Отношение христианства к рабству

 

 

Рабство - ровесник цивилизации. Возникнув на Востоке в первых древнейших государствах, оно прошло через все исторические эпохи, изменяя только свои формы, но не свою сущность. Проблема рабства существует и сейчас. Отношение же к данному социальному явлению всегда было неоднозначным. Во все времена лучшие умы человечества (философы, историки, писатели, церковные деятели) пытались осмыслить, разрешить проблему рабства. Одни критиковали его, вторые оправдывали, третьи просто мирились с ним. Но никто не оставался равнодушным. Попытаемся раскрыть отношение к рабству христианства, несомненно, сыгравшего важную роль в процессе искоренения данного социального явления.

Раннее христианство возникло в период упадка римского рабовладельческого общества и отразило стремление беднейших слоев населения осуществить социальное переустройство и избавиться от рабства и нищеты. Можно сказать, что идейными истоками христианства было сплетение трех направлений идеалистической философии. К ним относились:

• воззрения Платона, по мнению которого вещи – это образы идей, имеющие своим источником абстрактную идею, т. е. бога;

• учение александрийского еврея Филона;

• взгляды стоиков, которые считали активным началом бога, а пассивным – материю.

Далее мы увидим у многих церковных писателей выражения о рабстве, заимствованные у древних философов.

Крушение древнего мира и переход к новому, феодальному экономическому, политическому и социальному устройству общества характеризовался постепенным и все ускорявшимся распадом рабовладения.

В области религиозных и моральных отношений христианство явилось одним из наиболее значительных идеологических выражений этих перемен, однако нельзя однозначно утверждать, что только христианство привело к уничтожению рабства. На самом деле христианство не выступало с требованием немедленной отмены рабства. Оно оказывало влияние на нравы римского общества, в которых коренился главный источник рабства.

Вероятно, именно раннему христианству принадлежит заслуга первой постановки вопроса о равенстве между людьми, т.к. христианство признавало полное равноправие в религиозно-нравственном отношении рабов и господ. Оно учило о единстве человеческой природы и ее происхождения, о всеобщности греха, которому подвластно все человечество и о всеобщности искупления этого греха в страданиях Иисуса Христа. Апостол Павел говорил, что нет другого рабства, кроме рабства греха, в котором все проживали до Иисуса Христа. Таким образом, апостол призывал, что в царстве Божьем нет ни рабов, ни свободных: здесь все рабы и все свободны, все призваны к одной великой цели – спасению, объединенные под главенством Христа, все люди братья, дети одного Отца.

Но, конечно же, ни в первобытных обществах, ни в античных демократиях равенства не существовало. Учение раннего христианства о равенстве (в религиозной оболочке) лишь отражало стремление к подлинному действительному равенству обездоленных, угнетенных людей, в первую очередь – рабов. Однако, признавая полное равенство раба со свободным человеком в религиозно-нравственной жизни, христианство было далеко от того, чтобы распространить это равноправие в области гражданских отношений. То есть мы видим, что с одной стороны христианство не настаивало на немедленной отмене рабства, но с другой стороны и не считало его вечным, неразрушимым.

Хотя бесспорным будет то утверждение, что христианство вложило новое содержание в быт гражданской жизни, постепенно видоизменяя и форму этого быта. Отношения рабов и господ передвигались из одной плоскости в другую: из области гражданско-правовой в религиозно-нравственную. В послании к Коринфянам, которые первыми среди христиан подняли вопрос об отношениях рабов и господ, апостол Павел указывает тот путь или начало, на почве которого возможно разрешение этого вопроса. Путь этот, который Павел называет «превосходнейшим», есть любовь. Это единственно истинный и верный путь, по которому должна направляться жизнь христианина. Посредством любви должны изменяться и взаимоотношения рабов и господ. Апостол говорит: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает». [192] Так христианство стремится изменить сердца, нравы господ и рабов, уничтожить в них чувства злобы, зависти, гнева, гордости, раздражения и заменить их христианскими добродетелями долготерпенья, кротости, милосердия, смирения.

Таким образом, христианство положило начало новым отношениям рабов и господ. Если в язычестве гуманное отношение господина к рабу и верность, послушание раба своему господину были единичными случаями, то в христианстве они становятся нормой, обязанностью для той и другой стороны. Действительно, из всех религиозных систем, существовавших в то время на территории средиземноморского мира, только христианство впервые сделало своей центральной проблемой утверждение и освящение рабства. Как иудаизм, так и все главнейшие языческие религии, на определенном этапе своего развития санкционировали правомерность рабства и сурово осудили стремление рабов к свободе. Каждая из этих религий ориентировалась исключительно на свободных людей и целиком оставляла рабов в ведении их господ и государственной власти. В отличие от всех прежних религиозных систем, христианство стало обращаться не только к свободным, но и к рабам. Следовательно, христианство заботилось об улучшении нравов обеих сторон. Господин в христианстве не мог уже смотреть на раба, как на вещь, он должен был смотреть на него, как на равного себе, как на брата и обращаться к нему с любовью. И раб должен был служить господину своему не из страха наказания, не по нужде, но за совесть, искренно, видя в своем поклонении господину поклонение Богу. «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божью от души, служа с усердием, как Господу, а не как человеку», говорил апостол Павел.[193]

Итак, христианство внушало рабам сознание личной ответственности за свое поведение и убеждало их, что в глазах Бога они ничуть не хуже свободных, что на них, как и на всех людей, возложен свыше определенный долг, что в ожидающей их за гробом вечной жизни им уготовано даже более высокое место, чем их господам. «Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о боге, переносит скорби, страдая несправедливо»[194].

И потом, в послеапостольский период, христианство в лице своих церковных писателей уделяло огромное внимание отношению рабов и господ. Суждения их были многообразны. Например, по воззрению Иоанна Златоуста и блаженного Августина, рабство не есть изначальное явление в человеческом роде, рабство есть следствие падения человека, наказание за преступное употребление данной ему свободы.[195] При таком объяснении первопричины рабства возникает вопрос, почему рабство не простирается на все человечество, а лишь на часть его. На что Иоанн Златоуст отвечает, что и господа не менее своих слуг являются рабами, попадая в господство страстей и пороков. Но, признавая рабство следствием наказания за первородный грех, церковные писатели считали его временным явлением, которое должно прекратиться в христианстве. Блаженный Августин развил мысль, что, если человек попал в рабство за свой грех, то Иисус Христос явился разрушить последствия греха, искупил вину человека своей кровью. И потому все люди – господа и их рабы – стали Его рабами, Его должниками, Его вольноотпущенниками, Его детьми. Таким образом, по мнению Августина люди, став братьями во Христе, вернулись к своему первоначальному равенству.

Другие церковные писатели, например, святой Григорий Богослов, видели первопричину рабства в насилие одних и слабости и несчастии других. Но все они говорят о всемирном братстве и любви людей.

Это учение о равенстве и братстве способствовало все большему принятию христианства рабами и облегчению их участи. Чтобы поддержать терпение рабов к перенесению неизбежных страданий и скорбей, поднять их дух, Церковь указывало им на то, что есть положение более тяжелое, чем их рабство, что их гражданское рабство есть лишь нечто внешнее, что при нем порабощено лишь тело, а душа остается свободной, что есть более тяжелое рабство – рабство страстей, пороков, плоти.

Следует указать, что в этом пункте церковные писатели очень близки с философами, особенно стоиками. Подобно им они говорят о рабстве плоти и свободе духа. Так, Климент Александрийский неоднократно развивает мысль Платона, что только порок создает рабство, а добродетель - свободу.

У писателей последующего периода мы нередко встречаем выражения, заимствованные у Эпиктета и Марка Аврелия. Блаженный Иероним развивает мысль, что освобождение от рабства заключается в познании истины. Иларий Пиктавийский называет царями тех, кто не порабощен своей плотью и умеет управлять своими чувствами. По мнению этого церковного писателя, как бы ни было тяжело рабство, к нему нужно относиться спокойно, потому что оно простирается только на тело. Еще полнее развивает эти мысли святой Амвросий Медоланский. Он, используя слова апостола Павла и философа Эпиктета, показывает, как человек бывает рабом на свободе и как он достигает состояния действительной свободы, уясняя мысль, что все люди – рабы судьбы, страстей и случайностей жизни, что одно только сознание исполненного долга дает человеку чувство свободы. Это соединение философских и христианских аргументов можно находить во многих местах творений святого Амвросия, особенно в его письме к Симплициану, где приводится мысль, что истинная свобода состоит в познании мудрости. Святой Амвросий делает заключение, что рабство произошло не от природы, а от недостатка мудрости в человеке и, что освободить от рабства может не человек, а воспитание. По его мнению, продажа в рабство не изменяет истинную внутреннюю свободу человека. То есть, только тот поистине свободен, кто чувствует себя таковым в глубине своей души.

Это учение о внутренней свободе христианство раскрывает даже глубже, чем античная философия. Христианство показывает, что все люди становятся рабами греха, а грех и есть тяжелейшее рабство, от которого не может освободить даже отпущение на волю. По учению христианских писателей, только Иисус Христос может совершить это избавление, только служа ему можно обрести истинную свободу. Таким образом, христианство не видит ничего позорного или постыдного в рабском состоянии и в подчинении. Так как в служении другим христианство видит высшее проявление любви. Ничто так не способствовало поднятию человеческого достоинства раба, как христианское учение о том, что любовь состоит в служении ближнему, - учение, воплощенное в жизни и смерти Иисуса Христа. Служить людям, как показал это своим примером Иисус Христос, считалось в христианстве наилучшим средством служить самому Христу.

Но, признавая, что гражданское рабство есть нечто внешнее, не имеющее отношения к нравственной ценности человека, церковные писатели внушали господам, чтобы и они любили своих рабов, которые, как люди и члены Церкви Христовой достойны всякого уважения. В христианстве не допустимо, как это было в язычестве, презирать, истязать рабов, обращаться с ними, как с животными. Господа должны помнить, что и они и их рабы созданы по подобию Божьему, и что все они являются рабами Иисуса Христа, освободившего их от ига греха. Эта мысль, что рабы являются братьями свободных по рабству перед Богом, особенно часто развивается в творениях церковных писателей. Также они не оставляют без наставлений и рабов, призывая их терпеливо нести тяготы своего положения и любить своего господина, как своего отца. Церковь отрицательно относилась к стремлению рабов к свободе, если на освобождение их не было согласия их господ. Взаимоотношения рабов и господ, по учению Церкви, должны определяться чувством любви их друг к другу. В этом смысле они должны составлять одну семью, связанную узами Христа. Изображая возможные отношения в христианстве рабов и господ, святой Иоанн Златоуст замечает: «Пусть будет взаимный обмен служения и покорности, и тогда не будет рабства».

Из тех же представлений о союзе рабов и господ, составляющих одну семью, связанную самыми тесными узами взаимной любви, вытекает, по мнению церковных писателей, обязанность господина заботиться о духовно-нравственном воспитании раба. Античному языческому миру были чужды такие представления. Христианская же церковь внушала господам не только мысли о религиозно-нравственном воспитании рабов, но и необходимости образования их.

В целом, учение христианских писателей о необходимости духовно-нравственного воспитания раба имело очень большое значение в процессе упразднения рабства, т.к. оно совершило коренной переворот в античных воззрениях на этот счет. Античный мир считал раба существом низшей породы, предназначенным самой природой лишь к физическому труду, неспособным к добродетели, к мудрости, к высшим проявлениям духа. Христианство же разрушило этот предрассудок, возведя раба на один уровень со свободным человеком. Оставляя существовать рабство в гражданском обществе, не принимая ничего против гражданских прав господ, христианская Церковь признавала полное равноправие раба со свободным. Так, рабы имели одинаковое право на крещение, причастие, погребение на общих кладбищах, брак раба был в глазах церкви так же священен, как и брак господина.

Но, несмотря на осуществляемое в жизни христианской церкви равенство рабов и господ, все же в гражданской жизни между ними было огромное расстояние. Чтобы уничтожить это расстояние и сблизить их друг с другом, необходимо было избавиться от предубеждения к физическому труду, которое было свойственно античным людям. Характерной особенностью раннего христианства является признание физического труда основной и почетной деятельностью человека. Главный тезис, имеющий отчетливое экономическое содержание, такой: «Каждый получит награду по своему труду» (Первое послание Павла к Коринфянам). До христианства работа своими руками почиталась чем-то унижающим и бесславящим человека; христианство, всегда напоминая, что сам Господь и Владыка избрал на земле уничиженное знание простого ремесленника, сняло клеймо незаслуженного позора со всякого честного труда, к какой бы отрасли он ни принадлежал. С самых первых времен христианства трудиться и молиться стало девизом христианской жизни. Еще в Ветхом Завете физический труд рассматривался, как обязанность человека, наложенная на него при творении самим Богом. Итак, благодаря христианству, физический труд перестал быть обязанностью раба, а стал общим делом, достойным свободных людей, что тоже имело большое значение для уничтожения рабства.

Очень благоприятно влияло христианство на семейную и общественную жизнь, устраняя многие проявления, обусловливающие развитие рабства. Так христианство обновило семейную жизнь своим учением о браке, улучшив положение женщины, осудив снисходительное отношение к прелюбодеянию. Возвышенный взгляд христианства на женщину, в связи с учением о браке и о взаимных обязанностях супругов, их верности друг другу и целомудрии – очищали атмосферу семейной жизни от разврата, царившего в ней при легкости преступных господ со своими рабами. Под благотворным влиянием христианства прекращались эти связи, вместе с тем и исчезали рабы, предназначающиеся для удовлетворения животных страстей господ. Христианское учение о чадорождении и воспитании детей как цели брака, вообще об отношении и обязанностях родителей к детям, ограничивало власть отца и содействовало искоренению широко распространенного обычая подбрасывать или продавать детей, которые пополняли ряды рабов. Наряду с этим церковь боролась и с ростовщичеством, жертвы которого неминуемо становились рабами.

Так христианство изменяло к лучшему нравы общества, тем самым уменьшая число рабов, обслуживающих нужды этого общества.

Заключительной стадией воздействия христианства на античное рабство можно считать изменение римского права в пользу рабов. Это происходит уже в атмосфере торжества христианства. Император Константин Великий издает немало законов, проникнутых духом христианской любви и милосердия. Он старался ослабить гнет, наложенный законом на низшие слои населения. Позднее преемники Константина продолжали начатое им дело. Таким образом, многие упомянутые выше христианские воззрения (запрет на подбрасывание и продажу детей, отпущение рабов на свободу и т.п.) были воплощены в законодательстве. Законодательство христианских правителей трактует раба, не как бездушную вещь, не как рабочий инструмент, а как человека, как личность. Власть же господина над рабом пусть не искореняется совсем, но все же ослабляется. Соответственно, рабство продолжало еще существовать, но уже не в такой тяжелой форме, как при язычестве. Благодаря христианству, полностью изменилось общественно-правовое положение раба, и раб постепенно стал входить почти в полное обладание своей человеческой личностью, только труд его все еще принадлежал господину.

Итак, мы видим, что отношение христианства к рабству было неравнодушным, хотя воздействие христианства на положение рабов и растянулось на века. Но, на наш взгляд, медленность этого процесса объясняется самим характером античного рабства, органически связанного со строем жизни и привычками народа и сущностью самого христианства, как религии духа и любви.

 

ИРРАЦИОНАЛИЗАЦИЯ

СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ:

СУЩНОСТЬ, ТЕНДЕНЦИИ, ФОРМЫ

 

Серьезный социокультурный кризис, переживаемый современной Россией, проявляется в частности в иррационализации общественного сознания. В связи с этим становится все более важным изучение сущности, тенденций и форм этой иррационализации.

Размытость и усиливающаяся абстрактность социальных норм и ценностей, идеалов – те негативные тенденции, которые способствуют деградации духовной культуры, примитивизации общественного сознания. Люди подчиняются иррациональным порывам, чувствам, инстинктам, аффектам, не осознавая своих действий и поступков, и тем более их последствий. Массовая культура провозглашает примат иррационального над рациональным. Она делает акцент не на познавательных возможностях разума, а на возможности манипулирования человеческим сознанием для каких-либо целей. Это отчетливо прослеживается в деятельности СМИ, политических партий, различных организаций. Современные СМИ дают обработанную, «препарированную» информацию, которая представляется человеку в неограниченном объеме, и предполагается, что он ее примет. Тем самым, осмысление, умение вычленить саму суть данного явления или процесса, найти их причины – это уже дело определенных групп людей, а не самого человека. В такой ситуации люди постепенно могут утратить понимание происходящих вокруг событий. Очевидно, что такими людьми легко управлять и манипулировать.

Наряду с процессом иррационализации идет процесс рационализации общественной жизни. Это - в первую очередь гармонизация, упорядочение социальных связей, системы норм и ценностей. Активная деятельность разума способствует созданию новых видов техники, новых технологий, форм общественного производства. Разум выступает как генератор новых идей. Именно рациональное осмысление действительности позволяет человеку в нынешнее время понять происходящее, суть событий, принять правильное решение, выстроить причинно-следственные связи.

Иррационализация общественного сознания характеризуется его хаотичностью, размытостью, отсутствием четкой структуры, преобладанием аффективных и инстинктивных порывов, вытесненных влечений, а также изменением культурных установок и предпочтений. В частности, наблюдается рост эгоистических проявлений в человеке. Это превращает человека в нечто опасное, агрессивное, что противостоит культуре, нормам и ценностям. Сильное влияние процесса иррационализации на себе испытывает философское, научное, моральное и эстетическое сознание. Усиление позиций паранауки, обращение к магии, оккультизму, рост экстремистских религиозных организаций ведет к попыткам построения нового общественного сознания, где нет достойного места разуму и рациональному выбору.

Можно выделить следубщие тенденции в иррационализации общественного сознания:

1. Проникновение иррациональности в политику. Это такое состояние массового общества, в котором не оформленная и не включенная в общественную структуру иррациональность проникает в политику. Подобное состояние опасно, потому что массовизированный аппарат демократии вводит иррациональность в такие области, где необходимо рациональное управление[196].

2. Культурная ассимиляция: имеет место усиление позиций массовой культуры, ее доминирование над национальной культурой.

3. Культурная деградация. Вследствие иррационализации общественной жизни может наблюдаться культурный застой, который поведет за собой постепенную деградацию культуры, разрушение системы норм, ценностей и идеалов.

4. Распад личности. В ходе этого процесса человек может утратить нравственные качества, социальные связи; в нем начнут проявляться вытесненные желания, инстинкты.

Такие тенденции негативно отразятся на общественном развитии. В случае, если не предпринимать никаких действий, усилий, это может привести к нежелательным последствиям. Как уже отмечалось, манипулирование сознанием – это атрибут современных политических режимов. Цель – построить общество потребления, вырастить усредненного человека, который будет вписан в массовую культуру. Для противодействия этим тенденциям необходимо обратиться к разуму, который выстраивает четкую картину миру, определенную структуру норм и ценностей, осмысливает и принимает решения, адекватные той или иной ситуации. Кроме того, разум противостоит аффективным проявлениям, которые прорываются в сознание и являются источником конфликтов, преступлений, социальных и политических кризисов. В данном случае надо говорить о том, что человек должен стремиться к гармонии, уметь противостоять хаосу, который, в свою очередь, несет неструктурированность, отсутствие четкой системы действий, связей и отношений.

А.В. Иванов выделяет следующие виды современного духовного иррационализма:

1. Вненаучный иррационализм. Его суть состоит в том, что провозглашается наличие таких видов знания и методов их получения, которые принципиально недоступны для освоения средствами научного и философского разума. Такая иррационалистическая позиция в рамках европейской культурной традиции исторически связана с церковно-догматической теологической интерпретацией христиан­ского мировоззрения, когда истины божественного откровения слишком резко и необоснованно противополагаются доказательным истинам науки и философии. Квинтэссенцией подобной позиции выступает знаменитый тезис латинского теолога Тертуллиана: “Ве­рую, потому что абсурдно”.

2. Научный иррационализм. Данная позиция, являясь оборотной стороной вненаучного иррационализма, его своеобразным “зеркаль­ным отражением”, связана с априорным отрицанием значимости вненаучных видов знания и, наоборот, с абсолютизацией существующих на данный момент научных представлений. Вкратце суть этой позиции может быть выражена следующей фразой: “Подобных явлений в природе и подобных сил в человеке не существует пото­му, что я не могу их объяснить исходя из известных на сегодняшний день научных законов, но зато то, что я знаю, может с успехом решить все человеческие проблемы”. Такая позиция глубоко иррациональна, т.е. самопротиворечива и разрушительна, по двум причинам. Во-первых, она поощряет вненаучный иррационализм, который как раз и претендует на знание того, что априорно отказывается познавать и объяснять наука. Именно на “невспаханных” систематической философской и науч­ной мыслью полях произрастают наиболее ядовитые сорняки и пус­тоцветы духа. Во-вторых, при данной позиции частные теоретиче­ские модели и научные истины абсолютизируются и экстраполиру­ются на целое, где рано или поздно обнаруживают свою явную ограниченность.

3. Философский иррационализм. Его воплощает современная философия так называемого постмодерна, представленная пре­имущественно франкоязычными авторами – Делезом, Деррида, Фуко и т. д. В сущности, это даже не философия, поскольку в ней нет ни мудрости, ни любви, а некое общее разрушительное и болезненное умонастроение – своеобразная гремучая смесь со­фистики, кинизма и скептицизма, мировоззренчески подпитыва­ющее и фактически узаконивающее те формы иррационализма, которые были рассмотрены выше. Для такого сурового суждения есть несколько причин. Во-первых, постмодернизм отрицает наличие твердой иерархии нравственных ценностей, провозглашая их сугубую относительность и виртуальность. Более того, в культуре его как раз интересуют антиценности – всяческие патологии и аномалии, будь то феномен безумия, сексуальные извращения или культурные маргиналии. Че­рез вроде бы безобидную ссылку на то, что подобные явления рань­ше незаслуженно игнорировались "классической" наукой и филосо­фией и грубо третировались ортодоксальными религиями, происхо­дит своеобразная ценностная реабилитация «дна» человече­ской души и патологических форм социального существования. Норма и патология здесь как бы уравниваются; более того, патоло­гия даже превозносится как нечто оригинальное и нестандартное, воплощающее дух подлинной человеческой свободы. Во-вторых, постмодернизм трактует истину как вредную и подавляющую нашу свободу метафизическую фикцию, ибо образы мира и виды знания в головах индивидов неизбежно субъективны и плюралистичны. Они полно­стью определяются принятыми правилами языковой игры, так на­зываемыми "структурами дискурса". Стремление же какого-либо знания (даже научного и даже логико-математического!!!) претен­довать на статус истинного есть знак его тоталитарных претензий на власть и господство. В-третьих, целью человеческого бытия про­возглашается умение свободно и иронично играть в разнообразные языковые конструкции (художественные, научные, оккультные, философские) в условиях абсолютного ценностного релятивизма и познавательного плюрализма. В результате человеческое бытие ока­зывается абсолютно безосновным и лишенным глубины, текучим и событийным, а потому, в конце концов, глубоко бессмысленным[197].

Иррационализация имеет также свои формы проявления в обществе, среди которых выделяются:

1. Иррационализация политической реальности. Данную форму проявления можно увидеть в истории какого-либо государства. Например, Россия в период реформ. Обратим внимание на ряд событий, последовательность которых меняла структуру российского поля политики на протяжении полутора десятка лет. В качестве точки отсчета может быть взято провозглашение перестройки, демократизации и гласности в 1987 году. За революционной фразеологией вскоре последовали и весьма радикальные изменения в институтах власти: Съезд народных депутатов (весна 1989 года), отмена 6-ой статьи Конституции СССР, появление института президентства в масштабах Союза, попытка переключить систему управления страной с партийных структур на более демократические органы советской власти, использование силовых практик в национально-этнических конфликтах. Одновременно в стране возникает массовое, антикоммунистически ориентированное демократическое движение. В ходе выборов новая демократия одерживает ряд внушительных побед над КПСС и ее кандидатами. Получив российского вождя в лице Б. Ельцина, демократы форсируют распад СССР, что приводит к изменению не только политического режима внутри страны, но и политической карты мира. В результате революции создается новая политическая реальность, возникает новая страна - Россия, которой еще предстояло самоопределиться. Следующий этап (1991-1993 годы) характеризуется борьбой за выбор основного вектора развития Российской Федерации, закончившийся известными событиями сентября-октября 1993 года и выборами первого состава Государственной Думы с одновременным референдумом по новой Конституции (декабрь 1993 года). Затем наступают первый этап чеченского кризиса (1994-1996 годы); избирательная кампания и президентские выборы 1996 года; отставка правительства В. Черномырдина (23 марта 1998 года); августовский кризис 1998 года и последовавшая затем правительственная чехарда, окончившаяся назначением премьер-министром В. Путина, объявленного одновременно преемником Президента Российской Федерации; второй этап чеченского кризиса, радикально отличающийся от первого. Охарактеризованная выше совокупность событий представляет собой результат развертывания целой серии внутренних конфликтов, вызревавших еще в рамках советского общества и трансформировавшихся в новых условиях. Стоит подчеркнуть еще раз, что постсоветское политическое пространство изменялось на основе многополюсного (а не двухполюсного) конфликта[198]. Таким образом, эта форма характеризуется политическим кризисом, политической нестабильностью, разрушением государства, этническими конфликтами и военными переворотами.

2. Духовный регресс. Он связан с разрушением идеалов, которые были в обществе, пропагандой насилия. А также разрушением самой культуры. Процесс иррационализации изменяет духовную сферу жизни общества, что наносит ущерб и разлагает саму нравственность и духовность всех членов общества.

3. Антисоциальное поведение. Которое проявляется в виде ритуализма, бегства, создание различного рода неформальных религиозных организаций. Преобладает роль чувств, эмоций, аффектов, вытесненных желаний, отвергается разум.

Итак, сейчас современное общество находится перед выбором, ищет новые пути выхода из социокультурного кризиса. И следует задаться вопросом: что для нас важнее – быть во власти аффектов, желаний, влечений или все-таки стать на сторону разума?

 

 

СУЩНОСТЬ

АНТРОПОЛОГИЧЕСКОГО АНТИСЦИЕНТИЗМА:

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

 

В современной философии большое внимание уделяется изучению формирования знания о науке в социокультурном контексте. Проблема осмысления места и роли науки в социокультурной системе все более обостряется, поскольку в отличие от ранней, преимущественно естествоведческой науки, современная наука стремится проникнуть во все сферы общественной жизни. Именно она постулирует и обосновывает экономические и культурологические истины, изобретает психологические и социально-политические технологии. В настоящее время проблема культурного статуса науки рассматривается в контексте осмысления кризиса современного общественного сознания. Важными его характеристиками называют переоценку места и роли науки в период развития современной цивилизациии поиск новых ориентировдля созданиямировоззрения будущего. Разочарование в возможностях науки решить все проблемы и опасения противоречивых последствий некоторых научно-технических достижений привели к росту популярности самых разных антинаучных воззрений в современном обществе. Антисциентизм проявляется во всевозможных философских и религиозных концепциях на различных уровнях общественного сознания. Выделяют некоторые формы антисциентизма, которые классифицируются в зависимости от причин неприятия все возрастающего места и роли науки в современном мире.

Интересной формой современного антисциентизма является антропологический антисциентизм. Его сторонники отмечают все возрастающую подчиненность отдельного индивидадостижениям техники,углубление нравственного кризиса в обстановке технической урбанизации. Научные знания как инструмент завоевания власти над окружающей средой выступают и средством для господства над самим человеком в виде манипулирования, управления, деструкции. Критическая оценка техницистского оптимизма часто воссоздается в литературныхтворениях современных авторов,в частности в антиутопиях, каковые рассматриваютсякак предупреждение всемучеловечеству. В них описывается практика складываниятехнократической системы, в которой совершенные наука и техникаугнетаютиндивидуальность и независимость человека: например в романе Е. Замятина «Мы», А. Кестлера «Мрак в полдень», Л. Мэмфорда «Миф о машине» а также в работах Дж. Оруэлла «1984 год» и О. Хаксли «О дивный новый мир».В них остро показаныдраматические образы «техногенных государств»будущего,где люди находятся в состоянии «технологического рабства», совершается тотальное насилие над природой и личностью человека. Вопреки тому, что данные антиутопии в полном объеме в реальной жизни человечестване имели места,очень много людей считают, чтоони еще станут нашей обыденной действительностью.

Автор романа «О дивный новый мир» О. Хаксли писал в предисловии к своему произведению: «Спасение человечества в том, чтобы наука и техника применялись бы по принципу "суббота для человека, а не человек для субботы", то есть приспособлялись бы к человеку, а не приспособляли и порабощали его, как в нынешнем мире».[199] Антисциентизм на этом уровне выглядит как противодействие отдельного человекаугрозерастворения своего индивидуального «я» неким коллективистским ценностям.Ведь свойственная сциентистскому сознанию установка на фиксацию действительности в неких идеальных конструкциях, возможно, будет приводить к притязаниямна главенство в связи со всемиметодамипостижения людьмиокружающего мира,что вконечном итоге приводитк подавлению живого личностного мировосприятия самого человека.

По мнению В.А. Кутырева, истинныйсмыслрациональность получаетс развитием информационных технологийи использованием компьютерной техники.Они не изменяют окружающий мир,изменяя его внешний види структуру, а формируют новейшиесоздания «новой природы».Окружающий человека мирпревращаетсятаким образом вискусственный,в соответствии с этим изменяется и внутреннее существование человека.По его мнению, «идеологическим результатом поражения людей во взаимодействии с техникой стало начавшееся теоретическое развенчание гуманизма, личности. Акцентируется ограниченность, "небеспредельность" человека, выдвигаются проекты его физического усовершенствования. Если в начале своего развития эргономика была озабочена приспособлением техники к человеку, то теперь вектор внимания поворачивается в противоположном направлении, вплоть до намерений прибегнуть к услугам генной инженерии».[200]

На этом, в частности, настаивают идеологи трансгуманизма, что еще более подогревает антисциентистские настроения в современном мире. Трансгуманизм – это научно ориентированное мировоззрение, согласно которому современный человек не является вершиной эволюции, но, скорее – началом эволюции вида “Homo sapiens”. Появление трансгуманизма подготовлено всем ходом научно-технического и культурного прогресса и открывает перспективы удовлетворения самых сокровенных, самых глубинных желаний человека. Трансгуманисты считают, что благодаря ускоряющемуся научно-техническому прогрессу, мы выходим на совершенно новый этап в развитии человечества. В ближайшем будущем мы столкнемся с возможностью настоящего искусственного разума. Несомненным предшественником современного трансгуманизма является философия русского космизма (Н. Ф. Фёдоров, В. И. Вернадский, К. Э. Циолковский). В современной научной фантастике довольно популярна тема расширения возможностей человека средствами науки. Некоторые представители трансгуманизма полагают,что постоянноубыстряющийся научный прогресс еще в ближайшем будущемсделает возможнымсоздание постчеловека, чьив<