Зная о том, что его уже сильно накрыло

Думал я «надо бы, в гости зайти…». Но, увы, не зашёл.

Ну а теперь – уже поздно о том. Переехал от нас он. Могила.

Глупо – не глупо, - а стал уж давно примерять

Каждую смерть своих старых и новых знакомцев

Я на себя... И теперь примеряю опять…

День – ослепительный, летний, пропитанный северным солнцем

Как он прозрачен, как свеж он, и как он хорош!

Но ощущаю, затылком, как смерть подбирается с тыла.

Хочется верить, что ты никогда не умрёшь.

Всё, что угодно – всё лучше, чем смерть и могила

***

Своих узнаёшь по цитатам,

По фразочкам, брошенным вскользь,

Услышанным где-то, когда-то,

В другой ещё жизни небось,

В которой, легки и упрямы,

Мы лезли на приступ весны.

Цитаты, цитаты, - как шрамы

Той общей весёлой войны.

Я ехал на родину. Ехал,

И прыгало сердце в груди.

Я слышал, как прошлого эхо

В башке непутёвой гудит.

Вагонного тормоза скрежет.

Качнулся и замер состав.

А вот и вокзал, и всё те же

Родные, в натуре, места.

…Скажи-ка мне, дядя, а что же,

А что стало с нашим полком?

Кого ещё встречу здесь? Может,

И плакать пора мне по ком?

Вот где – вспомнишь – тот-то? – А убыл

И в списках не значится днесь.

Прошёл сквозь огонь он и трубы

Да в воду вошёл – вышел весь.

Куда он укрылся во мраке,

Туда нам нырнуть не дано,

То знают лишь рыбы и раки,

Исследуя омута дно.

- Да ладно?! А прочие все-то?

- Кто как, – дядя молвил, – кто как…

Те - тоже все канули в Лету,

А эти - свернули в кабак,

Кого-то - ищи в чистом поле,

Кого - под могильной плитой,

Кто в люди пошёл поневоле,

А кто-то - в зверьё и отстой.

Невесело, дядя! А как же

Весёлые песни полка?

Ужель позабыли их даже

Бойцы, отлежавши бока,

Пока пировали и пили

Во славу грядущих побед?

- Да, песни мы те позабыли,

А новых-то песен и нет.

А где наши все маркитантки?

- Хе-хе! Эк, ты вспомнил о чём!

Забудь! С этим глухо, как в танке,

Не выманить и калачом

Из теплых их нычек и норок,

И не оторвать от мужей.

Любовь прогорела, как порох.

Как было – не будет уже.

Фигово всё дядя, фигово…

- Да ладно, племянничек, блять.

И жить тут, конечно, не ново,

Не ново тут и помирать.

Развёл, понимаешь, волынку

И сопли… Противно смотреть.

Давай-ка мы сменим пластинку.

Петь можешь? – Чего бы не спеть!

 

 

***

В городских заповедно-дремучих лесах
Всякой нечисти – невпроворот.
Но слышны тут и там мертвецов голоса
Тем, кто слышит и кто разберёт

Бормотанье, и вскрики, и жалобы их –
Или смех, или плач, или вой?
Ими полнится мир весь – от сих и до сих.
Ты идешь к ним, они – за тобой.

Не стихающий гул прорывается в стих,
Что, быть может, напишешь потом.
Если ты его слышишь – не думай, что псих,
Если даже и псих, в остальном.

***

Родина тянет к себе как магнит
Вроде нет места для прежних обид
Ты возвращаешься с криком ура
А в сердце зияет дыра
В чертову черную эту дыру
Время летит Ты стоишь на ветру
Глядя беспомощно как сквозь неё
Прошлое мчится твоё
Всё что ты помнил до этой поры
Улицы люди дома и дворы
Всё улетает навек в никуда
Вот тебе весело, да?!
Нечего, нечего больше терять
ты рот открыв остаёшься стоять
Временем взятый на наглый гоп-стоп
Всё потеряв, остолоп

***

Куда уехал цирк, родное шапито?
Куда девались все прекрасные маркизы?
Теперь и мы - не те, и всё вокруг - не то
Идём по жизни, словно по карнизу.

Один неверный шаг и – вниз ты загремишь

И полетишь туда, откуда нет возврата

Хотел попасть в Париж? Шалишь, мой друг, шалишь

То будет, в лучшем случае, Саратов.

Златые тут огни и Жёлтая гора

И прошлое под толстым слоем пыли

Жара и вечера - всё те же, что вчера

Но кто ты? О тебе давно забыли.

На сотню новых лиц знакомое – одно

И с этим как-то трудно примириться.

А память бродит в нас, как скисшее вино

И тени мимо ходят вереницей.

Уходят навсегда – друзья, любовь, запой
И призраками мир умерший полон
А сам ты стал брюзглив, как старый мистер По
И каркаешь, как тот дурацкий Ворон.

 

***
И жид, и алкоголик –
Аж два угодья в нём.
Смешной, порой до колик,
Нелепейшим враньём
О том, как по Европам
Он ездит каждый год,
О том, как жадно, скопом
К нему льнёт женский род.

Слоняясь в центре утром,

Дрожа с похмелья, аж

Довлатовский как будто

Забавный персонаж,
Он говорил, картавя:

«Старик! Дай два рубля.

Я в казино оставил

Вчера три тыщи, бля!

А помнишь, как когда-то
пара -папапапам –пам…
Ну, нахер нам Саратов!?
В столице место нам!»
Про мощную карьеру

В издательствах Москвы

Он тоже врал не в меру,

Увы, увы, увы.

Он был изрядным плутом

И иногда – шутом.

И пил, и почему-то

Скопытился потом
В неполных 38

Иль даже 37.

Приходит смерть - и косит

И наступает темь.

Прощай же, друг мой Кира,

Увидимся – не здесь.

Пуста твоя квартира.
Ты был, да вышел весь.
Лети себе на небо,
Сжигая все мосты,
При всех грехах, ведь не был
Жлобом по жизни ты

 

***

Ты, которая была

Самой лучшей, самой нежной,