Рассказ, поведанный Михаилом Демидовым

 

– Около пяти лет мне было, когда за пир на весь мир меня в детсаде наказали. Я тогда в углу полторы недели отстоял. Наделала эта история много шума, с большими последствиями для моей пятой точки, массой экзекуций и навешивания на мою персону ярлыков!

 

– Гуляли мы как обычно нашей группой по детсадовскому двору, среди качелей, каруселей и беседок. Девочки играли отдельно, между собой парами и по трое–четверо. Мы же, мальчишки, собрались все вместе, со стороны это наверняка напоминало организацию небольшого заговора. Месяц до этого, при таких же обстоятельствах у нас отобрали карточную колоду. Жутко ругали, но так и не смогли донести сути, за что и почему, и в чём кошмар словосочетания «азартные игры» - это же игры! Например, словосочетания «подвижные игры» или «обучающие игры» такого ужаса у воспитателей не вызывали. Хотя в «обучающих» так же присутствовали карточки с цифрами, буквами и различными картинками и, глядя на них, тоже нужно было думать головой.

– На сей раз мы обсуждали фильм-сказку, просмотренный всеми накануне по телевизору в программе «В гостях у сказки»^[71]. Не помню точно – толи «Соловей разбойник» или «Финист - Ясный Сокол», а может быть «Варвара краса, длинная коса» или «Царевна-несмеяна», вроде бы там Пуговкин^[72] играл Царя-батюшку. Но не в этом суть. Предметом нашего интереса было застолье, именуемое «закатили пир на весь мир», увиденное в этой самой сказке. Недолго покумекав, решили на следующий день устроить такой же «пир - горой» в детском саду, на прогулке, прям за беседкой. Распределили, кто, что завтра принесёт: колбасу, печенье, конфеты, сок, сало и так далее. Почему-то, и меня это не удивляет, именно мне выпала честь раздобыть «бражку царску».

 

– На следующий день обязательными в своём обещании, что нибудь принести, оказалось лишь три - четыре человека, остальные слова не сдержали. Кстати, по жизни, такая закономерность и по сей день в похожих ситуациях.

– Я же, как вы понимаете, не мог обмануть друзей и прокатить их с бухлом – апогеем застолья. Накануне вечером, вооружившись «чебурашкой»^[73], я слил в неё всякого алкоголя понемногу, чтобы убыли не было заметно. Коньяк, портвейн, мускат^[74] и водку, – то, что смог найти дома. Набралось примерно полбутылки. Оставшуюся часть заполнил виноградным соком, перелив его через воронку из трёхлитровой банки. Зелье получилось ещё то. Бутылку заткнул скрученной газетой и припрятал в своей одежде.

 

– Особый талант, хитрость и коварство понадобились мне, что бы принести, пронести и в итоге выставить царскую брагу на стол. Зазевавшаяся воспитательница и скатерть самобранка раскинута за задней «сплошной» стенкой беседки! К браге добавилось несколько котлет, печенье и горсть конфет. Решено было всем сразу туда, к «пиру», не нырять, а ходить классическим для употребления алкоголя составом - по трое, потому как пропажа всех мальчиков сразу была бы слишком заметна. Опыт, полученный нами при изъятии колоды карт, бесследно не прошёл!

 

– К бухлу приложились все: по глотку, по два. Но была и пара активистов, которые тяпнули по-пацански, и это перед обедом на голодный то желудок!

 

– Когда воспитательница с вопросом: «Что это вы тут делаете?», заглянула к нам за беседку, пузырь был пуст, и всё шито-крыто. Игра продолжалась – мы стали изображать из себя пьяных, на что вспиталка сильно ругалась, но потом от нас отстала. Всё бы прошло успешно, если бы не две синие дыни в группе. Их поведение вызвало у воспитательницы реальные подозрения, наверное, забавно-странные походки и манера речи этих двоих от остальных играющих «в пьяных» всё же отличалась. Через полчаса, чудеса продолжились: они стали ползать на корячках и у них начали чутка побаливать животики. Расспросы, допросы и масштаб катастрофы значительно вырос. Мне объявили, что со мной будет много общения, но для начала подавай им рецепт волшебного эликсира! Ибо у ворот уже стояла скорая помощь, и желудки двух экземпляров были на промывке. Уж не знаю зачем, но воспитательница спрашивала про уксус и прочее. Не было там уксуса, не алкоголен он! Не было смертельных исходов, ни даже обосравшихся, но меня признали исчадием ада и детсада тысячелетия! Определили мне угол, из которого я, хныча для понта, не выходил около двух недель. Только спать, жрать и на горшок. Я заработал карцер - одиночку в свои пять лет на полтора месяца! Редкостное везение и удача! Последующие два года детсада я был на карандаше и особом подозрении у воспитателей, что бы ни сделал правильно или не правильно, чтобы я не нарисовал, не слепил бы из пластилина, какую бы идею не внёс, как бы только вокруг меня не образовалось толпы! Антисоц прям! Мини Ленин, мини Троцкий! А для мини революций мини броневиков в детском саду хватало! Как впрочем, и мини ссылок в мини Сибирь, в которую меня периодически и на разные сроки депортировали.

 

 

 

Большой поход

 

Я свободен, словно птица в небесах, Я свободен, я забыл, что значит страх. Я свободен – с диким ветром наравне, Я свободен наяву, а не во сне! Валерий Кипелов

Тяга к неизведанному, борьба за внутреннюю свободу и поиск жизненного пути приводили «моджахедов» к осознанному лишению себя традиционного комфорта и уюта. Всесезонные и всепогодные ночёвки под открытым небом (за исключением разве что тех дней, когда термометр за минус двадцать зашкаливал) были для них делом вполне привычным, обыденным. Даже на своих полустационарных базах или в полевых будках-вагончиках (если посчитать) они ночевали реже, чем в наскоро сооружаемых шалашах-лежанках. Спали на лавочках автобусных остановок (стоящих вдоль трассы) под куском рубероида, в заброшенных строениях, в протапливаемых по-чёрному землянках-навесах, да мало ли где ещё - настоящая школа бомжевания^[75] - выживания.

– Мне ночью под открытым звёздным небом дышится привольно! – говорил Мишка.

Они вели кочевую жизнь - это был один большой поход-приключение, вынужденно прерываемый необходимостью учиться в школе. Родительские дома воспринимались ими как временное пристанище на период учёбы. Местом своего постоянного проживания «Моджахеды» считали дорогу и степной ветер.

 

Постоянная забота о хлебе насущном и устойчивое чувство голода толкало парней не только на поиск пропитания, но и на приключения связанные с его добычей. Порой, наряду с законными способами, такими как рыбалка, «моджахеды» позволяли себе творить откровенное беззаконие. Впрочем, над противоправностью своих действий они тогда не размышляли. Иной раз, действовали нагло, например, на глазах у пастуха, находившегося с другой стороны стада, совершенно открыто, нападали на отару овец. Пастух, не имея возможности чего-либо им противопоставить, наблюдал, как налётчики загоняли на мотоциклах овцу, забивали её до смерти дубинками и увозили тушу с собой. Такой, сравнительно лёгкой добычи, хватало надолго.

Но бывало и так, что труды значительные на выходе имели выгоду копеечную, сравнительно малую.

 

Как-то в начале марта всей компанией «моджахеды» поехали на Фомичёвском «Днепре» (Мишкин «Минск» и Женькин «ИЖ» из-за неисправностей временно стояли). Демидов догадался прихватить с собой свою собаку, щенную, кормящую суку – это что бы спать теплее, обнявшись с ней ночью. Взял он и одного из её щенков, чтоб было кому молоко у неё обсасывать. Щенка парни прозвали Кузей, он всего лишь неделю как самостоятельно научился ходить. Погрузили на «Днепр» снасти и надувную резиновую лодку. Тронулись в путь.

Ехали трудно - на одном мотоцикле большой компании тесно. От неподвижности онемевшие чресла пассажиров покалывало. Добрались к намеченному месту с горем пополам. Началась рыбалка.

Рассчитывали выловить щуку, но ловили лишь сорожку. Рыбы поймали чуть да маленько – не везёт, так не везёт, зато вымотались, как следует.

Нехитрый улов в десяток сорожек, размером меньше ладони, да захваченный дома провиант: пять головок варёной свеклы (их умудрился взять Мишка); шесть одноразовых пакетиков «Три в одном (кофе, сахар, молоко)», килограмм конфет и початый пузырь портвейна (это Женька прихватил с праздничного стола); и ещё свиная шкварка, шкурка прямо с сосками весом что-то около кило (Олег стянул в погребе из того что было менее заметно) – неповторимый набор, экзотический суточный паёк на всю компанию. Вода – топлёный снег.

Варёную свеклу запивали горячим кофе, портвейн закусывали конфетами и были счастливы! Свиную шкварку и рыбёшку оставили про запас.

Днём светило солнце, было вполне тепло. Ночью минус десять. Ночевали. Спали на досках, сбившись в одну большую кучу, собаки и люди вперемешку. Утром приняли решение, назад двигаться раздельно: Олег на своём мотоцикле, остальные сплавляться по течению на резиновой лодке.

Вот это было настоящее приключение! Параллельно лодке плыли льдины, грозя прорвать её борта. Ледяные пороги, небольшие водопады. Вёслами подгребали изредка, только выровнять курс. Два раза надувная лодка переворачивалась. Все промокли насквозь. Спасая Кузю, с концами утопили один рюкзак. Искупавшись в ледяной воде повторно, сука напрочь отказалась грузиться в лодку вновь, так и бежала за ней вдоль берега, держась на значительном расстоянии и постепенно всё больше и больше отставая. Тридцать километров сплава прошли весело! Путь из-за петляющего-извилистого русла Иргиза оказался раза в два длиннее, чем парни предполагали. Домой они добрались намного позже Олега. Сука, в свою очередь, тоже отстала - придя лишь на следующий день.

Результат вылазки: добыча – прямо скажем нулевая, а вот кайф от самого похода, радость преодоления невзгод и препятствий – это то, ради чего стоит жить!

Пока сплавлялись, размечтались в будущем году построить в верховье Иргиза плот, чтобы на нём и палатку разместить и лист железа для костра, но это так и осталось нереализованной мечтой. В следующем году другие интересы и заботы захватили и закружили парней.

 

А пока весна брала свои права. Пригревали тёплые лучи апрельского солнышка, маня ребят отправиться в путь. Природа просыпалась, вовсю проклёвывалась зелень, но это тепло было обманчиво – ещё напоминала о себе ночными заморозками ушедшая зима.

В этот раз рыбалка была удачной, всех прелестей и не передать. Вечером, умаявшись, Миха улёгся под надувной лодкой. Свои насквозь промокшие новенькие (купленные неделю назад) кроссовки он повесил на рогулины возле костра – сушиться. Когда засыпал, было относительно тепло – восемнадцать градусов. Проснулся от того что замёрзли ноги, температура градуса три, не больше - лодка задубела и покрылась инеем. Как говорится: «не май месяц!» Одежда стояла колом. Костёр потух. До рассвета было ещё далеко, мрак – хоть глаз выколи. Без обуви, босиком, переступая с ноги на ногу, он пропрыгал к приготовленным накануне запасам дров. Оцепеневшими от холода пальцами Мишка взял топор и на ощупь нарубил дрова. Разложил их в кострище. Раздув остывшие угли, возродил в костре пламя. Согрелся и тут же, рядом, уснул.

Макс Беляев и Олег Фомичёв спали неподалёку, растянувшись на старых не строганых досках. Мишка знал, что совсем скоро морозец их тоже взбодрит, и они как миленькие приползут к костру.

 

Проснулся стуча зубами Олег, в полудрёме, на автопилоте, закинул охапку дров в красное кострище-углище и перебравшись поближе к огню продолжил досматривать прерванный сон.

Когда проснулся Максим, костёр был жарок и хорош, но две какие-то подозрительные свечки ярко горели на рогулях. Макс тоже примостился у костра.

Три друга образовали вокруг пламени треугольник. До утра они подобно грилю вращались, прогревая то один, то другой бок.

 

Утром обнаружились подарки, приготовленные Демидову холодной ночью. От его кроссовок остались лишь угли – это их феерию наблюдал сонный Беляев. Мишка остался без обуви, чем эта, в общем-то, рядовая ночёвка запомнилась всем её участникам надолго. Кроме того, что по сравнению с обувью совсем мелочь, половину своей кепки Миха изрубил топором в лапшу (оказалось, вчерашним вечером он оставил её рядом с дровами).

Кепку Мишка заштопал (кстати, проносил её ещё два сезона), а вот с обувью было сложнее…

 

Колючие капли заморосившего дождя и тучи, заволокшие собою бескрайнее небо, хорошей погоды не обещали. Парни двинулись в путь.

Демидов ехал почти босым, на его ногах были носки, обёрнутые целофановыми пакетами, такая вот импровизированная обувка. Километров через тридцать они наткнулись на передвижную будку-подсобку, брошенную рядом с недостроенным придорожным кафе, там обсохли, согрелись у растопленной ими буржуйки^[76], а Миха нашёл себе старые кирзовые, немного худые и на пару размеров больше, но всё же сапоги! В них, вместо новых кроссовок, он и заявился домой - чем очень порадовал свою маму:

– Только купила! В чём завтра в школу пойдёшь? Где ж на тебя денег напастись?

– В старых ботинках пойду. Сам я себе новую обувь куплю! Успокойся.

 

Миновали понедельник, вторник, среда, четверг. По пятницам Мишка и его друзья школу обыкновенно прогуливали (так было уже больше года) - большой поход продолжался. Мотоциклы позволяли сделать его дальним. Различных приключений, подобных и совершенно отличных от этих, было за время нескончаемого большого похода множество.

 

 

Необычайный улов

 

Love is love the world united Love is free I'm so excited Free is love our constitution Hail the sexual revolution! Army Of Lovers

Отзвук сексуальной революции^[77], о которой так долго говорили большевики, яркая вспышка – воплощение идеи «свободной любови» – внезапно настигла Демидова на берегу извилистого Иргиза.

 

Солнечным августовским днём, после очередной рыбалки, Миха ехал на своём «Минске» по грунтовке вдоль русла. За одним из многочисленных поворотов дороги, повторяющей изгибы реки, в обычно безлюдном месте, неожиданно, путь ему преградил стоявший поперёк колеи миниатюрный японский внедорожник Suzuki Escudo– трёхдверная машина наподобие отечественной «Нивы», но более аккуратная, походящая больше на игрушку, чем на настоящий автомобиль. Такую машинку Демидов видел впервые.

Вынужденно остановившись, он заметил у воды эффектную, привлекательной внешности, даму. Достаточно откровенный купальник элегантно подчёркивал роскошную фигуру шикарной женщины. Ухоженное лицо. Макияж. Причёска. «Нездешняя» – мелькнула у Мишки мысль. Определить её возраст наверняка он затруднялся: вероятно, что-то в диапазоне от тридцати до сорока.

Самому Михаилу на днях исполнилось шестнадцать.

Дама тоже обратила на него внимание:

– Парень, ты местный? – подзывая, замахала рукой она.

– Здрасти, день добрый, – настороженно и немного пренебрежительно ответил Михаил, заглушив мотоциклетный мотор.

– Не мог бы подойти? – она, приветливо улыбаясь, направилась к нему навстречу. Её глаза искрились как то особенно, лучезарно сияя, неподдельно, без притворств, дополняя обворожительную улыбку.

Мишка подкатил мотоцикл ближе к краю обрывистого берега. Его взгляд упал на импровизированный стол – разостланное под самым обрывом на песке покрывало, с разложенной колбасой и другой мясной нарезкой, вином, минеральной водой, лимонадом, виноградом, апельсинами, бананами и даже ананасом. «Явно не бедствует. Не многовато ли ей будет» – подумал с утра ничего не евший Михаил. В этот момент ему внезапно очень сильно захотелось кушать.

– Вино не получается открыть. Штопор забыла. Поможешь? – чисто по-женски, прихватив со «стола» и протягивая вверх Михаилу бутыль, продолжала она,

 

подойдя к склону обрыва вплотную, – Меня Марией зовут.

– Михаил – ответил он, взяв у неё и рассматривая бутылку красного сухого французского.

Достав отвёртку, Миха, привычным движением, протолкнул ей пробку внутрь бутылки.

– Составишь мне компанию? А то я тут, как выяснилось, в гордом одиночестве... Одна совсем… – с некоторым сожалением, мягким, приятным голосом предложила она, изысканным жестом приглашая Михаила к «столу». Её манера держаться была какой-то особой, напоминавшей собой актёрскую игру. Мишка подспудно почувствовал: «Не накормить его хотят, от него нужно нечто другое». Он спрыгнул вниз.

 

Разливая вино по пластиковым одноразовым стаканчикам, Мария, с лёгкой усмешкой, поинтересовалась:

– А тебе вино то пить не рановато? Как потом за руль садиться будешь?

– Гаишников тут нет! Поле. Да и что вино, у меня вон самогонка с собой! – твёрдо, по-деловому, указывая в сторону мотоцикла, сказал Мишка, явно бравируя по поводу имеющегося у него крепкого алкоголя.

– Давай всё же вином обойдёмся – улыбнулась она.

Не звонко чокнувшись, выпили за знакомство. Перекусили. За едой завязался никчёмный, неторопливый диалог:

– Много нарыбачил?

– Есть маленько: щучек, голов семь.

– Ого! Не слабо! Один рыбачишь? Не страшно тут одному то?

– А чего мне бояться!? Мне здесь всё знакомо, я с одиннадцати лет тут. Всё облазил, каждую заводь знаю! – хвалился Михаил.

Мария, поощряя своим молчанием, долго слушала Мишку, который распинался, рассказывая ей о том, какой он взрослый и самостоятельный - настоящий мужчина.

– У тебя девушки были? – перебила она его.

– Скольких я за сиськи перещупал – не сосчитать! – чуть осёкшись, в то же время не моргнув и глазом, уверенно заявил Миха, явно привирая.

Мария негромко рассмеялась и перевела разговор в якобы интересующую её деловую сферу:

– Дорого здесь земля стоит? Участки продаются?

– А я почём знаю? Меня этот вопрос мало интересует.

– Предлагаю на брудершафт! – вдруг не с того ни с сего выдала она.

Внутри на Мишку накатило смущённое волнение, но снаружи он и вида не подал.

 

Сплетясь державшими пластиковую тару руками и залпом опорожнив её, Мишка с Марией застыли в долгом, горячем поцелуе. Вернее сначала, Мишка, как слепой котёнок, ткнулся сжатыми губами в губы своей соблазнительницы, и только потом, когда она своим примером показала ему что нужно делать, поцелуй получился затяжным и горячим.

В происходящее ему верилось с трудом. Это был в его жизни первый столь тесный с противоположным полом контакт – его ожившие грёзы!

Мишка даже не успел опомниться и в полной мере насладиться послевкусием поцелуя, он всё ещё тупо держал в руке пустой пластиковый стаканчик, в то время как руки Марии уже умело расстёгивали ширинку на его шортах. Выйдя из секундного оцепенения Мишка, отбросив стаканчик в сторону, притянул Марию к себе.

Конструкция её купального костюма была крайне предусмотрительной для подобных случаев, стоило только потянуть за шнурок на бедре, как плавки соскользнули с её тела. Природный инстинкт овладел Михаилом, а он овладел Марией.

 

– Пойдём, искупаемся! – Мария поднялась и абсолютно нагая побежала к воде.

Сбросив с себя остатки полурасстёгнутой одежды, Мишка голышом бросился за ней.

 

В воде она снова приблизилась к нему:

– Мой милый мальчик, – наполняя свои слова особой нежностью, Мария, ласково взяв в свои руки Мишкино лицо, осыпала его поцелуями.

– Надеюсь, тебе было хорошо? – не требуя ответа, не столько спрашивая, сколько констатируя, подвела она итог.

– Тебе пора продолжить свой прерванный путь, а я пока ещё останусь здесь… – Мария аккуратно подтолкнула его к берегу.

 

Мишка намёк понял. Он вышел из воды. Оделся и, поднявшись к своему мотоциклу, напоследок, посмотрел на неё. Мария продолжала оставаться в воде, намеренно повернувшись к нему затылком, словно не зная о его существовании, как и не было его тут вообще. Миша завёл мотор. Она обернулась, послав ему на прощанье воздушный поцелуй.

 

Удаляясь от места своего необычайного, скоротечного приключения, Миха немного надсмехаясь над ситуацией подумал:«Вот тебе и съездил на рыбалку. Рассказать друзьям – не поверят!» Анализируя произошедшее, он всё ни как не мог определённо ответить себе на вопрос: «Кто кого поймал, она его или он её?» Несомненным было лишь то, что его мечты – фантазии стали явью! Сердце радостно стучало: «Вот и сбылось!»

Приближалось время беспечных гастролей.

 

 

 

 

Маркитанты - экспроприаторы

 

Нам ли, под надзором век коротать - Наше дело путать следы. Ветром в чистом поле, петь да гулять, Да звенеть лучами звезды. Константин Кинчев группа Алиса

Бульдозер ДТ-75, мощная гусеничная машина, шлифуя дорогу беспомощно рычал, скользя по укатанному, подледеневшему снегу, словно какой ни будь легковой автомобиль с задним приводом на не шипованной резине, он даже с разгона не мог сдвинуть кучу снега – такое сюрреалистичное зрелище всплыло в памяти Олега Фомичёва, когда он увидел у забора ремонтно-технической станции в Николаевке бесхозно брошенный аналогичный экземпляр. Этот был безжалостно разграблен (стёкла разбиты, мятая кабина, панель приборов болталась на проводах), но он имел одну привлёкшую внимание Олега деталь: рядом валялись покрытые ржавчиной почти новые гусеницы, точнее эти гусеницы, в отличие от тех на которых скользил бульдозер в Большущей Глуши, имели совершенно целые грунтозацепы. Именно стёртые в ноль грунтозацепы являлись причиной той жалкой картины нерентабельного расхода топлива и моторесурса. В голове Олега сразу же созрел план.

Петровича, большущеглушского фермера, Олежкин батя знал хорошо, да и Олег как то подрабатывал у него, вывозя из коровника на огород перегоревший навоз. Только «Моджахеды» приехали в Большущую Глушь, Фомичёв прямиком двинул к Петровичу – договариваться. Предложение оказалось востребованным, в чём Олег собственно и не сомневался, за две гусеницы было обещано три овцы, сто литров бензина и три десятилитровые канистры моторного масла.

Олег, Женька и Мишка взялись за дело. Разобрали гусеницу по тракам – на четыре части. Когда первую погрузили в «Днепр», объявился хозяин металлолома – сторож ремонтно-технической станции. Недоразумение утрясли тремя бутылками самогонки и, получив зелёный свет на вывоз обеих гусениц целиком, отправились в путь. Поехали степями, чтоб наверняка, чтоб обошлось без милиции. За два неспешных рейса к Петровичу привезли только половину одной гусеницы, он ворчал, недоволен был что частями. Пришлось нанимать ГАЗ-53, израсходовав ещё два пузыря, зато гусеницы поставили в установленный срок и получили новый заказ, теперь уже за наличные!

Полученный от сделки бензин и масло припрятали на базе «Линёвый омут». Одну овцу поделили поровну, на троих, и развезли мясо по родителям. Двух других, через рыночного торговца Ашота Иваныча, сдали на реализацию, деньги за них забрали через неделю.

 

Вторым заказом были тракторные ТНВД, КПП и пускач^[78]– всё это по отработанной схеме доставили мотоциклами. Олежкин «Днепр», тихо, но уверенно вёз (уложенную в люльке) тяжеленую коробку передач. Остальную «мелочёвку» на Женькином «ИЖ Юпитере». Миха, сновал туда-сюда на «Минске», проверяя свободна ли дорога, и сообщая ситуацию «большегрузам».

Вырученные от сделок деньги, каждый израсходовал по своему усмотрению. Женька, немного на запчасти к «Юпитеру», остальное на модные шмотки для себя любимого. Олег, на обслуживание «Днепра» не тратился – на эти цели ему регулярно подбрасывал деньжат отец, он купил неучтённое охотничье ружьё – вертикалку^[79] «ИЖ-27» шестнадцатого калибра, патроны к нему и патронташ. Мишка с недавних пор на любые более-менее «крупные» деньги, во всех населённых пунктах, методично скупал «Мински» любых модификаций и технического состояния. Его железный конь постоянно требовал замены запчастей, узлов и агрегатов, что осталось в нём от «родного», Мишка и сам теперь затруднился бы ответить.

 

Подобных историй было сотни. Парни периодически находили, что нибудь, на чём можно было заработать. Хотя добыча денег, как таковых, не являлась их целью. Деньги воспринимались как средство для удовлетворения нужд насущных. За дело брались лишь тогда, когда возникала потребность. Жили днём сегодняшним, не создавая никаких запасов.

Особенно в вопросах купли-продажи преуспевал Фомичёв, это было у него в крови, наследственное от отца – он умел торговаться. Когда за сделку брался Олег «моджахеды» всегда оставались в выигрыше.

Как то из Поливно в Екатериновку «Моджахеды» под заказ притащили кузнечные меха и наковальню. Из Ивантеевки в Аксёновку доставили три печки-буржуйки. Из Екатериновки в Ивантеевку электродвигатель. В Мулино еле-еле приволокли огнеупорный сейф, такой у которого меж стальными стенками песок засыпан – ох и намучались они тогда с ним. С Заглядово в Савельевку привезли зернодробилки. Из Томилово в Южный трубы под полив и рубероид. И так, далее, и так далее.

Чуть ли не на постоянной основе поставляли рыбу Ашоту. А когда в стране производство пива выросло в разы, и поговорка «на безрыбье и рак рыба» потеряла свой жизненный смысл, они, держа пульс на потребительском спросе, стали поставлять ему ещё и раков.

 

Случалось, брались «моджахеды» и за грязную работу: копали ямы под столбы, под фундамент, под выгребные ямы, а также, когда невозможно было договориться, не стеснялись прибегать к откровенному разбою, экспроприируя у мирных граждан им понадобившееся.

 

Мишке поступил заказ наплеменного кроля, стоил он денег не малых, и Миха знал, где и как это чудо природы добыть, но дело было рискованное, в одиночку не справиться, а Женька всё как-то не решался, видимо ему был нужен небольшой толчок.

В тот день спозаранку Демидов и Сызганцев рыли траншею под сливной канал для пельменного цеха. Глубина три с половиной метра. Один находился внизу, с лопатой. Второй наверху, с привязанным за верёвку ведром, поднимал грунт. Через какое-то время менялись местами.

– Бог в помощь! – принесла нелёгкая участкового.

– Чего это вы тут прячетесь? – вторила, наигранно любопытствуя, пришедшая с ним дама в милицейской форме (инспектор по делам несовершеннолетних).

В прошлом месяце у Женьки с отчимом возникли серьёзные разногласия, мать приняла сторону отчима, а Женёк, демонстрируя протест, сбросил телевизор в погреб, в результате мать написала на него заявление в милицию и Женьку поставили на учёт. Теперь «опекуны-кураторы» увидев Жеку на вершине земляной кучи, не прошли мимо.

– Клад ищем, но делиться не будем! – отшутился в ответ Миха.

– Что нужно? Надо чё нить нарушить? – с вызовом задал вопросы Сызганцев.

– Не волнуйся раньше времени. Как нарушишь – разберёмся. Нужен будешь – из-под земли достанем! – ухмыляясь, принял полушутливый тон участковый, – Работайте! Труд, по Дарвину, из обезьяны человека сделал!

– Рады были видеть вас в добром здравии! – добавила, уходя инспектор по делам несовершеннолетних.

– И вам не хворать! – крикнул им вдогонку Женёк.

 

– Вот так теперь и будут пасти, – возмущаясь, обратился Женька к Михе.

– Валить из этой траншеи надо, – поддержал его Мишка, – Чего тут спины надрывать, тем более заказ есть!

– Вот ты со своим кроликом ни как не успокоишься, сдался он тебе! Да и деревня там крайне недружественная, - призадумался Женька.

– А ты знаешь, сколько на нём можно заработать? – не унимался Демидов, – Пять таких траншей выкопаешь, а денег меньше заработаешь! Деревня недружественная? – В этом-то всё и дело! Я всё уже продумал, есть у меня один план!

 

Очень кстати подкатил Олег, он был с Джибаем – тянувшимся к ним пареньком. Джибай – это кличка, на самом деле звали его Арыстан, он был на четыре года младше, жил с матерью, недалеко от Фомичёвых (через улицу), его отец казах по национальности (потому и имя такое), мать русская, но своего отца Арыстан ни разу не видел, родители развелись, когда он был ещё младенцем.

– Привет!

– Привет! Чё делать собираетесь? – отозвался Миха.

– Пока не знаем, думаем, может вам помочь. Заработком поделитесь?

– Да мы вообще решили это дело бросить. Хотите, продолжайте вместо нас – всё, что заплатят ваше!

– А сами куда?

– Мы в Горловку собрались, есть мысль прихватить «Большого сибирского великана» (такая кроличья порода), заказ на него есть, а я там, в прошлый раз видал одного, подходящего размера – поделился задуманным Демидов.

– Меня с собой возьмите! – попросился Джибай.

– Возьмём, в другой раз, там толпой делать нечего. Туда вдвоём надо и на одном мотоцикле.

– Огрести не боитесь? – засомневался Фомичёв, – Недобрая ведь селуха!

– Знаем, но от судьбы не уйдёшь! – с улыбкой ответил Жека.

Джибай с Олегом остались на траншее.

 

Смеркалось. Мишка с Женькой на «ИЖе» подъезжали к Горловке.

– Ты меня на этом краю села сбросишь, а сам дуй на тот конец. Там они около клуба как тараканы тусуются, – давал Женьку последние наставления Мишка, – И смотри не заглохни, иначе люли обеспечены! Как начнут расходиться, рви в мою сторону. Всё тормози, я дальше пешком.

 

План сработал. Местные увлечённо бегали за Женькой, кидались камнями и улюлюкали. Музыка в клубе уже давно затихла, но было тепло, и народ расходиться не торопился, тем более такая развлекуха! В общем, вся бессонная публика сконцентрировалась в этом конце села, чего Мишка и добивался.

Сам же он под покровом ночи залез в крайний двор, туда, где ещё прошлой осенью приглядел большого племенного кроля.

 

В два часа ночи, сквозь заслоны враждебно настроенных, разгорячённых выпивкой и вооруженных палками и камнями местных жителей, Женька рванул на другой конец Горловки, туда, где его должен был поджидать Миха.

 

– Запрыгивай! Ну что взял крола? Он чё такой большой?!

– Всё гони! Да нет, кролик поменьше будет, просто ему в рюкзаке две гусиные тушки компанию составили – ему площадка, чтоб не зажало, и нам подкрепиться за нелёгкие труды.

Жека погасил свет. Километра три ехали с потушенными фарами. Потом, включив, гнали, до отказа выжимая ручку газа.

– Я от местных еле ушёл. Воспользовался старым приёмом: разогнался, заглушил и без света из темноты вылетел! Два «оленя» еле успели разбежаться, одного я всё же зацепил. Они кидались палками наугад, попали друг в друга! А вообще то, я, конечно, умотался от них гонять. Меня там чуть не пришибли.

– Я тоже не мёд ел.

 

К десяти утра от Горловки отъехали примерно на сто километров. Остановились решив прикорнуть часика на три. Проснулись – кролика нет!

– Прогрыз рюкзак зараза! – досадовал Женька.

– Ушел? – встревожился Мишка, – Вот проспали, так проспали! Продинамил нас барыш ушастый!

– Вон он! Смотри! – заметил с краю поля «великана» Сызганцев, – Метров пятьсот-семьсот отсюда.

– Где? Я не вижу!

– Погнали, ща поймаем!

 

Кроль был весь в репейнике, такого его и привезли к заказчику. Его непрезентабельный видок чуть не сбил цену, но прыть и внушительные яйца всё же сыграли своё в оценке экземпляра, торг устраивать не стали, оплата была произведена согласно изначального уговора. Единственно, часть суммы новоиспечённый обладатель «Большого великана» предложил заменить бараниной. Мишка с Женькой прикинули, что так даже выгодней и согласились.

 

Олег с Джибаем, закончив траншею, получили расчёт. Навстречу им ехали довольные собой Миха и Женёк, они уже отдали баранину и гусей на реализацию Ашоту, кое-что оставив и себе – на шашлык.

– Ха! Землекопы! Живы ещё? Предлагаю обмыть траншею. Закусь с нас: шашлычок из баранины!

– Да работка была ещё та. Пупки гудят!

– Шашлык, предложение в тему!

Компания расселась по мотоциклам и направилась к Иргизу.

 

«Wine, Women and Song»

 

Here’s a little piece of advice You’re quite welcome it is free Don’t do nothing that is cut price You know what that’ll make you be They will try their tricky device Trap you with the ordinary Get your teeth into a small slice The cake of liberty Sex and drugs and rock and roll Ian Dury

– Рукоблудством всё занимаетесь?! – заявился, неизвестно где пропадавший Женька Сызганцев. Он весь сиял и светился, еле скрывая эйфорию распиравшую его:

– Помните, мужики на полевом стане рассказывали про Малкино-давалкино? Так вот – я там был! Испробовал! Там действительно полная деревня дающих баб!

– Да ладно завирать-то, – недоверчиво отозвался Олег.

 

Женёк в «Моджахедах» был самым младшим. Но как оказалось в дальнейшем, среди них он был и самым привлекательным для женского пола, девки от него млели, липли к нему словно пчёлы к мёду.

 

– Не веришь? Проверь! Поедем хоть сейчас, только б винцом хорошим разжиться, всё остальное там есть: женщины, музыка, танцы! – приглашал он друзей в деревню Малкино.

– Погоди, расскажи толком, – вставил своё слово Мишка.

– Я и говорю... Был я в Малкино, там познакомился с одной одинокой мамашей, её Анжелой звать. Пошли к ней в гости. Дом большой, она одна в нём с дочкой живёт. Дочке года два. Посидели, выпили. Она свою мелкую спать уложила. И мы с этой Анжелой всю ночь в постели прокувыркались! Я три дня у неё жил! На полном довольствии. На всё готовенькое: и питание, и секс, и банька! Да ещё рядом с домом озеро – настоящий курорт-санаторий!

– И её дочка, тебя папой стала называть! – съязвил Олег.

– Зря смеёшься. Лучше поехали туда вместе. У неё подружки есть. Она у меня про вас для них справлялась. Приглашала.

– Я бы хотел,.. кого помоложе, – замялся Олег, явно заинтересовавшийся предложением, но боявшийся в этом признаться.

– Да ладно, тот, кто по утрам встаёт вперёд своего хозяина – ровесниц не ищет! Едем! – Мишка был настроен решительно.

 

В дом к Анжеле парни завалились под вечер. Явились во всеоружии: вино, конфеты и даже цветы – «полный джентельменский набор». Накрыв стол и оставив с ними дочку, она сбегала за подружкой.

 

Маринка была немного страшненькой, но «не жениться же на ней» – трезво рассудили Олег и Миша, развернувшие меж собой тихую борьбу, добиваясь её симпатии. Мишка Олегу явно уступал, но надеялся, что вторая подружка Анжелы будет посимпатичнее, и она то ему и достанется. «А Марина пусть уж будет с Олегом, раз он ей приглянулся» – вконец сдался он.

Застолье подходило к завершению. Вторая подружка так и не пришла. Женька ушёл с Анжелой. Олег с Мариной.

Мишка остался сидеть за столом в гордом одиночестве, допивая оставшееся спиртное и подчищая закуску. Здесь же, в зале, он улёгся на диван, и под слышимую из соседних комнат старательную возню своих друзей, уснул.

 

Завтракали все вместе. Марина ушла на работу. Вслед за ней, забрав дочку в садик, покинула своё жилище Анжела.

«Моджахеды» остались за хозяев. Нарубили дров, затопили баню.

Вечером всё повторилось. Второй подружки Анжелы снова не было, и Мишка вновь остался без пары.

На третий день Фомичёв уехал. Ему нужно было домой. Возвращаться назад он не собирался. В эту ночь счастье наконец-то улыбнулось и Мишке – он спал с Мариной.

 

Сызганцев и Демидов в Малкино прожили две недели. За это время все друг другу порядком поднадоели.

Мишка, возомнив себя кем-то вроде султана, Маринке неприкрыто хамил:

– Ща ты дожариваешь картошку, потом я жарю тебя! Дальше картошечка под самогончик и до обеда все счастливы! – властным тоном планировал он вслух предстоящий воскресный день, прогуливаясь в семейных трусах мимо Марины, чистящей в это время картофель.

Если девушки поначалу спрашивали ребят: «Что вам приготовить?», пекли блины и пирожки, то к концу второй недели, когда прожорливые гости уже изничтожили более половины всех съестных запасов, а их паразитирующее беспардонное поведение стало переходить все границы, ситуация в корн