Большое интервью: Без труда не вытащишь рыбку из пруда (в оригинале No pain, no gain)

Шесть лет прошло с тех пор, как Тори Эймос, дочь священника, виртуозная пианистка с огненно-рыжими волосами, появилась на мировой сцене и заворожила всех, спев об “антихристе на кухне” (“antichrist in her kitchen”) на первом треке с её дебютного альбома 1992 года, Little Earthquakes. И, проведя два невероятных часа с певицей, которая сейчас готовится выпустить свой четвёртый альбом from the choirgirl hotel, я должен признать, что она всё так же поражает воображение.

В песне Playboy Mommy, ключевом треке с нового альбома, мы слышим, как Тори винит себя в своём трагическом выкидыше. Она поёт: “In my platforms I hit the floor/ fell face down/ then the baby came/ before I found/ the magic how/ to keep her happy.” (“Со своих платформ я упала / Лицом на пол… / И затем ребёнок появился / Раньше, чем я нашла / Магию, как / Сделать её счастливой”) Дальше в песне она умоляет: “Don’t judge me so harsh little girl/ so, you’ve got a playboy mommy.” (“Не суди меня так строго, малышка / Да, у тебя плейбой-мамочка”)

Сложно понять, буквально она это говорит или метафорически - как всегда с Тори - но тема выкидыша слышится во всём альбоме. Если её дебютный альбом был “про изнасилование” (фанат изнасиловал Тори в 80-х годах после одного концерта, когда она согласилась подвезти его), а вышедший в 1996 году Boys For Pele был “про расставание” (Тори разошлась со своим парнем, с которым она была вместе семь лет), тогда этот альбом - “про выкидыш”.

Однако, в первую очередь мы обсудим более приятные темы. Я слышал, Тори, вы совсем недавно вышли замуж. “Да, две недели назад. Я почти никому и не говорила об этом, но благодаря интернету ничего нельзя сохранить в секрете. Мой муж очень ценить приватность личной жизни, и я стараюсь уважать его мнение. Это очень драгоценная и хрупкая материя”. Фото, кстати, оказались в журнале Hello!

А платье было белое? “Голубое”, отвечает она шёпотом. “Цвета льда”. Тори почти не изменилась с тех пор, когда я впервые встретил её - на заре Little Earthquakes. Сегодня ей 34 года, она выглядит менее “оранжевой”, менее огненной, и более уверенной. Но брать у неё интервью - процесс всё такой же впечатляющий и сбивающий с толку. Разговор делят слишком долгие неловкие паузы. Иногда Тори замыкается, входит в какой-то транс, её глаза смотрят в пустоту.

Она вышла замуж за своего звукоинженера Марка Хоули, уроженца Линкольншира. Все, кто знаком с творчеством Тори и знает, что она постоянно гневилась на Всемогущего, удивятся тому, что она сочла уместным освятить свой союз в Его присутствии. Она сама кажется удивлённой и даже как будето извиняется за то, что совершила нечто настолько традиционное, такое ординарное.

“Как я уживаюсь с этим?” Пауза в пол-минуты. “Я никогда не мечтала о том, что буду невестой в детстве, после того как поняла, что Роберт Плант никогда на мне не женится. К тому же мой отец был священником, так что я повидала слишком много свадеб. Знаете, думаю, я никогда не смогла бы выйти замуж в Америке”.

Значит, свадьба прошла в Британии? “Ага”.

В церкви?

“Ага. Маленькая такая старенькая церковь в Уэст-Уиком”.

Понемногу Тори делится подробностями. Она продолжает: “Я не чувствую сильных религиозных “вибраций” в этой стране. Это чувство стыда и вины, которые мне внушали с детства, эти нравоучения бабушки: ты должна оставаться девственной до свадьбы, а потом ты даришь тело своему мужу, а душу - Иисусу, а себе самой ничего не оставляешь. Ну-ну, спасибо, не надо.”

Так она обещала быть покорной мужу? “Нет-нет-нет. Любить и уважать.”

И каково это - быть замужем? Повисает настолько долгая пауза, что мне кажется, Тори забыла, что я еще в комнате. “Я думаю, я всё ещё не привыкла к этому. Я пытаюсь говорить с вами честно, но всё равно...”

Тори не может скрыть, что её пугает то, что может случиться с женщиной после свадьбы. “Я наняла себе фитнес-тренера на этой неделе. Начинаю заниматься завтра. Я не хочу просто выйти замуж и расплыться. Я действительно… Ну вы понимаете, я вышла замуж не от нечего делать. Я действительно смотрю на этого мужчину и понимаю: “он невероятно уникальный, и я не хочу быть с кем-то другим.”

Этот мужчина? Этот человек? Она смеётся. “Я стараюсь не называть его по имени. Я знаю, что оно вам известно, но не называть его мне кажется как-то более приватно, понимаете. Я хотела, чтобы свадьба была как можно более приватной, только мы и друзья. Но семья - дело сложное. Моя семейка - как грёбаные Уолтоны - они, как тараканы, выползают из-под Аппалачей и стучатся тебе в дверь с банджо наперевес.” Тем не менее, отец Тори выдал-таки её замуж.

Но вернёмся к апологии: “Я думала об этом, и если бы я вышла замуж перед судьёй [аналогично российскому работнику ЗАГСа в данном случае], то для меня это ничего бы не значило. Ну и, конечно, я могла бы выйти замуж где-нибудь в горах, и меня окружали бы духи природы, но… В конце концов, я нашла очень святое место. Оно с Бронзового века использовалось как ритуальное место, и до того, как там построили церковь, там поклонялись язычники. И местный викарий воздал этой традиции должное.”

Ну конечно же, это уже большое похоже на Cornflake Girl, которую мы знаем. Редкая птица - эта Тори Эймос. Частично из племени Чероки (по материнской линии), частично Скарлет О’Хара [намёк на ирландские корни Тори, воспитанная в традициях Южной Каролины, она - девочка-хористка, которая может вопить не хуже банши. Дочь священника, которая на первом альбоме пела о менструации, на втором - о мастурбации, а на третьем - о кастрации. Она пианистка с классическим музыкальным образованием (Тори играла на пианино с двух с половиной лет), превратившаяся в поклонницу Led Zep и хонки-тонк блудницу, которая сидит за роялем, оседлав скамейку пианиста.

Некоторые критики, особенно неуверенные в себе критики мужского пола, с облегчением классифицировали её как Ginger Nut (Рыжая чудачка), согласно схеме вещей, где женщин-певиц относят либо к категории bimbo [глупых сексапильных дурочек] (например, Kylie), либо к категории basket case [близкий к помешательству человек] (например, Bjork). Некоторые после прослушивания той песни об изнасиловании, Me and A Gun, воспринимают Тори в основном как жертву.

Язык Тори полон подобных противоречий. Он меняется от кокетства до грубости в мгновение ока. Она спрашивает меня, будто старушка с Юга [юго-восточных штатов США, типичная леди рабовладельческих штатов]: “Как твоя милашка, Джеймс?” Всё такая же милая, отвечаю я.

Что касается интервью, она редко говорит полными предложениями. Её мысли несутся по прямой. Метафоры неудержимые. Если бы вы услышали что-то из того, что я записал на свой магнитофон, вы бы подумали, что она совсем неграмотная. А я бы тогда отправил вас послушать её последний альбом и попросил бы найти более мощное и ёмкое описание разбитого сердца, чем эти слова из Hey Jupiter: “If my heart is soaking wet/ boy your boots can leave a mess” [“Если моё сердце промокло до нитки / Парень, твои ботинки оставляют после себя месиво”].

Если заглянете в буклет этого последнего альбома - увидите Тори, дающую грудь поросёнку. На этой груди, кстати, сейчас должен был бы спать ребёнок. Тори рассказывает мне о том, что произошло: “Я заканчивала тур Boys for Pele в конце 1996 года - и, к моему удивлению, забеременела. Нашим с Марком ребёнком. Я носила его три месяца. Я уже привыкла к этой мысли, я думала, что все трудности позади. А потом случился выкидыш. Я не собиралась так быстро писать новый альбом, но ко мне стали приходить песни”.

Так что, в то время как другие исполнители часто называют новые альбомы своими “детьми”, этот новый альбом Тори лучше всего отвечает такому определению. Её взгляд быстро туманится. “Когда это случилось, честно скажу, я задала все вопросы, какие только могла”.

Кому задала? Богу? (Приходится перебивать Тори, чтобы выпрашивать у неё подробности.) Она отвечает бессвязно: “Ещё бы. Я хорошенько потаскала его за яйца. Я говорила, например, посмотри на эту грёбаную мамку в этом молле где-то на Юге, где я как раз была, и она конкретно колошматит детей, прямо бьёт их...и понеслась. Знаете, стольким людям не нужны их дети, они не любят детей и не заботятся о них. Это просто...кажется, что ты не раскрываешь свой полный потенциал”.

Она уже кричит и пригвождает меня к креслу обвиняющим взглядом. Не раскрываю свой потенциал? Я, что ли? “Нет, Бог. Я всегда так разговариваю с христианским Богом. Меня так воспитали: “На то твоя воля, не моя”, и я всё время с этим спорю”.

Может, пути Господни и неисповедимы, но Тори отслеживает каждый его шаг. Объясняет таким образом, почему она стала миссис Марк Хоули, и вот как она заканчивает свои рассуждения: “После всего этого ужаса, знаете, Марк сказал: “Эй, это наше общее”. И мы поразмышляли об этом, и он...он сделал мне предложение. И я просто...просто...почувствовала: Да, он мой самый близкий друг…”

Таким образом, Тори Эймос, жена, но не мать, вернулась к публике с choirgirl hotel и новым туром. После шести лет, проведённых в одиночку за роялем, она будет выступать с группой. На предыдущем альбоме ритм-трек был наложен только на 6 из 17 треков, однако на новом альбоме бит звучит в каждой песне. Тори объясняет: “Вы знаете, я стараюсь всё контролировать, но в этот раз я хотела действительно взаимодействовать с другими музыкантами. Именно Эрик (её бывший возлюбленный) обратился ко мне и сказал, что он знает идеального для меня ударника”. Это оказался Мэтт Чемберлен. “Мы встретились и сыграли вместе. У меня челюсть буквально отвалилась. Вау, он просто обалденно ловит ритм!”

Гитарист, басист и программер были также найдены. “Играть с ними - одно удовольствие. И они не просто разучивают и записывают трек, а потом мы накладываем мой вокал поверх трека. Нет, всё должно быть вживую”.

А пришествие этого обалденного ритма как-то связано с танцевальным ремиксом Армана Ван Хелдена на песню Professional Widow, который вознёс Тори на первой место чартов в прошлом году, пусть в его ремиксе почти и не было ничего от оригинального трека, за исключением вокальной нарезки: “Honey, bring it close to my lips?” И танцевала ли Тори когда-нибудь под этот ремикс?

“Естественно. Когда пью маргариту в нашем автобусе, во время тура по Среднему Западу.” Потом она начинает немного показывать зубы: “Ван Хелден проделал замечательную работу, но я не говорю “Эй, сделай что-нибудь с моей песней, пожалуйста. Я не жду, когда волшебник появится и сделает всё за меня.”

Тем не менее, этот ремикс заставил её задуматься о новых способах использования ритма в своём творчестве, и это началось самым странным образом. “Я играла на своём теле в душе [нахлопывала ритм] и потом начала петь под этот ритм. Я писала песни практически под ритм моего тела, я знала, что ударник потом возведёт это в десятую степень.”

Этот “ритм тела” вылился в несколько месяцев звукозаписи в трёхсотлетнем сарае в Корнуолле, который Тори (у которой также есть дома в Майами и Ирландии) переоборудовала в студию. Разговор о записанном там альбоме неизбежно приводит к теме выкидыша, потому что несколько песен написаны о потерянном Тори ребёнке или обращены к нему. Она называет его “дух.”

Бессвязные слова снова вырываются наружу, глаза глядят куда-то вдаль: “После того, как это случилось, понимаете, как ты находишь это? Куда ты идёшь в поисках ушедших душ? Мне нужно было пообщаться. Я не думала о том, что нужно было ей. Затем я задумалась, а, может, она не выбрала меня себе в мать. И тогда я разозлилась и подумала: “Ладно, давай иди, выбери Сьюзан с нашей улицы, эту консервативную сучку-христианку.’”

Я говорю Тори, что она опять сама над собой издевается. Из-за чего она себя так винит? “Я была не очень здорова, когда забеременела. Я запустила себя...но и у героинщиков рождаются здоровые дети, тогда почему…?

“Слушайте, это просто было что-то, что я переживала. А потом это что-то начало сдаваться. Я не могла этим управлять. Если этот дух не хочет приходит или не может, по какой-то причине, пусть. Я буду здесь. Я буду открыта. Но какое-то время я была так зла, что думала: “Только попробуй, у тебя не будет ни шанса вернуться”.

Мне приходится вмешаться. Думаете, она вернется?

“Не знаю. Пока что я так не думаю. Но тогда я была тесно связана с этим духом. Мы общались, глубоко, я общалась с существом из другого плана бытия”. Это просто потрясает. Тори, я могу закурить?

“Конечно. Я с вами тоже фигурально покурю”. Она успокаивается. Я глубоко затягиваюсь. Она снова начинает говорить о Боге. “Христианский Бог живёт себе припеваючи, и обычно я с ним гуляю каждые полтора месяца. Только ради хорошей пьянки.

“Я серьёзно. В мире столько разных энергий, и есть эта сила...отец, Люцифер, не важно...но их всех превратили в заезженные Диснеевские аттракционы. Попробуй этот, потом этот. Который лучше?

“Очевидно, я верю в Замысел, но я не всегда с ним согласна. Знаете, что я ненавидела сильнее всего - когда мне люди говорили, что всё это к лучшему”.

Она снова о выкидыше. Она не может больше ни о чём говорить. Она кричит. Меня трясёт. “Не говорите мне, что это к лучшему. НЕ СМЕЙТЕ МНЕ ЭТОГО НИКОГДА ГОВОРИТЬ”.

Внезапно она переносится в тот момент, когда это случилось, и всё выходит наружу. Я не спрашивал у неё ничего, но она всё равно рассказывает, дрожащим голосом, наполовину мне, наполовину себе самой. “Я села за руль нашего грузовика. Час езды до больницы. Я была на пляже, у меня пошла кровь и было больно. Я сама вела машину, потому что, вы понимаете, я не хотела, чтобы вёл кто-то другой. Меня бы просто искорёжило… Мне нужно было что-то делать. И, знаете, я спрашивала себя: “Могу ли я что-то сделать, чтобы спасти эту жизнь? Пробку в себя засунь, Тори”...и потом мы добрались туда, в палату. Медсестра разрыдалась. Она положила меня на стол, сделала мне УЗИ. Я сказала: “Мне так жаль”. И: “Дайте мне посмотреть”. И это было...одна из этих штуковин, ничего больше”.

Её слёзы уже высохли, мы долго-долго обнимаемся, и я ухожу. Все мы по-своему справляемся с испытаниями, которые Бог или судьба насылают на нас. В одной из песен с альбома Тори поёт: “Celebrate/you’re top ten in the charts of pain” (“Отмечаешь / Твои TOP10 в чартах боли”). Это путь Тори.

Сингл, Spark, выходит на EastWest 20 апреля; новый альбом, from the choirgirl hotel, выходит 4 мая. Британская часть турне Тори начнётся в Ливерпуле 20 мая.