Переход с «Авиамоторной» на «Шоссе Энтузиастов», Московская Зона, первый день

Марта 2014 г.

21:04

 

Расчет Борланда оказался верен – аномалии снова возникли за спиной, когда Орех прошел вслед за товарищем метров шестьдесят, быстро перепрыгивая по шпалам. На тот момент они отошли от станции на полкилометра. Орех определил точку аномалий по красным пятнам, щедро украшавшим рельсы и большой участок стен вокруг. Именно сюда добрались трое неудачников… хотя какое право было у него называть этим словом безрассудную храбрость? Они попробовали и не смогли. Первые сталкеры в Зоне начинали именно с этого. А те, кто выживал, лишь ходили по трупам пионеров. Будь Ореху это интересно, он бы смог попробовать определить природу и расстановку аномалий по кровяным следам. Неужели Борланд или Марк умеют это делать? Какой жизненный опыт привел их к таким специфическим знаниям? Раньше Орех об этом не задумывался. И сейчас тоже не очень хотелось. Борланд знал, что делать, лучше его самого, и не было причин мешать ему.

Задумавшись о лидерстве, Орех снова вспомнил людей на станции. Ему даже стало жаль Метанола или белобрысого, чьего имени никто так и не узнал. Жаль за их тщетные попытки что-то сделать, переломить ситуацию, о которой они не имели понятия. До чего же далеки они были от Борланда, который разрулил вопрос с замурованной станцией, даже не зная, что конкретно там происходит. На миг Ореха охватила сильная тоска по поводу людей, которые предпочли остаться на станции, решать свои мелкие проблемы, вместо того чтобы поверить двум непонятным парням и просто пойти за ними. С другой стороны, Орех и сам бы не поверил, не будь он человеком с опытом.

– Москве придется намного хуже, чем Старой Зоне, – сказал Орех.

– Почему?

– А ты не согласен?

– Согласен. Я уже давно это знал. Но все же почему ты так думаешь?

– В Зоне жили только те, кто принял правила игры, – ответил Орех. – Там не стоял вопрос насчет того, верить незнакомому сталкеру или нет. Мы понимали, что каждый, кто сидит тут больше нас и имеет больше хабара, – уже сам по себе опытен и знает, о чем говорит. Нам говорили прыгать, и мы прыгали. Вопрос был только в том, какая у человека репутация. Если его еще и уважали, доверяли ему – то за ним можно было топать куда угодно.

– Ты к чему ведешь, друг?

– Те люди, что остались на станции… Они не выбирали Зону. Это Зона выбрала их. Нам нельзя ожидать, что они нам поверят. Они не обязаны, они все еще живут в старом мире, где женщинам уступают место в автобусе, а человек с автоматом, который ворвался к тебе на горящем поезде, доверия не имеет, потому что он чужой.

– Ну, скажем, Москва уже давно перешла ту грань, до которой уступить женщине место в транспорте было чем-то нормальным. Да и люди со стволами тут никого не удивляют. Но в целом я тебя понял. И поддерживаю выводы, которые ты вслух не высказал.

– Это какие?

– Такие, что люди на «Авиамоторной» умрут. Ты это знаешь. Но мы не несем ответственности за их судьбу. Мы сделали все, что могли.

– Ну, – смутился Орех. – Я не уверен…

– Ты им рассказывал про Зону? Говорил, что надо делать для выживания?

– Я пытался.

– И тебя чуть не убили за твои слова, я угадал?

– Да.

– А я мог умереть в этом поезде, – мрачно сказал Борланд. – Поверь, мне было совсем не комфортно сидеть в хвосте состава, который без машиниста несется черт знает куда. В место, о котором я ничего не знаю, кроме того, что другой сталкер советовал туда не лезть. Может, люди на станции и приняли меня за Бэтмена, но я стараюсь поскорее забыть о том, как пытался на полном ходу отсоединить вагон, зная, что если не успею, то меня расплющит, выбросит на ходу на стены, швырнет в аномалию, под обвал или в центр пламени, а ветра тем временем обдували мою морду так, что она до сих пор дергается. Так что, Орех, скажу тебе прямо: я считаю, что ничего не должен людям, которые предпочли жить в другом мире. Я не кидаюсь под ноги незнакомому человеку, который спокойно курит, не забираю у него сигарету, чтобы он не умер от рака легких раньше времени. Миллиарды людей вокруг нас рискуют своим здоровьем, прекрасно зная, что они делают. С какого перепугу я должен брать на себя ответственность за их жизни? Люди на станции были заперты, я открыл им путь на несколько минут, поставил в известность – за их дальнейшие деяния я отвечать не хочу. Более того, не буду об этом думать и не вспомню никогда. Они свой выбор сделали.

– А я вот парюсь по этому поводу, – признался Орех. – Сильно. Я пытался их убедить, но мне не верят. Во мне метр с кепкой росту, я никогда не буду весить даже семьдесят. Будь я как ты, я бы смог их убедить. – Будь ты как я, ты бы не стал никого убеждать. Потому что мне человеческое доверие принесло много боли. Но ты всегда можешь подумать об этом завтра. Сейчас нам надо наверх.

До станции «Шоссе Энтузиастов» они дошли без приключений, что Ореху казалось очень странным. Он настроился на тяжелый поход по тоннелям или по крайней мере убеждал себя в этом. Но лишь при первых проблесках станционных ламп понял, что не был готов ни к чему такому, что могло бы напомнить ему о Зоне напрямую. До этого Ореху удавалось от нее кое-как убегать, пусть и не без сложностей. Тратить же время, силы и здоровье на непосредственное соприкосновение с Московской Зоной… К такому он готов не был.

– Что там, на станции? – спросил Орех.

– А шут его знает. – Борланд выключил фонарь. – В последний раз тут никого не было.

– Совсем никого?

– Там аномалия висела на входе. Пролезть можно, но кто еще про это знал?

Попав на платформу «Шэнты», Орех понял, что слова «совсем никого» не следовало понимать в прямом смысле. Платформа была просто усеяна трупами. Причин смерти он определить не мог и предпочел особо не всматриваться. Орех отвернулся, стараясь удержать содержимое желудка внутри.

– Просто проходим мимо, – сказал Борланд. – Живых нет, я проверял.

Как именно он проверял, Орех не спрашивал. Может, подходил к каждому персонально и щупал пульс, а может, просто спросил «кто здесь?» и не получил ответа. Орех размеренно дышал, изо всех сил стараясь не размышлять ни о чем постороннем. Не его ответственность, не его проблема. Что-то в этой логике ему казалось порочным, лживым, но он понимал, что если станет раздумывать, то умрет раньше, чем найдет ответы.

– Белочку поймал, орешек потерял, – бормотал он, следуя за Борландом по пятам. – Белочку поймал…

Борланд был прав насчет людей на станции, теперь Орех в это поверил. Ну, прошли бы они за сталкерами, не ударив при этом в спину в попытке завладеть оружием, и что дальше? Как справляться с их реакцией на тела вокруг? Как решать все вопросы с паникой, истерикой, дезорганизованностью? Что ждет их наверху? Куда их вести, как заботиться? Это просто невозможно для двух человек, которые сами уязвимы со всех сторон.

– Хорошо, что ты угнал поезд, – сказал Орех, идя наверх по застывшему эскалатору. – Люди зайдут сюда, увидят, что поезда нет, и вернутся.

– Возможно… Теперь не высовывайся. И фонарь погаси.

– Что?

Выход на улицу проходил через подземный переход. В нем было темно, но Борланд шел уверенно, глядя перед собой. Возможно, он просто помнил, что тут все чисто, – Орех этого не знал. Когда впереди показались движущиеся силуэты, Борланд привел автомат в боевую готовность.

– Эй, кто идет? – послышался голос. – А ну подойдите, поболтаем.

Не сбавляя шага, Борланд нажал на спуск. Короткая очередь полоснула стены и пол перехода. В замкнутом пространстве даже с глушителем звуки были слишком громкие, чтобы Орех на мгновение оглох. Силуэты словно растворились – кто-то упал вниз, умоляя не стрелять, другие разбежались.

Борланд прошел мимо лежачего, не смотря на него, и вышел наверх. Орех коснулся пистолета в кармане. У него накопилась куча вопросов, но он решил молчать. Не хотелось добавлять ведущему головной боли.

На выходе Борланд остановился. Орех сделал то же самое, обалдело уставившись на ночное небо. Ему так и не выпало случая прикинуть, сколько же времени он провел на «Авиамоторной». Получается, что много часов.

Трехэтажный торговый центр, в котором Орех бывал один раз, пылал как расплющенная свечка, целиком смешавшаяся с фитилем, упорно не желавшим гаснуть. Из его центра высоко в небо уносился столб зеленого дыма с оранжевыми всполохами. Далеко на горизонте что-то мерцало, словно северное сияние, но таких красок Орех никогда не видел.

Под ногами что-то текло, и Орех надеялся, что это простая вода. Потопы в этом районе были обычным делом. Но не в таком количестве. И он не понимал, что именно было источником воды. В воздухе не чувствовалось никакого намека на дождь.

И безлюдным это место точно не было. Куда ни глянь, везде были люди. Но они не подходили под обычное определение человеческой массы. Масса является центром внимания, но перед Орехом были испуганные, почти спятившие одиночки, снующие куда попало. Никто не смотрел ему в глаза. Все пытались спрятаться от них, будто Москва оказалась в одночасье наводнена бездомными.

Само шоссе было заполнено брошенными автомобилями. У половины еще горели фары, почти все светили в сторону МКАДа.

– Идем, – коротко сказал Борланд, обходя хлебовозку с пробитыми колесами. – Не отставай и не отвлекайся.

Орех предпочел смотреть под ноги, следуя одному из главных правил сталкера. Сейчас он воспринимал это правило в немного другом контексте. Глядеть вниз означало не смотреть по сторонам и тем самым спасти свою психику.

– Здесь переодевайся. – Борланд дошел до забора высотой по пояс и перемахнул через него. – Шмотки в твоем рюкзаке.

Орех спрятался за первым же деревом, подальше от дороги, сбросил рюкзак и открыл его. Внутри нашелся спортивный костюм и стандартное туристическое снаряжение – небольшой котелок, пара сухих суточных пайков, бутылка воды.

– Зачем все это? – спросил Орех.

– А чего ты ждал? Следующие два дня тебе бродить по лесам.

– По лесам?

– Начиная с этого.

Борланд показал на север.

– Измайловский лесопарк, – сказал он. – Добро пожаловать в последний оплот столичной экологии.

Белка, Одесская область

Февраля 2011 г.

14:45

 

Требуемый ему дом Виталик нашел, ориентируясь на звук трактора. На участке в десять соток, изрядно заросшем двухлетней травой, стояла покосившаяся хибара, которую только начали приводить в относительно достойный вид. Стоял сильный запах краски, перебивающий вонь использованного моторного масла. В этом районе Виталик не был со времен раннего детства.

Трактор заглох, и выбравшийся оттуда парень, спрыгнув на землю, с проклятиями пнул его по большому колесу.

– Митька, – позвал Виталька.

Парень обернулся, с удивлением посмотрел на него. Подошел, стаскивая с рук грубоватые рабочие рукавицы.

– Здорово, Орех, – произнес он. – Ты что тут делаешь?

Виталька пропустил кличку мимо ушей. Он уже не помнил, сама ли она прилипла к нему в такой форме, или же с его собственной подачи.

– Дело есть, – сказал он. – Можно зайти?

– Да, конечно. – Митька почесал подбородок. – Войдешь в дом?

– А ты один?

– Род аки там…

– Тогда не надо. Тут поговорим. – Как знаешь, – пожал плечами Митька, выходя за ограду. – Отчима ты схоронил уже? Соболезную.

– Не надо, – сухо сказал Виталька. – Мы не особо ладили. Какие-то родные его нарисовались, все устроили сами.

– Ты-то как?

– Живу, как видишь. Слушай, Мить, я по делу.

– Слушаю.

– Ты говорил, что слышал про какую-то Зону.

Митька испуганно оглянулся.

– Только то, что другие знают, – попытался он отговориться.

– Не надо, я знаю, что ты про нее можешь много рассказать. Говорят, что кто-то из твоих там рядом живет?

– Рядом, – согласился Митька. – Там деревня есть, у меня там живет кто-то по линии деда. В гости приезжал год назад, рассказывал…

– А он про земляков наших не упоминал?

Митька промолчал.

– Серега тоже был в Зоне, верно? – спросил Виталик.

– Да, – неохотно сказал Митька. – Я не ручаюсь, конечно, за те слова…

– Просто расскажи, что слышал.

Митька вздохнул.

– Орех, про Зону всегда сплетни ходят, – сказал он. – Типа зараженная территория, где всякие ценные штуки водятся…

– Я не про это спросил.

– Да, твой брат был в Зоне, – решился Митька на откровенность. – Это точно известно. Он туда заходил, его видели. Но он оттуда не вернулся. Только гроб на родину вернули.

– И что, оттуда возвращают тела погибших?

– Не всегда. Очень редко.

– Что было в моем брате такого, чтобы кто-то позаботился о его возвращении домой? – не унимался Виталька. – Он что, агент какой-то был? Или в разведке служил?

– Да не служил твой брат ни в какой разведке, – буркнул Митька. – Ты так сильно хочешь все знать?

– Да. Хочу.

– Ну, смотри сам… Из Зоны артефакты в цивилизацию доставляют по своим каналам. Когда через вояк, когда через ученых… Но есть еще способ – везти в гробах.

– В гробах, – повторил за ним Виталька.

– Да. Если кто-то в Зоне помирает, то иногда могут позаботиться, чтобы перевезти его тело. Кордон охраняется слабо, проверки небольшие. Да и солдаты там все знают, думаю. В общем, если бродяга умирает где-то поблизости, то есть шанс, что родственники получат его обратно, чтобы похоронить. Хотя на самом деле, конечно, никто этим там не заморачивается. Просто использует перевозку тела чисто как повод, чтобы попутно артефакты доставить. Но это вроде недолго работало, лавочку прикрыли…

– Я понял, – прервал Виталик. – Можешь не продолжать.

Митька тактично не стал задавать встречных вопросов. Виталик посмотрел вверх, тоже ничего не говоря. Все оказалось до глупости банально. Тайна смерти его сводного брата оказалась слишком простой и горькой, и никакие подробности не могли ее подсластить. Оставалось лишь сделать то, зачем он пришел.

– У меня просьба, – сказал Виталька. – Помоги мне попасть в Зону.

– Что? – не поверил ушам Митька. – Как? И зачем? И что я могу…

– Ты знаешь как. Напиши письмо своему родственнику в деревне, я доставлю. Дальше с ним договорюсь. А что до того, зачем мне это… дом забирают, мне нет восемнадцати. Сегодня или завтра кто-то захочет меня убрать с глаз долой. Или присяду надолго, или заточку под ребро получу. А так хоть какой-то шаг сделаю.

– Ты что, хочешь следы брата искать?

– Нет, – отрезал Виталька. – Серега мертв. Его опознали точно. Это был он. И про его судьбу я уже все узнал. И повторять ее не стану. Будь уверен, в бандиты я не пойду. Можешь так и написать в письме.

– Ну, не знаю… – неуверенно сказал Митька.

– Ты мне должен. Помнишь?

Митька сопел носом. Конечно, он все помнил. Принадлежавшие ему и членам его шайки ножи так и не были найдены – два года назад Виталька их надежно утопил в болоте, хотя и рисковал подарить отчиму судимость.

– Я не сдал тебя, – напомнил Виталька. – Иначе ты бы сейчас пошел по «малолетке». А вместо этого ты ремонтируешь трактор во дворе, вечером ты пойдешь к своей бабе, а по возвращении опрокинешь с родаками миску борща и ляжешь спать. Это ничего не значит для тебя?

– Ты прав, – пробормотал Митька. – Я все сделаю. Напишу.

– Да. Мне очень понадобится в Зоне репутация. Я ради репутации многое потерял. Твое письмо – моя рекомендация. Сделай все, что можешь.

– Хорошо. Только это…

– Что?

– В Зоне тебе понадобится кличка. Лучше если я напишу ее прямо сейчас, и ты уже с этого начнешь. Что выберешь?

Виталик не раздумывал ни секунды.

– Орех, – ответил он. – Пиши своим, пусть встречают сталкера Ореха.