Раскатывается женский визг. Я замечаю -- гулянье в Митаве длится до

рассвета; в дальних переулках, где притаились "злачные" места, оно живет

Непрерывно с утра до вечера и до утра длиннейшей мертвой цепью. Солдаты

Толкутся там ватагами, странно ухищряясь нести службу так, что в нужный час

Они всегда у начальства на виду.

Мы с Кочаном снимаем две комнаты на Зеленой улице -- это в пяти минутах

Ходьбы от нашей казармы и штаба. Жить на частной квартире нам разрешено

Потому, что мы на положении начальствующих лиц.

Окна моей комнаты выглядывают на пустынный, запущенный сад. У самых

Стекол бьется под ветром крапива и шуршит сухая трава. По ночам низко

Нависают над качающимися верхушками деревьев мигающие глазки звезд. И, лежа

На кровати, я наблюдаю, как в темной пропасти неба, точно ленивые

Белопарусники, проплывают над звездами тучи.

Вспоминиется юг, длинный поход, отвратительная свалка на Днестре, под

Гром большевистских орудий. А тут -- мир, успокоительное стуканье часов за

Стеной, шелест трав за окном. Кажется, теперь я начинаю первый раз в моей

Жизни ценить нормальную пульсацию быта, насыщенного жаждой миролюбивого

творчества, озаренного немеркнущим светом исканий "правды". Революция -- это

Горение всех концов и начал жизни, корчевание устоявшихся ее форм --

Болезненное, трудное -- разве о ней хочется думать в эти минуты после

Надломных самоощущений почти что больных и разбитых?

После всего пережитого невольно хочется (пусть это пошло, зато

Искренне) пустить мимо себя всю громоздкость событий, а самому уткнуться в

безмятежный угол, где нет "ни печали, ни воздыхания". И разве я не слышу,

как среди ночи за стеной мучительно вздыхает именно об этом "угле" Кочан?

Горячий ветер революции глубоко и дерзко опалил его, в душе он ее презирает,

Но говорит о ней в тоне сдержанном и суровом.

Так относится он и к Белой армии: служит потому, что нет другой дороги

-- позади встал огромный кипящий вал большевизма -- в него идти страшно;

Впереди же мерцает единственный просвет, еще не затянутый тенями -- армия.

Мне думается, что все мы пришли сюда с таким восприятием событий.

Июня.

Видел мичмана; весь материал, имевшийся у него -- две тоненьких

Тетрадки, в которых поставлены ненужные даты и отмечен первый приказ по

Отряду (8 февраля 1919 г., лагерь Зальцведель).

Тетрадки он отдал с большой охотой. Производит впечатление мягкого,

Добродушного юноши, весьма заботящегося о гладком проборе и чистых ногтях.

Вероятно, он умеет беспечально созерцать весь ход революционных событий

(Белая армия -- что такое, как не первооснова углубления революции?)

Июня.

Отряд совсем не велик: выяснилось, что весь его состав -- 400 человек

(солдат и офицеров). На днях ожидается прибытие новой партии из Галиции и

Польши. Поговаривают и о приезде Тульской дивизии, перешедшей в бою на

р[еке] Мозырь на сторону Петлюры и теперь изъявившей желание вступить в

белые ряды. "Отряд" -- это общее название, его составляют пластунская

Бригада, во главе которой стоит тихий, но внушительный полковник Потоцкий,

Затем контрразведка, осведомительный политический отдел, броневая часть,

Авиационная рота (везде существуют только списки людей -- имущества пока

нет, ожидается на днях из Берлина).

К полковнику Потоцкому прислушиваются в отряде все. Он старый

Петербургский офицер с большим служебным стажем. Внешность его необыкновенно

Мягкая, весь он проникнут чувством собственного достоинства, которое

Вызывает к нему большое уважение и молчаливую почтительность.

Завтра штаб переезжает на Анненскую улицу, 8. Я видел это здание --

Огромное, многоэтажное, оно вместит в себе множество канцелярий и

Управлений, вплоть до контрразведки, которая нуждается в квартире с

Конспиративными ходами.

Однако, по уверению капитана Маркова (адъютанта штаба отряда),

контрразведка засела плотно -- "как неразорвавшаяся граната в куче мусора"

-- на Большой улице и едва ли сдвинется с места. Во главе стоит барон

Фрайтаг -- сизый, одутловатый офицер-кавалерист. Сегодня я познакомился с

Ним и тремя его видными сотрудниками -- прапорщиком Б-и185 (весь в

Бриллиантах), юнкером Германом (бледный, нервный) и вольноопределяющимся

Дальским. Впечатление производят неопределенное, кроме юнкера Германа,

который своего языка "не преодолел"...

Июня.