Значение и функция ценностей в психотерапии

Хотя современная психотерапия часто декларирует свое стремление к нейтральности и безусловному/безоценочному принятию, каждая терапевтическая система обладает установками и оценочными суждениями в отношении того, что способствует здоровью, а что приводит к болезни. Любой метод вмешательства и любая теория личности и теория развития подразумевает наличие оценочных суждений. Диагностическая номенклатура, «наклеивание ярлыков», согласно которым человек объявляется либо здоровым, либо больным, кое-что говорит нам о связи норм и ценностей общества с системой ценностей терапевтических моделей. Томас Сас, критик психиатрии, обвинил психотерапевтов в мощном социальном давлении и даже в присвоении себе функции контроля за устойчивостью господствующих представлений. Каждая психотерапевтическая школа выражает в своей системе ценностей личность основателя и дух времени, а также свое представление об индивиде и его месте в экологическом, социальном и психическом пространстве.

В психотерапии речь идет не только об осознании индивидуальных ценностей и внутрипсихических конфликтов, но и о понимании противоречивости социальных норм и ценностей. Психотерапия неотделимо связана с общественными структурами, поэтому она не свободна от оценок, не нейтральна, не аполитична, хотя многие школы можно справедливо упрекнуть в социально-критической абстиненции или даже в наивности и слепоте по отношению к ценностям. Парин, Рихтер и Петцольд указывали на необходимость отхода от индивидуализированной психотерапии и привнесении общественного контекста в теории здоровья и болезней. Петцольд говорит о «множественном отчуждении», о демонтаже мира ценностей в нашей культуре вследствие «очерствения, беззакония, криминальности, равнодушия и разрушения экологических связей». По его мнению, все это является ядром концепции нового антропологического учения о болезнях (Petzold, 1994, S. 6–28).

Наши ценности определяют цели психотерапии и развития, причем перепроверка, а иногда и пересмотр собственной системы ценностей являются частью терапевтического процесса. Ценностная свобода в психотерапии – это миф, а декларирование ценностной нейтральности создает опасное идеологическое искушение, поскольку ценности будут скрыто и исподволь просачиваться в терапию «с черного хода». Например, мы оцениваем, когда решаем, какие цели ставить в терапии и какими средствами их достигать. Договоренности о терапевтических целях зависят не только от системы норм и ценностей общества и терапевтической школы, но и от убеждений помогающего профессионала, приобретенных в ходе его жизни.

Для помогающего профессионала важно осознать свою личную иерархию ценностей. В этом ему может помочь интерес к собственной биографии при составлении генограммы своей семьи (Heinl, 1986a), а также поиск ответа на следующие вопросы:

Какие ценности и цели поддерживались в моей семье, ради чего жили предки?

Что было обесценено и отброшено?

Какие изменения в системе ценностей я пережил на разных этапах моей жизни, в частности во время обучения?

Как связана моя профессиональная мотивация с моей структурой ценностей?

На какие ценности опирается моя профессиональная социализация?

С какими ценностными конфликтами мне приходится сталкиваться в рабочем коллективе, дома, в отношениях с моим партнером?

Насколько сильно повлияли на мои ценностные представления мое социальное происхождение, страна и культура, где я вырос?

Ценностные конфликты могут приводить к прерыванию терапии и к ошибкам в диалоге терапевта с пациентом. Когда существует непреодолимый разрыв в понятиях о ценностях у терапевта и пациента, то терапия разрушается. Если при тотальном различии представлений о ценностях не удается найти общий язык, то диалог не происходит.

Терапевтические интервенции зависят от функции оценивания. Решения таких важных для хода терапии вопросов, как пора ли уже дать интерпретацию, возможна ли в принципе интеграция травматического содержания, следует ли понимать симптом как проявление болезни или как послание души о необходимости переориентации, принимаются на основе оценок. Различные терапевтические цели, например «перестать бояться пользоваться лифтом» или «найти более прямой доступ к бессознательному», отражают очень разные ценностные представления терапевтических школ. Любая концепция болезни и здоровья базируется на представлении о человеке, которое, в свою очередь, отстаивает определенные ценности.

Итак, не следует недооценивать влияние психотерапевта на пациента, потому что есть опасность того, что в терапевтические интерпретации будут вплетены моральные поведенческие предписания насчет того, что является хорошим, правильным и полезным для здоровья. Хотя в англоязычной научной литературе довольно давно были сделаны предположения, что психоаналитические теории несут в себе определенные моральные и гражданские идеалы, которые постепенно модифицируются ценностями терапевта, но затем такая тематика исследований надолго оказалась под негласным запретом. Ведь подобные исследования показывали идеологизированность терапии, притом что пациенты не всегда могут распознать навязываемые им ценности и вытекающие из них терапевтические установки. В отличие от психодинамически ориентированных терапевтов, психиатры в своих интерпретациях душевных феноменов часто придерживаются естественно-научной традиции, делая упор на медикаментозную терапию. В США достаточно рано был поставлен вопрос о том, какую роль играют психотерапевты в процессе передачи культурно обусловленных ценностей. Тот факт, что в американском обществе психотерапия и психиатры стали темой для разговоров не только в голливудских фильмах, но и на рядовых вечеринках, и возник ажиотажный спрос на психоконсультантов по счастливой жизни, приводит нас к выводу, что в Америке психотерапия стала своего рода популярной наукой (Lakin, 1988). В восьмидесятых годах прошлого века появилось множество работ, поднявших вопрос о такой функции психотерапевтов, как внушение ценностей, критикующих нарциссическую ориентированность и безответственность терапевтического сообщества, ставящего во главу угла такие цели, как самореализация, счастье и благополучие. Излишне высокая оценка индивидуального стремления к счастью, потребности достичь успеха и благополучия вела к умалению важности ценностей, относящихся к межличностным отношениям, способности устанавливать связи и социальной ответственности. Клиент-центрированность психотерапии провоцировала терапевта на то, чтобы вести себя по-менеджерски, демонстрируя позитивные эмоции и «эффективность» на внутреннем и межличностном уровнях.

Примечательно, что тенденция к более глубокому теоретическому и практическому рассмотрению проблемы ценностей и этических вопросов психотерапии возникла не ранее, чем было снято табу на обсуждение нарциссических и сексуальных злоупотреблений. В журнале «Консультирование и ценности» уже несколько лет продолжается очень интересная дискуссия о ценностях в консультировании и терапии, а специальный выпуск журнала «Психотерапия» был полностью посвящен ценностным проблемам. Интересной в этой связи представляется позиция Бергина, предложившего рассмотреть то, что он называет «договорными ценностями психотерапии». Под этим термином он понимает определенные ценности и цели, особенно значимые для терапевтического процесса. Они способствуют психическому здоровью, и терапевтам следует говорить об этих целях открыто (Bergin, 1985). Только если мы делаем наши ценности прозрачными, мы сможем избежать скрытого соблазнения клиентов и манипулирования ими; только когда мы четко разъясняем, что означает для нас «здоровье» и почему мы считаем, что то или иное поведение улучшает качество жизни, лишь тогда мы можем расширить свободу и возможности выбора для тех, кто ищет помощи. Абстиненцию следует понимать лишь как отказ от манипулирования клиентом. Мы обязаны предоставить нашим клиентам выбор, нам не следует вмешиваться в поиск ими ценностей и смысла, но продуманное информирование о том, каково наше представление о человеке и каковы наши ценности, защитит клиентов от искушения идеологией.

Бергин выделяет следующие ценности: свободу, ответственность, автономию, любовь и способность состоять в отношениях, самосознание и самоценность, правдивость и аутентичность, ориентированность на ценности и смыслы, способность к преодолению трудностей и саморегуляцию, работоспособность.

Различные теории личности в той или иной степени ориентированы на эти ценности. Разночтения существуют лишь по поводу важности духовных ценностей в психотерапии, хотя в Америке, Германии и Швейцарии существует отчетливое стремление к духовным поискам.

В названных ценностях мы узнаем понятия гуманистической психологии, которые были перечислены уже в работе Яходы: самореализация, автономия, позитивное установка по отношению к себе, достижение поставленных задач, осознание реальности и интеграция опыта (Jahoda, 1958). К фрейдовскому ценностному канону (способности получать удовольствие, любить и работать) добавились такие ценности, как автономия, ответственность за себя, чувство собственного достоинства, способность принимать решения, самоактуализация личности.

В современных психологических исследованиях расширяется социально-экологическое понимание ценностного спектра, наряду с моделями компетентности в саморегуляции, моделями самоактуализации и обнаружения смысла. Об этом четко свидетельствует определение «здоровья» в интегративной терапии, в отличие от идеализированного определения ВОЗ. «Согласно этому подходу, суть здоровья состоит в том, что человек воспринимает себя целостно и дифференцированно, как телесно-конкретное единство с жизнью в целом (контекст и континуум), и в ходе смены факторов защиты и риска в соответствии со своей витальностью/уязвимостью, потенциалом преодоления, компетентностью и ресурсами может справляться с критическими жизненными событиями и проблемами, регулировать свое состояние и владеть собой. На этой основе человек креативно и конструктивно формулирует и развивает свой телесный, душевный и духовный, социальный и экологический потенциал и чувствует свою внутреннюю согласованность, осмысленность, интегрированность и благополучие» (Petzold, Schuch, 1992, S. 380).

При сравнении представлений о человеке и систем ценностей, существующих в различных терапевтических школах, можно вычленить базовые структуры, которые впервые систематически исследовала Шарлотта Бюлер (Bühler, 1975). Она выделяет два противоположных подхода:

1. В одном из них человек понимается как объект, пассивно реагирующий на социальные воздействия, а основной ценностью и терапевтической целью является адаптация человека к общественным условиям, которая обеспечивает его оптимальное функционирование или хотя бы уменьшение симптомов. Пример этого подхода – бихевиоризм.

2. Другого подхода придерживаются терапевтические школы, считающие человека активным, самостоятельно планирующим и творчески импровизирующим субъектом. Для них терапевтической целью становится изменение, то есть сопровождение активного стремления к ценностям. Они исходят из того, что самость является имманентной внутренней ценностью и направляющей силой, которой необходимо реализоваться и развиваться. Примеры такого подхода – гуманистическая и аналитическая психология.

Между этими двумя крайностями находятся те, кто рассматривает человека как конфликтное существо, живущее в противоречии между ценностями автономии и приспособления как к внутренне детерминированным влечениям, так и к внешним социальным требованиям. Бюлер относит к этой группе психоанализ, для которого человек находится в конфликте между ценностями влечений и ценностями, обусловленными социальными требованиями, которые образуют инстанцию Сверх-Я.

В концепции Бюлер присутствуют обе основные тенденции человеческого развития и жизнедеятельности: с одной стороны, потребность в автономной самореализации, агрессивном самоутверждении и самоотграничении от требований окружения и, с другой стороны, потребность преодолеть собственные границы и потребности, открыться по отношению к другим людям и миру в самоотдаче и с любовью к ним. Речь идет о том, чтобы найти гибкий баланс между стремлением к удовлетворению своих потребностей в благополучии, отдыхе и творческой экспансии и противоположной тенденцией к приспособлению, контактам и безопасности. Противоречие, лежащее в основе базового конфликта человека, требует ориентации на смысл, без которого невозможно приблизиться к разрешению этого конфликта. Именно в этой конфликтности и возникает мотивация к обнаружению смысла.

Если смысл означает разрешение конфликта между потребностями, а удовлетворение одной потребности требует отказа от другой, то готовность к отказу и жертве является базовой при переживании смысла. Именно в экзистенциальных критических ситуациях переживание смысла возможно лишь при готовности принять неизбежное и распознать в кризисах возможность развития и преображения.

Психотерапия может дать ориентиры, если речь идет о том, чтобы помочь человеку выйти из невротической фиксированности и идеологической односторонности, чтобы он начал жить со сбалансированным и гибким спектром ценностей, то есть направить его на расширение «ценностного потенциала» (Бюлер) или «ценностного горизонта» (Франкл). Психотерапевтический процесс помогает открыть путь к лучшему пониманию своего места в жизни в целом, к более полному чувственному пониманию себя и других и через это – к переживанию смысла.

В следующих главах мы попытаемся прояснить смысловые и ценностные системы различных терапевтических направлений.