Глава тринадцатая. Молчаливое ожидание.

6 МАРТА, 1986, 1.20 УТРА.

На борту маленького самолета вместе с Ошо — Вивек, Деварадж, Анандо, Мукти и Джон. Самолет взлетел из Афин, направление полета неизвестно — даже пилотам. В воздухе они спросили Джона: "Куда мы летим?". Джон не знал.

Хасия и Джаеш были в Испании, занимаясь визой для Ошо, и Джон связался с ними по телефону. "Испания пока еще не готова", — сказала Хасия.

Испания никогда не будет готова! Потребовалось два месяца переговоров, чтобы в конце концов они сказали "нет".

Самолет набирал высоту и быстро двигался — в никуда! На вилле в Крите я стояла уравновешенная, готовая следовать, имея тридцать мест багажа. Я смотрела на виллу: разбитые стекла, двери, висящие на петлях, выбитые полицией — следы грубости и несправедливости.

Кавиша и Дэвид, Авербава и Сарвеш, которому с его сотрясением мозга было не до путешествий, но которому было слишком печально, чтобы оставаться в Греции, Ма Амрито и ее пятилетний сын, Силу, Маниша, Кендра и я должны были путешествовать в группе и ждать в Лондоне новостей. Я получила сообщение с самолета, что Ошо спрашивал обо мне и сказал: "Позаботьтесь о Четане". Перед прибытием в Лондон мы слышали, что Ошо отказали во въезде в Швейцарии, Франции, Испании, Швеции и Англии. Канада и Антигуа должны были последовать.

Ошо не только запретили въезд в эти страны, но его самолет встречали вооруженные солдаты и полиция.

В каждой стране санньясинам сообщали заранее, и работали адвокаты, чтобы помочь, но ничего нельзя было сделать. Слова Ошо из "За Пределами Психологии":

"…Из Греции мы двинулись в Женеву, просто чтобы отдохнуть ночь, и в тот момент, когда они узнали мое имя, они сказали: Невозможно! Мы не можем позволить ему въехать в страну. Мне даже не разрешили выйти из самолета. Мы полетели в Швецию, так как слышали, о том, что Швеция гораздо более прогрессивная страна, чем любая другая страна в Европе или в мире, что Швеция предоставляет убежище многим террористам, революционерам, выгнанным политикам, что они очень великодушные. Мы прилетели в Швецию. Мы хотели провести ночь там, потому что пилоты уже работали слишком долго. Они не могли вести самолет дальше, это было незаконно. И мы были счастливы, потому что человек в аэропорту… мы попросили его только переночевать ночь, но он дал нам семидневную визу. Он был либо пьян, либо сонный; это была полночь, время после полуночи. Человек, который пошел за визами, вернулся очень счастливым, нам дали семидневные визы, но немедленно пришла полиция, аннулировала наши визы и сказала, что мы должны улетать немедленно: "Мы не можем позволить этому человеку быть в нашей стране". Они могут позволить террористам, они могут позволить убийцам, они могут позволить мафии, они могут давать им убежище — но они не могут позволить мне. И я не просил убежища или постоянного проживания, просто переночевать ночь. Мы повернули в Лондон, потому что это был просто вопрос наших основных прав. И мы сделали это дважды легальным: мы купили билеты первого класса на следующий день. Наш собственный самолет был здесь, но все же мы купили билеты в случае, если бы они начали говорить: "У вас нет билетов на завтра, так что мы не можем позволить вам находиться в зале ожидания первого класса". Мы приобрели билеты для каждого, просто чтобы мы могли находиться в зале ожидания, и мы сказали им: "У нас есть наш собственный самолет, и также у нас есть билеты". Но они нарушили закон аэропорта, который не может нарушать правительство или кто-нибудь еще. "Это наше дело, и мы не позволим этому человеку быть в зале ожидания". Я думал, как я могу в зале ожидания разрушить их мораль, их религию? Прежде всего, я буду спать, а утром мы уже улетим. Но нет, эти так называемые цивилизованные страны настолько примитивные и варварские, насколько вы можете себе представить. Они сказали: "Все, что мы можем для вас сделать, это поместить вас на ночь в тюрьму".

И случайно один из наших друзей посмотрел в их бумаги. У них уже были инструкции от правительства, как они должны обращаться со мной: мне нельзя было позволить никоим образом въехать в страну, даже для того, чтобы переночевать в отеле или в зале ожидания, единственный разрешенный путь, это ночевать в тюрьме. Утром мы полетели в Ирландию. Может быть, чиновник не заметил мое имя среди других пассажиров. Мы попросили о том, чтобы остаться на два или три дня, "самое большее на семь, если вы можете дать это нам".

Нам требовалось время, потому что нужно быть принять решения по некоторым вопросам, и нам нужна была отсрочка, потому что наше дальнейшее движение зависело от этих решений. Человек был действительно щедрым… должно быть, выпил много пива; он дал каждому двадцать один день. Мы въехали в отель, и немедленно в отель прибыла полиция, чтобы отменить это, говоря: "Этот человек сумасшедший, он ничего не знает".

Они аннулировали наши визы, но они были в трудной ситуации: что делать с нами? Мы уже были на земле, мы были в отеле; мы провели в отеле несколько часов. Они поставили двадцать один день в наших паспортах, а теперь они должны были отменять это, мы не были готовы ехать, нам надо было подождать несколько дней. Вы видите, как бюрократия покрывает свои собственные ошибки.

Они сказали: "Вы можете находиться здесь, но никто не должен знать об этом, ни пресса, никто не должен узнать, что Бхагван здесь, потому что иначе у нас будут проблемы".

Все путешествие было просто взрывом бюрократизма. И я только что получил информацию, что все страны Европы вместе решили, что мой самолет не может приземлиться ни в какой аэропорту. Как это может повлиять на их мораль, заправка самолета?"

Я ступила на землю Англии после одиннадцати лет отсутствия, как самурай, настроенная на борьбу. Кендра связывалась по телефону с Джоном, который был на самолете Ошо, и слышала новость, что Англия не только отказала Ошо во въезде в страну, но они держали его ночью в тюрьме.

Наши две тонны багажа положили на телегу размером с грузовик, и носильщик шел рядом и бормотал мне: "Ох, дорогая, они разлучат тебя с этим. Ох, дорогая, они никогда не пустят тебя в страну со всем этим". Маниша, Кендра и я двигались рядом с телегой, а Авербава присматривала за Сарвешем, который со своим голубым вздувшимся лицом выглядел действительно пугающе. Дэвид ждал снаружи, в то время как Кавиша знала искусство путешествия — при любой возможности она сидела тихо.

Мы не хотели говорить, что мы прибыли из Греции, так что когда два офицера таможни спросили, откуда мы прибыли, у Кендры, она, откинув волны своих светлых волос, которые падали очень соблазнительно на одну сторону ее лица, сказала: "Откуда-то! " "Откуда-то? Мм", — эхом отозвался чиновник.

"А куда вы следуете?" — продолжал он.

"Я думаю, куда-то", — логично ответил он на свой собственный вопрос.

"Да", — сказала Кендра.

"Окей", — сказал он.

Мы были такой живописной группой, и наше количество багажа было таким необычным, что несколько чиновников аэропорта предположили, что мы, должно быть, театральная группа, на что мы, конечно, согласились.

Мы осели в квартире в Кенсингтоне, где мы должны были провести следующие две недели в молчаливом ожидании. Санньясины во всем мире молча ждали во время всего мирового турне. Люди Ошо, где бы они ни были в мире, и какие бы ни были внешние обстоятельства, все двигались вместе во внутреннем путешествии.

Я думаю, что мы все переживали те же самые внутренние трудности и вызовы, когда Ошо буквально жил в самолете, выбирая место для приземления. Наша связь с Ошо и друг с другом через Ошо была такой глубокой, что, насколько я понимаю, мы все двигались вместе, как одно тело, и время и пространство тут не имели значения. Сидел ли ученик рядом с Ошо физически или в десяти тысячах миль, расстояние зависело от медитативности человека.

В Пуне, когда Ошо говорил каждый день, было совершенно ясно, что существует коллективное сознание. Мы все были связаны, часто переживали те же самые эмоции и изменения, у нас даже были те же самые мысли. Часто случалось так, что Ошо отвечал на чей-нибудь вопрос на дискурсе, и это был в точности тот вопрос, который вы хотели задать, слово в слово; и много раз Ошо говорил о предмете, который несколько друзей обсуждали как раз накануне. Я слышала от многих людей, что таков был их опыт. Это было сверхъестественно, почти как будто бы он подслушивал.

Теперь в Лондоне мы ничего не могли сделать, мы не знали, где находится Ошо, встретим ли мы его снова, и это была огромная возможность быть в моменте. Думать о прошлом или беспокоиться о будущем было опасно. Опасно и для духовного и для физического здоровья. Мы были в ситуации, которая очень способствовала тому, чтобы свернуть себе мозги, и единственный путь из нее был вовнутрь.

Как-то я спросила Ошо: "Возлюбленный Мастер, когда вещи становятся трудными для меня, я нахожу убежище в здесь-и-сейчас. Сейчас все очень спокойно, и это единственный путь для меня стоять на лезвии бритвы. И все же приходит сомнение, что я избегаю того, что действительно происходит: может быть, я просто задергиваю шторы. Возлюбленный, пожалуйста, помоги мне понять, что есть истина".

Ошо: "Никогда не слушай ум. Ум — это великий обманщик. Если ты чувствуешь молчание и тишину в данный момент, это переживание такое ценное, что у ума нет власти судить его. Ум гораздо ниже его. Ум всегда в прошлом или в будущем. Или память или воображение, он не знает ничего в настоящем, а все, что есть, есть в настоящем. …Жизнь состоит только из моментов; нет прошлой жизни, нет будущей жизни. Всегда, когда есть жизнь, она всегда в настоящем. И в этом дихотомия: жизнь здесь-сейчас, а ум никогда не здесь-сейчас. Это одно из самых важных открытий Востока: ум абсолютный импотент, если это касается вашей субъективности, если это касается вашего существа… …Всегда, когда вы испытываете что-то, что находится за пределами ума, ум будет создавать сомнения, ум будет спорить с этим, постарается, чтобы вас это смутило. Это его старые техники. Он не может создать ничего того же качества, какое создает настоящий момент. На самом деле ум совсем не творческий. Все творчество в любом измерении жизни идет от не-ума: величайшие картины, величайшая музыка, величайшая поэзия — все, что прекрасно, все, что отличает человека от животных, исходит из этого маленького мгновения. Если вы, зная, войдете в него, это может привести вас к просветлению. Если не зная, случайно, он произойдет, тогда это приведет вас к огромной тишине, расслаблению, миру, пониманию. Если это просто случайность… вы достигли храма, но вы упустили, хотя вам осталось всего только одна ступенька. Именно там, я думаю, находятся все творческие художники, танцоры, музыканты, ученые… Еще только одна ступенька. Мистик входит в само ядро настоящего момента и находит золотой ключ; его вся жизнь становится божественной радостью. Что бы ни случилось, на его радость это не влияет. Но до тех пор, пока вы не вошли в храм, даже в самый последний момент, ум попытается потащить вас назад: "Куда ты идешь? Это же просто сумасшествие! Ты убегаешь из жизни". А ум никогда не давал вам никакой жизни. Он никогда не давал вам никакого вкуса, чтобы вы могли увидеть, что такое жизнь. Он никогда не открывал никакой тайны. Но он постоянно тянет вас назад, потому что если вы однажды войдете в храм, он будет оставлен снаружи, так же как вы оставляете свои башмаки. Он не может войти в храм, это вне его возможности, вне его потенциала. Так что наблюдайте. Когда ум говорит вам, что вы убегаете от жизни, скажите уму: "Что такое жизнь? О какой жизни ты говоришь? Я убегаю в жизнь, а не от жизни". Будьте алертными с умом, потому что это ваш враг внутри, и если вы не будете алертным, этот враг будет саботировать любую возможность роста. Просто немножко алертности, и ум не сможет причинить никакого вреда". ("Путь Мистика")

После двух недель пришли новости об Ошо — он на пути в Уругвай. Уругвай! Где это, спрашивали мы друг друга.

Южная Америка! Но разве это не там происходят военные перевороты каждую пару лет и тайная полиция хватает людей для допросов так, что их больше никто никогда не видит? Да, это была неизвестная и потенциально опасная страна. Я вспоминала, как в Непале мы смотрели на атлас мира и думали, куда поехать. Был доступен целый мир, но теперь мир стал очень маленьким. Не было места, куда можно было поехать. Хасия и Джаеш наводили справки по всему миру, и не было страны, в которой бы нас приветствовали. В сообщениях, которые получали правительства, говорилось, что мы террористы. Америка информировала страны, которые были ей должны, что они должны оказать давление на Ошо. Я не могла понять, почему американские политиканы пришли в такую ярость по поводу Ошо, я знала, что то, что он говорит, направлено против их культуры, общества, верований, но то, что он так высказывается просто за то, что он говорит правду, для меня это было трудно понять.

Я спросила Рафию, который родился и вырос в Америке, хотя я не назвала бы его американцем, что он думает, что заставляет Америку вести себя так безумно. Глубоким протяжным голосом и с озорным огоньком в глазах он сказал: "Ну, Ошо показал тщетность всех богов Америки, и прежде всего самого главного бога — денег". Он сказал, что материализм в Америке так велик, что каждый стремится иметь большую машину, а у Ошо была не одна, а девяносто шесть роллс-ройсов. Он сказал, что представление, что американец — это великий пионер на переднем крае, тоже была свергнута. Всего за пять лет кусок пустыни в Орегоне был трансформирован в идеальный город и фермы, где тысячи людей жили и танцевали. Рафия вспомнил, когда он впервые прибыл в Орегон из Калифорнии и увидел на бамперах машин наклейки, на которых написано "Лучше мертвый, чем красный", и плакаты, на которых лицо Ошо было перечеркнуто крестом и было написано "Сотри его". И потом, конечно, был христианский бог. Рейган и его правительство были фанатичными христианами, а Ошо говорил: "За последние две тысячи лет христианство причинило больше вреда человечеству, чем любая другая религия. Оно проливало кровь людей, сжигало людей живыми. Во имя бога, истины, религии оно убивало и резало людей, ради них самих, ради их собственного блага. А когда убийца убивает тебя для твоего собственного блага, у него совсем нет чувства вины. Совсем наоборот, он чувствует, что он сделал хорошо. Он оказал услугу человечеству, богу, всем великим ценностям любви, истины, свободы". Там, где есть бог, есть также и дьявол, и американский дьявол — это коммунизм. В коммуне мы создали высшую форму коммунизма, и она работала. "В первый раз в истории мира пять тысяч людей жили как одна семья. Никто не спрашивал никого, из какой он страны, к какой религии он принадлежит, к какой касте или расе. Каждый год двадцать тысяч человек приезжало со всего мира, чтобы посмотреть на это чудо. Американских политиканов беспокоил успех коммуны…" …

Ошо

Что такое было в Ошо, что привело официальные лица к попытке его убийства? Что заставило министра юстиции США, прокурора Орегона, федеральное правительство, федерального судью и чиновников юридического отдела вступить в заговор с целью убийства? Ответ, может быть, самый лучший, сформулирован автором бестселлеров Томом Робинсом, когда он говорит:

"…власти интуитивно чувствовали что-то опасное в послании Бхагвана, почему иначе они выбрали его для злобного наказания, которое они никогда не применяли ни к филиппинскому диктатору, ни к дону мафии? Если бы Рональд Рейган мог бы себе это позволить, этот мягкий вегетарианец был бы распят на газоне перед Белым Домом. Опасность, которую они чувствовали, была в словах Бхагвана… Там была информация, которая, если ее правильно впитать, могла помочь мужчинам и женщинам ослабить контроль власти. Ничто не пугает общество или его партнера по преступлению, организованную религию, так сильно, как перспектива, что население будет думать о себе и жить свободно". ("Иисус Распят Снова, В Этот Раз в Америке Рональда Рейгана")

Мне иногда хотелось, чтобы Ошо не разоблачал политиканов и священников.

Я думала, почему он не может просто говорить нам о магии, где-нибудь, где это не заботит никого в мире. Но Ошо это заботило, и каждый день становилось все более очевидно, как бессознательность человека разрушает планету. Он должен был говорить правду, потому что он не мог делать ничего другого. "Нет необходимости сердиться, нет необходимости жаловаться. Что бы они ни сделали, они пожнут урожай. Они раскрыли себя. И таким образом, в соответствии с собственными интересами они всегда вели себя с людьми, которые отстаивали истину, так что это не что-то новое… Но одна вещь меня радует, что если один человек без всякой власти может испугать величайшую власть в мире, может потрясти ее до самых корней… Я смогу разоблачить их. Нет необходимости сердиться на них, просто разоблачать их. Показать их истинное лицо всему миру. Этого достаточно…" Ошо ("Иисус Распят Снова, В Этот Раз в Америке Рональда Рейгана")

Каждая страна, которая отказала Ошо во въезде, показала свое истинное лицо.

Это был урок прозрения, чтобы увидеть, что все так называемые демократические страны просто куклы, принадлежащие Америке. Мы были чужестранцами, куда бы мы ни поехали.