Аграрная программа Русской социал-демократии33

Написано в феврале — первой половине марта 1902 г.

Напечатано в августе 1902 г. в журнале «Заря» № 4

Подпись:Η. Ленин

Печатается по рукописи

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Аграрная программа русской социал-демократии». — 1902 г.

Уменьшено

305

I

Вряд ли есть надобность подробно доказывать необходимость «аграрной программы» для русской социал-демократической партии. Под аграрной программой мы разумеем определение руководящих начал социал-демократической политики в аграрном вопросе, т. е. по отношению к сельскому хозяйству, к различным классам, слоям, группам сельского населения. В такой «крестьянской» стране, как Россия, аграрная программа социалистов естественно является главным, если не исключительным, образом «крестьянской программой», программой, определяющей отношение к крестьянскому вопросу. Крупные землевладельцы, сельскохозяйственные наемные рабочие и «крестьяне» — таковы три главные составные части сельского населения во всякой капиталистической стране, в том числе и в России. И насколько определенно и ясно уже само собою отношение социал-демократов к первым двум из указанных трех составных частей (землевладельцам и рабочим), настолько неопределенно самое даже понятие «крестьянства», а тем более наша политика по отношению к коренным вопросам его быта и его эволюции. Если на Западе весь гвоздь аграрной программы социал-демократов составляет именно «крестьянский вопрос», то в России это должно быть в еще гораздо большей степени. Самое недвусмысленное определение своей политики в крестьянском вопросе тем более необходимо для нас, русских социал-демократов, что наше направление еще совсем молодо в России, что весь старый

306 В. И. ЛЕНИН

русский социализм был, в последнем счете, «крестьянским» социализмом. Правда, у той массы русских «радикалов», которая мнит себя хранителем наследства, оставленного нашими социалистами-народниками всяческих оттенков, социалистического почти что совсем ничего уже не осталось. Но все они тем охотнее выдвигают на первый план свои разногласия с нами по «крестьянскому» вопросу, чем приятнее для них затушевать тот факт, что на авансцену общественно-политической жизни России выдвинулся уже «рабочий» вопрос, что по этому вопросу они не имеют никаких прочных устоев, а девять десятых из них являются здесь, в сущности, самыми дюжинными буржуазными социал-реформаторами. Наконец, многочисленные «критики марксизма», почти совсем слившиеся в этом последнем отношении с русскими радикалами (или либералами?), тоже стараются напирать именно на крестьянский вопрос, по которому будто бы «ортодоксальный марксизм» всего более посрамлен «новейшими трудами» Бернштейнов, Булгаковых, Давидов, Герцев и даже... Черновых!

Далее, помимо теоретических недоумений и войны «передовых» направлений, чисто практические запросы самого движения выдвигают в последнее время задачу пропаганды и агитации в деревне. А сколько-нибудь серьезная и широкая постановка этого дела невозможна без принципиально выдержанной и политически целесообразной программы. И русские социал-демократы признавали всю важность «крестьянского вопроса» с самого уже своего появления на свет в качестве особого направления. Напомним, что в проекте программы русских социал-демократов, составленном группой «Освобождение труда» и изданном в 1885 году, стоит требование «радикального пересмотра аграрных отношений (условий выкупа и наделения крестьян землей)»*. В брошюре «О задачах социалистов в борьбе с голодом в России» (1892 г.) Г. В. Плеханов тоже говорил о социал-демократической политике в крестьянском вопросе.

______

* См. приложение к брошюре П. Б. Аксельрода: «К вопросу о современных задачах и тактике русских социал-демократов». Женева, 1898.

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 307

Вполне естественно поэтому, что и «Искра» в одном из первых своих номеров (апрель 1901 г., № 3) выступила с наброском аграрной программы, определяя в статье «Рабочая партия и крестьянство»* свое отношение к основам аграрной политики русских социал-демократов. Статья эта вызвала недоумение у весьма многих русских социал-демократов; мы получили ряд замечаний и писем в редакцию по поводу нее. Главные возражения вызвал пункт о возвращении, отрезков, и мы предполагали уже открыть дискуссию в «Заре» по этому вопросу, когда появился № 10 «Рабочего Дела» со статьей Мартынова, разбиравшей, между прочим, и аграрную программу «Искры». Ввиду того, что «Раб. Дело» сделало свод многим из ходячих возражений, — мы надеемся, что наши корреспонденты не посетуют на нас за то, что мы ограничимся пока ответом одному Мартынову.

Я подчеркиваю пока ввиду вот каких обстоятельств. Статья в «Искре» писана была одним из членов редакции, и остальные члены ее, будучи солидарны с автором относительно общей постановки вопроса, могли быть, разумеется, различных мнений относительно частностей, относительно отдельных пунктов. Между тем вся наша редакционная коллегия (т. е. и группа «Освобождение труда» в том числе) была занята выработкой коллективного, редакционного проекта программы нашей партии. Выработка эта затянулась (отчасти вследствие разных партийных дел и некоторых конспиративных обстоятельств, отчасти вследствие необходимости особого съезда для всестороннего обсуждения программы) и закончена только в самое последнее время. Покуда пункт насчет возвращения отрезков оставался моим личным мнением, я не спешил защищать его, ибо для меня гораздо важнее была общая постановка вопроса о нашей аграрной политике, чем этот отдельный пункт, который мог еще быть отвергнутым или существенно видоизмененным в нашем общем проекте. В настоящее время я буду защищать уже этот

________

* См. Сочинения, 5 изд., том 4, стр. 429—437. Ред.

308 В. И. ЛЕНИН

общий проект. А «читателя-друга», который не поленился поделиться с нами критикой нашей аграрной программы, мы попросим теперь заняться критикой нашего общего проекта.

II

Приведем полностью «аграрную» часть этого проекта.

«В целях устранения остатков старого крепостного порядка и в интересах свободного развития классовой борьбы в деревне, Российская социал-демократическая рабочая партия будет добиваться:

1. отмены выкупных и оброчных платежей, а также всяких повинностей, падающихв настоящее время на крестьянство, как на податное сословие;

2. отмены круговой поруки и всех законов, стесняющих крестьянина в распоряжении его землей;

3. возвращения народу взятых с него в форме выкупных и оброчных платежей денежных сумм; конфискации с этой целью монастырских имуществ и удельных имений,а равно обложения особым налогом земель крупных дворян-землевладельцев, воспользовавшихся выкупной ссудой; обращения сумм, добытых этим путем, в особый народный фонд для культурных и благотворительных нужд сельских обществ;

4. учреждения крестьянских комитетов:

а) для возвращения сельским обществам (посредством экспроприации или — втом случае, если земли переходили из рук в руки, — выкупа и т. п.) тех земель,которые отрезаны у крестьян при уничтожении крепостного права и служат в руках помещиков орудием для их закабаления;

б) для устранения остатков крепостного права, уцелевших на Урале, на Алтае,в Западном крае и в других областях государства;

5. предоставления судам права понижать непомерно высокие арендные платы и объявлять недействительными сделки, имеющие кабальный характер».

Читатель удивится, может быть, отсутствию в «аграрной программе» каких бы то ни было требова-

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 309

ний в пользу сельских наемных рабочих. Мы заметим по поводу этого, что такие требования вошли в предыдущий отдел программы, содержащий требования, предъявляемые нашей партией «в интересах охраны рабочего класса от физического и нравственного вырождения, а также в интересах повышения его способности к борьбе за свое освобождение». Подчеркнутые нами слова объемлют всех наемных рабочих, в том числе и сельских, и все 16 пунктов этого отдела программы относятся и к сельским рабочим.

Это объединение и промышленных и сельских рабочих в один отдел с оставлением в «аграрной» части программы только «крестьянских» требований имеет, правда, то неудобство, что требования в пользу сельских рабочих не бросаются в глаза, не заметны с первого взгляда. При поверхностном ознакомлении с программой может получиться даже совершенно неправильное представление, что мы намеренно затеняли требования в пользу наемных сельских рабочих. Нечего и говорить, что это представление было бы в корне ошибочно. Указанное же неудобство, — в сущности, чисто внешнего характера. Оно легко устранимо и более внимательным ознакомлением с программой и комментарием к ней (а наша партийная программа «пойдет в народ», разумеется, не иначе, как в сопровождении не только печатных, но и — что гораздо важнее — устных комментариев). Если какая-нибудь группа захочет обратиться специально к сельским рабочим, — она должна будет только выделить из всех требований в пользу рабочих именно те, которые наиболее важны для батраков, поденщиков и т. п., и изложить их в особой брошюре, листке или ряде устных сообщений.

В принципиальном отношении единственно правильным редактированием разбираемых отделов программы является именно такое, которое бы соединяло вместе все требования в пользу наемных рабочих во всех отраслях народного хозяйства и строго отделяло в особый отдел требования в пользу «крестьян», ибо основной критерий того, что мы можем и должны требовать в первом и во втором случае, совершенно неодинаков.

310 В. И. ЛЕНИН

Принципиальное отличие двух рассматриваемых отделов программы выражено, по проекту, во вступительных словах к каждому отделу.

В пользу наемных рабочих мы требуем таких реформ, которые «ограждают их от физического и нравственного вырождения и повышают их способность к борьбе»; в пользу же крестьян мы добиваемся только таких преобразований, которые содействуют «устранению остатков старого крепостного порядка и свободному развитию классовой борьбы в деревне». Отсюда видно, что наши требования в пользу крестьян гораздо уже, что они обставлены гораздо более скромными условиями, заключены в более тесные рамки. По отношению к наемным рабочим мы берем на себя защиту их интересов, как класса в современном обществе; мы делаем это, ибо считаем их классовое движение единственным действительно революционным движением (сравни в принципиальной части программы слова об отношении рабочего класса к другим классам) и стремимся именно это движение сорганизовать, направлять и просвещать светом социалистического сознания. Между тем по отношению к крестьянству мы вовсе не берем на себя защиты его интересов, как класса мелких землевладельцев и земледельцев в современном обществе. Ничего подобного. «Освобождение рабочего класса может быть делом только самого рабочего класса», и потому социал-демократия — непосредственно и всецело — представляет интересы только одного пролетариата, только с его классовым движением стремится слиться в одно неразрывное целое. Все же остальные классы современного общества стоят за сохранение основ существующего экономического строя, и потому защиту интересов этих классов социал-демократия может брать на себя лишь при известных обстоятельствах и на известных, точно определенных, условиях. Напр., класс мелких производителей, и мелких земледельцев в том числе, в своей борьбе против буржуазии является реакционным классом, и потому «пытаться спасти крестьянство защитой мелкого хозяйства и мелкой собственности от натиска капитализма значило бы бесполезно задержи-

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 311

вать общественное развитие, обманывать крестьянина иллюзией возможного и при капитализме благосостояния, разъединять трудящиеся классы, создавая меньшинству привилегированное положение на счет большинства» («Искра» № 3)*. Вот почему выставление «крестьянских» требований в нашем проекте программы обставлено двумя, весьма узкими, условиями. Мы подчиняем законность «крестьянских требований» в социал-демократической программе, во-первых, тому условию, чтобы они вели к устранению остатков крепостного порядка и, во-вторых, чтобы они содействовали свободному развитию классовой борьбы в деревне.

Остановимся подробнее на разборе каждого из этих условий, которые были вкратце очерчены уже в № 3 «Искры».

«Остатки старого крепостного порядка» страшно еще велики в нашей деревне. Это факт общеизвестный. Отработки и кабала, сословная и гражданская неполноправность крестьянина, его подчинение вооруженному розгой привилегированному землевладельцу, бытовая приниженность, делающая крестьянина настоящим варваром, — все это не исключение, а правило в русской деревне, и все это является, в последнем счете, прямым переживанием крепостного порядка. В тех случаях и отношениях, где еще царит этот порядок, и поскольку он еще царит, — врагом его является все крестьянство как целое. Против крепостничества, против крепостников-помещиков и служащего им государства крестьянство продолжает еще оставаться классом, именно классом не капиталистического, а крепостного общества, т. е. классом-сословием**. И поскольку сохраняется

________

* См. Сочинения, 5 изд., том 4, стр. 432. Ред.

** Известно, что в рабском и феодальном обществе различие классов фиксировалось и в сословном делении населения, сопровождалось установлением особого юридического места в государстве для каждого класса. Поэтому классы рабского и феодального (а также и крепостного) общества были также и особыми сословиями. Напротив, в капиталистическом, буржуазном обществе юридически все граждане равноправны, сословные деления уничтожены (по крайней мере в принципе), и потому классы перестали быть сословиями. Деление общества на классы обще и рабскому, и феодальному, и буржуазному обществам, но в первых двух существовали классы-сословия, а в последнем классы бессословные.

312 В. И. ЛЕНИН

еще в нашей деревне этот, свойственный крепостному обществу, классовый антагонизм «крестьянства» и привилегированных землевладельцев, постольку рабочая партия, несомненно, должна быть на стороне «крестьянства», должна поддерживать его борьбу и подталкивать его на борьбу против всех остатков крепостничества.

Мы ставим в кавычки слово крестьянство, чтобы отметить наличность в этом случае не подлежащего никакому сомнению противоречия: в современном обществе крестьянство, конечно, не является уже единым классом. Но кто смущается этим противоречием, тот забывает, что это — противоречие не изложения, не доктрины, а противоречие самой жизни. Это — не сочиненное, а живое диалектическое противоречие. Поскольку в нашей деревне крепостное общество вытесняется «современным» (буржуазным) обществом, постольку крестьянство перестает быть классом, распадаясь на сельский пролетариат и сельскую буржуазию (крупную, среднюю, мелкую и мельчайшую). Поскольку сохраняются еще крепостные отношения, — постольку «крестьянство» продолжает еще быть классом, т. е., повторяем, классом не буржуазного, а крепостного общества. Это «поскольку — постольку» существует в действительности в виде крайне сложного сплетения крепостнических и буржуазных отношений в современной русской деревне. Говоря терминами Маркса, отработочная, натуральная, денежная и капиталистическая ренты переплетаются у нас самым причудливым образом. Мы подчеркиваем это, всеми экономическими исследованиями России установленное, обстоятельство в особенности потому, что оно по необходимости, неизбежно является источником той сложности, запутанности, если хотите искусственности, некоторых наших «аграрных» требований, которая сильно поражает многих с первого взгляда. Кто ограничивается в своих возражениях общим недовольством по поводу этой сложности и «хитрости» предлагаемых решений, тот забывает, что простого решения столь запутанных вопросов и быть не может. Мы обязаны

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 313

бороться против всех остатков крепостнических отношений, — это не может подлежать для социал-демократа никакому сомнению, а так как эти отношения самым сложным образом переплетаются с буржуазными, то нам приходится забираться в самую, с позволения сказать, сердцевину этой путаницы, не пугаясь сложностью задачи. «Простое» решение ее могло бы быть лишь одно: отстраниться, пройти мимо, предоставить «стихийному элементу» всю эту кашу расхлебывать. Но такая «простота», излюбленная всеми и всяческими, буржуазными и «экономическими», поклонниками стихийности, недостойна социал-демократа. Партия пролетариата должна не только поддерживать, но и подталкивать вперед крестьянство в его борьбе со всеми остатками крепостничества, а чтобы подталкивать вперед, недостаточно ограничиваться общим пожеланием, — надо дать определенную революционную директиву, надо суметь помочь разобраться в путанице аграрных отношений.

III

Чтобы читатель нагляднее представил себе неизбежность сложного решения аграрного вопроса, мы попросим его сравнить в этом отношении рабочий и крестьянский отделы программы. В первом из них все решения чрезвычайно просты, понятны даже совсем мало посвященному и совсем мало думавшему человеку, «естественны», близки, легко осуществимы. Во втором, наоборот, большинство решений чрезвычайно сложны, «непонятны» с первого взгляда, искусственны, маловероятны, трудно осуществимы. Чем объяснить это различие? Не тем ли, что составители программы в первом случае трезвенно и деловито размышляли, а во втором сбились и запутались, впали в романтизм и фразеологию? Такое объяснение, надо правду сказать, было бы чрезвычайно «просто», детски просто, и мы не удивляемся, что Мартынов за него ухватился. Он не подумал, что практическое решение мелких рабочих вопросов облегчило и упростило до последней степени

314 В. И. ЛЕНИН

само экономическое развитие. Общественно-экономические отношения в области крупного капиталистического производства стали (и все более становятся) до такой степени прозрачными, ясными, упрощенными, что ближайшие шаги вперед намечаются сами собой, напрашиваются сразу и с первого взгляда. Наоборот, вытеснение крепостничества капитализмом в деревне до такой степени запутало и усложнило общественно-экономические отношения, что над решением ближайших практических вопросов (в духе революционной социал-демократии) надо очень подумать и «простого» решения — можно заранее с полной уверенностью сказать — выдумать не удастся.

Кстати. Раз уже мы начали сравнивать рабочий и крестьянский отделы программы, то отметим еще одно принципиальное различие между ними. Коротко говоря, это различие можно бы формулировать следующим образом: в рабочем отделе мы не вправе выходить за пределы социально-реформаторских требований, в крестьянском отделе мы не должны останавливаться и перед социально-революционными требованиями.

Или иначе: в рабочем отделе мы безусловно ограничены рамками программы-минимум, в крестьянском отделе мы можем и должны дать программу-максимум*.

Объяснимся.

В обоих отделах мы излагаем не нашу конечную цель, а наши ближайшие требования. В обоих мы должны поэтому оставаться на почве современного (= буржуазного) общества. В этом состоит сходство обоих отделов. Но их коренное отличие состоит в том, что рабочий отдел содержит требования, направленные против буржуазии, а крестьянский — требования, направленные против крепостников-помещиков (против

_________

* То возражение, что требование вернуть отрезки далеко не есть еще максимум наших ближайших требований в пользу крестьянства (resp. (respective — или. Ред.) наших аграрных требований вообще) и что оно поэтому непоследовательно, будет разобрано ниже, когда мы будем уже говорить о конкретных пунктах защищаемой программы. Мы утверждаем, и постараемся доказать это, что требование «вернуть отрезки» есть максимум того, что мы можем выставить теперь же в нашей аграрной программе.

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 315

феодалов, сказал бы я, если бы вопрос о применимости этого термина к нашему поместному дворянству не был таким спорным вопросом*). В рабочем отделе мы должны ограничиться частичными улучшениями данного, буржуазного порядка. В крестьянском — мы должны стремиться к полному очищению этого данного порядка от всех остатков крепостничества. В рабочем отделе мы не можем ставить таких требований, значение которых было бы равносильно тому, чтобы окончательно сломить господство буржуазии: когда мы достигнем этой нашей конечной цели, достаточно подчеркнутой в другом месте программы и «ни на минуту» не упускаемой нами из виду при борьбе за ближайшие требования, тогда мы, партия пролетариата, не ограничимся уже вопросами о какой-нибудь ответственности предпринимателей или о каких-нибудь фабричных квартирах, а возьмем в свои руки все заведование и распоряжение всем общественным производством, а следовательно, и распределением. Наоборот, в крестьянском отделе мы можем и должны выставить такие требования, значение которых было бы равносильно тому, чтобы окончательно сломить господство крепостников-помещиков, чтобы совершенно очистить нашу деревню от всех следов крепостничества. В рабочем отделе ближайших требований мы не можем ставить социально-революционных требований, ибо социальная революция, ниспровергающая господство буржуазии, есть уже революция пролетариата, осуществляющая нашу конечную цель. В крестьянском отделе мы ставим и социально-революционные требования, ибо социальная революция, ниспровергающая господство крепостников-помещиков (т. е. такая же социальная революция буржуазии, каковой была великая французская революция), возможна и на базисе данного, буржуазного порядка. В рабочем отделе мы остаемся (пока и условно, с своими самостоятельными видами и намерениями, но все же

_______

* Я лично склонен решать этот вопрос в утвердительном смысле, но в данном случае, разумеется, не место и не время обосновывать и даже выдвигать ото решение, ибо речь идет теперь о защите коллективного, общередакционного проекта аграрной программы.

316 В. И. ЛЕНИН

таки остаемся) на почве социальной реформы, ибо мы требуем здесь только того, что буржуазия может (в принципе) отдать нам, не теряя еще своего господства (и что поэтому наперед советуют ей благоразумно и честь честью отдать гг. Зомбарты, Булгаковы, Струве, Прокоповичи и К°). В крестьянском же отделе мы должны, в отличие от социал-реформаторов, требовать и того, что никогда нам (или крестьянам) не дадут и не могут дать крепостники-помещики, — требовать и того, что в состоянии только силою взять себе революционное движение крестьянства.

IV

Вот почему недостаточен и негоден тот «простой» критерий «осуществимости», посредством которого Мартынов так «легко» «разносил» нашу аграрную программу. Этот критерий непосредственной и ближайшей «осуществимости» приложим вообще только к заведомо реформаторским отделам и пунктам нашей программы, отнюдь не к программе революционной партии вообще. Другими словами, этот критерий приложим к нашей программе только в виде исключения, отнюдь не в виде общего правила. Наша программа должна быть осуществима только в том широком, философском смысле этого слова, чтобы ни единая буква ее не противоречила направлению всей общественно-экономической эволюции. А раз мы верно определили (в общем и в частностях) это направление, мы должны — во имя своих революционных принципов и своего революционного долга должны — бороться всеми силами всегда и непременно за максимум наших требований. Пытаться же наперед, до окончательного исхода борьбы, во время самого хода борьбы, определить, что всего максимума мы, пожалуй, и не добьемся, — значит впадать в чистейшее филистерство. Соображения подобного рода всегда ведут к оппортунизму, хотя бы даже этого и не желали виновники таких соображений.

В самом деле, разве не филистерством является рассуждение Мартынова, усмотревшего в аграрной про-

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 317

грамме «Искры» «романтизм» — «потому, что приобщение крестьянской массы к нашему движению при настоящих условиях является весьма проблематичным» («Р. Д.» № 10, с. 58, курсив мой)? Это — хороший образчик тех очень «благовидных» и очень дешевых рассуждений, посредством которых русский социал-демократизм упрощался до «экономизма». А вникните хорошенько в это «благовидное» рассуждение, — и оно окажется мыльным пузырем. «Наше движение» есть социал-демократическое рабочее движение. К нему «приобщиться» крестьянская масса прямо-таки не может: это не проблематично, а невозможно, и об этом никогда и речи не было. А к «движению» против всех остатков крепостничества (и против самодержавия в том числе) крестьянская масса не может не приобщиться. Мартынов запутал дело посредством выражения «наше движение», не вдумавшись в различный по существу характер движения против буржуазии и против крепостничества*.

________

* До какой степени не вдумался Мартынов в тот вопрос, о котором он взялся писать, это особенно наглядно видно из следующей фразы его статьи: «Ввиду того, что аграрная часть нашей программы еще очень долго будет иметь сравнительно малое практическое значение, она открывает широкое поприще для революционной фразеологии». Подчеркнутые слова содержат именно ту путаницу, на которую указано в тексте. Мартынов слыхал, что на Западе с аграрной программой выступают лишь при очень развитом рабочем движении. У нас это движение только начинается. Следовательно — «еще очень долго»! — спешит умозаключить наш публицист. Он не заметил мелочи: на Западе аграрные программы пишутся для привлечения полу-крестьян, полурабочих к социал-демократическому движению против буржуазии, у нас — для привлечения крестьянской массы к демократическому движению против остатков крепостничества. Поэтому на Западе аграрная программа будет приобретать тем большее значение, чем дальше идет развитие сельскохозяйственного капитализма. Наша аграрная программа, в преобладающей части ее требований, будет иметь тем меньшее практическое значение, чем дальше идет развитие сельскохозяйственного капитализма, — ибо остатки крепостного права, против которых эта программа направлена, вымирают и сами собой и под влиянием политики правительства. Наша аграрная программа рассчитана поэтому практически главным образом на непосредственно ближайшее будущее, на период до падения самодержавия. Политический переворот в России во всяком случае и неизбежно поведет за собою такие коренные преобразования самых отсталых наших аграрных порядков, что нам тогда непременно придется пересмотреть нашу аграрную программу. А Мартынов твердо знает только одно: что книга Каутского134 хороша (это справедливо) и что достаточно повторять и переписывать Каутского, не думая о коренном отличии России в отношении аграрной программы (это совсем не умно).

318 В. И. ЛЕНИН

Проблематичным можно назвать отнюдь не приобщение крестьянской массы к движению против остатков крепостничества, а только разве степень этого приобщения: крепостнические отношения в деревне страшно переплетены с буржуазными, а в качестве класса буржуазного общества крестьяне (мелкие земледельцы) являются гораздо более консервативным, чем революционным элементом (особенно ввиду того, что буржуазная эволюция сельскохозяйственных отношений находится у нас только еще в начале). Поэтому правительству в эпоху политических преобразований гораздо легче будет разделить крестьян (чем, напр., рабочих), гораздо легче будет ослабить (или даже, в худшем случае, парализовать) их революционность посредством мелких и неважных уступок небольшому сравнительно числу мелких собственников.

Все это так. Но что же отсюда следует? Чем легче правительству спеться с консервативными элементами крестьянства, тем больше усилий и тем скорее должны мы направить на то, чтобы спеться с его революционными элементами. Наш долг — определить, со всей возможной степенью научной точности, в каком именно направлении должны мы поддерживать эти элементы, а затем подталкивать их на решительную и безусловную борьбу со всеми остатками крепостничества, подталкивать всегда и при всяких обстоятельствах, всеми доступными средствами. И разве не филистерской является попытка наперед «предписать» степень удачи нашего подталкивания? Да там уже потом жизнь это решит и история это запишет, а наше дело теперь во всяком случае бороться и бороться до конца. Разве смеет солдат, который уже двинулся в атаку, рассуждать о том, что мы, может быть, не весь неприятельский корпус, а только три пятых его уничтожим? Разве не является «проблематичным», в мартыновском смысле, и такое, напр., требование, как требование республики? Да правительству еще легче будет отделаться частичкой платежа по этому векселю, чем по векселю крестьянских требований уничтожить все следы крепостничества. Но нам-то какое до этого дело? Частичку платежа мы,

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 319

конечно, положим себе в карман, нисколько не прекращая тем не менее отчаянной борьбы за весь платеж. Нам нужно шире распространить идею, что только в республике может произойти решительная битва между пролетариатом и буржуазией, нам нужно создать* и упрочить республиканскую традицию среди всех русских революционеров и среди возможно более широких масс русских рабочих, нам нужно выразить этим лозунгом: «республика», что в борьбе за демократизацию государственного строя мы пойдем до конца, без оглядки назад, — а там уже сама борьба решит, какую часть этого платежа, когда именно и как именно удастся нам отвоевать. Глупо было бы пытаться учесть эту часть, раньше чем мы не дали врагу почувствовать всей силы наших ударов и не испытали на себе всей силы его ударов. Так и в крестьянских требованиях наше дело — определить, на основании научных данных, максимум этих требований и помочь товарищам бороться за этот максимум, а там уже пускай смеются над его «проблематичностью» трезвенные легальные критики и влюбленные в осязательность результатов нелегальные «хвостисты»!**

_________

* Мы говорим: «создать», ибо старые русские революционеры никогда не обращали серьезного внимания на вопрос о республике, никогда не считали его «практическим» вопросом, — народники, бунтари и пр. потому, что с пренебрежением анархистов относились к политике, народовольцы потому, что хотели прыгнуть прямо от самодержавия к социалистической революции. На нашу долю (если не говорить о давно забытых республиканских идеях декабристов), на долю социал-демократов, выпало распространить требование республики в массе и создать республиканскую традицию среди русских революционеров.

** Может быть, небесполезно будет напомнить, к вопросу об «осуществимости» требований социал-демократической программы, полемику К. Каутского против Р. Люксембург в 1896 году. Р. Люксембург писала, что требование восстановления Польши неуместно в практической программе польских социал-демократов, ибо это требование неосуществимо в современном обществе. К. Каутский возражал ей, говоря, что этот довод «основывается на странном непонимании сущности социалистической программы. Наши практические требования, выражены ли они прямо в программе или представляют из себя молчаливо принимаемые «постулаты», должны быть сообразованы (werden... darnach bemessen) не с тем, достижимы ли они при данном соотношении сил, а с тем, совместимы ли они с существующим общественным строем и способно ли проведение их облегчить классовую борьбу пролетариата, дать толчок ее развитию (fördern) и расчистить (ebnen) пролетариату путь к политическому господству. С данным же соотношением сил мы при этом нисколько не считаемся. Социал-демократическая программа пишется не для данного («den») момента, — она должна по возможности дать директиву (ausreichen) при всех и всяческих конъюнктурах в современном обществе. Она должна служить не только практическому действию (der Aktion), но и пропаганде, она должна в форме конкретных требований указать с большей наглядностью, чем это могут сделать абстрактные рассуждения, то направление, в котором мы хотим идти вперед. Чем более отдаленные практические цели можем мы при этом себе ставить, не теряясь в утопических спекуляциях, — тем лучше. Тем яснее будет для масс — даже и для тех масс, которые не в состоянии понять (erfassen) наши теоретические рассуждения, — то направление, которому мы следуем. Программа должна показать, чего мы требуем от современного общества или современного государства, а не то, чего мы ожидаем от него. Возьмем, напр., программу немецкой социал-демократии. Она требует выбора чиновников народом. Это требование, если мерить его по масштабу Р. Люксембург, так же утопично, как и требование создать польское национальное государство. Никто не впадет в такую иллюзию, чтобы считать осуществимым при современных политических соотношениях требование выбирать государственных чиновников народом в Германской империи. С тем же правом, с каким можно принять, что польское национальное государство осуществимо лишь по завоевании пролетариатом политической власти, — с таким же правом можно это утверждать и о данном требовании. Но разве это достаточное основание, чтобы не принимать его в нашу практическую программу?» («Neue Zeit», XIV, 2, SS. 513 u. 514 («Новое Время», XIV, 2, стр. 513 и 514. Ред.). Курсив К. Каутского.)

320 В. И. ЛЕНИН

V

Переходим ко второму общему положению, определяющему характер всех наших крестьянских требований и выраженному в словах: «... в интересах свободного развития классовой борьбы в деревне...».

Эти слова чрезвычайно важны и для принципиальной постановки аграрного вопроса вообще и для оценки отдельных аграрных требований в частности. Требование уничтожить остатки крепостного порядка обще нам со всеми последовательными либералами, народниками, социал-реформаторами, критиками марксизма в аграрном вопросе и т. п. и т. д. От всех этих господ мы, выставляя такое требование, отличаемся не принципиально, а только по степени: они и в этом пункте неизбежно останутся всегда в пределах реформы, мы же не остановимся (в указанном выше смысле) и пред социально-революционными требованиями. Наоборот, требуя обеспечить «свободное развитие классовой борьбы в деревне», мы становимся в принципиальное противоречие ко всем этим господам и даже ко всем

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 321

революционерам и социалистам не социал-демократам. Эти последние тоже не остановятся перед социально-революционными требованиями в аграрном вопросе, но они не захотят подчинить этих требований именно такому условию, как свободное развитие классовой борьбы в деревне. Это условие — основной и центральный пункт теории революционного марксизма в области аграрного вопроса*. Признать это условие — значит признать, что и эволюция сельского хозяйства, несмотря на всю ее запутанность и сложность, несмотря на все разнообразие ее видов, есть тоже капиталистическая эволюция, что она порождает тоже (как и эволюция промышленности) классовую борьбу пролетариата с буржуазией, что именно эта классовая борьба должна быть нашей первой и коренной заботой, должна быть тем оселком, на котором мы будем испытывать и принципиальные вопросы, и политические задачи, и приемы пропаганды, агитации и организации. Признать это условие — значит обязаться и в особенно больном вопросе об участии мелкого крестьянства в социал-демократическом движении стоять на неуклонно классовой точке зрения, не поступаться ни в чем точкой зрения пролетариата в пользу интересов мелкой буржуазии, а, наоборот, требовать, чтобы мелкий крестьянин, разоряемый и угнетаемый всем современным капитализмом, покинул свою классовую точку зрения и встал на точку зрения пролетариата.

Выставляя это условие, мы тем самым решительно и бесповоротно отгородим себя не только от своих в<