Журнальный глянец в обыденной жизни

 

Когда речь заходит о мечтах, все сказанное вроде бы относится к моло - дым. Взрослые, по идее, опытнее, серьезнее, сдержаннее – и даже в своих мечтах. А все потому, что научены соотносить упоительные фантазии с жес - токой реальностью. Им – если они и в самом деле взрослые – отчетливо вид -

ны препятствия, последствия, непредвиденные обстоятельства … Впрочем,

 

многие из нас и в зрелые годы любят сладкое до дрожи и потребляют его до изнеможения, до одышки, не страшась крадущегося в ночи кариеса, равно как и жировых отложений, пришедших, чтоб навеки поселиться. Зависимость от сладкого – в буквальном и переносном смысле - новая, небывалая доселе болезнь. Чума третьего тысячелетия. Ну, о буквальном пристрастии к слад - кому пусть диетологи пишут, а вот пристрастие к «сладким грезам» пред - ставляет для нас непосредственный интерес. Поговорим о высоком – об ис - кусстве. А именно о массовом искусстве.

 

Социолог А. Мендра так описывает роль современного массового ис - кусства: «В индустриальных обществах картинки, созданные средствами массовой информации, позволяют индивидам занять определенное место в обществе и соответственно вести себя: нормы связаны здесь со стереотипа - ми. То, как надо себя вести, диктуют, например, кинофильмы или женские журналы, и каждый может выбрать себе эталон героя … Со своей стороны,

манипуляторы символами стараются использовать в фильмах и журналах людей повседневной жизни … Этот механизм подкрепления социальной ре - альности картинками очень существенен»⁴³. Искусство манипулирует нами, заставляя выбирать себе героя «из картинок», а потом, как иронизировал Станислав Ежи Лец, быть «всегда лишь эпигоном героев собственных фанта - зий». Есть, правда, надежда, что к тому моменту формирования личности, который можно назвать ключевым, – к моменту сложения индивидуальной иерархии ценностей – человек научится различать необходимое лично ему и воображаемое необходимое, навеянное масс - медиа. В противном случае он обречен всю жизнь обходиться стандартным вариантом – неким «суррогат - ным счастьем», далеким от его реальных потребностей. Многие так и живут

 

– не зная собственных целей.

 

Готовность трудиться и рисковать ради суррогатов неразрывно связа - на со «сверхценностью счастья». О его могуществе мы слышим с детства, а его образ впитываем всю жизнь. В общем, масс - медиа удается изрядно пора - ботать над сознанием каждого из нас. Уже в юные годы мы сгораем от жела - ния привнести в наше пресное (как считает любой подросток, будь он хоть наследник престола Монако) существование хоть немного «сахарной глазу - ри», сваренной по рецепту СМИ. Просто чтобы украсить доставшийся на нашу долю непрезентабельный каравай. Вот почему в каждой судьбе наличе - ствует хоть одна попытка вписать свою жизнь в форму современных техно - логий. Кто - то участвует в конкурсах юных дарований - «Звезди!», «Таланты - фабриканты» или что - то в этом роде, некоторые просиживают штаны в биб - лиотеке, готовясь к олимпиадам для умников, а совсем уж чувствительные натуры пишут юношески (девически) страстные стихи, сильно напоминаю - щие коктейль из Цветаевой и Асадова. За то время, пока мы дорастем до сво - его собственного стиля, до зрелой манеры самовыражения, любому из нас

 

⁴³ Мендра А. Основы социологии.

приходится пройти через стадию подражательности – это своеобразные «иг - ры детенышей», подготовка к взрослой жизни.

 

Но, как мы уже писали, бывает и так, что человеку до седых волос не удается повзрослеть. Он и в старости остается деткой - конфеткой. Инфан - тильное сознание – в некотором роде бегство от рутины будней, от самостоя - тельного выбора, от ответственности за действия и намерения. У подобного образа поведения есть и плохие, и хорошие стороны – как и у всего сущего.

 

К сожалению, не всегда мы выбираем, кому завидовать или на кого по - ходить. Чаще выбирают за нас. Сегодня «общепризнанных идеалов» пруд пруди. Политики, звезды шоу - бизнеса, великие люди эпохи глядят на нас с обложек, сияя добрыми призывными улыбками. И так же радостно смотрят на нас их жены, тещи, дети и собаки. Все поголовно счастливы. И это глян -

цевое счастье в личной жизни является наградой за большую созидательную деятельность на благо общества. Мы рассматриваем знакомые подретуширо - ванные лица, изнывая от желания уподобиться избранным, любимцам и ба - ловням судьбы. Мелованные страницы раскрываются, словно двери рая.

 

Идея «глянцевого счастья» базируется не столько на традиции, сколько, в первую очередь, на моде.

 

Глянец имеет самые жесткие принципы и рамки. Его основная страте - гия называется «перфекционизм»: якобы для лучшей жизни отбирают только самых потрясающих, но из числа избранников в Эдем попадают лишь те, ко - му вдобавок умопомрачительно повезло. Ибо за порогом земного рая из - бранников ждет блаженство неописуемое (хотя и неоднократно описанное). Пресловутое райское блаженство средства массовой информации демонстри - руют в гипертрофированных пропорциях: в статьях и передачах о жизни звезд гораздо больше упоминаний про «полную гармонию», нежели способен переварить обычный желудок земного человека. При такой дозе гармонии не только йог, но и любой атеист способен навеки погрузиться в нирвану. А вот проблемы знаменитостей пресса показывает через перевернутый бинокль. Всякие мелочи вроде клептомании, суицидомании, алкогольной зависимости, боязни черных кошек, тринадцатого числа, папарацци и критических отзывов представляются крохотными, незначащими деталями. Хотя спросите любого «любимца муз и Аполлона», он объяснит, сколько крови ему попортил путь к вершине Олимпа.

 

Глянец статей и передач изрядно лакирует картину звездных сфер, в которых легко и свободно парят светила, а любые трудности носят времен - ный и легко преодолимый характер. СМИ с непостижимой простотой соеди - няют в каждом таком «нерукотворном образце» взаимоисключающие досто - инства: идолам одновременно присущи душевная чуткость и носорожья вы - носливость, истовая вера в христианские ценности и неуемное желание «все попробовать». Психиатр, если бы ему в качестве анамнеза попалось подобное «биографическое» описание, непременно вывел бы заключение: «явное раз - двоение личности на фоне патологической эйфории». Впрочем, нет гарантии, что психиатр свободен от воздействия лакированных идеалов.

Сила стереотипа при поддержке масс - медиа настолько же огромна и незаметна, насколько невидима и чудовищна сила, скажем, геологического процесса. Пока вулкан не плюнет в небо - метров на восемьсот - тоннами пе - пла и пемзы, у подножия смертоносной горы спокойно пасутся овечки, и де - вушки в ситцевых платьицах плетут веночки своим возлюбленным. Но хули - ганские выходки огнедышащих фурункулов земной коры – всего лишь ре - зультат миллионолетних подвижек литоральных плит, гигантских пластов, из которых состоит вся поверхность планеты. Океанское дно тихо сползает под материки, почва опускается и поднимается, меняется погода – то ли быть до - ждю, то ли засухе … Словом, никто и ухом не ведет. И лишь когда «на город ляжет семь пластов сухой земли» - вот тут жители изумятся: с чего бы вдруг? Приблизительно таким же методом происходит внедрение идеи в человече - ские мозги: тихо - тихо, по - пластунски. А потом: ба - а! Только что в какую - нибудь личность или идею не верили нипочем, осуждали, предавали остра - кизму, а теперь раз – и полюбили! Ну с чего бы это … вдруг?

 

Не вдруг. На самом деле для того, чтобы спровоцировать вулканиче - ский выброс на тысячу метров ввысь многих тонн народной любви, создате - лю идеи придется попотеть. Во - первых, необходимо все устроить так, чтобы состоялось, интеллигентно выражаясь, «соитие стереотипа и психики масс». Причем соитие с последствиями, а не просто развлечения ради. Для этого стереотип должен базироваться на простых и очень простых ценностях.

Идеи, передаваемые стереотипом, обязаны излучать доступность и усредненность.

 

Большая сложность и высокая избирательность мешают массовому ох - вату – и охвату мозгов, и охвату вообще всего, что подвернется. Значит, иде - ям надо быть проще. Не то лежать им на свалке в качестве несвоевременно родившейся «нетленки». Во - вторых, шлифуя грани идеи, особенно важно уб - рать все, что мешает целостному, запоминающемуся образу. Всякие сомне - ния, метания, излияния, разобщающие аудиторию – долой! Вот почему гля - нец так старательно маскирует коллизии, которых в любой жизни более чем достаточно. И тем более - в жизни звезд.

 

Простота имиджа в сочетании с гипертрофированным счастьем – вот что превращает судьбу знаменитости в сплошное великолепие, фата - морганой сверкающее перед взором обывателя. Да, теория создания глянце - вого кумира выглядит сложным делом, а на практике глянец действует не - хитрым методом наложения толстого - толстого слоя шоколадной глазури на любой подходящий объект. Собственно, качество и форма самого мучного изделия уже не просматриваются. К тому же подробности и не требуются: кексик может быть хоть из … туалетной бумаги с гипсом пополам – теперь публика с упоением станет медитировать на гладкую, источающую сладост - ный запах поверхность.

 

И вместе с «укрощением» и «подслащиванием» реальной «судьбы че - ловека» образ «из телевизора» даже самую богатую натуру травестирует и выхолащивает: в «Понедельнике, который начинается в субботу» братьев Стругацких герой совершает путешествие в мир литературных произведений. «То и дело попадались какие - то люди, одетые только частично: скажем, в зе -

леной шляпе и красном пиджаке на голое тело (больше ничего); или в жел - тых ботинках и цветастом галстуке (ни штанов, ни рубашки, ни даже белья); или в изящных туфельках на босу ногу … Суровые мужчины крепко обнима - ли друг друга и, шевеля желваками на скулах, хлопали друг друга по спинам. Поскольку многие были не одеты, хлопание это напоминало аплодисменты». Да, ради аплодисментов многие претенденты на «звездность» не особо доро - жатся – не берегут свою многогранность и неоднозначность, и даже готовы остаться без штанов, а также терпеть крепкие объятья суровых неодетых мужчин с желваками на скулах.

 

Кстати, глянец боится вовсе не своего антипода (вернее, якобы антипо - да) – грязного белья, темного прошлого, трупов в шкафу и проч. Страшные тайны и ужасные разоблачения только привлекают внимание публики. Гля - нец боится жизненных реалий. При демонстрации перипетий восхождения будущего героя - полубога на Олимп пересказывать реалии его повседневной,«человеческой» жизни нельзя ни в коем случае, даже если про звезду «сни - мается кино», жесткое, будто солдатский сухарь, и искреннее, будто испо - ведь старой девы. Пусть именно такая - обыденная, кропотливая, утомитель - ная - пахота сделала будущего народного кумира личностью. Глянец – неиз - бежное вложение имиджмейкера в образ идола. Для полноценного глянца нужны не разоблачение, и не изучение, а ощущения. Мысль о том, что зна - менитый человек - не избранник богов, а такой же муравей, как и ты, работя - га, комплексатик, и к тому же не слишком счастливый – вызывает ужас. Хотя ничего ужасного в «рабочих моментах» нет.

 

Да, прибегая к избитой метафоре, человек без счастья как птица без по - лета. Но и среди птиц встречаются страусы, которым орлы не указ. А среди людей, соответственно, встречаются личности, чьи амбиции очень велики. И среди них, кстати, множество знаменитостей. Они, чтобы взять от жизни что хочется, предпочитают «упереться» и терпеливо переносить дисфкомфорт, нежели отказаться от своей цели. И для них, в свою очередь, невротики, пси - хотики и романтики, отчаянно ищущие все новые и новые дозы эмоциональ - ного допинга, – не авторитет. Ну, разумеется, подобное недоверие взаимно. Рожденные летать и наученные ползать, а также ходить, стоять и бегать на своих двоих (четверых, восьми, сорока), - они, конечно же, с трудом находят общий язык, и особенно - когда речь заходит о жизненных целях и суперпри - зах.