Вероятные идеологемы подготавливаемой «цветной революции» в России

Под какими лозунгами будет развертываться «цветная революция» в современной России? Традиционно она видится как революция под знаменем идеологии либерализма. Действительно, это знамя активно использовалось в «цветных революциях» первой и второй волн. Однако удар может быть нанесен с другого фланга. Новая революционная волна выводит на первый план националистическую компоненту революционного движения.

Можно выделить три волны цветных революций на постсоветском пространстве. Посредством первой волны была разрушена советская мир-система. Условно этот этап можно определить как «бархатные революции». События 1991 и 1993 годов в Москве явились заключительным аккордом данной революционной фазы.

Целевой замысел второго этапа состоял в разрушении реинтеграционных перспектив на постсоветском пространстве. Наименование этого этапа можно условно определить в качестве «оранжевых революций». Первой в их череде была, не как принято считать «революция роз» в Грузии, а «бульдозерная революция» в Югославии. Режим С. Милошевича низвергался, с одной стороны, как коммунистический – анклав прежней мир-системы, с другой, как пророссийский – анклав перспективной реинтеграции вокруг России. Завершать оранжевую фазу цветных революций должна была, очевидно, революция в Российской Федерации. Однако сценарий дал сбой.

Не удалась организация цветных революций в Узбекистане, Белоруссии, Казахстане, Армении. Не был реализован в полной мере и замысел создания вокруг России нового «санитарного кордона». На такую перспективу ориентировало, в частности, учреждение Организация за демократию и экономическое развитие – ГУУАМ. Членство в ней Украины, Молдавии, Грузии, Азербайджана и Узбекистана показывает целевой замысел – геополитический охват России кольцом враждебных государств. Учитывая известную антироссийскую позицию прибалтийских республик и Польши, масштаб охвата оказывался еще более значимым. Выход из ГУУАМ Узбекистана и амбивалентный политический курс Азербайджана несколько ослабили стратегическую линию формирования антироссийского «санитарного кордона», хотя и не отменили вовсе. Дважды организовывались цветные революции в Киргизии. Однако после обеих революционных инверсий подпитываемый извне антироссийский пафос в скором времени ослабевал, и республика опять сближалась с Россией.

Не привели, наконец, к революции и «белоленточные» выступления в России. Очевидно, выборы 2011-2012 гг. должны были стать апогеем «оранжевого» периода в истории «цветных революций». Слабость «несистемной оппозиции» не позволили реализовать этот замысел. Вероятно, сама подготовка выступления белоленточников предполагала наличие к условной дате конфликта во властном тандеме. Такой конфликт разогревался внешним давлением, но, как известно, ставка на него не сработала.

Третий этап в истории «цветных революций» начался, очевидно, в 2014 году с Евромайдана. Если на втором этапе ставилась и решалась задача вывода соответствующих республик из орбиты влияния России, то на третьем уже речь идет о формировании силы антироссийской и антирусской военной агрессии. Националисты, находившиеся ранее на вторых ролях, становятся авангардом революционного движения. В этом принципиальное отличие Майдана образца 2004-2005 гг. («оранжевого») и 2013-2014 гг. («коричневого»). Впервые ставка в цветном сценарии сделана на откровенный нацизм. Это важнейшая веха не только для истории «цветных революций», но и западного проекта в целом. (Слайд 18)

По фиксируемой этапной логике именно в акцентированной поддержке Западом нацизма и фашизма следует ожидать новую фазу развития революционного процесса на постсоветском пространстве. Соответственно и в России авангардная роль в революции перейдет, вероятно, от либерального к националистическому сегменту. Низкий рейтинг либеральной идеологии и рост популярности радикального национализма в молодежной среде создает должные средовые условия такой переориентации. Есть основания считать, что рост численности националистических организаций в значительной мере управляем из вне. Использование в данном случае «русской темы» затемняет антироссийские целевые ориентиры и способно увлечь за собой в «походе на Кремль» определенные слои населения, что уже не под силу либерализму. Сообразно с выработанной уже традицией использования «цветочной» семантики новый этап «цветных революций» может быть определен как «неокоричневый».

Не только либералы, но и многие националисты получают финансовую поддержку за рубежом. Это позволяет им вести активную пропагандистскую работу, издавать широкими тиражами соответствующую печатную продукцию. В России наблюдается бум книжных изданий по неоязыческой русско - арийской проблематике. За границей зарегистрированы сайты многих националистических организаций, что не позволяет российским властям решить вопрос с их закрытием. Формат спортивно-оздоровительных и военно-патриотических учреждений позволяет проводить националистам рекрутинг «боевиков», целенаправленно готовиться к часу «Ч».

 

 

После волн «бархатных» и «оранжевых» революций, фиксируется, таким образом, вероятность волны, маркируемой «неокоричневой» семантикой. Особая опасность в данном случае состоит в использование идеологем, связанных с русской и даже патриотической темой. Структуры националистических групп уже де-факто выстроены в качестве охватывающей всю Россию сети. Как и либералы, они финансируютс из одних и тех же внешних источников. Алгоритм развертки сценария «неокоричневой революции» представляется в следующей последовательности: 1. резонансное правонарушение, возможно – убийство, осуществленное представителями неславянского населения 2. призыв защитить русский народ, заявления лидеров несистемной оппозиции 3. квазистихийная погромная акция против инородцев 4. вмешательство властей, правоохранительные органы принимают меры в отношении погромщиков 5. переадресация народного гнева против власти, обвинения ее в антирусской политике 6. массовое антивластное выступление с перспективой свержения режима. (Слайд 19)

Классические революции характеризовались жесткой определенностью в формировании идеологической базы. Революционный проект и начинался с артикуляции идеологии. На первом этапе создавалась группа идейных соратников. В рамках нее детально прорабатывалась доктрина построения новой жизнеустроительной системы. Большевизм, следует напомнить, начинался с идеологического размежевания с меньшевизмом. Второй съезд РСДРП, на котором В.И. Ленин выступил с острой полемикой в отношении позиций Г.В. Плеханова и Ю.О. Мартова, и явился отправной точкой формирования ленинской партии. Строительство партийных коалиций было возможно только после того, как достигалась собственная идеологическая определенность.

Массовое партийное строительство развертывалось уже на втором этапе партогенеза. В массы транслировались ценности и цели, понимание которых было достигнуто на предыдущем этапе. Идти в массы без наличия проработанной идеологии казалось принципиально невозможным. И уже на третьем этапе идеологически и организационно кристаллизованная массовая партия осуществлялся захват власти. Этапность революционного сценария выражалась, таким образом, следующей триадой – формирование идеологии – массовое партостроительство – приход во власть.

«Цветные революции» развертываются принципиально иначе. Идеология «цветных революций» четко не артикулируется. Ввиду этого, она оказывается, фактически, неуловима для критики. Вследствие такой идеологической неопределенности революционных сил власти затруднительно вести контрпропаганду.

«Не ясно чего они хотят», - адресовался упрек сторонникам белоленточного движения в России. «Где их собственная конструктивная программа?» Но в том то и дело, что собственной программы ни одна из цветных революций принципиально не выдвигала. В этом состоит их типологическая особенность.

Отказ от выдвижения собственной идеологии определяется следующими обстоятельствами. Во-первых, установкой на протест. Цветные революции аккумулируют именно протестные настроения масс. Определенный уровень протестной энергии в обществе всегда существует. Он не может быть нулевым ни в одной из социальных систем. Но эту протестность можно разогревать и катализировать целевым образом. На это и делают ставки цветные революции. Их идеология исчерпывается посылом – разрушить старое. Ввиду несовершенства самой жизни протестность сама по себе пропагандистски неуязвима. Всегда есть то, в чем может быть обличен существующий режим.

Другое дело – выдвижение какой-либо конструктивной программы. Это гораздо сложнее. Конструктивная программа может сама стать предметом критики. Не очевидно, что артикулируемая позитивная идеология окажется более привлекательной той, из которой исходи правящий режим.

Безусловным недостатком отказа от артикуляции собственной идейной платформы является отсутствие стратегии развития государства в случае прихода оппозиционных сил во власть. Но в том то и дело, что такая стратегия для сил цветной революции не нужна. Если правильно идентифицирована их цель – десуверенизация страны, то, следовательно, и революционная деятельность должна быть направлена на лишение государства собственных идентичных стратегических ориентиров.

Во-вторых, отказ от артикуляции идеологии цветных революций позволяет сокрыть их подлинные целевые замыслы. Цель – осуществление десуверенизации и подчинение мировому центру, естественно, не может быть публично сформулирована. Отсюда имманентная пропагандисткая ложь.

В-третьих, «цветные революции» базируются на привлечении максимально широкого идеологически спектра сил. Фронтальное выступление создает иллюзию общенародного движения. Коалиционность задает и нивелировку идеологических различий.

Во всех цветных революциях либералы выступали рука об руку с националистами. Такой альянс обнаруживался уже при организации диссидентского движения в СССР. Борьбу против советского проекта вели с разных сторон, но координируясь из одного внешнего центра, одновременно либералы – западники, приверженцы русского консерватизма и национализма монархического толка (по типу общества «Память»), сторонники социал-демократической европейского образца платформы и адепты национально-сепаратистских движений. С периода перестройки отдельные публичные акции антикоммунистического содержания проводились совместно. Среди защитников Белого Дома во время августовских событий 1991 года находились представители всех перечисленных выше сил. Фигура Алексея Навального, позиционирующегося на нескольких идеологических платформах одновременно, особо характерна для контекста «цветных революций».

Согласно данным социологических опросов идеологические предпочтения участников митинга на Болотной улице 4 февраля 2012 года (самого масштабного по оценке ГУВД митинга оппозиции) распределись следующим образом: левые – 38 %, демократы – 30 %, либералы – 27 %, националисты – 14 %. Весь идеологический спектр оказался, таким образом, охвачен. (Слайд 20)

Синхронная поддержка проектером революционного сценария различных идеологических сил гарантирует его контроль при любом варианте раскладов в пришедшем к власти правительстве. Показательна в этом отношении политическая деятельность М.Б. Ходорковского, финансировавшего до своего ареста сразу несколько оппозиционных партий, включая КПРФ, стоящих на принципиально различных идеологических платформах. Любой победный исход революции оказывался бы выигрышным для ее заказчика. Именно таким образом действовали еще в девятнадцатом столетии Великобритания (знаменитый принцип «разделяй и властвуй»), а сегодня – США.

 

Очевидно, что, как и в других «цветных революциях», одним из главных обвинений режима будет обвинение в коррупции. Тема коррупции оказывается устойчиво одной из центральных во всех современных революциях. В этом отношении Индекс восприятия коррупции может рассматриваться в качестве индикатора подготавливаемых революционных выступлений. Восприятие коррупции это психологическая величина, нетождественная реальному масштабу коррумпированности. Масштаб коррумпированности может оказываться как выше, так и ниже уровня восприятия коррупции.

Система коррупционных связей складывается годами, а потому резкие изменения – рост или падения показателей в Индексе восприятии коррупции являются в большей степени свидетельством информационно-психологической раскрутки темы. Низкий показатель в баллах в шкале от 0 до 10 указывает на высокий уровень восприятия коррумпированности, и наоборот. Индекс рассчитывается с 1995 года, охватывая со временем все более широкий круг мониторируемых стран.

Обнаруживается, что в преддверии революций с определенным временным лагом показатели Индекса восприятия коррупции в соответствующих странах начинают падать, т.е. представление населения о масштабе коррупции в государстве – возрастать. Это указывает, что общество целевым образом информационно разогревается в перспективе времени «Ч».

В России представления о коррумпированности государственной системы стали усиливаться именно с того времени, когда обозначились геополитические расхождения ее позиции с Западом. Одновременно с началом векторальных изменений в динамике восприятия коррупции в российском обществе начинается формирование внесистемной оппозиции. Минимальный показатель в Индексе (т.е. максимального в представлениях о масштабах коррупции) пришелся на 2010 год, т.е. время непосредственно предшествующее принятию ключевого решения о будущем президенте и началу выборной гонки. Полученные результаты позволяют рекомендовать и впредь рассматривать показатели уровня восприятия коррупции не только с точки зрения масштабов реальной коррумпированности, но и под углом оценки роста протестных настроений в обществе. (Слайды 21, 22)

 

 

Существуют различные мировые индексы, анализ которых позволяет достаточно определенно прогнозировать, какие обвинения будут предъявлены со стороны революции властному режиму. Обвинения в коррумпированности дополняются обвинениями в подавлении свободы, отсутствии демократии, реализации империалистической политики. По всем этим показателям, определяемым по методологии различных западных экспертных центров, Россия оказывается в когорте «худших государств». Причем, понижение ее в рейтингах до этого уровня происходит в «путинский период». В «Индексе свободы» «Freedom House» Россия оказывается в перечне «несвободных стран» с 2004 года. По «Индексу демократии» «Economist Intelligence Unit» она была переведена в число авторитарных стран с 2011 года. В «Глобальном индексе миролюбия», рассчитываемом «Институтом мира» и «Центром мира и изучения конфликтов» (Сиднейский университет), Россия находится в числе немиролюбивых стран с 2009 года. (Слайды 23, 24, 25)

 

 

Война объявлена

То что, «цветная революция» находится на пороге России, свидетельствует политический дискурс. Тема государственного переворота в России обсуждается в качестве проблемы актуальной повестки. Обратимся лишь к некоторым типичным высказываниям на этот счет.

Вначале некоторые свидетельства со стороны представителей западного политологического сообщества

Герберт Мейер, бывший спецпомощник директора ЦРУ, бывший заместитель председателя Национального совета по разведке ЦРУ представил публично три способа свержения Путина: «Первый. Переговорить с Владимиром, убедить его, дабы он покинул Кремль по доброй воле — с воинскими почестями и под салют из пушек. Второй. Если Путин заупрямится и не пожелает признать, что «его карьера закончена», то единственный способ удалить его из Кремля — вынести его оттуда «вперёд ногами, с дыркой от пули в затылке…». Третий вариант — одновременно «поэтичный» и «справедливый». Например, Путин вылетает в Москву, посетив «своих хороших друзей на Кубе или в Венесуэле, или в Иране», но его самолёт вдруг «взрывается в небе» по «непонятным причинам» — быть может, потому, что некая вооружённая группировка «получила в свои руки ракеты класса земля — воздух»

Януш Бугайски (Центр анализа европейской политики, Вашингтон): «Российской правящей клике в условиях экономического спада понадобятся политические репрессии, а триумф национализма по поводу присоединения Крыма и решительное противостояние Западу должны отвлечь внимание от упадка и репрессий… Путин — не Сталин, продолжает автор. И вполне может быть, что ближайшее окружение президента его свергнет. В этом случае западные государства должны позитивно отнестись к кризису «гиперцентрализированной путинистской системы …».

Вальдемар Дзяк (Институт политических исследований Польской академии наук, Варшава): «Россию и правительство Путина можно было бы свергнуть за полгода…».

Далее приводятся высказывания уже со стороны российских оппозиционных сил.

Нина Хрущева: «После Олимпиады в Сочи олигархам надоел Путин и его замшелые обещания гипотетического русского величия. Его убирают (как — не знаю, но приходит на ум судьба Лаврентия Берии). Большая часть населения поддерживает перемены, и новые реформаторы заново начинают трансформацию России к демократии. Их первая задача — уменьшить размер страны и при этом получить прибыль для России. В конце концов, ни одна страна не может модернизироваться, если у нее такие гигантские размеры и нет стратегии по развитию и улучшению территорий. Продажа Калининграда Германии, Курильских островов Японии, развитие Урала как глобального лыжного курорта могут реально помочь развитию России. Альтернативно, вместо реформаторов, бывших олигархов и их советников в Кремль приходит Алексей Навальный, герой сегодняшних протестов».

Борис Акунин: «Многим уже ясно, что самый действенный способ – ампутинация. Чем раньше и чем цивилизованней страна произведет эту исторически неизбежную операцию, тем скорее сдвинется с места решение множества трудных проблем».

Гарри Каспаров: «В России возможен любой, самый непредсказуемый вариант. Очевидно, что в России власть смениться на выборах не может. Путин никуда не уходит. Он – навсегда. Но навсегда разве бывает? Очевидно, что при резком ухудшении экономической ситуации, причем не будем говорить про всю Россию, важно лишь то, что происходит в Москве, все может измениться… Скорее всего, конец путинского режима не приведет к смене одного диктатора другим, а к каким-то гораздо более глубинным переменам в обществе».