Иерархия в коллективе у животных и людей

 

Наблюдения за самыми разными животными, живущими оседлой группой или кочующими небольшой стаей, в которой все «лично» знакомы, выявили одну общую и чрезвычайно важную закономерность. В разных драках или стычках, иногда очень мелких, даже едва заметных, со временем устанавливается иерархия страха. Особь «А», например, пугает особи «Б», «В» и «Г», которые предпочитают ей уступать во всем. В то же время особи «В» и «Г» избегают конфликтов с «Б» и так далее.

Серьезные драки, если вначале и были, вскоре сходят на нет. Отношения уже более или менее выяснены на какое-то время, по крайней мере. Варианты бывают разные. Простейший — так называемое линейное доминирование. Каждый индивид кого-то боится, а над кем-то нахальничает по ранжиру: «А», «Б», «В», «Г» и так далее. Более сложные варианты — разного рода «треугольники» и т. п. типа «А» тиранит «Б» и «В», но побаивается «Г», который, однако, боится и «Б», и «В».

Подмечена и еще одна закономерность. Иерархию гораздо острее ощущают и соблюдают именно подчиненные особи (их называют «субдоминантами»), чем «доминанты». Доминант, иной раз, как бы и не замечает своего доминирующего положения. Он просто делает, что хочет, а прочие всячески его сторонятся и чем ниже ранг индивида в иерархической системе, тем больше ему приходится помнить, от кого следует держаться подальше, чтобы не нарваться на взбучку.

У очень многих животных нашли иерархию. В их числе оказались некоторые крабы и раки-отшельники, сверчки, многие виды не стайных рыб, селящихся, однако, группами, птицы (например, у цыплят она появляется очень рано); суслики и сурки, мыши, волки и сбивающиеся в стаи бродячие собаки, обезьяны, подавляющее большинство из видов, ну, и конечно, не составляем исключения мы, люди.

Вспомним двор, на котором играли в детстве. Наверное, был там какой-нибудь свой местный лидер и была какая-нибудь иерархия, хотя самого этого слова мы тогда не знали. Итак, иерархия, в основном, проявляется у животных, живущих небольшими постоянными по своему составу группами, в которых все хорошо знают друг друга, и основывается грубо говоря, на кулачном праве.

Такие группы могут занимать определенную территорию сообща, защищать ее от членов других аналогичных группировок (волки, многие обезьяны) или же, реже, — вести бродячий образ жизни (наши городские бродячие собаки, некоторые копытные).

В больших и далеко мигрирующих (на месте не прокормишься) стаях ранговые различия стираются: отдельные особи то и дело перемешиваются между собой, плывут, летят в соседстве с «кем попало». Такое положение не исключает ситуативного лидера (стаи некоторых рыб, клин журавлей и др.). Территориальное поведение в таких стаях, конечно, полностью отсутствует: сегодня они в одном месте, завтра в другом.

Иерархически организованную группу либо стаю часто возглавляет один доминантный вожак. В стаях и группах бой идет иногда не только за положение вожака, но существует еще и иерархия: подразделение на «высших» и «низших». Важная закономерность: у многих животных — стайных птиц, обезьян, копытных — лидер вовсе не самая «отважная» особь, а, скорее, наоборот, в реакциях на внешнюю угрозу самая пугливая. «Смелость» проявляется только в столкновениях с другими индивидами своего же стада, раболепствующими перед вожаком.

Одним словом, картина ранговых отношений в группах и стадах часто бывает очень сложной. В частности, у обезьян иерархия может проявляться по-разному в еде, ее распределении, а также в доступности самок самцам, в уступании места, при взаимной чистке шерсти (так называемой груминг), в позах подчинения и даже в гомосексуальных случках. Ранговые соотношения по разным таким показателям совершенно неоднозначны. Так, в среде молодых самцов павианов гамадрилов доминантный статус устанавливается постепенно в ряду стычек по мере группирования родичей в семьи, кланы. При этом первоочередность взятия пищи не всегда совпадает с первоочередностью, например, в уступании места или во взаимной чистке шерсти и кожи.

У мартышек самый агрессивный самец в сексуальном отношении сильно уступает второму по рангу. Тот тратит сравнительно меньше времени на стычки и измывательства над низшими индивидами!

У некоторых животных как бы два вожака: один самый агрессивный и в то же время лидер в таких ситуациях как защита от хищников или движение к водопою. Другой, напротив, самый пугливый и предупреждающий стадо о надвигающейся опасности. У антилоп гну впереди стада, обычно, старая опытная самка. Но и самый последний, лучше всех защищенный индивид, занимает эту позицию отнюдь не случайно. Он следит за обстановкой и при бегстве может оказаться первым.

Отечественный исследователь А. М. Чирков с соавторами считает, что самая простая ситуация: один вожак и раболепные подданные (так называемое деспотическое доминирование) довольно редка. Чаще отношения более запутанны: стаю тиранят лидер-вожак и несколько приближенных к нему обезьян. Внутри элитной группы идет своя, внутренняя борьба за первое, второе и так далее места.

Аналогия с человеческим обществом здесь достаточно прозрачна. Во многих человеческих коллективах в самом низу «подонки», «плебеи». Выше — средняя прослойка. Над нею — «элитная верхушка». В той последней — лидер-вожак: директор, ректор, генерал, президент. Драка за его и прочие теплые местечки постоянно идет внутри верхушки. Эту иерархию в окарикатуренном, а потому особенно наглядном виде отображает «1984» — антиутопия Дж. Оруэлла. Наверху «Большой брат», возможно мифическая личность. Ниже «внутренняя партия», она же «Министерство любви». Еще ниже просто партия Ангсоц. Наконец, в самом низу «пролы», рабочий класс, о котором партократы в своем кругу, подмигивая друг другу, говорят: «у нас в стране пролы и животные свободны».

В.Р. Дольник в своей уже неоднократно упоминавшейся нами статье приводит такие варианты иерархии в человеческом обществе.

1. Подростковая. Она устанавливается в каждом классе, каждом дворе и очень часто ведет к образованию молодежных преступных банд. Попробуй, не подчинись лидеру молодежной группы. Могут избить, покалечить, устроить «темную», затравить. В плохих детских домах и школах педагоги входят в тайный контакт с молодежными лидерами и через них управляют коллективом. Увы, но наш великий воспитатель Макаренко весьма благосклонно относился к этой иерархии и воспел ее в своей «Педагогической поэме».

2. Неофициальная иерархия в армии — всем известная «дедовщина». В разложившейся армии негласная иерархия проявляется в бессмысленном насилии «высшие» — «деды» всячески измываются над «низшими» — «салагами». Командиры часто вступают в тайный сговор с неофициальными лидерами, что превращает военную службу в настоящий ад для подавляющего большинства солдат.

3. Иерархия в тюрьмах и воровских «кодлах». О ней еще много будет говориться в дальнейшем. Кто не слыхал о «паханах», «суках», «фраерах», «опущенных», «шестерках», «ворах в законе» и «шпане»? Имеется в виду, естественно, неофициальная иерархия. Того же типа иерархия банд рэкетиров, разбойников, пиратов, мафиози и так далее, и тому подобное. В преступных шайках иерархия всегда присутствует, там без нее шага не ступишь.

5. Слабо выраженные бытовые иерархии. Этот вариант иерархии быстро устанавливается даже в сугубо временных группах людей, например борющихся со стихийным бедствием или занятых каким-то совместным делом, будь то хоть озеленение двора в многоквартирном доме. Часто параллельно с официальной иерархией возникает неофициальная иерархическая структура. Где ее только нет. Возникала она и во многих коммунальных квартирах. Чего уж говорить о научных и других творческих коллективах. В них эта иерархия — не жестокая, но, тем не менее, она реально существует.

6. Не упоминаемая Дольником «загробная иерархия». Она, как всем известно, сохранилась и поныне, но особенно ярко проявлялась в древних цивилизациях Старого и Нового света. Древне-египетские и древне-перуанские пирамиды, шумерские и скифские захоронения правителей вместе с их женами, челядью и воинами, а также — конями, оружием и утварью — наглядные примеры. В наше время тоже не всех, разумеется, хоронят в фамильных склепах, в пантеоне, или под кремлевской стеной. И ничего плохого в этом, понятное дело, нет, если не перебарщивать. Воздержимся, однако, от участия в дискуссии о мавзолее В. И. Ленина. Припомним лучше, как классифицировал смерти гробовщик в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова: начальники «дают дуба», простые смертные «отдают концы», кто-то совсем неприметный «сыграл в ящик», «кондыкнулся» или «загнулся», «окачурился», «протянул ноги», и т. д..

Некоторые из проявлений «загробной иерархии» прямо-таки умиляют своим идиотизмом. Вот хотя бы забавный пример: в подвале питерского академического института сотрудники во время ленинского субботника как-то обнаружили десятки гранитных плит со скорбным текстом: «Здесь покоится…» и так далее. Большие академикам, средние докторам наук, крошечные кандидатам. Оказалось, один из замдиректоров, в прошлом директор магазина похоронных принадлежностей, заготовил плиты впрок.

Откуда берется иерархия в человеческом обществе?

В.Р. Дольник совершенно справедливо отвечает на этот вопрос: Поведение мотивирует врожденная программа, очень простая и рациональная, проверенная естественным отбором на многих видах. А употребим ли мы ее во зло другим и себе или на пользу — зависит от нашей морали и нашего разума. Не любая иерархия на пользу обществу, но и не любая во вред. Понимая это, следует стремиться к созданию как бы частично перекрывающихся многообразных иерархических структур разной степени жесткости. Нежелательно, чтобы эти иерархии объединялись в какую-то супериерархическую общественную структуру.

Человек, по словам В. Р. Дольника, чувствует себя свободным, не угнетенным иерархической структурой, если он, во-первых, знает, что может ни в одной из них не участвовать; во-вторых, участвовать во многих и занимать в них разный иерархический уровень; в-третьих, свободно покидать любую из них; и, в-четвертых, сам организовать новую группу, соответствующую его представлению о целях, характере отношений и персональном составе. Общественная жизнь развита в демократическом обществе. Напротив, элитарные системы стремятся ограничить количество и разнообразие людских объединений, создать суперструктуры и контролировать их административно.

Проявления административно установленной иерархии бесчисленны.

На Западе понижение в должности часто предваряется переводом сотрудника в кабинет меньшего размера. У нас забирают «членовоз» и казенную дачу, отключают правительственную связь.

В России XVI в., как и в других странах во времена феодализма, иерархия проникла во все поры общественной жизни. А тут еще власти придумали законы о местничестве. Последствия были, например, таковы. Велят убрать навоз двум конюхам. Вдруг один заартачился:

— Не буду. Мне зазорно работать с ним. Ведь его дед служил поваренком под началом повара — моего деда!

Точно так же бояре спорили из-за места, — где кому сидеть в боярской думе или за пиршественным столом. Их жены ругались из-за места в церкви. Монахи во время крестного хода собачились из-за места в процессии. Военачальники затевали местнические спроры на поле боя, под носом у противника. Именно так было проиграно сражение под Оршей в 1514 году.

Следы и пережитки местничества сохранились в общественном сознании по сей день.

Для непотопляемых отпрысков нашей партноменклатуры мы все, в отличие от выходцев из их среды, «плебеи». При большевиках о ранге отдельных вождей судили по их месту на мавзолее в дни парадов. Точно так же о ранге китайских вождей судят по их месту на трибунах площади Таньаньмынь.

Характерно, что с уходом начальника и замещением его должности одним из бывших подчиненных во всем учреждении обычно начинаются свары и склоки между рядовыми сотрудниками, вроде бы, не претендующими на руководящие посты. Идет подсознательная борьба за второе, третье, четвертое и так далее места в иерархическом ряду. Все происходит точь в точь как в обезьяньей стае после смены вожака.

В экспериментах нейроэтолога Дж. М. Дельгадо на павианах всем обезьянам в стае, начиная с вожака и кончая самой низшей по рангу особью, вживили в центр агрессии головного мозга раздражающие электроды. Они были проведены от укрепленных на черепе крохотных радиоприемничков, настроенных каждый на другую волну, что позволяло раздражать любое животное по отдельности. В опытах выявилась система так называемого линейного доминирования. Если раздражали вожака, он принимался бить и кусать вторую по рангу особь. Если раздражали вторую, она начинала измываться над третьей по рангу и так далее. Наконец, если раздражали центр агрессии самой низшей по рангу обезьяны, она подбегала к зеркалу, висевшему в вольере, и корчила сама себе злобные рожи. Заметим: для всех обезьян, кроме человекообразных, отражение в зеркале — другая особь, почему-то неспособная дать сдачи и потому нестрашная.

Весьма обыденный эпизод из военной жизни. Полковник на утреннем разводе наорал на майора. Майор распек лейтенантов командиров рот. Командиры покрыли матом старшин. Старшины взъелись на сержантов, а те на солдат. Солдаты «старики» вечером в казарме отвели душу на несчастных «салагах». Салаги с горя повздорили между собой и вечером в карауле повесили приблудную собаку. Какое трагикомическое сходство с обезьянами! Обидно за род человеческий!

В конфликтных жизненных ситуациях, как правило, есть настрой на агрессию, но есть и страх. Атакуют того, кто заведомо проиграет, но все-таки не совсем уж беззащитен. Слишком большой разрыв в ранге («полковник-солдат») делает потенциальную жертву атак мало привлекательной для агрессора. Известно, что многие большие начальники, грозные для своих замов и прочих «шишек», изысканно вежливы с уборщицами, шоферами, дворниками. Как мы видим, люди и в этом отношении мало отличаются от павианов.

Правда, мы изобретательнее. Например, там, где иерархия не позволяет проявить наше агрессивное отношение открыто, мы умеем атаковать исподтишка или, на худой конец, показать доминирующей особи фигу в кармане.

Проиллюстрируем следующим примером. В начале шестидесятых один из всесильных героев Павловской Сессии выдвинул сам себя в академики на заседании Ученого совета большого ленинградского академического института. Один за другим выступили члены Совета. Каждый с воодушевлением говорил о великих научных заслугах претендента. На словах все без исключения были «за». Началось тайное голосование. Ни одного голоса «за». Все «против»!

А вот еще классический, хоть в учебник зоопсихологии, пример линейного доминирования. Тоже из жизни ученых. Молодой биохимик изложил в большой статье результаты многолетних экспериментов и решил опубликоваться за рубежом. Для этого требовалось разрешение шефа лаборатории, которого поэтому надо было попросить стать соавтором. Тот охотно согласился и направился к заведующему отделом, который, даже не взглянув на текст, намекнул, что не прочь тоже стать соавтором. Его, разумеется, вписали. Теперь уже он направился со статьей к самому академику — директору института:

— Разрешите опубликовать за рубежом…

Директор бегло проглядел страницы и дал без обиняков понять, что его следует поставить первым автором. Вписали. Теперь он как хозяин взял рукопись в руки и сказал:

— Статья хорошая, но неприлично много соавторов.

Заведующий отделом, услышав эту фразу тотчас предложил вычеркнуть действительного автора статьи и его непосредственного начальника. На том и порешили. Статья ушла за рубеж. Случай банальный, в порядке вещей! Подлинному автору как нижней ступеньке в иерархии оставалось только, следуя примеру павианов, смотреться в зеркало и корчить себе злобные рожи! Впрочем, последовали награды — денежная премия, загранкомандировка на пять дней.

За годы советской власти у нас накопилось немало «крупнейших» ученых, которые своих трудов почти никогда не писали. На то у них имелись старшие и младшие научные сотрудники, аспиранты, а также, само собой понятно, должность шефа лаборатории или директора института и красный партийный билет в кармане.

Это еще что! Хватало таких мужей науки, которые своих бесчисленных статей на протяжении многих лет даже и не читали. Зачем? Вполне достаточно было высокого поста и вечных загранкомандировок. Разъезжая по свету, эти корифеи без устали удивляли западных коллег отчаянной борьбой за мир. Помните тогдашние вездесущие «Комитеты защиты мира»? Один биохимик поведал нам, что, если бы не его членство в подобном Комитете, не видать ему конференции в США как своих ушей.

Сейчас по той же стезе успешно движутся наши парламентарии всех уровней. Кое-кто из них уже успел обзавестись академической мантией.

Выходит, не зря затевались обезьяньи процессы. Господство и подчиненные в обезьяньей стае — природное явление, на которое многие власть имущие охотно навесили бы форму секретности, как на какой-нибудь рецепт ракетного топлива.

Важнейший вопрос: как постепенно развивается иерархия в процессе индивидуального развития животных и человека?

Как и многие другие врожденные формы поведения, агрессивность, приводящая к иерархии, возникает у ребенка не сразу после его появления на свет, но, тем не менее, довольно рано: еще до того, как он научается говорить. По словам В.Р. Дольника, дети, (особенно мальчики) начинают устанавливать между собой иерархические отношения в первые годы жизни; позднее они начинают играть в иерархические игры, а в 7-15 лет образуют между собой жесткую пирамидальную структуру соподчинения. Если этим процессом не управлять, борьба за власть в группах подростков принимает жесткие формы, зачастую криминальные. Склонность играть в эти игры, к сожалению, не проходит с возрастом. Более того, некоторые люди играют в них до старости, это становится смыслом их жизни. Причем играют всерьез и включают в игру и нас с вами, и общество, и государство, и весь мир.