Второй «Сталинград» между Прутом и Днестром

Частичная нерешенность Красной Армией задач в Прибалтике и Карелии объяснялась помимо всего прочего масштабными действиями на южном фланге советско-германского фронта, где были сосредоточены главные силы, и где намечался стратегический успех. К концу лета 1944 г. возникли предпосылки крушения всей гитлеровской коалиции, что должно были существенно приблизить окончание войны. Ключевым звеном в этом плане был вывод из войны Румынии, пожалуй, главного союзника Германии в Восточной Европе, значение которого определялось, прежде всего, поставками почти трех четвертей всей потребляемой рейхом нефти.

Советское военно-политическое руководство разработало план грандиозного наступления на Балканы, которое должно было вывести из войны Румынию, Венгрию, и Болгарию, лишив тем самым Германию важнейших видов стратегического сырья и продовольствия. Особенностью подготовки наступления 2-го Украинского фронта под командованием генерала армии Р.Я. Малиновского стало введение в заблуждение противника относительно времени и места удара. В этот период разворачивалось грандиозное наступление в Белоруссии, и переброска туда подвижных объединений фронта – двух танковых армий – дезориентировало противника. Немецкое командование, решило, что Малиновский не собирается наступать, и в свою очередь начало переброску резервов для усиления группы армий «Центр», терпевшей поражение от войск маршала К.К. Рокоссовского. На север были отправлены 12 дивизий, в том числе 6 танковых и 1 моторизованная. К моменту советского наступления в распоряжении командующего группой армий «Южная Украина» генерала Г. Фриснера оставалось до 900 тыс. солдат и офицеров, свыше 400 танков, 810 самолетов, около 7600 орудий и минометов. Им противостояли силы 2-го (командующий – генерал армии Р.Я. Малиновский) и 3-го (командующий – генерал армии Ф.И. Толбухин) Украинских фронтов, превосходивших противника в живой силе в 1,4 раза, по числу танков – 4,7 раза, самолетов – 2,7 раза, орудий и минометов – 2,1 раза.

Слабым местом группировки противника был ее смешанный состав, включавший около половины румынских дивизий. Основу группировки составляла располагавшаяся в глубоком выступе и прикрывавшая Кишинев 6-я немецкая полевая армия – та самая, что была уничтожена в Сталинградском «котле», а потом специальным приказом Гитлера восстановлена. На протяжении 1943-1944 гг. эта армия неоднократно оказывалась под угрозой вторичного окружения, но всякий раз счастливо избегала его. На флангах 6-й армии находились 3-я и 4-я румынские армии, опять-таки те же самые, что прикрывали ее под Сталинградом, и через чьи порядки прорвались части Красной Армии, замкнувшие кольцо окружения. Слабость этого оперативного построения компенсировалась большим количеством оборонительных сооружений, которые были созданы противником на направлениях ожидавшегося удара Красной Армии.

Подготовленный штабами обоих фронтов и утвержденный Ставкой план операции предусматривал классический вариант окружения с прорывом обороны на далеко отстоящих флангах. Во многом она напоминала замысел операции «Уран» – планировалось прорвать оборону на участках обеих румынских армий и окружить находившиеся в выступе соединения 6-й немецкой армии. Учтен был и опыт сталинградской операции. На участках прорыва были сосредоточено до 85% всех сил фронтов, что обеспечило небывалое превосходство над противником – в личном составе – в 4-8 раз, в артиллерии – в 6-11, в танках и САУ – в 7 раз. С самого начала предусматривалось быстрое уничтожение окруженной группировки, для чего привлекалось свыше 70% всех соединений обоих фронтов. Большим достижением стала умело проведенная маскировка подготовительных мер. Противник до самого последнего времени не мог раскрыть замысел.

Наступление обоих советских фронтов началось 20 августа. С самого начала сказались мероприятия по его подготовке. Уже в ходе артиллерийской подготовки система управления войсками противника была нарушена, его огневые средства подавлены. Сказались новые формы проведения артиллерийской подготовки. На 2-м Украинском фронте вся огневая мощь вместо обычного подавления переднего края обороны была последовательно обрушена на огневые позиции артиллерии и систему управления противника. На 3-м Украинском фронте после переноса огневого вала в глубину обороны противника пехотинцы в первых траншеях с громкими криками «Ура!» стали поднимать чучела солдат, имитируя атаку. Пехота противник, быстро покинула свои убежища и начала отражение удара, открыв огонь из всех видов оружия. Наблюдательные посты советской артиллерии тут же засекли «ожившие» огневые точки противника и обрушили на них уже полную мощь огня. В итоге неприятельская оборона была разрушена, все три наступавшие армии фронта уже к исходу первого дня продвинулись до 16 км, выйдя ко второй полосе обороны. Такое сокрушительное начало советского наступления привело к быстрой деморализации румынских войск, их организованное сопротивление было подавлено в первый же день.

К исходу второго дня наступления румынская оборона была прорвана на всю глубину и войсками генерала Р.Я. Малиновского. Оба фронта начали окружение 6-й немецкой армии. Командующий группой «Южная Украина» обратился к Гитлеру за разрешением на отход, но оно было получено слишком поздно. 23 августа советские войска замкнули кольцо окружения вокруг немецкой группировки под Кишиневом и ряда румынских соединений западнее Днестровского лимана. На следующий день был освобожден Кишинев, в этот же день капитулировала 3-я румынская армия. 25 августа удалось расчленить окруженные немецкие войска. К этому времени было создано два фронта окружения – внутренний и внешний, расстояние между которыми достигло 80-100 км. Казалось, что операция под Кишиневом проходит классически, как на учениях. Но и здесь сказались еще не изжитые до конца проблемы управления войсками – командующие фронтами слишком ревностно следили за соблюдением линии разграничения войск, что привело к прорыву из котла пяти немецких дивизий, обрушившихся на тылы 2-го Украинского фронта. С большим трудом войскам Малиновского удалось остановить их прорыв к Карпатам, а затем вновь окружить и уничтожить.

Общим итогом операции, получившей название Ясско-Кишиневская стало уничтожение 22 немецких дивизий, из них 18 – в окружении. В плен было взято 208,6 тыс. солдат и офицеров, захвачено более 830 танков, 338 самолетов и штурмовых орудий, около 3500 тыс. орудий, свыше 33000 автомашин.[603] Потери войск Красной Армии и Дунайской флотилии 20-29 августа составили 67130 солдат и офицеров, из них 13197 – безвозвратные. За время наступления было потеряно 75 танков, 111 самолетов, 108 орудий и минометов.[604] По соотношению потерь сторон Ясско-Кишиневская операция стала одной из самых результативных операций Красной Армии за все время войны. При этом соотношении особенно впечатляющим выглядят ее военно-политические итоги. Произошло крушение всего южного фланга немецкого фронта. Изменившаяся обстановка на фронте привела к «цепной реакции» среди союзников и сателлитов Германии – Румынии, Болгарии, Словакии.

23 августа, в день, когда было замкнуто кольцо окружения под Кишиневом, в Бухаресте был свергнут прогерманский режим маршала И.Антонеску. Выступление возглавил король Румынии Михай. Маршал Антонеску был арестован, и в тот же день король объявил о выходе из войны и принятии предложенных Советским Союзом условий перемирия. На следующий день Гитлер приказал командованию группы армий «Южная Украина» подавить выступление. Утром 24 августа немецкие войска при поддержке авиации начали штурм Бухареста. Повторялась схема выступления в Варшаве, видимо, поэтому во главе немецких войск был поставлен генерал Штахель – бывший комендант Варшавы. Но была и существенная разница – король являлся главнокомандующим вооруженными силами Румынии, и под его началом оказалась вся румынская армия. 24 августа Румыния объявила войну Германии и начала боевые действия против немецких войск. На помощь восставшим командование Красной Армии направило 6-ю танковую и 5-ю воздушную армии. Все это позволило не только отстоять Бухарест, но и взять под контроль нефтедобывающий район Плоешти, имевший стратегическое значение для Германии.

Общий итогом этих событий стал выход из войны Румынии, открывалась перспектива выхода из фашистского блока Болгарии и Венгрии. Войска Красной Армии продолжили операции против группы армий «Южная Украина». Боевые действия на территории Румынии в общей сложности растянулись на семь месяцев. В ходе них Красная Армия потеряла свыше 286 тыс. солдат и офицеров, общие безвозвратные потери составили 69 тыс. человек. Войска лишились 2249 танков и САУ, 528 самолетов, 2083 орудий и минометов.[605]

26 августа началось восстание в Болгарии против прогерманского режима. 4 сентября новое правительство К. Муравиева о соблюдении Болгарией строго нейтралитета, но 5 сентября советское правительство объявило войну Болгарии. В этих условиях болгарское правительство предпочло объявить войну Германии. Войска 3-го Украинского фронта вошли на территорию Болгарии, что серьезно осложнило и без того тяжелое положение вермахта на Балканах. Были окончательно утрачены порты на Черном море, под угрозой оказались немецкие войска в Греции и Югославии. Общие потери Красной Армии в ходе действий на территории Болгарии составили 12750 солдат и офицеров, из них – 977 человек безвозвратные.[606]

В конце сентября началась подготовка Белградской стратегической операции, ее цель – совместными действиями советских, болгарских войск и Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ) разгромить немецкую армейскую группу «Сербия». И хотя объединенные силы значительно превосходили противника – в 4,4 раза в живой силе, 3,4 раза в танках, 3, 6 раза по числу самолетов и 2,1 раза по артиллерии – операция проходила не просто. Бои, начавшиеся 25 сентября, завершились лишь 20 октября освобождением Белграда. Общие потери немецких войск превысили 45 тысяч солдат и офицеров. Участвовавшие в операции соединения 2-го и 3-го Украинских фронтов и Дунайской флотилии потеряли в общей сложности 14488 человек, из них – 4350 погибшими.[607] К концу 1944 г. совместными действиями Красной Армии и НОАЮ Сербия, Черногория и Македония были полностью освобождены, на оставшейся территории Югославии части НОАЮ продолжали бои с немецкими войска.

В конце августа 1944 г. началось восстание против немецкой оккупации и в Словакии. 30 августа эмигрантское правительство Чехословакии в Лондоне обратилось ко всем словакам и чехам с призывом о поддержке восстания. Советская транспортная авиация начала переброску оружия, боеприпасов и медикаментов для восставших. Но их действия оказались разрозненными, и в конце октября немецкие войска разгромили повстанческую армию. Началась широкомасштабная партизанская борьба, продолжавшаяся до прихода Красной Армии. В сентябре-октябре 1944 г. войска 1-го и 4-го Украинских фронтов провели Восточно-Карпатскую операцию, совершив в тяжелейших условиях прорыв через Карпаты и выйдя на территорию Словакии. При этом было разгромлено 6 дивизий противника, пленено свыше 31 тысячи солдат и офицеров. Однако и советские войска понесли тяжелые потери – 126211 человек, что составило свыше трети их общей численности, из них – 26843 погибшими. В боях было потеряно 478 танков, 192 самолета, 962 орудия и миномета.[608]

В середине октября попытка выхода из войны была предпринята руководством Венгрии, но она оказалась жестко пресечена действиями ее союзника. Немецкие диверсионные отряды произвели военный переворот, в результате которого к власти пришел фашистский режим Ф. Салаши. Главной его задачей стала организация обороны венгерской границы от наступавших войск Красной Армии. В Венгрии была сосредоточена мощная группировка немецких и венгерских войск в составе четырех армий, которые встретили наступавшие части 2-го Украинского фронта мощными и умело организованными контрударами. Однако командующий фронтом маршал Р.Я. Малиновский сумел сходу, без оперативной паузы, отражая контрудары противника, организовать подготовку и проведение Дебреценской операции по прорыву обороны противника и выходу на территорию Венгрии. К концу октября войска фронта подошли к Будапешту и попытались прорвать его оборону, но противник успел занять заранее подготовленные укрепления и успешно отразил эту попытку. В ноябре-декабре войска маршала Малиновского еще дважды пытались разгромить группировку противника под Будапештом, но неудачно. И лишь в конце декабря после объединения усилий двух фронтов – 2-го и 3-го Украинского удалось окружить всю будапештскую группировку противника – свыше 188 тысяч солдат и офицеров. Предложение о капитуляции было отвергнуто, а советские парламентеры убиты. Ликвидация окруженной группировки завершилась лишь 13 февраля 1945 г. В плен сдалось около 138 тыс. немецких и венгерских солдат и офицеров. Потери Красной Армии в двух операциях – Дебреценской и Будапештской – составили 404092 человек, из них – 99739 безвозвратно. Войска лишились 1766 танков и САУ, 293 самолетов и 4127 орудий и минометов.[609]

К концу 1944 г. Красная Армия, выйдя на территорию Венгрии и Чехословакии, продолжила свое движение на запад, глубоко охватывая границы третьего рейха с юга и юго-востока. На северном фланге фронта советские войска уже стояли у границ Восточной Пруссии. Но в наступающем последнем году войны главным направление все же стало западное, по прямой линии к сердцу рейха – Берлину.

На Берлин!

Начало 1945 г. не сулило нацистскому режиму ничего хорошего – приближался финал и неизбежное поражение. Красная Армия с востока и войска союзников с запада подходили к границам Германии. Колоссальное превосходство военно-экономического потенциала антигитлеровской коалиции сказывалось все в большей степени. В то время как вермахт, терпя одно поражение за другим, вынужден был на всех фронтах откатываться назад, англо-американская авиация методично разрушала промышленность и инфраструктуру страны, еще более усугубляя неблагоприятное соотношение потенциалов противоборствующих сторон.

Как это ни парадоксально, но даже в этой обстановке военно-политическое руководство Германии все еще рассчитывало на возможность благоприятного исхода. Более того, предполагалось изменить весь ход войны. Верховное военное командование третьего рейха сделало ставку на жесткую оборону по всему периметру его границ. Планировалось упорной обороной задержать на востоке наступление Красной Армии, не допустив ее продвижения в глубь Германии, на западе же предполагалось мощнейшими ударами в стиле кампаний 1940 г. охладить наступательный пыл союзников и склонить их к заключению сепаратных соглашений.

Уверенность в реальности этих планов базировалась на сохранившейся военной мощи Германии. В распоряжении командования вермахта все еще оставались весьма внушительные силы – 295 дивизий и 30 бригад, вместе с ними еще продолжали сражаться 16 венгерских и 4 итальянские дивизии. Боевой дух войск, несмотря на ряд тяжелых поражений в кампаниях 1944 г., оставался исключительно высоким. Более того, в сознании солдат вермахта внедрялась мысль о скором переломе в войне, который должно было обеспечить создаваемое учеными третьего рейха «оружие возмездия» или чудо-оружие.

Из воспоминаний немецкого офицера О. Кариуса о беседе с Г. Гиммлером:

«Гиммлер внимательно выслушал, а потом вдруг сменил тему:

– Что вы думаете, возвратясь домой, о настроениях людей?

Я вполне откровенно сказал то, что об этом думал:

– Все ждут, когда появится оружие, которое может изгнать наводящего ужас врага из нашего воздушного пространства… наш народ уже показал, что достаточно стоек, чтобы знать правду. Он уже знает, что мы должны продолжать упорно трудиться, чтобы повернуть колесо фортуны в войне в свою сторону…

Рейхсфюрер СС отвечая вполне спокойно:

– Мне известно о страданиях нашего народа. Мне также известно, что непременным условием того, чтобы мы могли держаться и дальше, должна стать наша новая противовоздушная оборона. В сравнительно короткое время мы сможем пресекать полеты американцев «парадным строем» над нами. Скоро будет введен в строй наш новый реактивный самолет. Проведены испытания новых зенитных ракет, некоторые из них — пилотируемые, а другие – радиоуправляемые… Без всеохватывающего противодействия бомбежкам мы не долго продержимся, но ситуация вскоре совершенно изменится… Необходимым условием для этого, безусловно, должна быть способность удержать наши фронты любой ценой в течение еще одного года. Этот год нужен нам для того, чтобы без помех завершить работу над оружием, которое мы создаем, чтобы ошеломить врага!»[610]

 

На западе против союзников действовали 1,9 млн.солдат и офицеров. На восточном фронте, который по-прежнему оставался главным, находилось, в общей сложности, 185 дивизий – 3,7 млн.солдат и офицеров, 8,1 тыс. танков и штурмовых орудий, более 4 тыс. боевых самолетов, а также 56,2 тыс. орудий и минометов. Красная Армия сохраняла значительное превосходство над противником. В ее составе насчитывалось около 6,7 млн.человек, 107,3 тыс. орудий и минометов, 12,1 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок и 14,7 тыс. боевых самолетов.

Это преимущество немецкое командование намеревалось компенсировать опорой на мощнейшую систему обороны общей глубиной до 500 км, включавшую семь самостоятельных рубежей, оборонявшихся войсками группы «А» под командованием генерала Й. Гарпе. Однако войск в его распоряжении было недостаточно, и в итоге ими занят был только первый, вислинский рубеж глубиной до 70 км. Генерал Гарпе планировал оборонять рубежи последовательно, постепенно ослабляя советское наступление. Аналитики германского штаба были уверены, что главный удар будет нанесен с юга через Венгрию и Чехословакию. Но на этот раз и немецкая разведка, и штабные специалисты допустили крупный просчет – Генштаб Красной Армии спланировал нанесение серии мощнейших ударов на главном – берлинском направлении.

К тому времени советское военное искусство на всех уровнях – от тактического до стратегического – достигло наивысшего за весь период войны уровня. И в планировании предстоящей кампании это сказалось в полной мере. К началу 1945 г., через три с половиной года войны, противники вернулись почти к исходной линии ее начала. Но теперь они поменялись местами – теперь Красной Армии предстояло нанести решающий удар, определявший исход всей войны, а вермахт должен был предугадать и отразить этот удар.

План этого советского наступления был разработан еще осенью 1944 г. Главный удар предстояло нанести войскам 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, они должны были взломать оборону противника на берлинском направлении и выйти к немецкой столице по кратчайшей прямой. Войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов должны были обеспечить этот удар с севера, отрезав от основных сил и блокировав на балтийском побережье прусскую группировку противника. 1-й Украинский фронт должен был нанести свой удар в обход Берлина, прикрывая с юга ударные группы 1-го Белорусского фронта.

В период подготовки нового наступления были произведены серьезные изменения в системе управления фронтами. Сталин, фактически упразднил институт представителей Ставки на направлениях главных ударов. Одновременно были сменены командующие фронтами.

Из воспоминаний маршала Г.К. Жукова:

«… Верховный позвонил мне и сухо спросил:

– Как вы смотрите на то, чтобы руководство всеми фронтами в дальнейшем передать в руки Ставки?

Я понял, что он имеет в виду упразднить представителей Ставки для координирования фронтами, и чувствовал, что эта идея возникла не только в результате вчерашнего нашего спора. Война подходила к концу, осталось провести несколько завершающих операций, и И.В. Сталин наверняка хотел, чтобы во главе этих операций стоял только он один.

– Да, количество фронтов уменьшилось, – ответил я. – Протяжение общего фронта также сократилось, руководство фронтами упростилось, и имеется полная возможность управлять фронтами непосредственно из Ставки.

– Вы это без обиды говорите?

– А на что же обижаться? Думаю, что мы с Василевским не останемся безработными, – пошутил я.

В тот же день вечером Верховный вызвал меня к себе и сказал:

– 1-й Белорусский фронт находится на берлинском направлении. Мы думаем поставить вас на это направление.

Я ответил, что готов командовать любым фронтом, но заметил, что К.К. Рокоссовскому вряд ли будет приятно, если он будет освобожден с 1-го Белорусского фронта.

– Вы и впредь останетесь моим заместителем, – сказал И.В. Сталин. – Что касается обид мы не красные девицы. Я сейчас поговорю с Рокоссовским…

Мне кажется, что после этот разговора между Константином Константиновичем и мною не стало тех теплых товарищеских отношений, которые были между нам долгие годы. Видимо, он считал, что я в какой-то степени сам напросился встать во главе войск 1-го Белорусского фронта. Если так, то это его глубокое заблуждение».[611]

Из воспоминаний маршала К.К. Рокоссовского:

«… дежурный офицер доложил, что Ставка вызывает меня к ВЧ. У аппарата был Верховный Главнокомандующий. Он сказал, что я назначаюсь командующим войсками 2-го Белорусского фронта. Это было столь неожиданно, что я сгоряча тут же спросил:

– За что такая немилость, что меня с главного направления переводят на второстепенный участок?

Сталин ответил, что я ошибаюсь: тот участок, на который меня переводят, входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трех фронтов – 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского; успех этой решающей операции будет зависеть от тесного взаимодействия этих фронтов, поэтому на подбор командующих Ставка обратила особое внимание.

Касаясь моего перевода, Сталин сказал, что на 1-й Белорусский назначен Г.К. Жуков.

– Как Вы смотрите на эту кандидатуру?

Я ответил, что кандидатура достойная…»[612]

 

В итоге этих перемещений командующим 1-м Белорусским фронтом стал маршал Г.К. Жуков, его армиям предстояло захватить вражескую столицу и поставить победную точку в войне. Маршалу К.К. Рокоссовскому пришлось оставить войска, которые он возглавлял более двух лет, пройдя с ними путь от Сталинграда до Варшавы. В феврале 1945 г. еще один представитель Ставки – маршал А.М. Василевский – получил аналогичное назначение на должность командующего фронтом, он заменил погибшего командующего 3-м Белорусским фронтом генерала армии И.Д. Черняховского. Но институт представителей Ставки все-таки не был ликвидирован полностью. В этой должности до конца войны оставался маршал С.К. Тимошенко, координировавший действия 2, 3 и 4-го Украинских фронтов.

Для прорыва на берлинском направлении Верховное командование Красной Армии сосредоточило около трети всех своих наличных сил – 2,5 млн.человек, более 7000 танков и САУ, 5000 боевых самолетов 33,5 тыс. орудий и минометов. Это обеспечило подавляющее превосходство над противником в полосе наступления 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов: в живой силе – в четыре раза, в артиллерии и танках – в шесть раз, по числу самолетов – в восемь раз. Такое превосходство в силах давало возможность наступающим фронтам проводить «глубокие операции» так, как они виделись Тухачевскому и Триандафиллову в середине 1930-х годов. Учитывая соотношение сил, их дислокацию и цели сторон, у советских военачальников появилась возможность «сквитаться» за поражения 1941 г.

Весьма впечатляющим было и превосходство в силах 2-го и 3-го Белорусских фронтов. Вместе с привлекаемыми к наступлению войсками 1-го Прибалтийского фронта они насчитывали 1669 тыс. человек, 4000 танков и САУ, более 3000 самолетов, 25400 орудий и минометов. Это обеспечивало превосходство над войсками группы армий «Центр» под командованием генерала Г. Рейнгардта в два-три раз по личному составу и артиллерии и в четыре-пять раз по танкам и самолетам. Более того, командующие обоих фронтов смело пошли на риск сосредоточения на участках прорыва главной массы войск – до половины стрелковых дивизий, до 90% артиллерии, танков и, практически, всю авиацию. Реальное превосходство над противником возросло до 5-9 раз.

Подготовка наступления Красной Армии была в полном разгаре, когда внезапно осложнилась обстановка в Западной Европе. 16 декабря совершенно неожиданно для союзного командования началась операция «Вахта не Рейне», ее целью был разгром англо-американских войск в Северной Франции и Бельгии. Гитлер планировал повторить свой успех 1940 г. под Дюнкерком. Поначалу войскам группы армий «Б» фельдмаршала Г. Рундштедта сопутствовал успех. В обороне союзных войск в Арденнах была пробита брешь шириной более 100 км, в которую хлынули ударные части группы армий «Б».

Из воспоминаний генерала Д. Эйзенхауэра:

«Утром 17 декабря 1944 года стало ясно, что немцы начали крупное наступление. Они прорвали нашу оборону на фронте 106-й и 28-й дивизий. В штаб стали поступать противоречивые донесения, но было очевидно, что противник, используя значительное число танковых соединений, быстро продвигается в западном направлении…

В двух важных аспектах противник добился определенной внезапности. Первым из них был выбор времени наступления. Принимая во внимание тяжелые поражения, которые мы нанесли противнику в конце лета и осенью 1944 года, и те чрезвычайные меры, которые он должен был предпринять, чтобы сформировать новые соединения, мы считали, что он не сможет подготовиться к крупному наступлению в столь короткие сроки. Второй неожиданностью для нас явилась та сила, с какой он начал наступление, Мобильным резервом была 6-я танковая армия — свежее и мощное недавно прибывшее на фронт из Германии объединение…»[613]

 

Из воспоминаний У.Черчилля:

«У немцев был, в сущности, генеральный план. Рундштедт сосредоточил две танковые армии… всего 10 танковых и 14 пехотных дивизий. Эта огромная сила, возглавляемая танками, была предназначена для того, чтобы прорвать наш слабый центр в Арденнах, выйти к реке Маас, устремиться на север и северо-запад, разрезать фронт союзников на две части, захватить порт Антверпен и отрезать эту жизненную артерию наших северных армий. Этот смелый удар был запланирован Гитлером, не желавшим слышать ни о каких изменениях в нем, которые предлагали его колеблющиеся генералы. Для поддержки этой операции, которая замышлялась как последнее усилие, были собраны остатки германской авиации, и в то же время определенная роль отводилась парашютным войскам, диверсантам и агентам, одетым в военную форму союзников».[614]

 

Успеху немецкого контрнаступления весьма способствовала нелетная погода, лишавшая союзников главной ударной силы – многочисленной фронтовой авиации. В этой тяжелой обстановке большие надежды главнокомандующего английскими и американскими войсками генерала Д. Эйзенхауэра были связаны с ожидавшимся советским наступлением, которое должно было отвлечь силы немцев.

Из воспоминаний У.Черчилля:

«В этот период Эйзенхауэр и его штаб, конечно, жаждали узнать, могут ли русские что-либо сделать со своей стороны, чтобы облегчить нажим, которому мы подвергались на Западе. Все усилия офицеров связи в Москве получить ответ у своих русских коллег терпели неудачу. Для того чтобы наиболее убедительно изложить дело советскому командованию, Эйзенхауэр послал своего заместителя главного маршала авиации Теддера со специальной миссией. Он сильно задержался в пути из-за погоды…

Премьер-министр – маршалу Сталину 6 января 1945 года

«На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях… я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января… Я считаю дело срочным».

… ответ был послан мне на следующий же день.

Маршал Сталин — премьер-министру 7 января 1945 года

«Получил вечером 7 января Ваше послание…

Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательныедействия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».[615]

 

Прямым следствием этого сталинского обещания стало начало наступления 12 января в условиях неблагоприятной погоды, что исключало широкое применение авиации. Войсками пришлось рассчитывать лишь на поддержку артиллерии. В этот день 1-й Украинский фронт начал операцию, получившую название Сандомирско-Силезская. Используя свое подавляющее превосходство над противником, умело концентрируя силы на направлении главного удара, командующий фронтом маршал И.С. Конев нанес мощнейший удар по войскам группы армий «А» под командованием генерала Й. Гарпе. В первый же день оборона противника была преодолена, и в прорыв были введены две танковые армии генералов Д.Д. Лелюшенко и П.С. Рыбалко, нацеленные на оперативные тылы немецкой группировки. В течение шестидневного наступления войска 1-го Украинского фронта, отразив контрудары немецких танковых дивизий, продвинулись на 150 км и достигли намеченного рубежа наступления в два раза быстрее намеченного планом срока. В результате этого наступления была разгромлена 4-я немецкая танковая армия генерала Ф. Грезера, но окружить ее все же не удалось, остатки армии отошли за Одер.

14 января начал свое наступление 1-й Белорусский фронт. На второй день Варшавско-Познанской операции после установления ясной погоды, наконец, начала действовать советская авиация. 16-й воздушная армия генерала С.И. Руденко сумела в первый же день обеспечить безраздельное господство в воздухе, совершив свыше 3400 самолето-вылетов. Получив такое мощное прикрытие с воздуха, ударные силы фронта – танковые армии генералов М.Е. Катукова и С.И. Богданова – начали быстрое продвижении в глубь неприятельской обороны, сходу опрокидывая выдвигаемые навстречу резервы противника. Уже на второй день советские танки, обойдя с юга Варшаву, перерезали важнейшую автомагистраль Варшава-Берлин. Одновременно части 47-я армии генерала Ф.И. Перхоровича обошли польскую столицу с севера. Угроза окружения вынудила немецкий гарнизон оставить город. 17 января Варшава была освобождена в результате смелого маневра и глубокого охвата, что позволило избежать кровопролитного штурма и спасти жизни десяткам тысяч солдат и офицеров.

Одновременно с 1-м Белорусским фронтом наступление начал и фронт маршала К.К. Рокоссовского. Но здесь условия погоды оказались еще более неблагоприятными, не позволившими эффективно использовать даже артиллерию. Ввод в сражение двух танковых корпусов положение не изменил. Лишь на третий день после улучшения погоды и начала интенсивных действий авиации фронту удалось прорвать оборону противника. 17 января в прорыв была введена 5-я гвардейская танковая армия генерала В.Т. Вольского, что сразу изменило общую обстановку. Танкисты быстро продвигались в глубь обороны противника в общем направлении к Балтийскому морю. Части 65-й и 70-й армий под командованием генералов П.И. Батова и B.C. Попова, двигаясь вдоль северного берега Вислы захватили крепость Модлин. На шестой день темп наступления войск 2-го Белорусского фронта оказался почти в два раза выше, чем это предусматривалось планом.

Из воспоминаний маршала Г.К. Жукова:

«Основная роль в развитии наступления на фронтах после прорыва обороны противника принадлежала танковым армиям, отдельным танковым и механизированным корпусам, которые во взаимодействии с авиацией представляли собой быстроподвижный таран огромной силы, прокладывавший путь для общевойсковых армий.

Войдя в прорыв, танковые армии и механизированные корпуса развивали наступление с полным напряжением сил, днем и ночью не давая врагу передышки… дробили вражеский фронт, выходили на коммуникации его войск, захватывали переправы и узлы дорог, сеяли панику и дезорганизовывали тыл противника.

Глубокое проникновение бронетанковых войск в тыл противника не позволяло немецко-фашистским войскам использовать для обороны большинство заранее подготовленных рубежей. После прорыва привисленских укрепленных рубежей до выхода на познанский меридиан противник не сумел практически ни на одном из заранее подготовленных рубежей организовать прочную оборону».[616]

 

Картина продвижения Красной Армии от Вислы к Одеру очень напоминала наступление вермахта на Москву в октябре 1941 г. Точно так же в советской обороне образовалась гигантская брешь, и путь к столице оказался открыт, точно так же навстречу танковым колоннам были брошены тыловые части и курсанты военных училищ, и казалось, что врага не остановить. Существенная разница заключалась в том, что основные силы советских фронтов на подступах к столице оказались в гигантских котлах под Вязьмой и Брянском, а войска немецкой армии все же сумели избежать котлов между Вислой и Одером.

Общим итогом наступления Красной Армии в январе 1945 г. стала еще одна катастрофа немецкого фронта на востоке. Как отмечал позднее немецкий генерал К. Типпельскирх, автор известного труда «История второй мировой войны»: «Удар был настолько сильным, что опрокинул не только дивизии первого эшелона, но и довольно крупные подвижные резервы, подтянутые по категорическому приказу Гитлера совсем близко к фронту… К вечеру 16 января на участке от реки Ниды до реки Пилицы уже не было сплошного органически связанного сплошного фронта…»[617] По своему обыкновению в разразившейся катастрофе Гитлер обвинил генералов. Командующий группой армий «А» генерал Й. Гарпе был заменен новым доверенным лицом фюрера генералом Ф. Шернером, генерала С. Люттвица в должности командующего 9-й армией сменил генерал Т. Буссе. Но эти замены ничего не дали – Красная Армия продолжила наступление на берлинском направлении. К концу января войска 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов вышли к Одеру – последней серьезной преграде на пути к столице третьего рейха.

Из воспоминаний немецкого генерала Ф. Меллентина:

«…фронт немецких войск на Висле рухнул… русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью. Было ясно, что их Верховное Главнокомандование полностью овладело техникой организации наступления огромных механизированных армий, и ч то Сталин был полон решимости первым войти в Берлин…

Подобно тысячам других людей, я с чувством полного отчаяния следил за этими событиями… Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного с времен гибели Римской империи».[618]

 

Под впечатлением первых успехов наступления советское командование начало явно переоценивать достигнутые результаты. Маршал Жуков отдал приказ танковым армиям и корпусам наступать с темпом 70-100 км в сутки, стрелковым соединения – не менее 20-25 км. В двадцатых числах января Ставка запросила мнение командующих о планах дальнейших действиях. 26 января маршал Жуков представил свое решение о безостановочном наступлении на Берлин, охватывая его с севера. Через день план наступления на Берлин представил маршал Конев, он также планировал к концу февраля выйти к немецкой столице, но только с юга. Ставка утвердила эти планы. [619]

Военный совет 1-го Белорусского фронта направил войскам ориентировочные оценки и указания: «1. Противник перед 1-м Белорусски