Глава 11: надежда – сновидение бодрствующих.

Она деревцом терпеливым
Растет у забытых могил,
Подобно кладбищенским ивам,
Которых никто не садил.

И птица, как верность поруке,
Не молкнет в тени деревца.
И разве не наши сердца -
Те ветви и певчие звуки?

Ты память, я - холод разлуки,
Которой не будет конца...
О жить бы! Но горсточка праха

Замрет, порастая быльем.
Ну что ж... Отзовись, моя птаха!
Я жив еще в сердце твоем? *

– Гермиона жива.
Драко видел, как Северус пошатнулся и схватился за край стола, чтобы не упасть. Новость была ошеломляющей!
– Как! Гермиона... – пробормотала Габриэль, внезапно побледнев. – Это не возможно... был прах... и ее медальон... Мы обыскали весь особняк!
Девушка дрожала всем телом, лицо осунулось, грудь вздымалась. Драко мог поклясться, что Габриэль разволновалась так вовсе не от радости. Нет, в глазах ее отразились тревога и ужас…
Крестный тем временем молчал, уставившись в никуда. Казалось, он пребывает где-то далеко отсюда.
Наверное, испытать подобное потрясение на самом деле страшно. Несколько месяцев Северус думал, что Гермиона умерла. Возможно, он уже начал смиряться с этим... И вдруг ему говорят, что это был всего лишь ночной кошмар!
– Северус... Ты слышишь меня? – осторожно спросил Драко.
Из горла Габриэль вырвался полузадушенный всхлип:
– Я не понимаю...
– Гермиона... – только и произнес мастер зелий.
Другого Драко не ожидал. Крестному требовалось время. Это понятно.
– Она успела покинуть дом до того, как тот загорелся, – спокойно объяснял он. – Я не знаю всех подробностей, но она точно отправилась в Нору, надеясь там спрятаться. Если не считать того, что…
– Если не считать чего? – резко спросил Северус, которого заминка молодого человека, казалось, вывела из оцепенения.
– Ты должен знать: она в плену у Пожирателей смерти. Уизли... Он ее нашел... и привел к Господину…
Драко заметил, как напрягся Северус, как пламя полыхнуло в его глазах. Раньше Малфою не часто доводилось видеть этого обычно сдержанного человека в таком возбуждении.
– Что... – спросил Снейп хриплым голосом.
– Ее не пытали, если ты об этом, но... Северус... с ней не все в порядке! Я слышал, она впала в магическую кому, и никто не может ее вывести оттуда... – продолжил Драко, предвидя реакцию мастера зелий.
– Я не понимаю, какого черта! – взорвался Снейп, привлекая к ним внимание всего зала. – С каких пор Темный Лорд сохраняет жизнь своим пленникам!
Драко наблюдал, как меняются эмоции на лице Северуса: непонимание, надежда, страх, облегчение и, наконец, замешательство. Естественно, он не понимал…
– Давай поговорим в другом месте, – ответил он, вставая.
– Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь, что с моей женой, – прошипел Северус.
– Лорд отдал ее Перси Уизли.
Кровь ударила Северусу в голову. Он резко поднялся, уронив свой стул, и рванул к выходу. Габриэль, все это время молчавшая, тотчас же устремилась за ним.
Главное – не упускать его из виду! Северус не знает о пророчестве и много о чем еще. Нельзя допустить, чтобы он совершил опрометчивый поступок. Бросив на стол несколько галлеонов и накинув мантию, Драко поспешил за парой.
Снаружи все еще шел сильный снег, но Малфою не составило труда разглядеть высокий черный силуэт мастера зелий.
– Северус! – крикнул он резче, чем ожидал. – Прежде чем что-то предпринять, ты должен узнать еще кое-что. Или ты поставишь под угрозу несколько жизней.
– Я знаю только, что должен спасти жену, – четко выговорил Снейп, даже не обернувшись.
– А про своего сына ты не хочешь узнать?
Северус Снейп застыл.

***
– Мой Господин, – Пожиратель смерти опустился на левое колено.
– Люциус, – прошипел Волдеморт. – Мой верный помощник…
– Господин...
– Ты позволяешь себе меня беспокоить, Люциус. Надеюсь, у тебя добрые вести.
– Не уверен, Мой Лорд…
От гневного шипения Волдеморта Люциуса бросило в дрожь.
– Ну, говори! – в металлическом голосе Лорда слышалось раздражение.
– Речь об Уизли, мой Господин, – продолжил Пожиратель, опустив голову. – У меня есть веские причины сомневаться в его верности.
– Ты говоришь об одном из моих последователей. Надеюсь, у твоих причин есть доказательства.
– Есть, Господин.
– Стоит ли напомнить тебе о его заслугах? Мне кажется, тебе до него далеко, Люциус.
Малфой осмелился поднять глаза на своего Господина: лицо Волдеморта было жестоким, он явно наслаждался страхом, охватившим Люциуса после этих слов. Пожиратель постарался обуздать свои эмоции, унять слабость и дрожь в руках. Господин ни в коем случае не должен это заметить.
– Его привязанность к этой маггле не достойна Пожирателя смерти, – снова заговорил Люциус. – Сын предателей крови, вот он кто!
Выплюнув оскорбление, он вновь нацепил маску превосходства и надменности.
– Я позволил ему распоряжаться ею, как заблагорассудится. Ты оспариваешь мое решение, Люциус?
– Конечно, нет, мой Господин... Но мы так останемся без колдомедиков... Зачем возиться с этой грязнокровкой, ведь ее ребенок уже у вас! Это не узники, которые нуждаются…
Волдеморт нахмурился, его худая рука ласкала холодное и гладкое тело Нагини.
– Я не спрашивал твоего мнения, Люциус!
– Да, Господин…

***
Гермиона, его жена, его красавица, жива.
Северус потерял дар речи, когда услышал эти слова от Драко. Он не сразу поверил ему, боясь, что снова проснется ночью в поту, с бешено бьющимся сердцем, и поймет, что это был только сон. Как всегда.
Но это был не сон. Все происходило на самом деле. Все было реальным. Таким же реальным, как этот бесконечный снег, налипший на одежду.
Гермиона жива. Его захлестнула такая буря эмоций, что пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть.
Он не смог бы описать то, что сейчас творилось в его душе. Найти ее. Сжать в объятиях. Испить ее сладость и тепло. Чувствовать биение ее сердца рядом со своим.
Но когда он, наконец, в это поверил, Драко сообщил ему, что Гермиона стала наградой Перси Уизли. Его пленницей. Его собственностью.
Сердце затопила глубокая слепая ненависть, смысл жизни сосредоточился в одном: освободить жену. И, если понадобится, собственноручно удавить Уизли.
Северус не убивал с тех пор, как пришел к Дамблдору каяться в своих грехах, оплакивая смерть той, которую любил прежде. Он поклялся старику: его палочка больше не будет убивать. До сих пор он держал обещание, всячески хитря и выкручиваясь, чтобы не вызвать подозрений Лорда.
Но сегодня он был готов нарушить клятву и даже отказаться от спасения своей души, если это поможет ему освободить Гермиону из лап Пожирателей. Ради нее он был готов на убийство. Ради нее он был готов на все.
Он был бы уже далеко отсюда, если бы не последние слова Драко. «Твой сын».
Желание увидеть живую Гермиону так захватило его, что он напрочь забыл про ребенка, которого она носила. Их ребенка. Его сына. Это простое слово потрясло его до глубины души.
Он повернулся к своему крестнику, словно желая проверить – не ослышался ли. Взгляд серых глаз Драко пронзил его насквозь.
«Твой сын».
Земля уходила из-под ног.
«Твой сын». Сердце забилось так сильно, что он начал задыхаться.
Он был отцом, Мерлин, он был отцом!

***
«Идиот», «невозможно», «Перси не из таких»… Он знал, что о его отношениях с пленницей судачат в замке. Он понял это по взглядам, шепоткам за спиной, по отвращению на лицах некоторых. Нельзя доверять Пожирателям смерти... Не стал ли он сам предателем, лишь для того, чтобы занять место у трона Лорда?
– Надо же, а у Северуса, оказывается, есть вкус.
Перси застыл, увидев открывшуюся картину.
Люциус Малфой сидел на стуле рядом с кроватью Гермионы. Кончиком палочки он отвел за ухо прядь волос, упавшую на лицо молодой женщины.
– Снейп умер, – сухо ответил Перси.
– Возможно. Но кто знает... Он был более чем жив, когда я видел его в последний раз, – оскалился Люциус, искоса глянув на свою руку, где все еще оставались следы жалящего проклятия, которым угостил его мастер зелий.
– Что вам здесь нужно, Малфой?
– А она не так уж и некрасива. Во всяком случае для тех, кто предпочитает такой тип красоты, не испытывая отвращение от смешения своей крови с кровью магглов, – презрительно выплюнул Люциус. Его лицо пылало ненавистью.
– Как вы вошли сюда? – настаивал Перси.
– Но Снейп был всего лишь полукровкой.
– Выйдите!
– И вы не лучше, – Малфой, наконец, поднял на Перси взгляд.
– Как вы осмеливаетесь…
– Вся ваша семья предала свою кровь, следуя за Поттером, – продолжил он сладким тягучим голосом.
– Достаточно! Эта женщина – моя пленница, и я буду делать с ней, что захочу.
– Я не против, – продолжил Пожиратель, медленно проводя палочкой от ключицы до груди Гермионы.
Когда Малфой оттянул тонкую ткань ночной рубашки, Перси сжал зубы, чтобы не закричать от бешенства.
– Не трогайте ее. Она принадлежит мне и только мне!
– Я не обсуждаю решений Темного Лорда, – усмехнулся Люциус. – Но я не доверяю вам, Уизли.
Взмахнув палочкой, Перси указал ему на дверь. Но его дрожащая рука не обманула нежданного гостя, чей громкий и раскатистый смех действовал Перси на нервы.
– Не сомневайтесь, я буду следить за вами, – добавил Люциус и склонился к неподвижному телу Гермионы.
Веки ее были смежены, губы полуоткрыты. Люциус легко подул на ее лицо. Потом повел носом над распущенными по плечам волосами, беззащитной шеей. Как хищник.
Перси шагнул к нему, но Малфой неожиданно выпрямился, растянув тонкие губы в жестокой улыбке, и быстро вышел из комнаты.
Перси задыхался. Люциус Малфой проник в гостиную Гриффиндора без его ведома и оказался поблизости от Гермионы. В опасной близости. Ноги его больше здесь не будет! Тем более, когда Перси нет рядом. Впрочем, он, кажется, понял жест Перси и в ближайшее время вряд ли повторит попытку.
– А вы! – заорал Перси на Полную Даму. – Если еще раз кто-то войдет комнату без моего разрешения, я вас отправлю эльфам на растопку!
– Но у него был пароль! – гневно воскликнул портрет.
– Неважно, – повторил Перси. – Входить сюда могу только я!
– Только вы, – Дама рассмеялась. – А своего хозяина вы не забыли?
Покраснев от гнева, Перси ткнул в портрет палочкой: Полная Дама схватилась руками за горло, издав жалобный стон.
– Остановитесь… – Она тяжело дышала. – Я задых... Не могу дышать…
– Ну что, ясно вам, кто здесь хозяин? Или повторить? – она закивала, соглашаясь.
Перси отвернулся от портрета и щелкнул пальцами. Тотчас же появился маленький хилый эльф, одетый в лохмотья.
– Что может сделать Дуфи, чтобы служить господину? – пропищало создание.
– Я хочу, чтобы ты дежурил у постели, когда меня нет, и препятствовал любому, кто попробует приблизиться к Гермионе. Ясно?
– Да, хозяин. Дуфи не спустит с нее глаз. Хозяин может положиться на Дуфи.
– Хорошо. Исчезни!
Несколько раз моргнув, эльф с громким хлопком исчез, оставив Перси наедине со своими мыслями.
Молодой волшебник не ошибался. Несмотря на предупреждение, Малфой так легко не отступится. Понял ли он это предупреждение? Как некстати задрожала рука! Какой стыд для Пожирателя его ранга! Лишь бешенство помогло ему не склонить голову перед Малфоем!
Он должен взять себя в руки и сдерживать свои чувства. Он приложил столько усилий, принес столько жертв вовсе не для того, чтобы этот человек в миг разрушил то, что Перси с таким трудом создал! Ему потребовался не один месяц, чтобы убедить всех, что он не предатель крови, и занять место справа от Господина!
Нет, ничто и никто не помешает его возвышению. Ни он. Ни она…
Она. Гермиона. Залог его успеха.
Она, воплощающая в себе все то, что он ненавидел. Пылкость, наглость, самомнение. Честность на грани глупости.
Она, воплощающая в себе все то, что он так страстно желал. Сообразительность, ум, упорство. И очарование.
Все то, от чего он пытался убежать. Все то, без чего он сегодня уже не мог обойтись.

***
Северус сидел в старом кресле и не мог пошевелиться.
– Через несколько дней после пожара в «Вересковой пустоши» Темный Лорд сообщил нам о пророчестве, которое сделает его могущественнейшим волшебником всех времен.
– Опять пророчество, – горько усмехнулся зельевар.
– Я его сам не слышал, но кажется, там говорится о ребенке, который поможет одолеть Поттера.
– С чего вы взяли, речь идет о моем сыне! – возмутился Снейп.
– Не знаю, почему, – признался Драко нехотя, – но Темный Лорд убежден в этом. Он должен провести ритуал, когда ребенку будет семь месяцев…
Северус не смог подавить дрожь при мысли о том, как близок этот день. На то, чтобы вызволить сына из лап Волдеморта, у него оставалось несколько недель. К тому же ритуал... Он не раз был свидетелем ритуалов Темного Лорда – совершенно ужасных и зверских. Холодный пот заструился вдоль позвоночника, одежда прилипла к коже.
– Что за ритуал? – спросил он еле слышно.
– Нам не рассказывали. Лорд не доверяет своим слугам полностью... – Драко словно разговаривал сам с собой.
– Кто?
– Что кто?
– Кто сделал это предсказание?
– Трелони... Перси Уизли сообщил о нем Темному Лорду.
Северус закрыл глаза и сжал кулаки.
– Мерлин всемогущий...
Эта женщина снова перевернула его жизнь, как и много лет назад. Или это была судьба? Судьба - видеть как жизнь самых дорогих для него людей оказывается разрушена из-за нескольких несвязных фраз! Как же он ненавидел Трелони за это... Как он ненавидел себя за это…
– А ты... у тебя есть идея, что этот за ритуал? – спросил Драко, опустив глаза. – Я хочу сказать, ты много лет общался с Темным Лордом... Ты видел гораздо больше, чем многие из нас.
– Идея? Да сколько угодно! – громко воскликнул Северус, по-прежнему сжимая кулаки.
– Как…
– Он мог бы его... уничтожить, – с отчаянием пояснил Снейп. – Если в нем видит угрозу.
Думать о смерти своего ребенка было невыносимо. Настолько мучительно, что он не смог произнести это слово.
– Он не станет делать такое ради поправки здоровья, – размышлял Драко.
– Он может… использовать его для зелья или заклинания… – через силу продолжал мастер зелий. – Или еще хуже... Сделать его хоркруксом...
Драко уставился на него, не в силах скрыть изумление, и прошептал:
– Не может быть.
– Все может быть, если речь идет о нем. Мне приходилось не раз участвовать в таких делах, – ответил Северус с горечью. – Но я не позволю ему сотворить это с моими сыном и женой! Он их не получит!
– Я понимаю...
– Прекрасно, так как я отправляюсь в Британию, чтобы воссоединиться с ними! – воскликнул Северус, вставая из кресла.
– Я и не ждал от тебя меньшего, – грустно улыбнулся молодой человек. – Но сначала нужно вытащить Грейнджер из комы. Боюсь, она долго не продержится. Уизли уже пробовал и зелья, и чары – ничего не помогает.
В другое время Северус обязательно указал бы крестнику на то, что Грейнджер, с тех пор как они поженились, носит его фамилию. Сейчас же его волновало лишь одно: жена медленно умирает.
– Вот, я нашел это в хогвартской библиотеке, – Драко протянул мастеру зелий древний свиток.
– Здесь говорится об ирландском боге врачевания Диане Кехте, – выдохнул тот, бегло просмотрев документ.
– Мне так и не удалось перевести заклинание, но, видимо, оно вызывает Банши, – Малфой ждал объяснения.
– Вестница Маг Мелл**... Мира богов.
– Которая могла бы привести тебя к Диану Кехту, если я правильно перевел. Но ты должен будешь доказать ей что-то, вот тут я не понял до конца. И эта магия достаточно темн...
– Текст на древнекельтском, некоторые руны стерлись от времени... Я должен увидеть профессора МакГонагалл, – Северус нетерпеливо ходил по комнате взад-вперед.
– По моим сведениям, она в штаб-квартире Ордена.
– Надо собираться.
– А она? – спросил Драко, кивнув на дверь в комнату Габриэль.
– Я не могу бросить ее здесь. У нее есть семья.

***
– Пощадите... остановитесь... я прошу вас …
– Смотри, как она извивается. Как червяк. Забавно, – развлекался Крэбб.
– Круцио! – выкрикнул Петтигрю.
Женщина, на чьем обнаженном теле, казалось, не было живого места, корчилась от боли под двойным проклятием. Перси уставился на эту сцену во все глаза.
– Нет... – простонала она еще раз.
– Круцио! Круцио! Круцио! – повторял Петтигрю, опьяненный властью.
Перси в несколько шагов подошел к анимагу и остановил его руку. Тот вздрогнул от неожиданности.
– Что ты делаешь, Уизли?
– Оставьте ее мне. Ты уже повеселился, – прошептал он, приближаясь к сжавшейся в комочек пленнице.
Потом они расскажут Господину, кем он считает грязнокровок, как измывался над этой, как прикончил ее. Как она кричала и умоляла, чтобы он ее убил…
И они забудут про другую. Да, после такого зрелища о ней больше не вспомнят…
– Нет... Пощадите…

***
Она устала убегать, нигде не видя выхода.
С физической усталостью это не имело ничего общего. Тело, как раз, нисколько ее не беспокоило, и это пугало. Она не ощущала ни слабости, ни боли…
Но разум... С разумом все было иначе! Она не прекращала думать о своем ребенке, о том, как вернуться в свое тело и спасти малыша. Она думала об этом снова и снова, исследовала проблему с разных сторон, собирала все оставшиеся силы. Но ничего не получалось. Открывая глаза, она вновь оказывалась в этом зыбком тумане, который никак не исчезал. В конце концов она сойдет с ума!
Но Гермиона не привыкла сдаваться. Никогда! Надежда есть. Пока рассудок кричит от боли. Пока она чувствует себя способной плакать. Пока раненое сердце кровоточит.
Да, надежда оставалась… Перси …
Разумеется, душа и сердце Перси уже навсегда окутаны тьмой. Прежний юноша еще не умер в нем окончательно. Она частенько наблюдала за ним в те месяцы, что провела в плену. К счастью, он не замечал ее взглядов. Гермиона не бралась предсказать его реакцию, узнай он о свидетеле своей борьбы с внутренними демонами. Он сражался со своими собственными противоречиями. Она – живое тому доказательство. Не он ли оберегал ее от других Пожирателей и своего Господина вопреки собственным убеждениям?
Что-то – вероятно, женский инстинкт – подсказывало, что Перси не позволит ей умереть. Возможно, он нашел бы выход…
Но она все равно его ненавидела! Он принес ей столько несчастья... Но другой надежды у нее не было.

***
Со страхом, от которого сворачивались внутренности, Габриэль собрала свои немногочисленные пожитки в старый чемодан, уменьшила его заклинанием и засунула в карман мантии.
Она возвращалась в Англию! Мерлин... Она совсем не готова к такому повороту событий. Не готова встретиться со взглядами других людей, а еще меньше – своей…
Как отнесется Нимфадора к ней, убийце родителей? Как сама Габриэль сможет находиться с ней в одной комнате, сгорая со стыда, который не отпускает ее с того рокового дня? Что делать…
Пытаясь потянуть время, девушка окинула взглядом комнату, проверяя, не забыто ли что, подошла к окну в последний раз задернуть штору. Но взявшись за портьеру, Габриэль застыла.
За окном на улице, среди метели стоял мастер зелий. Он был готов. Он не боялся вернуться домой. У него была только одна цель...
Его волосы развевались на ветру. Он ждал, сжимая медальон Гермионы.
Мерлин... Как же больно... Как больно...
Когда она увидела, как он благоговейно прижал украшение к губам, то не сдержала полузадушенного вскрика.
– Если ты готова…
Габриэль моментально развернулась, украдкой вытирая слезы, и увидела озадаченного Драко Малфоя.
– Извини, – пробормотала она, смутившись. – Да, я готова…

* Пол Верлен «Последняя надежда» (Перевод А. Гелескула)

** Маг Мелл – в мифологии ирландских кельтов – "Равнина Блаженства", куда после решающего сражения отправились боги клана Туата Де Данаан.

ГЛАВА 12. ЭТА НОЧЬ

– Северус, мы думали, ты мертв...
– А я и был мертв, – ответил он холодно. Пожилая дама попятилась, проговорив:
– Мистер Малфой объяснил мне ситуацию в общих чертах.
За несколько месяцев Минерва почти отвыкла от холодной язвительности, присущей бывшему главе Слизерина. Северус, скрестив на груди руки и сжав челюсти, смерил ее взглядом.
– Я понимаю, что ты хочешь найти Гермиону. Но речь идет о древнем ритуале, очень небезопасном…
– А зачем, по-твоему, я прибыл сюда, если не за тем, чтобы узнать поподробнее об этой древней магии? Ты знаешь о ней больше меня.
– Вот поэтому я бы не советовала...
– У меня нет выбора. Только так можно спасти ее. Диан Кехт – бог врачевания. Если я увижусь с ним, то, возможно, смогу уговорить его вылечить Гермиону.
– Он не станет делать это просто так! – вспылила Минерва, возводя руки к небу. – Такая магия всегда требует чего-то взамен! И тебе этого должно быть известно лучше, чем кому-либо!
– Вся жизнь состоит из жертв, Минерва!
– Ты понятия не имеешь, что он может у тебя попросить! Он бог, а боги всегда пренебрегали людскими судьбами! Именно потому эта магия и запрещена! Министерство жестко карает подобные попытки.
– И какой министр мне помешает? Темный Лорд или покойный Корнелиус Фадж? – саркастично заместил мастер зелий.
Бывший декан Гриффиндора недовольно поджала губы, прежде чем ответить:
– Нет, конечно, никто не сможет тебе помешать, но бывшая коллега, которая тебя уважает, надеется, что ты все-таки передумаешь. И, Мерлин знает, как я привязана к Гермионе…
– Просто расскажи мне о заклинании, с которым можно обратиться к Банши.
– Значит, никакие доводы не заставят тебя изменить решение?
– Нет.
Минерва очень серьезно посмотрела на него и протянула руку к пергаменту.
– В таком случае, остается только изучить это заклинание, – смирившись, сказала она и развернула свиток.
– Знай, что... я ценю твою помощь.
Волшебница вскинула голову на бывшего коллегу. Она достаточно хорошо знала этого человека, чтобы понимать, что эти слова означали намного больше, чем можно было предположить. По-своему Северус ее благодарил.
– Ритуал должен проводиться при первых лучах солнца, – она попыталась скрыть свое смущение. – Ты должен будешь позвать Банши, повторив заклинание семь раз, – продолжала женщина, роясь в секретере в поисках чистого пергамента и пера.
Нашла, развернула и заскользила по нему пером, переводя древнюю кельтскую формулу на латынь. Северус наблюдал за нею, шагая из угла в угол, тем самым выдавая свое нетерпение. МакГонагалл протянула ему лист, который он лихорадочно схватил.
– Кажется, это несложно, – пробормотал он, вчитываясь в пергамент.
– О, ничего сложного, ты прав, – заявила Минерва. – Его даже пятикурсник способен произнести правильно! Опасны последствия…
– Что произойдет, когда я его произнесу?
– Не могу утверждать наверняка, но думаю, что Банши явится и испытает твое сердце.
Северус недоуменно поднял брови:
– И как именно?
– Понятия не имею, но в любовных делах они считаются самыми могущественными волшебницами. Если Банши сочтет тебя искренним, то поведет за собой в Маг Мелл и представит Диану Кехту. Северус, еще раз предупреждаю, я не уверена, что это будет выгодная сделка.
Не придав значения сомнениям Минервы, мастер зелий скатал пергамент, едва подсохли чернила, и сунул его в карман сюртука.
– Выгодная или нет, узнаем завтра.

***
Она хотела пойти на встречу спокойно, чтобы не выдать своего волнения. Но вместо этого, бегом бросилась к библиотеке, запнулась о толстый ковер и чуть не растянулась.
– Нимфадора, подожди...
– Пусти меня, Ремус, – она пыталась сбросить руку, которой он перехватил ее, когда она уже почти вошла в комнату.
– Дай ей немного времени. Она устала за время скитаний и путешествия... Ты только сильнее ее расстроишь.
– Я не …
– Прежде всего ей нужен покой и отдых, – отрезал он.
А как успокоиться ей? Как?
Терпение не входило в число ее добродетелей! Она никогда не умела сдерживать эмоции и не знала полумер... Мерлин, как трудно ей было с таким темпераментом во время учебы в школе авроров! И вообще, какой нормальный человек, какая сестра могла бы держать себя в руках в такой ситуации?
Им надо о многом поговорить. Тонкс не терпелось задать вопросы, которые одолевали ее с момента нападения на «Вересковую пустошь». Она строила предположения – одно причудливее другого. Да, ей нужны ответы. И нужно было увидеть Габриэль снова.
– Я знаю все это, Ремус, – ответила она, опустив плечи, неожиданно чувствуя себя усталой.
– Я с тобой... – прошептал он, нежно поглаживая ее лицо большим пальцем.
Она вздрогнула, когда он слегка надавил на ее округлые скулы. Одним движением он склонился к Нимфадоре и прижался своей теплой слегка шершавой щекой к ее щеке.
Теплый любящий голос Ремуса, его нежные касания и ее младшая сестра, находящаяся там, за дверью, так переполнили сердце эмоциями, будто на нее обрушилась вся боль мира. Тонкс почувствовала закипающие в глазах слезы, сердце колотилось как сумасшедшее.
Ремус был прав. Она должна держать себя в руках и унять желание сжать Габриэль в объятиях и забросать вопросами.
А в глубине души что-то неприятное, чего Нимфадора старалась не замечать, но ночью, в темноте, думала об этом, нашептывало ей, что это еще не конец... Она была рада, что сестра жива, но эта радость не могла заглушить боли.
Дрожащей рукой она повернула ручку двери и вошла в библиотеку.
Габриэль была там, она водила пальцем по пыльному гобелену с семейным древом Блэков. Услышав шаги, она резко повернулась. Худая, груди почти нет, волосы тусклые, блеклые, лицо осунулось. Тонкс ахнула от неожиданности.
– Габи... – пролепетала она едва слышно.
Та вздрогнула, сделала шаг вперед и внезапно остановилась. Тонкс сразу заметила нерешительность девушки.
– Прости... Мне так жаль... Если бы ты знала, как мне жаль…
– Ты не должна ни о чем жалеть, – Тонкс шагнула к младшей сестре.
– Если бы ты знала... Ты никогда меня не простишь, – простонала девушка, съезжая по стене. Лицо ее было в слезах. – Никогда... Потому что я сама себя не прощу.

***
– Ты уверен в том, что предлагаешь, Поттер?
– Почти. Во всяком случае, мы перебрали уже все остальные варианты. Каждый предмет, который может иметь для Волдеморта значение…
– И? – спросил блондин.
– И ничего! Ничего из этого не было хоркруксом! Так что если у тебя есть блестящая идея, Малфой... – с сарказмом заметил Гарри, перекатывая между пальцами палочку.
– Я просто говорю, что это не самый очевидный вариант. И я не думаю, что Темный Лорд доверил бы часть своей души живому существу, даже если это животное!
Гарри усмехнулся.
– Не очевидный вариант?
– Эй! Ребята, хватит! Мы здесь не играем! – Голос Рона привлек внимание двух молодых людей, которые сразу посмотрели на него.
– Полагаю, Уизли прав.
– Слушай, Малфой, – спокойно сказал Рон. – Это не так уж глупо... Змеи всегда играли важную роль в жизни Сам-знаешь-кого. Гарри видел воспоминания Дамблдора, когда маленький Том был в приюте. Он уже тогда хвастался, что говорит со змеями!
– И сам Салазар говорил со змеями! – поддержал друга Гарри, качая головой.
– Тем более, что... – заколебался Рон, отводя глаза.
– Что? – Малфой терял терпение.
– Гермиона тоже упомянула об этой возможности, когда мы начали поиски хоркруксов!
Рон увидел, как помрачнел Гарри, а Драко широко улыбнулся.
– В таком случае, надо только устранить Нагини! – воскликнул он, вставая. – И пока вы разрабатываете план, я вернусь в Хогвартс.
– Надо срочно увидеться с профессором МакГонагалл. Собрать Орден и прорабатывать нападение, – добавил Гарри, воспряв духом, убедившись в надежности своего плана.

***
– Завтра! – раздался голос бывшего декана Гриффиндора.
– Что должно произойти завтра?
Дверь скрипнула, и прозвучал высокомерный голос, который Северус сразу же узнал. В кабинет вошел Гарри Поттер в сопровождении Рональда и Джинни Уизли.
– Поттер, – прошипел он презрительно.
– Снейп, – в тон ему ответил мальчишка.
– Вас никогда не учили стучать, прежде чем войти? – спросил Снейп, сверля молодого человека взглядом.
– У меня нет привычки стучать в двери в моем собственном доме.
Уязвленный этим замечанием, Снейп не смог сдержать язвительной усмешки, возникшей на губах при первом виде Поттера.
– В доме блохастой шавки, вы хотите сказать, – охотно поправил он.
– Не смейте говорить о Сириусе! Никогда больше не произносите его имени! – вспылил молодой человек, прижав кончик палочки к горлу зельевара.
Северус не ожидал внезапной реакции Поттера и не заметил, когда тот выхватил палочку. А когда, наконец, разгадал его жест, было уже поздно. Этот крайне неприятный выпад явно говорил, какие чувства Поттер испытывает к своему бывшему учителю: ненависть его нисколько не уменьшилась, наоборот, только возросла!
– Опустите палочку, – прошипел Снейп, положив ладонь на теплое дерево.
Мальчишка смотрел на него дерзким взглядом, что в другой ситуации довело бы Снейпа до белого каления. Но тяжесть положения перевешивала отвращение к отпрыску Джеймса Поттера!
– Или что? – насмешливо спросил Выживший.
– Мистер Поттер! – попыталась приструнить мальчишку глава Гриффиндора. – Враг дает нам предостаточно возможностей рисковать своими жизнями, так что не хватало еще, чтобы мы поубивали друг друга сами, особенно, когда цель так близка!
– У меня нет времени на игрушки, Поттер! – раздраженно буркнул Северус.
– Гарри... хватит. – Уизли приблизился к Поттеру и положил руку ему на плечо.
– Почему я должен доставить ему такое удовольствие?! В Хогвартсе он не упускал случая оскорбить нас! Он постоянно нас унижал! Ты уже забыл?!
– Я ничего не забыл, Гарри, но не унижайся сам до этого.
Северус увидел, как на лице молодого человека проступило смущение. В конце концов, поколебавшись пару секунд, он опустил палочку.
– Ты прав, Рон, я не стану унижаться до его поведения! – Поттер спрятал палочку в карман.
– Отлично, а теперь оставьте нас, – потерял терпение Северус. – Я должен проговорить с профессором МакГонагалл.
– Я не уйду, пока не узнаю, что на самом деле произошло в «Вересковой пустоши», и что вы задумали на завтра! – категорически отказался молодой человек.
– Это вас не касается, Поттер!
– Все, что происходит с любым членом Ордена, меня касается! – возразил тот с уверенностью, удивившей мастера зелий.
– Минерва вам объяснит, – ответил он, изумляясь собственной сдержанности. – Для меня это дело, не терпящее отлагательств.
– Что может быть более срочным, чем Волдеморт!
Северус не смог сдержать дрожь отвращения при имени бывшего Господина, прозвучавшего из уст мальчишки. Он надеялся, что никто этого не заметил. Взгляд его стал жестким, и он сказал ровным голосом:
– Гермиона.
– Вы собираетесь очертя голову броситься в логово Волдеморта? Лучше не придумаешь!
– Я пытаюсь найти способ вылечить мою жену! – проорал он, направляясь к выходу из кабинета, игнорируя взгляды обоих Уизли и Минервы.
Поттер вспыхнул, вспомнив о связи, объединяющей Снейпа и Гермиону.
– Поздно же вы опомнились, Снейп!
– Прощу прощения? – черные глаза полыхнули гневом.
– Где вы были, когда Гермиону, – Северусу снова показалось, что молодой человек с трудом произносит ее имя, – похитили Пожиратели?
– Не смей, сопляк! Не смей говорить так о моей жене! Моей жене! Слышишь?
Давно его не доводили до такого бешенства. Северус едва сдерживался, чтобы не пустить в ход палочку! Он был в такой ярости, что… Хрясь!
Он не успел разозлиться еще больше – его с такой силой ударили в лицо, что он пошатнулся. Впечатавшись в стену коридора, он пытался остановить текущую из носа кровь. Нос горел, а левая, по-видимому, сломанная, скула начала распухать.
Поттер таки ударил его, улучив момент!
– Северус! Гарри! – слышал он краем уха. А когда открыл глаза, то увидел как Джинни Уизли, плача, выбежала из комнаты. Поттер последовал за ней.

***
Половицы скрипели под ногами, привлекая внимание портретов. Эльф указал на последнюю комнату в конце коридора на третьем этаже.
Замерев перед дверью, держась за медную ручку, Северус колебался. Глубоко вздохнув, он выждал несколько секунд, повернул ручку и вошел.
В комнату, казалось, несколько месяцев никто не заходил. Пыль и затхлый воздух щекотали ноздри. Глаза постепенно привыкали к темноте.
Он зажег свечи взмахом палочки и огляделся. Старинный комод, накрытый пожелтевший от времени салфеткой. Толстый ковер на полу. Тяжелые портьеры на единственном окне. Подсвечник, покрытый воском. Кровать, высокая и широкая. Матрас, видневшийся из-под скомканной простыни. Подушки, смятые той самой ночью.
Внезапно Северус понял, что ему не хватает воздуха. Он не мог нормально дышать: пытался вдохнуть, но воздух не попадал в легкие. Что с ним? Сказывалась ли это усталость, не оставляющая его с тех пор, как он сбежал из Англии? Или разговор с Минервой так на него подействовал? А может, это из-за поттеровского удара?
Нет, причина вовсе не в усталости, не в Минерве и даже не в Поттере. А в этом доме, в этой лестнице, скрипучем старом паркете комнаты. Их комнаты.
Северус почувствовал, как подкосились ноги, и он чуть не рухнул снова, уже второй раз за день. В последний момент успел схватиться за комод. Подождав немного, он, шатаясь, направился в ванную.
Не поддаваться эмоциям! Не сметь!
Опершись левой рукой на раковину, он разглядывал свое отражение в зеркале. Сопляк ему хорошо врезал. Левая щека и нос опухли, кровь запеклась на губах и подбородке – та еще картинка.
Прекратив самолюбование, он открыл кран и плеснул в лицо теплой водой. Стало немного легче. Не глядя, снял с крючка на стене махровое полотенце, намочил его и начал аккуратно обмывать нос. Сколько раз ему приходилось проделывать такое в бытность свою шпионом, возвращаясь в свои комнаты после ночной работы у Лорда? Наказания, стычки между Пожирателями и аврорами не проходили безболезненно.
Разница заключалась в том, что раньше он лечился тайком, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но сейчас-то все по-другому. Он уже не шпион. Ему не нужно скрывать, кто он на самом деле, что думает, кому верит.
Закрыв кран, он в последний раз глянул в зеркало: левая сторона лица опухла и уже начала синеть, но кровь отмылась.
Северус сделал глубокий вдох, прежде чем пойти и лечь.
Он всегда был готов к тому, что Поттер рано или поздно бросит ему вызов. В конце концов, Гермиона ушла от Поттера к нему, Северусу. Можно было представить боль и унижение парня, когда его невеста предпочла ему человека, которого он всегда открыто ненавидел. Северус давно ждал подобной реакции, но ее все не было. До сегодняшнего дня.
Северус сел. Под его весом пружины заскрипели. Правда, когда-нибудь это должно было случиться!
Он снял мантию, расстегнул сюртук, бросил их на сундук в ногах кровати, разулся. Оставшись в брюках и рубашке, растянулся на матрасе. Закрыв глаза, попытался очистить свой разум. Завтра предстоит напряженный день, в котором не должно быть места для ошибок.
Через несколько минут он выбросил из головы главные события дня. Поспешный отъезд из Румынии, объяснения Минервы, ссора с Поттером... Но она, Гермиона, никак не желал покидать его мысли. И созданная им пустота в сознании упрямо заполнялась ею. Ночь, проведенная в этой комнате, сделала Гермиону его женой прежде, чем брачная церемония.
Все напоминало о ней. Скомканная простыня. Тепло постели. Ее запах, который, Северусу казалось, он ощущал, несмотря на прошедшие месяцы. Казалось, он даже мог снова ее увидеть, прикоснуться к ней... Бедный его рассудок!
Он боролся с ней и с собой, стараясь выбросить эти образы из головы. Напрасно.
Гермиона была здесь, над ним, он видел ее покрытую мурашками кожу, капельки пота и взлохмаченные волосы... Вся она была воплощенным желанием – с полуприкрытыми глазами и щеками, покрасневшими от удовольствия и волнения их первого раза.
– Гермиона, да, – услышал он собственный хриплый шепот.
Она двигалась тихо, медленно, он направлял ее, удерживая за талию... Боги, он ощущал все! Каждую ласку, каждое касание, прикосновение ее груди к его, когда она наклонилась, чтобы завладеть его ртом.
О да, ее рот! Ее губы и язык! Он стал их рабом, стал зависим от их нежного тепла и сладости, и не мог насытиться. А ее груди! Маленькие груди с нежными розовыми сосками, покачивающиеся в такт движениям бедер, более медленным и ритмичным, так как он, переполненный удовольствием, ее больше не контролировал.
Но ему требовалось большее, требовалось проникнуть в нее глубже, сплавить их тела, стать единым целым. Быстрым движением он перевернулся на живо