Случай 3: Раиэн — умирающий ребенок

Два брата, одному из которых было семь лет, а другому пять, боролись, и семилетний брат сломал ногу.

Обращение в больницу обернулось удивительным и драматическим открытием. Кость была ослаблена раковым заболеванием, которое требовало немедленной радикальной операции и ампутации ноги до бедра. Диагноз: Райэну осталось жить несколько месяцев.

Игровая терапия

Мое первое знакомство с Райэном произошло благодаря занятиям игровой терапией с его пятилетним братом, которого привели ко мне его мудрые родители, понявшие, что случившееся может нанести пятилетнему ребенку эмоциональную травму и вызвать у него глубокое чувство вины. Незадолго до восьмого приема мать позвонила мне и сказала, что пятилетний ребенок хочет пригласить Райэна в необыкновенную игровую комнату. Мне это показалось признаком значительного позитивного развития пятилетнего мальчика: он хотел поделиться своим опытом пребывания в игровой комнате; возможно, он в какой-то степени осознал, что здесь что-то может помочь Райэну; а в итоге, что касается наших отношений, он чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы привести сюда Райэна.

Пятилетний мальчик проводил маму и Райэна в игровую комнату. Мама несла на руках Райэна; она усадила его посреди комнаты и вышла. Тогда я впервые увидел Райэна, и меня переполнила глубокая печаль и боль, когда я увидел, как этот мальчик пытается добраться до полки с игрушками, но силы подвели его. Состояние Райэна настолько завладело моим вниманием, я был настолько поглощен своими эмоциями, что только предложение пятилетнего братишки подать Райэну игрушку вернуло меня к реальности: я вспомнил о его присутствии — он нуждался во мне не меньше, чем Райэн.

Райэн взял динозавра величиной в десять дюймов, засунул ему в широко открытую пасть солдатика и стал пропихивать его пальцем внутрь, пока солдатик не упал в брюхо. Потом он поставил динозавра на пол и выстроил тридцать солдатиков в три ряда лицом к динозавру. Райэн тщательно проверил, чтобы все ружья были нацелены на динозавра, затем откинулся назад и несколько минут изучал эту сцену. Не раздалось ни одного выстрела — это было просто стратегическое расположение солдат, и они стояли так, неожиданно бессильные, лицом к лицу с огромным монстром. Нет, теперь чувство было более понятно. Это не был монстр, это был враг внутри Райэна. Враг, которого нельзя остановить. Солдаты были бессильны, их оружие бесполезно. Монстр был слишком силен. Его нельзя было остановить. За все это время Райэн не сказал ни одного слова, не произнес ни звука, да ему и не надо было этого делать. Я был в контакте с ним, и он говорил.

Это было одно из тех редких переживаний, устанавливающихся в игровой комнате живых отношений, когда какие-то короткие мгновения время и реальность всего, что находилось вне скоротечного переживания данного момента, не существовало ни для кого из нас. Я ощущал, что чувствует Райэн и был зачарован ужасом разворачивающейся передо мной сцены. Через мою душу прокатилась медленная волна боли: «Он знает. Он знает». Потом Райэн попросил брата дать ему жестянку, чтобы сложить солдатиков — и это мгновение ушло. Так началось мое короткое, но необыкновенное путешествие в знание о живых, по мере того, как Райэн делил со мной жизнь.

Я продолжал игровую терапию с Райэном в последние два месяца его жизни. В течение последующих нескольких недель состояние Райэна быстро ухудшалось, и это потребовало нескольких поездок в больницу, и каждый раз приговор врачей гласил: «Ему осталось жить всего несколько часов». Добрая и тонко чувствующая мама просила в этих случаях одного из друзей позвонить мне и, повесив трубку, я горевал о маленьком друге, которого я больше не увижу. А потом вдруг я узнавал, что Райэн поправился и через несколько дней он снова оказывался дома и просил меня прийти, В течение последнего месяца он был слишком слаб, чтобы вставать с постели, поэтому я приносил свой походный чемоданчик с игрушками к нему домой. Я радовался возможности побыть с Райэном, но каждый раз, когда я останавливал машину возле его дома, я сидел несколько минут, охваченный печалью, с комком в горле и желанием не ходить дальше, потому что так много в Райэне напоминало мне о нависшей над ним смерти: алые точки от облучения, увеличивающаяся опухоль на голове, огромный живот, худенькое тело.

Каждый прием казался мне последним. Глубоко вздохнув, покорившись и согласившись, что это моя проблема, а не проблема Райэна, я готовился к встрече с Райэном, к тому, чтобы открыться миру его переживаний, разделить с ним все, что он захочет со мной разделить.

Хотя он был ослаблен и истощен, Райэн очень любил наши встречи. Я держал перед ним лист бумаги, а он рисовал Микки Мауса с огромными растопыренными руками, на которых было 40 пальцев, дикобраза, птичку и соломинку — казалось, что рисунки отражают его борьбу с болезнью и надежду на выздоровление. Райэн замечательным образом оставался непобедимым. Я никогда бы не мог представить себе, что во время сеанса игровой терапии мне придется подавать ребенку «утку»; поэтому первый раз в ответ на его просьбу «сходить в туалет», я неловко пробормотал: «Я позову сестру». Райэн ответил: «Она нам не нужна». В самом деле, мы обошлись без нее. Райэн доверился мне и терпеливо сносил мою неловкость.

На следующей неделе Райэн опять попал в больницу, опять вопреки ожиданиям поправился и попросил, чтобы я приехал к нему. На этом приеме Райэн опять нарисовал Микки Мауса, но тело и руки его были меньше, чем обычно. Он раскрасил Микки фиолетовым цветом; лицо выглядело пустым с очень темными глазами. Он и в самом деле был похож на смерть. Затем Райэн нашел в чемоданчике картонку из-под яиц, раскрасил каждую ячейку ярким цветом, закрыл картонку и сверху всю ее выкрасил черным. Да, и красота, и цвет, и яркость, и надежда — внутри. Потом Райэн нарисовал, домик из соломы, домик из прутьев, домик из кирпича и рассказал, что домик из соломы и домик из прутьев сдуло, и три поросенка жили в безопасности в домике из кирпича. Интересно, что в домике из кирпича была самая большая дверь. Я думаю, что Райэн интуитивно чувствовал близость смерти и хотел быть в безопасности. Потом он сказал, что устал, и я ушел.

Это было наше последнее свидание с Райэном. Когда мы были вместе, Райэн направлял прием в то русло, которое было важно ему, шел по той дороге, которую сам выбирал и играл так, как хотел играть. В отношениях с Райэном я обнаружил, что даже в самых напряженных обстоятельствах дети способны испытывать удовольствие от игры и владеть собой даже в тех случаях, когда жизнь, казалось бы, выходит из-под контроля.

Что я узнал о себе

Я так мало знаю о том, что значит для ребенка смотреть в лицо смерти.

Поэтому я буду открыт для всего, чему меня учил Райэн.

Я печалюсь, когда думаю об умирающем ребенке.

Поэтому мне надо научиться защищать ребенка от моих чувств. Я так мало знаю о жизни.

Поэтому я буду открыт постоянному изумлению перед жизнью, которое переживают дети. Я часто слишком сосредотачиваюсь на необработанной проблеме.

Поэтому я буду изо всех сил стараться заглянуть в мир чувств и ощущений ребенка.

Я не в силах знать, что важно и существенно для другого человека.

Поэтому в своих отношениях с детьми, я буду стараться выяснить их потребности. Я люблю, когда другой человек «видит» мой мир. Поэтому я буду стараться проникнуть в мир ребенка.

Я в большей степени становлюсь самим собой, если чувствую себя в безопасности.

Поэтому я сделаю все, что могу, чтобы рядом со мной дети чувствовали себя в безопасности.

Что я узнал о Райэне

Я хотел убежать от напоминаний о его боли.

Но Райэн хотел быть со мной. Я не мог решить его проблемы.

Но он и не ждал этого от меня. Я думал о том, что он умирает.

Но он думал о жизни. Я испытывал глубокую печаль в преддверии наших встреч.

Но он был нетерпелив и взволнован. Я видел исхудавшее тело.

Но он видел друга. Я хотел защитить его.

Но он хотел разделить со мною общение.

Райэн живет

Медики пишут, что Райэн умер, но в моем сердце сохранилась его борьба за жизнь, кислородная маска, яркие краски, которые он выбирал, терпение, с которым он переносил боль, слабость, окрашенная восторгом, в его голосочке, энтузиазм и восторг, когда он рисовал. Значит, он жив. Не та часть, которая видна им, но та, которая видна мне. Умирающий мальчуган преподал мне уроки жизни.

Я помню, как Райэн сказал: «Это особое время — только для тебя и для меня. Никто никогда не узнает об этом, Гарри. Только мы с тобой». Интересно, что помнит Райэн.

Отношения

Эти весьма специфические отношения с совершенно особенным маленьким человеком в решающий момент его жизни позволили мне взглянуть на свои отношения с детьми с необычной точки зрения: я понял, что следует позволять ребенку развивать отношения в том направлении, которое важно для него, а не в том, которое мне кажется важным.

Я оценил его стремление к экспрессии, только временно приглушенное всепоглощающей слабостью от физической борьбы. Время, которое мы проводили вместе, казалось, было оазисом в его жизни, когда он был свободен выбирать любое направление даже несмотря на то, что реальность свидетельствовала о том, что он не может контролировать то, что происходит в его теле. Райэн умер три дня спустя после последнего сеанса игровой терапии. Во время наших встреч Райэн думал о жизни больше, чем о смерти, о радости больше, чем о печали, о творчестве больше, чем об апатии, и он радовался нашим отношениям больше, чем думал о потере отношений. Рядом с этим умирающим мальчиком я испытывал изумление и восхищение, разделяя с ним радость, облегчение и волнение в тот момент, когда он проигрывал наши реальные отношения. Игра имела для Райэна особое значение, и он высоко оценил наши отношения. Я узнал, что успех может быть не тем, что я видел как проблему; на самом деле это может быть короткое ощущение ласкового безопасного отношения, когда ребенок свободен быть таким, каким он себя чувстствует в этот момент. Райэн, умирающий ребенок, преподал мне урок жизни (СНОСКА: Описанный случай — расширенный вариант статьи Landreth G. L. «Lessons for Living from a Dying Child. Journal of Counseling and Developmend, 67 (2), 1968, 100. Печатается с разрешения Американской Ассоциации по консультированию и развитию.).