Этиологии, патофизиологии, патоморфологии и культурологии

ДУХОВНО-ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ БОЛЕЗНЕЙ

(трактат)

Но мысль одна во мне жила,

Изгрызла душу и сожгла.

Лермонтов.

Анатомия – это судьба.

Зигмунд Фрейд.

Вместо предисловия. Коротко о себе. Я, Семенов Игорь Владимирович, родился 4 апреля 1959 года в г. Барнауле. В 1986 году окончил Алтайский государственный медицинский университет, факультет педиатрии. В 1989 году избрал специальность врача-нейрофизиолога.

Эволюция моих взглядов на этиологию болезней, наверное, довольно типична. Постепенно в процессе работы стала появляться и крепнуть уверенность, что та нейрофизиологическая патология, которая регистрируется при обследовании больных, всегда вторична и является следствием, точнее, отзвуком, каких-то иных – внешних по отношению к электрохимической деятельности мозга, процессов.

Пытаясь найти ответы на постоянно возникающие новые и новые вопросы, я стал углублять свои знания по медико-биологическим дисциплинам, чтобы понять, почему, несмотря на самое современное лечение, люди не выздоравливают, а упорно продолжают болеть, почему с годами “букет” болезней человека становится все больше и пышнее, и мы умираем больными и нередко несчастными, а, не, выполнив свое земное предназначение, от счастливой и здоровой старости.

Русское слово “болезнь” происходит от слова “боль”. А боль, особенно длительная, хроническая – это почти всегда отрицательная эмоция. Я начал расспрашивать пациентов об их жизни и стал все больше убеждаться, что нередко болезнь – это вторичная реакция, причину которой следует искать в самих людях, их душе, чувствах, мыслях, делах и поступках, а не только в микробах, вирусах, склерозе или переедании. Поэтому параллельно с медициной и биологией появилась потребность в изучении философии, психологии и социологии.

Постепенно стало приходить свое понимание, когда и от чего возникает, с помощью каких телесных патофизиологических механизмов реализуется и как патоморфологически проявляется психосоматическая патология, почему она длительно, нередко пожизненно, порой, с рождения или даже внутриутробного периода и до самой смерти, персистирует, медленно разрушает тело, убивает психику, сердце и душу человека.

Но в моих рассуждениях (и мысленных экспериментах) не хватало какого-то очень важного элемента. Без него не складывалась цельная конструкция, картина – Образ психосоматический патологии; в том, что я видел своим внутренним взором, не было света, ясности, прозрачности. И я никак не мог понять, почему человек – этот венец творения, бесконечно совершает одни и те же ошибки, порой, даже в очевидных случаях, почему не ведает, что творит, а ведь должен ведать, ибо для этого у него имеется все: ум, душа, сердце, воля, интеллект, совершенное тело!

Когда я познакомился с трудами итальянского профессора Антонио Менегетти, то его оригинальная идея о наличии внутри каждого из нас так называемого “монитора отклонения” – структуры, искажающей поступающую в мозг информацию, и о вызываемой этим искажением ментальной ошибке, явилась тем самым недостающим звеном, которого так не хватало в цепи моих рассуждений. Именно “сон разума порождает чудовищ”, и прав Менегетти, утверждая, что психосоматическая патология развивается с того момента, когда человек начинает страдать, расплачиваясь за совершенную ментальную ошибку и сделанный на ее основе неверный жизненный выбор, и что причина проблемы (ошибки) всегда находится в самом человеке, она им же и создана. Благодаря Менегетти, я понял, что эта группа болезней является не психосоматической, а духовно-психосоматической патологией.

Далее я изложу, как понимаю сам, патофизиологические механизмы, точнее, их последовательность, вызывающие развитие психосоматической патологии, и их патоморфологическое отображение, и выскажу свои соображения по поводу монитора отклонения – этого пока гипотетического анатомического (ново)образования, – но существование которого лично у меня не вызывает никаких сомнений, – которое постепенно, как опухоль, вырастает внутри каждого из нас и искажает поступающую в мозг информацию; опишу, на каких структурах он анатомически локализуется, какие патологические процессы в организме человека, каким образом и с какого момента ведут к его возникновению; почему, однажды возникнув, монитор отклонения навсегда остается с нами, точнее, внутри нас, при этом, никогда не уменьшаясь, а только увеличиваясь в своих анатомических размерах и дезинформирующих влияниях; и последнее – о неотвратимости появления монитора отклонения: почему организму, в частности, его иммунной системе, никогда не удается найти, распознать и уничтожить это абсолютно чужеродное нам по своей структурно-функциональной сути анатомическое (ново)образование или хотя бы препятствовать его росту, а нервной системе – полностью нейтрализовать его искажающее действие на поступающую в мозг информацию.

Любая болезнь, кроме патогенетических законов, по которым она развивается в человеческом организме, обязательно имеет причину своего возникновения, и эта причина, будь то краснушный вирус, дизентерийная палочка, яд гадюки, холестерин пищи, кирпич на крыше, чернобыльская радиация или разлитое в алтайской тайге ракетное топливо, всегда где-то располагается-находится – в открытую или прячется – и терпеливо ждет своего часа, порой, даже не часа, а того сладкого мига-мгновения, когда будущая и ничего не подозревающая жертва, зазевавшись, подойдет достаточно близко, чтобы можно было незаметно поразить ее, или, чтобы убивать медленно, быстренько ширкнуть-пробраться вовнутрь и прижиться там, в теплых закромах-недрах человеческого тела, и затем, не торопясь, постепенно выедать жертву изнутри, а порой, что гораздо хуже телесной болезни и смерти, лишив ее разума, свободы и воли, руководить ее желаниями, действиями и поступками, заставляя жить по иным – рабским – законам.

В этом плане не является исключением и психосоматическая патология, которая тоже никогда не возникает просто так, на пустом месте (далее в тексте, по мере необходимости подчеркнуть тот или иной аспект излагаемой темы, я буду называть эту группу болезней то духовно-психосоматической, то, используя привычное название, – психосоматической патологией). Частично в первой, но в основном в последних главах своего повествования я подробно изложу свою точку зрения на то, что является подлинной причиной духовно-психосоматических болезней, и приведу аргументы: а почему именно этот фактор – и никакой другой – является этиологическим; б откуда, когда, каким способом, в каком виде и через какие “входные анатомические ворота” происходит его проникновение в организм человека; в где и каким образом он, этот фактор, приживается внутри жертвы-хозяина (именно так: и жертвы и хозяина), и г почему последний не только безропотно и беспрепятственно позволяет ему это сделать, но еще при этом сам любовно пестует и выращивает губителя своих разума, души, сердца и тела. Здесь только коротко его обозначу. Этот фактор – определенное место-событие окружающего мира, которое в виде Символа перцептивно воспринимается сначала человеческим Сознанием при помощи анализаторных нейронных систем (но, возможно, как-то и/или еще как-то по-другому).

Слово “символ” происходит от греческого слова “симболон”, в котором объединяются два корневых слова: сим в значении “вместе” или “с” и болон в значении “то, что было отброшено”. Отсюда основное значение слова симболон: “то, что было сведено вместе”. Аристотель определяет Символ как отношение языка к вещам. Символ еще можно определить как Информацию или Цель.

Затем сознание перерабатывает Символ и порождает Образ видения этого места-события, передавая его человеческому “Я”. В “Я”-мозге этот Образ, – а фактически внедренный в него мертвый слепок места-события окружающего мира – “приживается” и персистирует (паразитирует) на его нейронах в виде патологической аффективно-когнитивной структуры – иерархически организованного структурно-функционального сообщества нейронов, работающих в режиме денервационной сверхчувствительности и строго селективно активируемых определенными перцептивными (внешнесредовыми) и проприовисцероцептивными (соматовисцеральными) подсознательно действующими условно-рефлекторными (микро)триггерами-стимулами. Причем возбуждение даже очень небольшого количества нейронов аффективно-когнитивной структуры в итоге всегда быстро приводит к активации, – лучше сказать, к актуализации – всей популяции нейронов, ее образующих (чему и способствуют их синаптическая, эфаптическая и, возможно, другая взаимосвязь по принципу взаимоселективной денервационной сверхчувствительности). Аффективно-когнитивная структура, становясь не только носителем, но и продуцентом-распространителем аффекта-образа по мозгу и психике, и ответственна за все последующие болезненные изменения в “Я” и соматическом теле человека.

“Образ – часть реальности. Он столь же реален, как ласковое прикосновение, как удар в лицо”, пишет Менегетти. Человек, ставший носителем патогенного Образа, сам становится заразен для окружающих, так как его “Я” и тело продуцируют патогенные Символы, сознательно, но гораздо чаще подсознательно, – точнее, бессознательно – улавливаемые другими людьми (и не только людьми), о чем подробнее будет сказано в соответствующей главе.

В моем понимании этиология духовно-психосоматической болезни – это определенное место-событие окружающего мира, которое, как микроб или вирус, незаметно внедрившись в мозг человека – всегда с его позволения-приглашения! – в виде патогенного Образа надолго или, что, к сожалению, бывает гораздо чаще, навсегда запечатляется в нем. Человек ушел, а место-событие, незаметно поселившееся в его “Я” в виде Образа, как правило, сам того не зная, унес с собой. Образ – это информационный “слепок” места-события, который прорастает в “Я”, подчиняет его своей воле и заставляет жить по своим законам и, воплотившись в тело, также начинает управлять и им. Если “Я” и тело отказываются выполнять его команды, то патогенный Образ начинает медленно разъедать их изнутри.

Место-событие может быть человеком, с которым пришлось общаться, неблагоприятной ситуацией в семье или на работе, которые человеком символически воспринимаются и образно перерабатываются, провоцируя-толкая его на какие-то действия, или, наоборот, бездействие. Если эти поступки аморальны, безнравственны (чему, в частности, способствует известный факт, что биологическая цель мышления, – точнее даже, биологического мышления – не в том, чтобы поступать правильно, а в том, чтобы сохранить свою жизнь), то человек начинает страдать, испытывая муки совести. Телесно спроецированное душевное страдание я и называю психосоматической патологией.

Но место-событие, как этиологический фактор психосоматических болезней, связано не только с внутриличностным конфликтом, вызванным сложностями в отношениях с другими людьми, неудачным выбором профессии, плохим поступком, обманом и т.д. Есть так называемая ландшафтная психосоматическая патология и болезни, вызванные общением с произведением искусства. Считается, что общение с Природой и Искусством приносит пользу и облагораживает. Обычно так оно и есть, но бывают и печальные исключения – и их не так мало, как кажется. Если раньше патогенных и поэтому опасных для психического и телесного здоровья человека природных ландшафтов и произведений искусства было относительно мало (и они были хорошо известны), то сейчас их количество резко нарастает, и поэтому растет число случаев возникновения психосоматической патологии, когда бесполезно, как первопричину страдания, искать моральные конфликты, глубокие разлады со своей совестью, утрату смысла жизни и т.п.; они, конечно, есть, но всегда появляются вторично.

Для меня ландшафт, даже если это пустыня, голые скалы, заброшенный завод, дома-хрущевки или мусорная свалка, – это не мертвая природа, а, как минимум, когнитирующее множество. Вселенная, окружающий мир, как воспринимаемый, так и не воспринимаемый нами, не является и никогда не являлся мертвым; он тоже, как и все мы, живой во всех смыслах этого слова: все видит, слышит и осязает, воспринимает и чувствует, любит и ненавидит, думает и действует, грешит и кается, губит и спасает, рождается и умирает, плодится и размножается, строит и разрушает (в том числе и нас с вами, а мы его – война биологического и небиологического миров является одним из факторов эволюции, что понимали, хотя и несколько по-разному, Дарвин и Ламарк). Но это другая – не биологическая, а, в частности, знаково-символическая – форма жизни (очевидно, есть и другие), в которой есть как наши Символы-друзья, так и смертельные Символы-враги. Они гораздо опаснее вирусов и микробов, в том числе и потому, что мы не считаем их живыми, а, следовательно, не оберегаемся и не боимся.

Небиологические формы жизни хорошо чувствовали и понимали древние, вплоть до средневековых схоластов, при этом, не разумея и не зная, что же это в действительности такое, ибо чувствование и понимание – это еще не уразумение и не знание. Но потом на Западе, по мере развития культа разума, – приведшего к отрыву (мысли-)разумения от (чувствования-)понимания, то есть к ущербности и однобокости знания, – это чувствование и понимание небиологических форм жизни было постепенно утрачено, и наукой стал принципиально отрицаться сам факт возможности жизни вне ее биологических форм. В России оно прервалось гораздо позже: после октябрьского переворота 1917 года, когда были уничтожены или высланы из страны последние его носители (лишение Родины – один из самых тяжких грехов власти, так как отрыв от корней родной земли равносилен убийству, даже если насильственно лишенный Родины человек не осознает этого и субъективно счастлив на чужбине). Отрадно, что сейчас, после крушения большевизма-коммунизма – этого жуткого монстра-Франкенштейна, гибрида мертвого западного марксизма, загнивающего русского царизма и реакционной ветви православия, в России изучение небиологических форм жизни возрождается вновь.

Со знаково-символической формой жизни мы – оторванные от живой Природы порождения, продукты и жертвы урбанизации, в основном, общаемся через массовую и элитарную культуру, которая, как эти ни прискорбно, нередко является ничем иным, как смертельно опасной для разума, души, сердца и тела человека символической заразой. По Менегетти искусство – это символическое в застывших формах. Если в случае с клубами, ночными дискотеками, TV, попсой, рекламой и желтой прессой все более-менее ясно, то особняком стоят выдающиеся произведения искусства. Сила их действия на душевно максимально открытого в момент общения с шедевром мирового масштаба и поэтому очень уязвимого – фактически беззащитного – человека огромна. Что бы в свое время ни говорил Пушкин, но гений и злодейство совместимы – да еще как! Гений искусства (и науки – Мефистофель не дремлет!), создавая на века и начиняя скрытым злом свои великие творения, часто таким изощренным способом сознательно или подсознательно мстил (и сейчас, сначала “мечут бисер”, а потом мстят) не только виноватым перед ним людям – членам семьи, соседям, ростовщикам, духовенству, императорам, а целым народам и многим поколениям за насмешки, отсутствие прижизненного признания его таланта, унижения, нищету и изломанную жизнь. И не зря многие их них при жизни подвергались мягкому или жесткому “патронажу” или гонениям со стороны светской власти и церкви, что делалось как ради их пользы – ведь гений, так и для спасения души народа от тлетворного влияния разлагающегося таланта. В наше культурно насыщенное время книжные магазины, библиотеки, музеи, выставки, показы высокой моды, концертные залы, кинотеатры, балетные и театральные сцены и т.п. нередко становятся разносчиками особо вирулентных патогенных Символов, массово и легитимно тиражируемых ими среди крайне восприимчивых к искусству людей с наиболее тонкой организацией психики (а они, “заболев” произведением искусства, становятся распространителями-разносчиками патогенного Образа среди своих родных, близких и коллег по работе и, что наиболее опасно, заражают им своих беззащитных – перед ними, как они перед искусством – детей). Прав Антонио Менегетти, утверждая, что знание культурной символики просто необходимо; автор бьет обоснованную тревогу по поводу того, что в наше время культура стала представлять эпидемически масштабную угрозу психосоматическому здоровью и самому существованию на планете феномена человеческой жизни, и видит одно из средств спасения в прямом общении с живой Природой.

И кое-что о сознании. Сознание связано с биологическим телом человека, и оно улавливает Символы (и, очевидно, другие продукты-послания от небиологических форм жизни окружающего мира). В сознании Символы превращаются в Образы – тоже живые (и тоже не в биологическом смысле) Сущности, живые Образы-Сущности. Сознание не является частью биологического человеческого “Я”, хотя и каким-то образом/способом напрямую связано с ним. Я полностью согласен с профессором Менегетти (не исключено только некоторое терминологическое несовпадение, возможно, за счет нюансов перевода его – очень сложных для понимания и уразумения – трудов с итальянского на русский, которое, на мой взгляд, не принципиально в данном случае), что сознание – это внедренное предположительно в мозг (“поближе” к “Я”) небиологическое устройство, обеспечивающее духовную жизнь человека и этим – возвышающее его над всем животным миром. В частности, оно приспособлено для восприятия Символов – Посланий от небиологических форм жизни, и их последующей материализации – воплощения в биологическом “Я” и теле человека. Я полагаю, что одна из главных функций сознания (но не цель его существования) – это трансформация Символов-Посланий от иных форм жизни в Образ и передача этого Образа биологическому человеческому “Я”. Разумеется, Символ и его продукт – духовный Образ, далеко не всегда зло; чаще – наоборот, это просто одна из форм послания внешнего мира, в какой-то мере понятная биологическому человеческому “Я”, которое только таким способом частично может воспринять, понять и уразуметь окружающий живой небиологический мир, особенно его макро- и микрофеномены.

Духовный Образ – это видение, оценка любого места-события, в первую очередь, с высоких – моральных, нравственных, позиций. Как известно (во всяком случае, так считается), моральная жизнь присуща всем людям a priori, по самой их природе, и человек всегда и во всем живет в моральном плане. Но моральная жизнь есть только там и в той мере, где и в какой мере человек духовно свободен, так как любая другая свобода является производной духовной свободы и возможна только при ее наличии. Практически в любой системе духовных, нравственных ценностей мораль всецело определяется тем, как в этой системе понимается (в какой степени допускается) свобода человеческого духа. Мораль – свойство (прерогатива) сознания, и поэтому свобода или несвобода всегда являются сознательным выбором. В конечном итоге любой моральный выбор сводится к сознательному выбору или сознательному отказу от духовной свободы, и любой моральный конфликт всегда развивается только по одной причине – это сознательный отказ человека от своей духовной свободы в некой ситуации личного выбора. Как моральный конфликт, психосоматическая патология – это духовно-психосоматическая патология, в основе развития которой лежит моральная ошибка или сознательный выбор несвободы вместо свободы. Это позволяет аргументировано утверждать, что именно индивидуальное человеческое сознание является местом (уровнем) как зарождения духовно-психосоматической патологии, так и избавления от нее.

При медицинских болезнях человека – как живого в биологическом смысле существа, то есть при психической (психиатрической и неврологической), соматической и психосоматической патологии, само сознание никогда не страдает. Но оно – вольно или невольно, этого я не знаю – способствует обсеменению и заражению биологического психосоматического человека патогенными Символами, которые, повторимся, попадая в него (или, возможно, активно улавливаемые сознанием из окружающего символического пространства-мира при помощи некого сканирующего поискового и улавливающего устройства), в сознании трансформируются в патогенные Образы, причем всегда строго по принципу: один Символ → один Образ. Эти Образы, поступая из сознания в “Я”-мозг человека (очевидно, через некое сознательно↔психическое “соустье” – “окно”, “ворота”, “проход”, “туннель”, между духом-сознанием и психическим “Я”, но – где оно, это “соустье”?), колонизируют (скорее всего) сначала центральную нервную систему, а затем расползаются по телу, материализуясь, воплощаясь в нем и вызывая формирование психосоматической патологии.

Для меня человек – это небиологическое сознание, биологическое “Я” и биологическое тело, и в этой работе психосоматическая патология рассматривается как болезни биологических “Я” и тела человека. Все причинное-патологическое, что располагается вне психосоматического человека, в его духовной сфере и во внешнем мире, в настоящей работе лишь коротко упоминается или конспективно рассматривается для постоянного подчеркивания важности того факта, что (перво)причина, вызывающая развитие психосоматической патологии – …→духовно→психосоматической патологии, как, впрочем, и любой другой патологии, всегда располагается вне психики и соматики человека. Это обусловлено тем, что в настоящее время медицина, как отрасль научного и практического знания, имеет свои границы и сферу компетенции. Задача врача – определить, что человек болен, например, холерой и вылечить его. Задача микробиолога – изучить сам холерный вибрион, найти места его обитания вне человеческого организма и разработать комплекс профилактических мероприятий по его нейтрализации или уничтожению во внешней среде. Задача гигиениста – научить человека беречься от этого заболевания. То же самое можно сказать о патологии духовно-психосоматического круга, и поэтому желающих глубоко изучить все внешние факторы, лежащие в основе развития этих болезней, я отсылаю к философской, культурологической, психоаналитической, психологической, социологической, теологической и другой литературе, посвященной духовным исканиям, моральным конфликтам, нравственным страданиям и т.д. Знание этой литературы необходимо любому человеку, так как перед каждым из нас стоит задача – не впустить вовнутрь себя потенциально психосоматопатогенный этиологический фактор из внешнего мира, и этим, кроме нас самих, никто не будет – и не должен! – заниматься

Как всегда, вновь возникших вопросов гораздо больше, чем гипотетических и спорных ответов. Поэтому, не претендуя на истину в последней инстанции и, как никто другой, осознавая все недостатки и слабые места этой работы, я буду считать свою задачу выполненной, если мне удастся пробудить креативный интерес и привлечь внимание специалистов – врачей, философов, культурологов, психологов, к важности и реальности существования проблемы соматизированных психоэмоциональных расстройств, возникших вследствие колонизации “Я”, мозга и тела – “Я”-мозга-тела, патогенным Образом – этим мертвым, застывшим слепком “вчера” окружающего мира. Также рассчитываю на аргументированную и конструктивную критику со стороны компетентных специалистов и заинтересованных лиц, которая нужна, в первую очередь, мне самому для дальнейших теоретической разработки и практического воплощения этой, захватившей меня, темы.

 

Глава I. Сложности в изучении духовно-психосоматической патологии. Прежде всего, необходимо отметить существенную и уникальную особенность психосоматических заболеваний: проникающий в организм человека и повреждающий его телесную оболочку болезнетворный агент в своем первичном виде не является субстратом или физико-химическим фактором окружающей среды: это не микроб, вирус или грибок, не травма, радиация, токсин или переохлаждение. Это – Образ или продукт информационной посылки окружающей среды, трансформирующийся на уровне “Я” в патологическую аффективно-когнитивную структуру. И является он чисто идеаторным образованием, поэтому его нельзя изучить так называемыми научными, объективными, методами, то есть увидеть, “потрогать”, зафиксировать, измерить и взвесить, и порой о его болезнетворном воздействии на “Я” и тело человека можно только догадываться.

Никто не знает точно – и в то же время, как ни парадоксально, это знают все, – что такое мысль и что такое чувство, но считается – и в этом едины и религия, и философия, и наука, – что мысль и чувство есть одно и то же, точнее, это два проявления чего-то одного и того же. Позволю себе перефразировать афоризм Блаженного Августина, сказанный им о времени: “Что такое мысль и что такое чувство? Когда никто не спрашивает меня, то я знаю. Но если мне придется объяснить, то я не знаю”.

Человек – существо телесно проявленное, и при жизни раздельное существование души, сознания и тела (очевидно) невозможно; эти три ипостаси человеческого бытия взаимосвязаны, взаимодетерминированы и взаимозависимы. Из этого следует, что каждая мысль и эмоция (мысль-эмоция или аффективно-когнитивная структура) всегда телесно отображаются, то есть имеют материальный отпечаток – соматический субстратный эквивалент. Но приходится констатировать, что взаимоотношение Образа, аффективно-когнитивной структуры и соматической сферы при патологии изучено примерно так же, как взаимоотношение сознания, “Я” (психики) и тела (головной мозг – тоже телесное образование) у здорового человека. И пока не будет окончательно прояснен, – если только это в принципе возможно, – вопрос о том, как же все-таки соотносятся между собой (и соотносятся ли) мысль, чувство и нервная (только ли) клетка, не будет ясного понимания, где конкретно и при помощи какого “первомеханизма” зарождается психосоматическая патология, и, как и в каком виде материализуется ее первый телесный отпечаток. Поэтому (пред)положение о том, что аффективно-когнитивная патология через изменение деятельности нервных клеток вызывает нарушения в работе головного мозга, которые и являются причиной последующих телесных расстройств, мне пришлось считать аксиомой.

Вопросы типологии различных аффективно-когнитивных нарушений, причины их возникновения и персистирования подробно освещены в соответствующей психологической, психотерапевтической и психиатрической литературе и поэтому здесь рассматриваться не будут; речь пойдет только о патогенезе вызываемых ими нейросоматических расстройств.

Психосоматическая патология в той или иной степени затрагивает все ткани, органы и системы организма – буквально “от мозга до костей”. Поэтому понимание медицинских глав данной работы не будет адекватным без наличия достаточно большого багажа (используемых) знаний по общим и частным вопросам нормальной и патологической анатомии, гистологии, физиологии и биохимии, и рассчитана она на субстратно мыслящих специалистов, полностью разделяющих положение о том, что (при медицинских болезнях) существование чисто функциональных нарушений невозможно в принципе.

Некоторые заявленные в данной работе тезисы, изложенные в основном в последних – “полумедицинских” и немедицинских (хотя – как посмотреть) – главах, рассчитаны на читателя, имеющего знания в области теософии, философии, культурологии, информатики, психологии, социологии и политологии, так как духовно-психосоматическая патология – это проблема, располагающаяся на стыке этих наук.

Необходимо также отметить, что психосоматические больные являются как бы “бесхозными”, так как в отличие, скажем, от больных кардиологического или онкологического профиля, которыми соответственно занимаются кардиологи и онкологи, специалистов-“психосоматологов” пока нигде не готовят, в том числе и потому, что четко очертить границы нарушений (когда, например, патология сердца из психосоматической становится уже чисто кардиологической проблемой), которые можно отнести к группе психосоматических, при данном уровне развития медико-психологических знаний не представляется возможным. Такое положение вещей и привело к тому, что лечат психосоматических больных (при этом, отнюдь не считая их таковыми!) в основном специалисты соматического профиля, да и то, только тогда, когда сформируется язва, глаукома, инсульт, экзема или бесплодие.

Эти пациенты не попадают в поле зрения психиатров, так как аффект, – а про особенности когнитирования и говорить не приходится, – быстро телесно воплощаясь, не приводит, – а если и приводит, то на очень короткое время, – к психоэмоциональным нарушениям психиатрической “кондиции”.

Психотерапевтам и психологам различных школ и направлений, как правило, занимающимся “технической стороной” личностных проблем – “разжевыванием” ситуации, также не под силу излечить психосоматического больного и прекратить церебро(нейро)соматическое, соматосоматическое, соматоневрологическое и соматопсихическое действие телесно воплощенного патологического аффекта (имеется в виду – аффективно-когнитивной структуры, здесь и далее термин “аффект” применяется для краткости).

Врач-философ, как пишут в умных и толстых книгах, подобен богу (забывая добавить, что боги не вмешиваются в дела людей). Но современные специалисты-философы, в отличие от своих великих коллег древности – философов, знатоков и врачевателей тел и душ человеческих: Сократа, Платона, Аристотеля, Пифагора и многих других, изучают (обще)человеческое бытие и блуждают в потемках в поиске смысла жизни некого абстрактного человека, без “привязки” результатов этих поисков к обыденной повседневной реальности. К сожалению, уже более полутора-двух тысяч лет они не работают с отдельными людьми, не дают – и не могут дать – никаких практических рекомендаций и советов по сохранению душевного, морального и телесного здоровья.

Служители церкви также мало интересуются состоянием “бренной оболочки”, считая ее проявлением “тварности” (сотворенности) человека, а не его сути, и (за счет больной паствы) занимаются спасением человеческой души на (по их мнению) транзитном земном этапе жизни и ее подготовкой к жизни вечной.

Средняя и высшая школа поточно-конвейерным способом, по типу механической штамповки, занимается производством (почти) не думающих “talking heads”, закладывая в “головы” индивидов различные знания, необходимые не столько им, а сколько безликому социуму и абстрактному государству. Фактически учителя и преподаватели являются служителями даже не столько “культа знаний”, а сколько “культа оценок” – этого ужасного порождения обманной показушности эпохи социализма, и они не в состоянии, даже если очень захотят, научить ребенка и юношу успешно пользоваться полученными знаниями (а они очень нужны!), противостоять искушениям и трудностям жизни, закалять душу и тело и всегда оставаться человеком. А кто и где скажет ребенку или юноше, что это такое – быть человеком. Печально известный факт, что моральное, психическое и телесное здоровье в учебных заведениях не только не укрепляется, а, наоборот, в массовом порядке утрачивается; больных и ослабленных (как коров на ферме) отбраковывают: освобождают от физкультуры, отдают в руки репетиторов, оставляют на второй год, отправляют в академический отпуск или отчисляют.

В семьях тоже не учат мужеству и личной ответственности, умению бороться за себя, свое здоровье и будущее. Наши деды и отцы выросли в условиях социализма – этого культа мышиной серости и пассивности, когда личная заинтересованность и инициатива не приносят пользы или наказуемы, когда, пусть мало – но всегда дадут, пусть немного – но бесплатно полечат; к тому же эти поколения так и не смогли оправиться от рабского страха перед начальником, нищеты, голода и холода военных и послевоенных лет, поэтому им мало нужно, в том числе – и здоровья, чтобы быть довольными и считать, что все хорошо.

Вот и получается, что душевно страдающий и телесно болеющий человек остается один на один со своими проблемами, и поэтому психосоматическая патология – это болезни “человека одинокого”, “человека забытого”, “человека брошенного”. В наше жестокое время эволюция homo sapiens – как отбор, отбраковка негодных особей, переместилась в социальную плоскость. Больные люди сходят с дистанции и постепенно скатываются вниз по социальной лестнице – инвалидные коляски, костыли, бесплатный проезд в общественном транспорте и грошовые пособия (а фактически – милостыня) помощью не назовешь. Строго говоря, началось это во времена Коперника, который заявил, что Земля вращается вокруг Солнца. До этого считалось наоборот, и Человек и Земля были центром Мироздания. В нашу эпоху “глобализма” Земля – и человек – это и вовсе песчинка во Вселенной. И один Эйнштейн, создав свою гениальную теорию относительности, не согласился с этим: это еще как посмотреть, кто в центре Вселенной.

Представляется, что в реальной медицинской практике в изучении этих болезней больше всего заинтересованы простые терапевты, педиатры, хирурги и различные узкие специалисты. Именно им приходится “возиться” с захлестнувшим медицину и все возрастающим потоком упорно “не желающих” входить в ремиссию и выздоравливать хронически больных язвой желудка, гипертонией, диабетом, астмой, раком и т.п. Многие врачи интуитивно понимают и чувствуют, что фактически эти люди не только, точнее, не столько телесно больны, сколько запутались в жизни, несчастны, одиноки или напуганы. Поэтому их приходится не только лечить, но и согревать им души теплом своего сердца, по-человечески любить, жалеть, морально поддерживать, давать советы, а то и – деньги. “Больному всегда должно становиться лучше после общения с врачом”, вслед за Бехтеревым, говорили нам в студенческие годы; и современные российские врачи – это не специалисты чисто лечебного профиля, это врачи-поэты, врачи-учителя, врачи-философы, врачи-родители и врачи-священники.

(Один мой друг – грамотный и опытный врач-практик, очень умный и образованный человек, читая мою работу, сказал: “Знаешь, у меня такое чувство, что я все это уже знал, – вот только выразить не мог”. И это для меня – самая большая похвала: значит, я попал в точку.).

Глава XIX. Дисгидратация и дезинтеграция организма. Тканевой секвестр. “Сущность” (выдержки). В психиатрии хорошо известны состояния измененного сознания, чувство внутреннего присутствия некого другого – “Чужого”, и случаи, когда внутри человека живет несколько личностей, которые периодически проявляют себя, напрочь затмевая обычное повседневное “Я”; и нередко такие состояния психики сопровождаются определенными соматическими метаморфозами. Такие случаи должны иметь какое-то телесное субстратное отображение, свою структурно-функциональную подоплеку. Упреждая претензии и упреки, замечу, я не иррационалист, и для меня метафоры – это не замена понятий, а одно из концептуальных средств сущностного анализа.

Поэтому возможен еще один – психиатрический (или вообще немедицинский) – аспект наличия трех режимов тканевой гидратации, и в первую очередь – в головном мозге. Со временем и при определенных условиях все отеки, разбросанные по телу и нервной системе, достигают определенных размеров и структурно-функционально соединяются между собой, образуя иерархически организованное психобиоорганическое единство. Иными словами, в человеке возникает некая внутренняя подвижная и, полагаю, живая Сущность (если слово “живая” в таком контексте уместно) – “отечный человек”. “Он” “имеет” психику, нервную систему, железы, внутренние органы, сердце и кровеносные сосуды, мышцы, кости, суставы, кожу, гонады, глаза и уши, – то есть все то же, что и мы, и эти его части описанными выше способами взаимодействуют м