С любезнейшим поклоном коммодор

ВЛОЖИЛ-ТАКИ МЯТЕЖНИКАМ ПО ШЕЕ!

 

 

«Ну! Дальше что?» — кричат чтецу привычному

Те, кто подальше, голосами зычными.

«А ничего нет дальше!» —»Как так — нет?»

«А так вот — нет! «Ура», и весь привет.

Вон лысый что-то тащит. Дай дорогу!»

«Чего-чего?» — «Да тише вы, ей-богу!»

 

 

(По данным, непрерывно поступающим,

Вполне заслуживающим доверия)

 

 

Подтянуты р езервы к осаждающим:

Пехота, конница и артиллерия.

Направлены обозы с амуницией.

 

 

За шестимильной вражеской позицией

Нора таится. Но не век таиться ей!

 

 

Вчера на нас буран нагнали прерии:

Оврагами сквозь кряж на берега,

Промерзшие, как камень, налетела

Пои стине лаплан д ская пурга.

 

 

В начале дня — двухчасовое дело:

Две наши канонерки против форта.

Не повезло бедняге «Луисвиллу»:

Гранатой руль и плицы раздробило,

Стодвадцативосьмифунтовое ядро

В люк пушечный вломилось по штирборту.

Ударом переборку протаранило,

Обслугу пушки вывело из строя

(Троих свалило разом, прочих ранило,

У командира вышибло нутро,

Мы все ско р бим о гибели героя).

Лишенный управленья «Луисвилл»,

Игрушкой на стремнине ставший сразу,

Листком кружил, пока на мель не встал,

Но вплоть до получен ия приказа

Геройский эк и паж поста не покидал.

 

 

Как полагают в штабе, причинен

Противнику существенный урон.

 

 

А так — день новостями не богат.

Одни артиллеристы воевали,

Обменивались, по сл о вам солдат,

Приветами, поскольку нынче Валя.

Порядки плотны, линия не пятится.

Стрелки-охотники по-прежнему вредят.

Смеркается. Дано близ форта в пятницу.

 

 

ФРОНТ, ЧАС СПУСТЯ.

Ужаснейшая новость!

Чем обернулась кл и мата суровость?

Той ночью раненых погибли дюжины,

В чащобе вовремя не обнаруженных.

Когда отбили нас перед зас еками,

То подбирать в снегу их было некому.

Призывов жалобных о вспоможении

С постов не слышали сквозь гул сражения.

Кто в силах был еще, ползти пытавшихся

Сыскали час назад — в снегу оставши х ся.

От боли дрогнули сердца солдат,

Но дух в ы сок. Все, как один, твердят:

Ни холодом, ни голодом, ни пулей

Не отпугнет нас вражий улей.

Еще, мол, завтра солнце не закатится,

А Донелсон за это все поплатится.

Твердят, озябшие, твердят, не евшие,

Твердят, найдя тела заледеневшие

Перед редутами, что сыплют бомбами

Над тем и смерзшимися гекатомбами.

А взгляды тянутся к знаменам вражьим,

Что нагло плещутся над заовражьем…

Противник тоже мерз под снегом липнущим.

Ничем помочь не мог беднягам гибнущим

И с милосердием, хоть и варнажьим,

Им избавл е ние от мук пожаловал —

Кого сы скал в снегу, тех поприкалывал.

Тем только жару нам поддал за шиворот!

Какой-то Банкер-хилл, хоть и навыворот.

 

 

Над смолкшею толпой пронесся трепет,

Объяла всех гнетущая тоска.

Тот синий клок и влажная доска

Явились взорам словно бы подобие

Глухого вопля из-под плит надгробия.

А вьюга призраки из снега лепит

И простирает в небе мрачный стяг,

И хлещет в грудь, и жалит стужей лица.

И это жалкие крупицы

Того, что ждало в чаще тех бедняг!

От горькой мысли той душа томится.

Но худшее на следующий день

Принес субботний бюллетень:

 

 

В субботу в три часа утра

Как дрогнула вся их нора!

Секретам, понев о ле бдительным,

Шум показался подозрительным,

Но как сквозь вьюгу бросить взгляд,

Что там творится? После трех тревог

(Не вызвавших смятенья у ребят),

Едва лишь смутно по бледнел восток,

Противник начал вылазку из крепости,

Неописуемую по свирепости.

Три плотных многотысячных колонны

Изверглись из утр о бы Донелсона,

И каждая, как адская река,

На наши цепи ринулась со склона.

Как вал морской по зеркалу песка,

Они неслись. Не дрогнули войска,

И лишь на фланге одного полка

Открылась брешь. Но Грант не прозевал,

Туда направил пушки из резерва.

В отчаянном бою отбит был натиск первый.

О т хлынул вал.

Но свежий вновь скопился и ударил.

Дождь ядер и гранат передний край ошпарил,

Смеша лся фронт, и завязалась страшная

В своей запутанности рукопашная.

Индейский бой пошел, где всяк в отдельности

Крушит во что горазд кого придется,

Где каждый поединок — верх бесцельности,

А общий смысл, хоть есть, не вдруг найде т ся.

Единоборства всюду — шты к на штык,

Единоборства кулака с прикладом,

Единоборства в чаще — хруст и крик,

Единоборства на горе и рядом!

И тол ь ко исключительной отвагой

При самом крайнем напряженье сил

Наш правый фланг, отброшенный к оврагам,

К полудню натиск отразил.

Противник не с пешит в свои берлоги,

Он укрепляет взятый склон пологий,

На наших сверху вниз насмешки сыплет он.

Исходный наш рубеж ухудшился в итоге,

Но большего не смог д о биться Донелсон.

 

 

Чтецу пришлось кричать, так билась вьюга.

Хоть полдень на дворе, мерцает в окнах газ.

Чтоб ветер с ног не сбил, приходится подчас

Отчаянно хвататься друг за друга.

От газового света синеватые,

Мелькают лица. Цветом ту бумажку

Напоминают, трауром чреватую, —

И та ж на них печать тревоги тяжкой.

Да, трудная наука ждет сердца

Уметь хранить надежду до конца

И выстоять, не поддаваясь стонам,

С упорством одиночки-храбреца

Под Донелсоном.

Но пустовала до ночи доска.

По ней сто тысяч глаз по крайней мере

Прошлись, следя, как с мокрого клочка

Бегут цепочкой капли по фанере

И холмик ледяной копится у стены.

И вот:

 

 

ВСЕГО ЗА ЧАС ВОСПОЛНЕНЫ ПОТЕРИ!

 

СУББОТНИЙ КОНТРУДАР!

 

ПРЕВРАТНОСТИ ВОЙНЫ!

 

Поддать бы им с реки! Но тут у нас затор:

Свои суда в ремонт отводит коммодор.

А жаль. Диверсия была бы кстати.

Свинц о вы небеса. Залегшие на скате,

Ребята сумр ачно глядят на кряж,

Который час назад так выгодно был наш,

И переводят взгляд на Гранта. Грант их хвалит,

Взъярились, понимает он,

Они пойдут на штурм. Не так их вьюга жалит,

Как то, что смех врага на миг обрел резон.

Им только дай приказ — и быть великой драке,

И тут не у с тоит, не выдержит атаки

Строптивый Донелсон.

 

 

ЧАС ПОПОЛУДНИ.

Поступил приказ

О срочном выводе в глубинные порядки

Частей, урон понесших в ранней схватке.

А им на смену на передний фас

Выходят свежие подразделения

Из прибывающего по д крепл ения.

Пока порыв к реваншу не угас

В сердцах бойцов, отвагою горящих,

За утренний расстрой себя корящих,

Во с прявшему врагу со всей решимостью

Быть должен дан отпор в ближайший час.

Войска кипят его необходимостью.

Нет добрых лиц. Куда ни посмотри,

Солдаты рвутся в бой, приказа ждут и

Глядят свирепо, словно дикари.

Да, есть необычайные минуты —

Кровь, слезы и жестокая война!

Пологость склона сданного видна,

И странно выглядит она, как будто

Пунц о вый клевер пал на белый наст.

То пролитая кровь. Лежит полого

Л уг смерти. Всякий жать на нем горазд,

Но тех жнецов самих пожнется много,

И эта неминуема дорога.

 

 

ТРИ ПОПОЛУДНИ.

Час определен.

Доложено о перегруппировках

В составе атакующих колонн:

Команды самых сильных, самых ловких

Возглавят полк, нацеленный на склон.

 

 

На Лью Уоллиса возложена задача

Восстан о вить…

(Прервалась передача.

Обрыв на линии. Пурга. Помехи.

Не позже, чем к утру, ждем новости большой.

Креп и тесь и надейтесь всей душой!

Есть полная, уверенность в успехе.)

 

 

И впрямь к утру поспело продолжение

Рассказа о решающем сражении.

 

 

УДАЧА!

Утро — их. Зато уж вечер — наш!

Лихим ударом вновь отобран кряж.

Отчаянные наши новобранцы

В один бросок преод о лели шанцы

И лавой затопили склон.

Вперед! Вперед на Донелсон!

За шляпой, поднятой на сабле командира,

С низин нахлынув, синие мундиры

Захлестывали кряж. Н и что им не перечь:

Ни пули, ни шрапнель, ни ядра, ни картечь.

Без лестниц штурмовых, без кошек и веревок

За гребень ледяной перемахнули синие,

И к ночи был успех по всей достигнут линии.

Враг смят и отступил. Ему не до издёвок.

Ребят ничем не удержать.

«Да тут всего разок нажать!

Вперед! — кричат. — Вперед! Покончим

с их твердынею!»

Но Грант их бережет. Грант осторожен.

В кромешной тьме исход сраженья ненадежен.

Друзья, терпение! Победа не уйдет.

При первом све те дня мятежный форт падет.

 

 

В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС.

ФОРТ НАШ!

Отменена атака.

Над фортом белый флаг под утро всплыл из мрака.

Капитуляция. Упал их чванный стяг.

Видать воочию, как хрустнул их костяк:

У них полны казармы искалеченных,

Врачебной помощью не обеспеч енных.

Ребята подняли национальный флаг

Над зданием суда на их зазнайском шпиле.

Три баржи наших раненых отплыли

Вверх по реке на Н а швилл. Сломлен враг.

Одно из выдающихся сражений,

Которые в е ками помнит свет,

Конец чреды прискорбных поражений,

И первое зв ено в цепи побед —

Удар, который Грантом нанесен

В бою за Доне л сон.

 

 

Реестр погибших выйдет через сутки.

Подробности триумфа — в промежутке.

 

 

Закончил чтец. Не в силах с чувством справиться,

Всплеснул руками, закричал: «Ура!»

И дружным ревом подхватила здравицу

Толпа, депеши ждавшая с утра.

Лил дождь, и были улицы бесфлажны,

Но только ль от дождя у многих щеки влажны?

А то ли грянуло вечернею порой?

В любом трактире пир горой,

Что может, всё цвело, гремело, ликовало,

И по усам текло, и в непогодь сняло,

А кроткий, празднуя победы обретение,

В тиши благодарил молитвой провидение.

Но сколько было тех, кто ночь провел без сна,

Кто рано поутру из дому вышел,

Кто, словно бы других не видя и не слыша,

Хватал сырой реестр, — невеста, мать, жена.

А список все течет потоком день за днем,

И тысячи надежды крушенье терпят в нем.

 

 

О господи! Пускай триумфы и стенанья

С потоком времени уйдут из поминанья,

Забудутся, как сон.

Пусть рухнувший флагшток лежит в лощине, мшея,

Пусть будет острый срез барбета и траншеи

Песками занесен.

Пусть быстрая река подмоет склон безгласный

И в море унесет. И очи дня напрасно

Пусть ищут Донелсон.