Извини, детка. Кое-что произошло, и мне нужно побыть с семьей. Встретимся в другой раз.

Ее ответ приходит через тридцать секунд:

 

Мое предложение остается в силе, в любое время.:)

Три моих любимых слова – в любое время.

Но она не та, о ком я думаю, приехав в Марри-Хилл[4]. Эта женщина стоит за гигантским букетом из… воздушных шаров?

 

ГЛАВА 5

 

Здесь около трех десятков шариков. Они словно марсианские головы любых размеров и всех оттенков пастельной гаммы с передачи о домашнем интерьере.

Посередине с гордостью возвышается центральный шар, единственное яркое пятно. Кроваво-красный, вероятно в форме сердца, но мне он почему-то напоминает гигантскую задницу.

Я сую таксисту двадцатку, оставляю сдачу на чаевые и захлопываю дверку. Машина отъезжает с визгом колес.

Я даже не могу увидеть лицо Шарлотты. Или грудь. Или талию. Все, что выше скрыто за воздушными шарами, но эти шикарные ноги я узнаю из тысячи. В школе Шарлотта занималась бегом на короткие дистанции, поэтому у нее подтянутые ножки с мускулистыми икрами, и на высоких каблуках они выглядят просто шикарно. Хотя, если подумать, в белых носочках и кроссовках они тоже офигенно сексапильные. Наверно, Шарлотта была на утренней пробежке.

Быстрыми шагами я сокращаю разделяющее нас расстояние и наблюдаю за происходящим.

Она пытается всучить букет какой-то мамочке, толкающей коляску. Та с усмешкой качает головой. Нас разделяет метра три, когда Шарлотта протягивает воздушные шары девочке лет десяти.

– Еще чего! – кричит та и со всех ног убегает прочь.

Шарлотта разочарованно вздыхает.

– Дай угадаю, – говорю я, приблизившись к ней вплотную. – Ты или угробила «Лаки Спот» и пытаешься начать новую карьеру продавщицы воздушных шариков, или на горизонте снова нарисовался Кретин Брэдли?

– В третий раз на этой неделе. До него, кажется, не доходит смысл фразы «мы расстались навсегда». – Она пытается отодвинуть шары, но те цепляются за ее волосы. Еще одна попытка, но статическое электричество снова работает против нее. Пастельные хреновины неумолимы, а легкий ветерок постоянно толкает их все ближе к волосам Шарлотты. – Это самые противные воздушные шары в мире. Уверена, все соседи шушукаются о его плане «воссоединения», хотя все прекрасно знают, что он натворил.

– Он просто отправил их тебе, угадал?

– Да, – цедит она сквозь зубы, сжимая «букет». – После нашего разговора по телефону я собралась пойти купить кофе, но позвонил швейцар и сказал, что мне доставили шары. Только в лифт они не поместятся, поэтому мне нужно спуститься и забрать их. Ну, не бред ли? Даже если бы я захотела их оставить, в квартиру мне их в жизнь не донести.

– И ты пытаешься их кому-то отдать? – спрашиваю я, протягивая руку, чтобы Шарлотта отдала мне это убожество.

– Я подумала, что они больше пригодятся ребенку, чем взрослой женщине. Шокирующее признание, но фетиш к воздушным шарам я переросла.

Я слышу гул автобуса, останавливающегося возле дома, и шлейф выхлопных газов несет воздушные шары прямо в лицо Шарлотты.

– Уф… – вздыхает она, когда отвратительный розовый шар пытается сбить ее с ног.

Я хватаю спутанные веревочки и убираю связку подальше от Шарлотты, а потом подымаю руку высоко над головой.

– Может, мы просто отпустим их в небо? Пусть себе летают над Манхэттеном, словно огромное пасхальное яйцо?

Она качает головой.

– Нет. В конце концов, в них кончится гелий. А потом они либо застрянут в деревьях, либо упадут на землю, где их съедят животные и заболеют, а я на это не согласна.

Шарлотта мягкосердечная. Она любит животных.

– Ясно, – киваю я. – Ладно, я понял. Ты сможешь пережить массовое убийство трех десятков уродливых шаров?

Она решительно кивает.

– Это травму я смогу залечить.

– Закрой уши, – говорю я, доставая ключи из кармана, и начинаю прокалывать шары. Раздаются громкие хлопки, но я продолжаю экзекуцию. Настает очередь красной задницы.

В конце в моих руках остается сдувшийся букет полопанной резины.

Вылитый Брэдли.

А теперь я расскажу, как Брэдли заработал дополнительные очки в звании конченого козла. Они с Шарлоттой познакомились два года назад, так как жили в одной многоэтажке. Начали встречаться. Казалось, все серьезно. Начали подумывать жить вместе. Даже решили купить большую квартиру на десятом этаже и обручиться. Все шло довольно гладко, по крайней мере до того дня, как все было готово, чтобы подписать документы на покупку трехкомнатной квартиры, а Брэдли приехал раньше, чтобы… смешно сказать… «проверить трубы». Да, вот такой была отмазка.

Шарлотта пришла подписать бумаги и застала Брэдли, трахавшего риелторшу на кухонном столе.

– Нехилая проверочка прочности железной столешницы, – сказала Шарлотта, и я так гордился, что она даже в самый паршивый момент смогла «сдержать удар» и придумать колкость.

Хотя, если честно, измена ее сильно ранила. Она любила этого парня. Шарлотта рыдала, уткнувшись мне в плечо и рассказывая о случившемся. Прошло десять месяцев, Брэдли бросил риэлторшу и начал кампанию по возвращению Шарлотты.

С подарками.

Отвратительными подарками.

Я выкидываю в бак увядший «букетик».

– Теперь животные спасены от этого резинового ужаса.

– Спасибо, – произносит она с облегчением, снимает резинку с запястья и собирает волосы в «конский хвост». – Жалкий хлопок постельного убожества. Как только ты полопал шарики, и они так грустно повисли.

– Как Брэдли? – спрашиваю я, приподнимая бровь.

На ее губах вспыхивает легкая улыбка. Она пытается сдержать смех, а потом прикрывает рот. Шарлотта никогда не любила трепаться или делиться подробностями интимной жизни. Хотя я точно не хотел об этом знать. Зато секреты хранить она умеет за семью замками.

Но то, что она изо всех сил пытается не проболтаться, говорит о многом.

Факты на лицо.

Каждый мужчина стремится стать лучшим. Конкуренция у нас в крови, поэтому сдержать триумф я не в силах.

С другой стороны, я не вижу в этом проблемы.

– Давай купим тебе кофе, и я расскажу, почему вел себя как влюбленный чудик.

 

ГЛАВА 6

 

Шарлотта добавляет сахар в кофе, и у нее расширяются глаза. С каждой секундой они становятся все больше и больше, пока не превращаются в блюдца. Когда она подносит стаканчик к губам, они едва не выкатываются.

А стоит мне упомянуть о завтрашнем ужине, как она чуть не давится. А потом прижимает руку к животу, а второй ладонью зажимает рот и начинает трястись от смеха.

– И как ты вляпываешься в такие ситуации?

– Хотелось бы верить, что всему виной ум и обаяние, но дело в длинном языке, – говорю я и пожимаю плечи с видом: «Ну что поделаешь?». Загвоздка в том, что ответ на этот вопрос один: я приду туда с невестой. А это означает, что Шарлотта должна согласиться, поэтому я серьезно спрашиваю: – Ты же сделаешь это? Сможешь на недельку притвориться, что мы помолвлены?

Ее смех становится все громче.

– И это твоя гениальная идея? Лучшее решение разрулить проблему с трепом?

– Да, – говорю я, кивая с намерением твердо следовать плану. – Это блестящая идея.

– О, Спенсер. Идея просто чумовая. Правда, я бы сказала, одна из лучших. – Она добавляет сливки в кофе. – И под «лучшей» я имею в виду «худшую».

– Почему? С чего ты взяла, что это плохая идея?

Пару секунд она намерено тянет с ответом, а потом как бы делая акцент, подымает указательный палец.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты хочешь, чтобы эта чепуха с фальшивой помолвкой сработала? Собираешься с успехом все провернуть?

– Да. Все верно.

Она указывает на себя.

– И для этой затеи ты решил выбрать меня?

– А кого, по-твоему, я еще мог попросить?

Она закатывает глаза.

– Ты же знаешь, что я худшая в мире лгунья?

– Ну, я бы так не сказал.

Она смотрит на меня как на безумца. Хотя, может, я и впрямь сбрендил.

– Тебе напомнить, как на третьем курсе вы с друзьями устроили розыгрыш в общаге? Если мне не изменяет память, я тогда ушла раньше с кинотеатра, не досмотрев «Дневник памяти», и стала свидетельницей вашей шалости, а мои соседки раскололи меня за пять секунд.

– Ты бы не поддалась так быстро, – настаиваю я, продолжая пить кофе, мысленно возвращаясь в те веселые деньки.

Один из моих приятелей встречался с подругой Шарлотты. Подружка выбросила его пульт от телевизора из окна четвертого этажа, утверждая, будто он слишком много смотрит телик, а мой друг в отместку запланировал небольшую мебельную перестановку. Беда в том, что Шарлотта застукала нас с поличным, поэтому за ее молчание я пообещал, что мы после полуночи все вернем на место.

– Ох, сдалась как миленькая. Из меня легко вытрясти правду, – категорично говорит она, глядя мне прямо в глаза. – Сначала они просто спросили, кто перенес всю мебель из общей комнаты в прачечную, а потом стали щекотать. Если бы тогда я не слиняла с фильма пораньше, то не застукала вас. По сей день, я виню Николаса Спаркса за то, что не смогла сохранить твой секрет.

– Обещаю, что из-за этой фальшивой помолвки тебе не придется смотреть фильм Николаса Спаркса. И я клянусь, никто не будет тебя щекотать.

– Слушай, я считаю эту затею не просто смешной, но и опасной. Вполне возможно, что в будущем это выйдет тебе боком, – мягко заверяет меня Шарлотта. – Я забочусь о тебе, Спенсер. И понимаю, что всю эту фигню с помолвкой ты задумал, чтобы помочь отцу со сделкой. Но одно понять не могу, почему из всех женщин Нью-Йорка, ты выбрал именно меня? Даже услуги службы эскорта были бы логичнее. Те женщины с легкостью играют на публику.

Я фыркаю, услышав подобное предложение, а потом кладу ладонь на ее плечо и легонько сжимаю, словно тренер, пытающийся убедить игрока вступить в его команду. Мне нужно убедить ее, что она справится. Шарлотте это по плечу. Она знает меня лучше всех. Кроме того, я не могу просто позвонить в эскорт-службу и заказать невесту на неделю. «Привет, мне, пожалуйста, опытную невесту и порцию картошки фри». Во-первых, у меня нет номеров таких служб. Во-вторых, именно Шарлотте выпал этот жребий. Утром я сказал, что она моя невеста. Так что либо Шарлотта, либо никто.

– Это не займет много времени. Нужно будет сходить всего на парочку мероприятий – сегодня выбрать кольцо, а завтра – на ужин. Ты справишься. Только ты и я, малыш, – говорю я, а она хмурится, услышав последнее слово.

– Так вот как ты будешь называть свою невесту? Малыш? Или солнышко? Или как-то еще? Лапуля? Медвежонок? Сладенькая? Мамонтенок?

– Уж точно не Мамонтенок.

– А мне нравится, – говорит она, и я понимаю, что она просто тянет время…. или избегает ответа.

– Пусть все-таки будет малыш, – произношу я с уверенностью, пока она пьет свой кофе. – Не знаю, почему я тебя так назвал. Разве что, это очевидно. Ты красотка, малыш.

Она снова улыбается и мягко произносит:

– Спасибо. Ты тоже.

Вот видите? Мы с Шарлоттой можем оценить друг друга. Вот одна из самых главных черт нашей дружбы. Никакой катастрофы, если мы признаем привлекательность, как ее, так и мою. Вот почему она должна сыграть роль моей невесты.

С твердой решимостью я показываю жестом, что все это только между нами. Возможно это все чепуха, а может, и нет. Но других варианта у меня не предвидится, и мне необходима помощь Шарлотты. Часики тикают, и я помню, что в два нас ждут в «Катрин».

– Вот, что я думаю. Мы уже делали подобное. Это же наша игра, – говорю я, будто убеждаю ее присоединиться к моей банде и ограбить казино в Вегасе. – С известными нам правилами. Я постоянно притворяюсь твоим женихом, а ты моей невестой.

Она нервно прикусывает уголок нижней губы. Это ужасно мило. Если бы она была моей настоящей невестой, меня бы это до одури очаровало, и я бы ее поцеловал.

– То трехминутный розыгрыш в баре, – замечает она. – Минутная магия. Фокус-покус, и мы избавились от неприятных приставаний. А теперь ты говоришь, что мне нужно продержаться целую неделю? Под пристальным вниманием прессы, твоих родителей, покупателя «Катрин» и всех остальных? Мне кажется, что ты напрашиваешься на неприятности.

– Да, но кто знает меня лучше тебя? Ты единственная можешь это сделать.

Маленькое кафе заполняют люди. Мы выходим и идем к дому Шарлотты, попутно наслаждаясь ароматным кофе.

– Я хочу тебе помочь. Ты же знаешь. Просто мне кажется, все догадаются об обмане и это еще сильней навредит тебе.

Несмотря на неудачу, я продолжаю наседать:

– Тогда давай устроим проверку. Тем более в два я собираюсь купить тебе кольцо. – У Шарлотты глаза на лоб лезут, и я быстро ее успокаиваю: – Обсудим каждую мелочь, которую должны знать.

– Типа, какой пастой я пользуюсь, и стягиваешь ли ты на себя все одеяло?

– Я не перетягиваю на себя одеяло, – говорю я, когда мы уступаем дорогу семейной паре, у каждого из них по младенцу в рюкзаке-кенгуру, и они бурно обсуждают, куда бы пойти позавтракать.

– А я пользуюсь отбеливающей пастой «Крест» с мятной свежестью, – говорит она. – Но давай начистоту. Никто о таком спрашивать не будет. Кстати, ты уже думал, как переживешь неделю без своего любимого времяпрепровождения? – говорит она, и карие глаза поблескивают злорадным огоньком.

– Я могу справиться с вынужденным целибатом.

Она кивает.

– Ну да. Продолжай себя успокаивать. – Она не спускает с меня глаз. – Без шуток, если я на это пойду, тебе лучше не шататься по другим дамочкам.

В груди вспыхивает искра надежды.

– Значит, ты согласна?

Она качает головой.

– Пока нет. Я просто указываю на одно из препятствий. Для тебя эти семь дней станут мучительно долгими, – говорит она, пихая меня локтем в бок. – К тому же, как ты собираешься объяснить свои недавние шашни? Всего пару недель назад ты красовался на обложках журналов с другой. Как планируешь выкрутиться перед отцом и покупателем? И что скажешь о той дамочке, с которой тебя видели на открытии ресторана в Майами?

Я небрежно отмахиваюсь.

– Доверься мастеру. Если всплывет информация о знаменитой тренерше, то я просто буду все отрицать. Никто не поверит сплетням. А на фото с Майями все выглядит по-дружески. Обычное позерство перед камерой. И я уже придумал идеальную историю нашей любви. Я сказал папе, что чувства захватили нас нежданно-негаданно. Встречаемся мы всего лишь несколько недель, а вчера ночью я сделал тебе предложение, когда понял, что все эти годы был в тебя влюблен.

– Все время? – спрашивает она, подняв бровь.

Я игриво пожимаю плечами.

– Каждую гребаную минуту. Сох по тебе. И, наконец, до меня дошло, что я не могу без тебя жить. Я стал на колено и предложил тебе руку и сердце.

Шарлотта молчит, но уголки губ слегка подрагивают, а я засматриваюсь на них дольше обычного. Эти губки сногшибательны. С эстетической точки зрения. Как ее жениху, мне стоит знать обо всех нюансах, в том числе и о красоте губ Шарлотты.

Если она согласится. А она, черт побери, мне не откажет!

– Это очень сентиментальная история, – говорит она вполне искренне, когда мы останавливаемся на углу ее дома и смотрим друг другу в глаза. – От закадычных друзей, до по уши влюбленных?

– В яблочко, – быстро соглашаюсь я, и отвожу взгляд, не в силах с этим справится.

Не знаю, почему меня накрыло таким странными чувствами. Может, причина в словах или в том, как Шарлотта на меня смотрит.

А может причина во мне.

Мы заворачиваем за угол и идем к ее дому. Шарлотта отпивает большой глоток кофе, а потом расправляет плечи и откашливается. Я скрещиваю пальцы наудачу.

– Я хочу помочь тебе, но…– начинает она и замолкает на полуслове.

Моя грудь сжимается. Похоже на то, как спускают воздух из шариков. Я лишен воздуха. Придется сказать отцу, что помолвка закончилась, не успев начаться, опустить голову и зарыдать, сетуя, что Шарлотта бросила меня и разбила мое сердце.

– Вот черт, – бормочет она, – мудак на подходе.

Поправочка, конченый мудак. Брэдли Согни-Риэторшу-Над-Столом Букингем собственной персоной.

Он меня ненавидит. Хотя мне «фиолетово», но столь негативную реакцию я заслужил за наглый совет Шарлотте не покупать квартиру с этим дятлом. С финансовой точки зрения приобретать совместное жилье в этом доме глупо, выгодней покупка в другом квартале.

Ростом Брэдли чуть выше метр восемьдесят, но все равно ниже меня сантиметров на шесть. У него светло-рыжеватые волосы, широкие плечи и мерзкая улыбочка продавца пылесосов. Он работает в пиар сфере. Старший вице-президент по коммуникациям в огромной фармацевтической компании, которую постоянно критикуют и разносят в пух и прах. Король гиен. Гуру лжецов. Капитан Отрепье.

– Шарлотта! – кричит он и машет рукой. – Ты получила воздушные шары?

Он подходит к нам и мельком бросает на меня взгляд.

– Они не помещались в лифте, но проехали. Ты должен прекратить посылать мне подарки. Между нами все кончено. Кроме этого, – говорит она, а потом тянется и берет меня за руку, переплетая наши пальцы, чем немало меня удивляет, ведь она не из тех, кто держится за ручки, – я помолвлена со Спенсером.

Отпад.

Я удивился, что она взяла меня за руку? Но в следующую секунду происходит то, что потрясает меня до глубины души.

Шарлотта опрокидывает свою чашку кофе на Брэдли, в мгновение ока обнимает меня за шею и прижимается к моим губам.

 

ГЛАВА 7

 

Шарлотта целует меня.

Посреди улицы Нью-Йорка.

В губы.

И вкус у нее просто фантастический.

Смесь сливок, сахара, кофе и сладости. Лучший в мире коктейль. Все так, как я себе и представлял.

Не то, чтобы я мечтал о поцелуях с лучшей подругой.

Но постойте, я все-таки мужик и мне тяжело подавить блудливые мысли. Любой бы на моем месте совершил воображаемую прогулку по Бульвару поцелуев, Переулку влюбленных и Улице секса.

И мне предстоит по ним пройтись, если Шарлотта не прекратит целовать меня так страстно и упоительно. С каждой секундой становится все сложней думать, крепнет желание углубить поцелуй.

По самое мама не горюй.

У Шарлотты вырывается тихий полустон-полувздох. Еще один такой звук, и я прижму ее к цементно-серой кирпичной стене, скользну руками по талии и превращу этот поцелуй в мега интимный.

Потому что она чертовски сексуальна, на свою беду.

Точнее на мою погибель.

Она отстраняется. Только моему члену на это пофиг. Он стоит по стойки «смирно», отдавая честь Шарлотте и умоляя о большем. Поэтому я пользуюсь проверенным способом избавленья от стояка: представляю себе потных баскетболистов. Вуаля, мой дружок грустно поник. Шарлотта тем временем смотрит на Брэдли с дьявольской улыбкой.

Пока Шарлотта с упоением целовала меня на Лексингтон-авеню, у ее бывшего отвисала челюсть до асфальта.

Вот и славно!

– Прошлой ночью мы обручились. И я безумно счастлива, – говорит она, прижимаясь ко мне и обнимая за талию.

Брэдли пытается хоть что-то сказать, но вместо этого лишь открывает и закрывает рот, словно выкинутая на берег рыба.

О, видок дико ржачный. Я смотрю на свои ботинки. И не ухмыляюсь. Клянусь, на моих губах не расплывается огромная улыбка. Я просто невинный свидетель, которого богиня одарила поцелуем.

– Как уже говорила, будет здорово, если ты прекратишь подкатывать ко мне с шарами, мишками и вишнями в шоколаде, – говорит она, а я презрительно хмыкаю. Шарлотта ненавидит вишню в шоколаде. Как он может этого не знать?

– Они мне даже не нравятся, – говорит она Брэдли, все сильнее сжимая пальцы на моей талии. Так крепко, что создается чувство…будто она щупает мой пресс.

Ладно.

Вообще без проблем. Этот каменный пресс целиком и полностью в вашем распоряжении, миледи.

– Я не знал, что у вас интрижка, – говорит Брэдли. Я смотрю на него и практически вижу, как в его голове крутятся шестеренки. – Или это длилось все время?

Шарлотта в секунду меняется в лице и стоит как громом пораженная.

– Что?.. Повтори-ка.

Это край. Он достиг новых высот. Не думал что такое возможно, но этот дятел умудрился стать истинным гуру отъявленных мудаков.

Пора вмешаться.

– Нет, Брэдли. Ты ошибаешься. Мы вместе совсем недавно, – говорю я, встретив его взгляд. – И если честно, я перед тобой в огромном долгу. Если бы не ты с теми тестами «контроля и качества» на кухонном столе, возможно, нам бы никогда не представился шанс сблизиться. Так что спасибо тебе большое, что расстался с самой замечательной женщиной в мире. Теперь она моя!

И чтобы окончательно добить болвана, я как ревнивый неандерталец притягиваю ее за талию, поворачиваю к себе и еще раз крепко целую.

А через мгновение подхватываю Шарлотту и, помахав на прощание ее бывшему, захожу в подъезд.

Не уверен, что шокировало ее сильнее: мои слова или действия, а может собственное весьма спонтанное решение – но когда мы оказываемся в лифте, она поворачивается и счастливо пожимает плечами.

– Похоже я заделаюсь твоей невестой на ближайшую неделю, Мамонтенок. В два у нас поход за кольцом, а до этого тебя ждет полный допрос.

В данную секунду я бы тоже хотел допросить тебя с пристрастием. Но твой вариант тоже неплох.

 

* * *

Моя излюбленная сфера деятельности - в спальне. Это моя обитель, где я полновластный хозяин. Не удивительно, что Шарлотта попросила подождать здесь. Я должен быть спокоен как удав, но почему-то взвинчен до предела.

Вероятно, причиной всему то, что от обнаженного тела меня отделяют считанные метры.

Шарлотта принимает душ, а квартиры в Нью-Йорке размером с наперсток, как их не обставляй.

Нет, вы только представьте: мокрая, обнаженная, шикарная женщина в радиусе трех метров.

Всем ясно? Ладно. Идем дальше.

Я поднимаю с небесно-голубого столика фотографию в рамке. Собака ее родителей. Пушистый коричневый пес, какая-то помесь. Полностью сосредотачиваюсь на фотке. Рассматриваю детали. Хвост. Уши. Отлично, фото сделало свое дело. Я перестаю думать о голой женщине и том, как здорово она целуется.

Или насколько сильно мне это понравилось.

Какого хрена меня так проняло?

Идиот, конечно тебе понравилось. Ты гетеросексуал, которого поцеловала красотка. Понятное дело ты в восторге, а иначе был бы глупцом. Конец истории. Это ничего не значит. Прекращай мусолить детали.

Тем более Шарлотта выключила воду в душе.

А может, она забыла полотенце. Дверь сейчас откроется, и она попросит меня принести его.

Я бью себя по лбу.

Соберись, Холидэй.

Я ставлю фотографию обратно на столик, делаю глубокий вдох и расправляю плечи. Дверь со скрипом открывается. Шарлотта выходит из ванной, обернутая лишь пушистым белоснежным полотенцем, узелок закреплен чуть выше ложбинки груди.

– Ты, наверное, удивился, почему я попросила тебя подождать меня в спальне, а не в гостиной, – говорит она весьма буднично.

Ума не приложу, как она умудряется говорить так, словно мы занимаемся бизнес-сделкой, в то время как капелька воды скатывается вниз по ее голым ножкам. Но я кремень и справлюсь с этим. Моя лучшая подруга ни капельки меня не заводит. Вот только мой член совсем другого мнения. Гребаный предатель.

– Меня посещала эта мысль, – отвечаю я, прислоняясь к комоду, как ни в чем не бывало.

– Если ты мой жених, то должен в порядке вещей относиться к моему обнаженному виду, – говорит она, кивком подчеркивая свои слова.

Вот черт, она собирается сделать это. Планирует сбросить полотенце и попрактиковаться в сексе. Я самый удачливый парень на Земле.

Минуточку. Нет, я не могу переспать со своей лучшей подругой. Без вариантов. Я не могу трахнуть Шарлотту. Даже если она швырнет полотенце на пол и станет умолять об этом.

Сцепляю пальцы замком за спиной, чтобы не дать волю похотливым ручонкам.

– Ладненько, ты планируешь пройтись передо мной голышом, – говорю я и делаю все возможное, чтобы говорить также хладнокровно, как и она, а для этого мне требуется вагон терпения и времени.

– Нет. Я говорю о самой идее, – поправляет она.

Я укоризненно поглядываю на нее.

– Мне эта «идея» кажется весьма реальной.

– Ладно, сдаюсь. Разница не особо велика, и это часть тестового задания.

– А разве это похоже на экзамен?

Она проходит мимо меня, и наши руки слегка соприкасаются. Шарлотта открывает верхний ящик комода.

– Да. Только больше практика, а не теория.

– С чего ты решила, что нам придется ходить голыми перед мистером Офферманом? Это не реалити-шоу о фальшивой помолвке, где мы должны продемонстрировать определенные умения при прохождении испытаний. Ты же насчет этого в курсе?

Она кивает и роется в ящике:

– В курсе. Мне кажется, нам придется пройти через «Игры новобрачных[5]».

– И в этой версии мы узнаем, привык ли я к мысли о тебе голой и наоборот?

От моего последнего слова у Шарлотты перехватывает дыхание.

И я не знаю, как воспринимать эту реакцию… Такое чувство, будто она представила меня голышом и ее это завело.

Шарлотта поворачивается ко мне и держит в каждой руке по трусикам.

– Быстро. Тебе нравится, когда твоя невеста носит черные кружевные стринги? – она трясет клочком шелковистой безбожно сексуальной ткани.

Мое лицо словно объято пламенем. Откуда, черт побери, у Шарлотты такое белье?

– Или тебе больше по душе белое бикини? – Она машет белыми трусиками, и я вижу лишь крошечный ажурный прозрачный треугольник.

Забудьте о пламени. Я оказался в гребаном аду, узнав об этом белье. Белые трусики почти ничего не скрывают.

Господи помилуй.

Если бы женщина, с которой я встречаюсь, одела бы такие трусики, то их бы давно на ней не было. Я бы стянул их зубами. Это выше моего контроля. От вида ее белья кровь в жилах закипела как раскаленная ртуть.

Склонив голову, Шарлотта бросает на меня выжидающий взгляд.

– Так в чем ты предпочитаешь видеть свою невесту?

Я все еще не ответил, усердно пытаясь заставить кровь вернуться в мозг с «восставшей» части анатомии.

– Без ничего, – говорю я, намереваясь перевести все в шутку, но в горле пересохло и першит, а два слова слились в суровый рык.

Она совершенно невозмутимо поднимает бровь.

– Без ничего? Правда? Тогда ладно, – отвечает она, а потом поворачивается и возвращает нижнее белье в комод, берет лифчик и захлопывает ящик с тихим щелчком. – Это все упрощает. Я скоро вернусь.

Она игриво прикасается к моему плечу указательным пальцем, рывком открывая шкаф, хватает что-то с вешалки и возвращается в ванную. Когда она закрывает дверь, я падаю на кровать и тяжело дышу. Обхватываю лоб ладонью.

Какой к черту тест? Больше смахивает на самое сложное в мире испытание на прочность.

Но у меня нет времени все хорошенько обмозговать, через двадцать секунд дверь ванной открывается и раздается голос Шарлотты:

– Ну, как тебе?

На ней черная шелковистая приталенная блузка и юбка цвета клюквенного сока, которая волнами ниспадает до колен и колышется от каждого движения.

– В таком виде ты возьмешь меня за обручальным кольцом?

Я указываю на ее юбку.

– Ты, правда, не надела нижнее белье?

Ее глаза искрятся озорством.

– Мой жених сказал, что он предпочитает меня… – она подходит ближе ко мне, опускает руку на плечо и шепчет на ухо, – без ничего.

И теперь, дамы и господа, мой член официально отдает честь моей лучшей подруге – Командирше Искусительнице. Она подходит обратно к шкафу, берет пару черных туфель на каблуках и обувает.

Пристрелите меня, ради бога.

Вид ее шикарных ножек еще сильней горячит кровь, а то, что она без трусиков, едва не сводит меня с ума. Вцепившись в волосы пятерней, я ворошу их как бульдозер.

– Ладно, этот раунд за тобой. – Я подхожу к комоду, открываю верхний ящик, беру бикини и размахиваю им как белым флагом. – Сдаюсь.

Она хмурит брови.

– Это все? Ты так легко сдаешься? Мне казалось, я нужна тебе и ты хочешь, чтобы я прикинулась твоей невестой?

– Именно. Все верно. Но ты не можешь разгуливать по улицам без нижнего белья. Курсировать по всему Нью-Йорку, светя под юбкой голой попкой. Надевай, – говорю я, протягивая ей трусики.

Ее губы расплываются в улыбке, а уголки задорно подрагивают. В глазах читается: «Я же тебе говорила».

Смирившись с проигрышем, я развожу руками.

– Ладненько, Чеширский кот. Колись, какую канарейку ты съела?

Она забирает у меня трусики, хватает за руку и тащит в ванную. Указывает на зеркало. На нем красуется подпись красной помадой:

«Спенсер заставит меня надеть белое бикини».

На меня накатывает приступ безудержного смеха. Глубокого и рокочущего. Я смеюсь от всей души, ткнув в нее пальцем.

– И ты еще говоришь, что плохая лгунья.

Она шокировано приоткрывает рот и прижимает руку к груди.

– Я не лгала. Это истина, написанная красной помадой две минуты назад. Я оказалась права. Признай это.

– Ты со мной играла.

– Нет. Я пыталась доказать себе, что смогу достойно сыграть роль твоей невесты, – заявляет она с дьявольской усмешкой, толкая меня бедром. Ее взгляд полон смеси гордости и удовольствия. – Хотела увидеть, так ли хорошо мы знаем друг друга. – Она помедлила, прежде чем тихо добавила: – и насколько близко.

Потом Шарлотта надевает трусики.

Передо мной.

Не снимая обуви.

Одна щиколотка, потом другая. Прозрачные белые кружева соблазнительно скользят по гладким умопомрачительным ножкам. Я неотрывно слежу за всем этим процессом. Честно, я не смог бы отвести взгляд, даже если бы попытался. В эту секунду я начинаю понимать, что всю следующую неделю проведу со стояком. Заведенный до предела. Это ведь нормально, да? Какой вменяемый мужик сможет находиться рядом с великолепной женщиной, которая надевает пару прозрачных…

В голове происходит замыкание. Я сухо сглатываю.

Трусики уже на коленях. Скользят вверх по бедрам. Подбираются к голой…

– Закрой глаза, – шепчет она.

Я делаю это, потому что я джентльмен. Передо мной чернота и серебристые звезды, но я представляю, что сейчас происходит.

Ну да. Круглосуточный стояк. Остается смириться с палаткой в штанах. Я не в силах с этим бороться, поэтому даже не пытаюсь начинать.

– Ты можешь открыть глаза, – говорит Шарлотта, и я подчиняюсь. Шарлотта кивает на унитаз. – Садись, партнер. Давай продолжим опрос, пока я делаю прическу и макияж.

 

ГЛАВА 8

Мы обсудили наиболее важные моменты.

Она стягивает на себя все одеяло, а я сплю голым. Шарлотта не любит биться попами перед раковиной, наводя утром марафет. А мне по барабану, если мы будем чистить и полоскать зубы вдвоем. У нее больше двух десятков лосьонов, и она меняет их каждый день.

– Ясен пень, я не пользуюсь лосьонами, – говорю я, махнув на серебристую корзинку, полную флакончиков с различными ароматами. Там лежит апельсин, мед, ваниль, кокос и куча других. – И все же, мне кажется, у меня не будут спрашивать, какими средствами ты пользуешься.

– Я это прекрасно понимаю, – отвечает она и включает фен. – Но вся суть в ощущениях. Я с большей правдоподобностью смогу сыграть свою роль, если буду чувствовать, что мы знаем друг о друге все до мелочей. Например, на сушку волос мне нужно пять минут.

Я включаю секундомер и решаю прочитать главу триллера на телефоне, пока она сушит волосы. Странно, но сейчас я чувствую себя как дома. Словно мы на самом деле встречаемся, и я жду, пока моя женщина прихорашивается перед выходом в люди.

Хм...

Может дело в том, что все обстоит именно так.

С одним маленьким исключением: мы не встречаемся.

Звенит таймер. Походу Шарлотта закончила. Я отключаю приложение и убираю телефон в карман. Смотав шнур, она кладет фен в шкафчик и щелкает пальцами.

– Мы забыли одну очень важную деталь.

– Какую?

– А как мы поняли?

– Что именно?

– Не тупи. Как мы поняли, что влюбились друг в друга? – она говорит с такой нежной уверенностью, что на долю секунды я теряю связь с реальностью. Из головы вылетает, что мы репетируем, и я просто тяну время, пытаясь собраться с мыслями. Вот тогда на меня обрушивается правда и желание расхохотаться. Мы не влюблены. Просто играем роли. Притворяемся.

Мы выходим из ванной на кухню, и я рассказываю ей историю нашей великой псевдо-любви, которую утром наплел отцу.

– Этого мало, – заявляет она. Каблучки стучат по деревянному полу.

– Почему? – спрашиваю я, когда она берет из холодильника кувшин охлажденного чая, а я достаю два стакана из шкафа. Шарлотта любит пить чай именно таким. Делает его сама из пакетиков «Питс», которые ей приходится заказывать на Амазон, с тех пор как эту марку для гурманов днем с огнем не сыщешь в Нью-Йорке.

– Нам нужно больше деталей, – говорит она и делает глоток. – Иначе дочурки мистера Оффермана первыми же засекут ложь. Девчонки ушлые, и если они выяснят правду, то доложат все папочке. Нам нужно быть более убедительными. Итак, однажды ночью в баре мы поняли, что влюблены друг в друга, так?

– Да. Всего несколько недель назад. Все случилось слишком быстро.

– Но с чего все началось? Мне нужны подробности. С чего конкретно начался наш роман?

– Шарлотта, я рассказал эту историю отцу, и он не вдавался в подробности.

– Но женщины будут, – уверяет она, шевеля пальчиками без обручалки, – а стоит мне надеть кольцо, как все женщины будут ворковать над ним и спрашивать о нашей с тобой истории любви. Наверняка начнут завтра за ужином. Нам нужна история, – решительно заявляет она, расхаживая по маленькой кухне, а потом взволнованно и с блеском в глазах добавляет: – Я придумала! В четверг ночью после закрытия бара мы задержались выпить по бокалу вина, и ты в шутку сказал, что все вокруг считают нас парой, а я ответила: «А может нам стоит сойтись». Повисла неловкая пауза, – мягко говорит Шарлотта, словно вспоминая о неповторимой роковой ночи.

Я с головой ныряю в рассказ и добавляю деталей в нашу придуманную историю любви.

– Только неловкость тут не причем. Этот момент был поистине замечательным, – говорю я с влюбленной улыбкой, – в ту секунду мы поняли, что не равнодушны друг к другу.

– И мы поцеловались. Неистово и умопомрачительно. Ну, с этим все понятно.

Я насмешливо улыбаюсь.

– Не только поцелуй был крышесносным. У нас был запредельно великолепный секс, – добавляю я важную деталь.

Шарлотта краснеет и молча допивает чай. Я одним глотком осушаю свой стакан и отправляю посуду в посудомоечную машину, аккуратно выставляя ее в рядок. Все, как ей нравится.

– Тогда это упростит тот факт, что ты сделал мне вчера ночью предложение в баре. Ничего удивительно, ведь там все началось. Ты попросил у меня руки, когда все ушли. Опустился на одно колено и сказал: «К черту кольцо! Я не могу больше ждать. Ты должна стать моей».

– Отлично. Мне нравится. Не трудно запомнить.

Я закрываю посудомоечную машину и встречаюсь с взглядом Шарлотты. С карими омутами, полными нежности и ласки.

– Спенсер. Спасибо.

Я поглядываю на нее как на сумасшедшую.

– За то, что положил стаканы в посудомоечную машину?

– Нет. За вагон терпения. – Она разводит руками, словно хочет охватить всю квартиру. – Я заставила тебя пройти через все это. Но мне нужно было прочувствовать, словно все происходило на самом деле.

– Прочувствовала? Возникло ощущение, что ты скоро станешь миссис Холидэй?

Она смеется.

– Очень смешно. Эти два слова несовместимы, и мы их больше не услышим, – говорит она, рассеяно скользя по моей руке ладонью, когда мы выходим из кухни. – Ты по жизни закоренелый холостяк.

Я киваю, соглашаясь с этим заявлением. Отъявленный плейбой. Стопроцентный беззаботный холостяк. Свободную птицу невозможно заарканить и посадить в клетку.

– Однозначно.

Она тянется за своей сумочкой на столе в гостиной.

– Подожди. Есть еще один тест.

– Заставишь меня прыгать через еще один обруч? Блин. Ты меня убиваешь.

Она фыркает.

– Я не думаю, что выбор трусиков можно считать трудной задачей. Неважно, это тест для меня. Он последний. После этого я с уверенностью смогу пойти в магазин твоего отца. Не забывай это наш первый выход в свет как мистера Холидэя и его невесты.

Я скрещиваю руки, ожидая, ее дальнейших действий. Она смотрит мне в глаза с серьезным выражением лица и поджимает губы.

– Пощ