Глава 7. Оставляя весь мир позади

Когда меня доставили в реанимацию, все происходящее вокруг казалось расплывчатым и туманным, как будто во сне, я чувствовала, как отдаляюсь от своего сознания, все дальше и дальше. Я была в коме, и врачи в больнице не скрывали от моей родни, что шансов выжить у меня практически не осталось. Это было новое для меня место, на процедуры и анализы последние годы я ходила в местную поликлинику. Она вполне подходила для предписанного мне ранее лечения, однако была недостаточно оснащена для подобных экстренных случаев. Это был мой выбор, так как там я себя чувствовала гораздо спокойнее – большие госпитали наводили на меня страх. Я боялась их из-за того, что именно в подобного рода заведениях, больших онкологических диспансерах, расстались со своими жизнями два близких мне человека.
Тем не менее, когда Дэнни позвонил утром доктору и сообщил ему, что я впала в кому, тот посоветовал немедленно отвезти меня в одну из самых больших и современных больниц Гонконга, где тот будет ждать нас с командой высококвалифицированных специалистов. Таким образом, в этом самом месте я была первый раз в своей жизни, а люди, которые должны были спасать мою жизнь, меня раньше в глаза не видели.
Онколог, быстро осмотревшая меня по прибытии, была просто в шоке.
«Хоть сердце вашей жены и бьется до сих пор, – сказала она моему мужу, – на самом деле она уже не с нами. Мы ничего не можем сделать, чтобы ее спасти. Слишком поздно».
Да что за чушь она несет? – спрашивала я себя. – Да я в жизни никогда не чувствовала себя настолько прекрасно! И почему мама с Дэнни так напуганы и обеспокоены? Ну мам, пожалуйста, не плачь. Ты плачешь из-за меня? Не надо! Я в порядке, клянусь, мама, родная моя, я в полном порядке!
Мне казалось, что я говорю вслух, однако из моего рта не вырвалось ни единого звука. Голос покинул меня. Мне так хотелось обнять маму, успокоить ее, сказать, что со мной все хорошо, и я никак не могла понять, почему мне это не удается. Почему мое тело перестало слушаться меня? Почему, когда мне больше всего на свете хочется ободрить моих любимых близких, я вместо этого продолжаю безжизненно лежать на больничной койке? Они обязательно должны знать, что я в порядке, что я больше не чувствую никакой боли!
Ситуация была критической, так что доктор немедленно вызвал второго, старшего онколога для принятия правильного решения. И вот что было странным: в этом предсмертном состоянии я намного четче понимала все происходящее вокруг меня, чем обычно. Я не могла воспользоваться ни одним из своих пяти биологических чувств, тем не менее я продолжала воспринимать окружающую информацию, причем намного эффективнее, чем если бы использовала для этого привычные нам органы восприятия. Как будто у меня появился новый, невиданный ранее способ взаимодействия с миром вокруг, и я не просто ощущала происходящее, я как будто постепенно сливалась с ним в единое целое, становилась частью его.
Вызванный старший онколог немедленно дал задание команде врачей доставить меня в радиологический кабинет, чтобы сделать сканирование моего организма. Я обратила внимание, что под моей головой по-прежнему была подоткнута подушка, как это было и дома на протяжении последних нескольких дней. Как я уже объясняла ранее, это было необходимо, чтобы я не захлебнулась в жидкости, доверху наполнявшей мои истощенные легкие.

Я все еще была подсоединена к переносному баллону с кислородом, когда они привезли меня в радиологию, сняли с моего лица кислородную маску, подняли мое тело и поместили его в магнитно-резонансный томограф. Уже через несколько секунд я начала задыхаться, кашлять.
«Ради бога, оставьте кислород в покое – и она не может лежать горизонтально! Умоляю, она же задыхается! Она не может дышать! Да она же просто умрет, если вы не прекратите!» – слышала я, как Дэнни кричал на врачей.
«Но нам просто необходимо это сделать, – объяснял один из радиологов. – Пожалуйста, не переживайте. Мы будем крайне осторожны, насколько это вообще возможно. Она может спокойно обойтись тридцать секунд без кислорода».
Так что каждые тридцать-сорок секунд радиолог доставал меня из томографа, чтобы надеть на меня маску, дать мне отдышаться, а затем снова поместить мое тело назад. Из-за этого на полное сканирование потребовалось очень много времени. После того как с этим было покончено, меня отправили в отделение интенсивной терапии.
Бригада медиков, подгоняемая моим мужем, не желающим сдаваться без боя, делала все, что было в их силах. Время текло неумолимо, пока моя бессильная что-то предпринять семья наблюдала за подсоединяемыми ко мне трубками и иголками.
Затем врачи задвинули шторы, изолировав меня от всех остальных лежащих в отделении пациентов. Мама и Дэнни оказались за пределами сформированного занавесом отсека.
Я обратила внимание на то, как медсестры продолжали суетиться, подсоединяя меня к кислородному и другим аппаратам, которые вскоре начали перекачивать через мое тело различные жидкости и глюкозу, ведь я была серьезно истощена. Над койкой был расположен монитор, и они сделали все необходимое, чтобы на нем отображались давление и пульс. Затем они вставили мне через нос трубку для кормления, пропихнув ее через гортань в желудок, чтобы жидкая пища могла поступать туда напрямую, а аппарат для искусственного дыхания начал снабжать меня, опять же через нос, кислородом. Засунуть трубку в трахею у них получилось не сразу, так что им пришлось прыснуть туда сначала специальным спреем, вызывающим онемение мышц, после которого трубка начала проходить в глубь моего тела намного легче.
Когда кто-нибудь из персонала приходил проверить меня, я всегда знала, кто это и что именно он должен был сделать. Хоть физически мои глаза и были закрыты, я была в курсе любой малейшей детали, имевшей место не только в непосредственной близости, но даже и вдалеке от моей кровати. Мое восприятие было намного острее, чем если бы я пользовалась для него набором стандартных органов чувств. Казалось, что я знаю и понимаю все – не только происходящее вокруг меня, но также и чувства, испытываемые в данный момент другими людьми, словно я могу чувствовать каждого человека насквозь. Я видела их страх, беспомощность, я понимала, что все они уже смирились с неизбежностью скорой трагичной развязки.
Дэнни и мама выглядят такими напуганными и грустными. Как бы мне хотелось, чтобы они знали, что я больше не испытываю никакой боли – как бы мне хотелось сказать им. Мама, мамочка, пожалуйста, не плачь. Я в порядке! Я здесь, рядом. Я с тобой прямо здесь и сейчас!
Я была в курсе всего. Казалось, что все происходит одновременно, однако стоило мне на чем-нибудь сконцентрироваться, как эта деталь происходящего становилась особенно четкой. «Я не могу нащупать ее вены! – слышала я панический крик кого-то из персонала, обращенный к дежурному врачу. Голос был полон страха и ужаса. – Они полностью втянулись. Черт, вы только гляньте на ее ноги и руки! Да от них же почти ничего не осталось. Она истощена». Я отчетливо помню, что это был мужской голос, голос одного из медбратьев.
Его голос пропитан безысходностью, – подумала я. – Они все сдались, и я их в этом не виню.
«Ее легкие переполнены жидкостью, она захлебывается. Необходимо удалить жидкость, чтобы ей стало легче дышать», – слышала я слова старшего онколога. Я наблюдала, как он со знанием дела возится с моим безжизненным телом, которое просто не способно было выразить испытываемые мной в данный момент чувства и эмоции. Хоть врачи и старались работать расторопно, а в их движениях чувствовалось, что они понимают всю чрезвычайность ситуации и необходимость действовать как можно быстрее, я ощущала атмосферу безнадежности, как будто вся бригада уже давно смирилась с неизбежным, как будто было уже слишком поздно как-то изменить мою судьбу. Я была в курсе любого происходящего вокруг меня события, но не чувствовала ничего – совсем ничего, кроме облегчения и невероятного чувства свободы, неведанного мною ранее.
Невероятно! Я чувствую себя так легко и свободно! Что происходит? Мне никогда в жизни не было так хорошо! Больше никаких трубок, никакого инвалидного кресла. Я могу свободно перемещаться вокруг без посторонней помощи! И дышать стало удивительно легко и непринужденно – как же это восхитительно!
Я не чувствовала ни малейшей связи со своим безжизненно лежащим на кровати телом, как будто оно мне больше не принадлежало. Оно казалось слишком маленьким и незначительным по сравнению с тем, что происходило со мной в данный момент. Я ощутила свободу и легкость. Не осталось ни малейшего следа от былых боли, мук, горя и печали! Я была абсолютно освобождена от всех проблем, я не могла припомнить, чтобы когда-либо раньше испытывала нечто подобное. Я осознала, что последние четыре года, пока рак разрушал мою плоть, я была в плену своего тела, и только теперь мне наконец удалось сбежать из этой тюрьмы своей физической оболочки. Впервые я узнала по-настоящему, что такое свобода! Я почувствовала себя невесомой и поняла, что могу попасть в любое, какое только пожелаю, место и очутиться в любом, каком только захочу, моменте времени… и это нисколько не казалось мне странным. Абсолютно нормальным было для меня даже то, что я знала все о разговоре доктора с моим мужем, который состоялся за пределами отделения интенсивной терапии, где-то в пятнадцати метрах вниз по коридору.
«Мы ничем не можем помочь вашей жене, мистер Мурджани. У нее уже почти все органы отказали, а по всей лимфатической системе, от основания черепа до живота, опухоли размером с теннисный мяч. Легкие и мозг наполнены жидкостью. По всей коже гнойные раны, сочащиеся токсинами. Она не переживет эту ночь», – сообщил мужчина моему мужу. Этого врача я видела первый раз в жизни.
Я смотрела, как мучительная боль пронизывает лицо Дэнни, и хотела снова и снова прокричать ему: Все хорошо, любимый, – я в полном порядке! Пожалуйста, не беспокойся за меня, не переживай. Не слушай этого доктора, он говорит неправду! Но не могла. Ни слова не сорвалось с моих губ. Он не мог этого услышать.
«Но я не могу ее потерять. Я не готов ее потерять», – бормотал Дэнни.
Хоть я и не была никак физически связана со своим организмом, я почувствовала огромный эмоциональный всплеск, связанный с разворачивающейся вокруг моего неподвижного земного тела драмой. Больше всего на свете мне хотелось успокоить своего мужа, освободить Дэнни от мучившего его отчаяния, от мысли о том, что он может вскоре меня потерять.
Любимый, ты слышишь меня? Послушай, пожалуйста! Я хочу, чтобы ты знал, что я в порядке!
Но как только я начала устанавливать эту эмоциональную связь со всей разворачивающейся вокруг меня трагедией, одновременно с этим я почувствовала себя оторванной от происходящего, как будто было что-то более важное, какой-то грандиозный план свыше, приводящийся в данный момент в действие. Я до сих пор ощущала себя привязанной ко всему происходящему вокруг моей больничной койки, когда вдруг осознала, что все идеально и происходит в точности по запланированному неведомой мне силой сценарию. Пока мои эмоции уносились прочь от этого бренного мира, я стала замечать, что мое естество продолжает неутомимо расширяться, стараясь занять все свободное место, пока наконец я не перестала ощущать разницы между собой и всем происходящим вокруг меня. Я охватила все, что было рядом, более того, я стала всем и каждым вокруг. Я знала о каждом произнесенном во время разговора врача с моей семьей слове, хоть это и происходило физически в другом месте, за пределами комнаты, в которой я лежала. Я видела испуганное выражение лица своего мужа и чувствовала наполнившее его чувство страха. Как будто бы вдруг, ни с того ни с сего, я стала на какое-то мгновение им самим.
Внезапно, хоть я и не слышала об этом раньше, мне стало известно, что мой брат Ануп за тысячи километров отсюда сидел в кресле самолета, направляющегося в Гонконг, чтобы увидеться со мной перед моей смертью. Увидев брата и его взволнованный взгляд, я почувствовала, как снова возвращаюсь к эмоциональной драме, происходящей в материальной реальности.
Ничего себе, это же Ануп! Летит в самолете. Почему он выглядит таким озабоченным? Должно быть, он летит сюда навестить меня!
Я помню, как почувствовала, насколько для него было важно как можно скорее меня увидеть. Я ощущала эмоциональную бурю, бушевавшую в его разуме.
Бедный, бедный Ануп. Он так беспокоится за меня и хочет успеть приехать до того, как я покину этот мир. Не бойся, Ануп. Я никуда не денусь. Тебе не нужно так спешить! Я больше не чувствую никакой боли, любимый мой братик!

Я пыталась пробраться к нему и обнять его, чтобы он понял, что со мной все в порядке, и никак не могла понять, почему мне это не удается.
Я здесь, братишка!
Я помню, как мне было важно, чтобы моя физическая оболочка продолжала жить хотя бы до того момента, как он приедет. Я понимала, как он будет себя чувствовать, если я умру раньше, и не хотела, чтобы ему пришлось через это пройти. И снова, как только я ощутила, что забота над братом берет верх над всеми остальными эмоциями, что нежелание того, чтобы ему пришлось пережить мою смерть, охватывает меня с ног до головы, так сразу почувствовала, что меня начинает уносить от всего этого куда-то далеко. И каждый раз, когда чувства начинали брать надо мной верх, я продолжала расширяться в пространстве вместе со своим сознанием, испытывая полное освобождение от всех духовных и физических связей. Каждый раз возвращалось это успокаивающее ощущение того, что все делается по заранее запланированному высшими силами сценарию, что все происходит по определенной огромной схеме и по-другому быть просто не может.
И чем дальше я продолжала расширяться, тем более нормальным мне все это начинало казаться – по сути, я уже нисколько не переживала о происходящих со мной странностях. Все в тот момент выглядело в моих глазах абсолютно естественно. Хоть я и была по-прежнему в коме для всего внешнего мира, это нисколько не мешало мне знать в малейших деталях обо всем, что творится вокруг.
Я чувствовала, как мое сознание продолжает неутомимо расширяться, выходя за пределы моего физического окружения, как будто для меня больше не существует никаких пространственно-временных рамок, как будто моя сущность пытается занять как можно больший объем мирового пространства. Я никогда в жизни не испытывала подобного чувства свободы и независимости от всего происходящего вокруг. Отдаленно я могу описать свои ощущения как удовольствие вперемежку с большой порцией счастья и радости. Это чувство было порождено моим больным и умирающим телом, чувство радостного освобождения от всей той боли, которую принесла мне болезнь.

Погружаясь все глубже и глубже в это новое измерение, позволяя своему сознанию продолжать свое безграничное расширение, охватывающее все сущее, я неожиданно почувствовала, как медленно рушатся мои эмоциональные связи с родными и близкими мне людьми. Я могу описать это только как чувство, что меня пронизывает потрясающая и безграничная по своей мощи беззаветная любовь. Выражение беззаветная любовь на самом деле здесь не очень уместно, эти слова были бессмысленно употреблены людьми настолько много раз, что потеряли свою настоящую силу. Я была наконец освобождена от необходимости участвовать в изнурительной физически битве за свое здоровье, в которую я была вовлечена против собственной воли на протяжении слишком долгого времени, и это волнительное чувство свободы я не забуду теперь никогда.
У меня не было ощущения, что я физически оказалась в другом месте, нет – скорее я чувствовала, что пробудилась ото сна, в котором находилась на протяжении всей своей жизни. Как будто пришел конец неприятному ночному кошмару. Моя душа наконец стала сиять своим природным великолепием! Вместе со своим сиянием она, расширяясь вне времени и пространства, вышла не только за пределы моего тела, но и покинула все мыслимые и немыслимые границы материального мира. Она, заняв весь объем существующего мироздания, вышла за его рамки, продолжая расширяться уже в другом, неизвестном нам измерении.
На меня нахлынула и поглотила с головой волна любви, удовольствия, счастья и трепетного страха. Я никогда не думала, что в мире есть место такому большому чувству, которым я была в этот момент охвачена с ног до головы. Я никогда в жизни не чувствовала себя настолько живой и свободной. Как я уже упоминала, я внезапно оказалась в курсе некоторых фактов, о которых я, будучи прикованной комой к кровати, даже теоретически не могла узнать – таких, как разговор между врачами и моими родными, который состоялся очень далеко от моей больничной палаты.

...

Не существует на свете слов, чтобы описать мое многократно увеличившееся восприятие, существовавшее как будто само по себе, в своей собственной вселенной. Испытываемое мной чувство абсолютной, чистой и безусловной любви было несравнимо ни с чем испытанным мною ранее. Безграничная и не желающая никого осуждать… она была безразлична к тому, сделала ли я что-нибудь в своей жизни, чтобы ее заслужить, или нет, мне не нужно было оправдываться или что-то доказывать, чтобы ее получить, она просто была, вот и все.

Надо ли объяснять, насколько я была поражена, когда встретила своего отца, умершего добрый десяток лет назад. Его присутствие рядом в данный момент принесло мне невероятно сильное облегчение, оно успокаивало и утешало меня одновременно.
Папа, и ты здесь! Я не могу в это поверить!
Разумеется, эти слова не были произнесены мною вслух, они прозвучали только в моей голове, но дело в том, что я чувствовала все эмоции, стоящие за любыми словами, ведь в том измерении, в той вселенной, если это так можно назвать, в которой я пребывала в данный момент, общение посредством эмоций и ощущений было единственно возможным способом взаимодействия. Да, моя дорогая, я здесь, и всегда был рядом с тобой и всей нашей семьей! – говорил мой папа. Опять же он не произнес ни слова, это был просто набор чувств и эмоций, что не мешало мне ясно воспринимать то, что он хотел мне сказать.
Затем последовало ощущение присутствия и моей лучшей подруги Сони, скончавшейся тремя годами ранее от рака. Я могу описать испытанные мной при этом чувства лишь как приятное волнение, связанное с обволакивающим мою душу теплом и комфортом, вызванными появлением близких мне людей, которых я даже не надеялась когда-либо еще раз увидеть. У меня появилось странное чувство уверенности в том, что они все это время были здесь, рядом, все время, пока я сражалась со своей смертельной болезнью, задолго до того, как я на самом деле почувствовала их успокаивающее присутствие.
Я открыла для себя также и множество других, совершенно незнакомых мне людей, что не мешало им искренне любить меня и заботиться обо мне. Я поняла, что все это время они тоже были рядом, окружая меня своей безграничной любовью, несмотря на то что я даже и не догадывалась об их существовании.
Было так приятно неожиданно встретиться с Сони, по которой я безумно скучала с того самого дня, когда ее не стало. Меня полностью поглотила безусловная, чистая любовь, и я разделила это непередаваемое словами ощущение вместе со своей подругой. А затем, как только я поняла это, я неожиданно ощутила, как наши души сливаются вместе, как мы становимся единым целым, которое невозможно никому разделить. Я стала Сони. Я чувствовала ее присутствие здесь, там, везде. Ей без труда удавалось присутствовать во многих, во всех местах одновременно, и все благодаря ее любви к своим дорогим родным и близким.
У меня больше не было необходимости использовать те пять чувств, что заложены в нас от природы, мое восприятие пространства было безграничным, как будто я приобрела какую-то новую способность, по своей силе даже и рядом не стоявшую с обычными возможностями человеческого тела. Совершенно не напрягаясь, я могла одновременно обозревать все, что происходит вокруг меня на 360 градусов. И как бы это ни казалось абсурдным, в тот момент меня это нисколько не удивляло. Более того, мне казалось, что быть ограниченной своим собственным телом – это совершенно ненормально.
Время в этом измерении текло тоже совершенно по-другому: я одновременно видела и чувствовала все события, что уже произошли в моей жизни, происходят в данный момент или будут происходить в будущем. Я увидела, как одновременно проживаю множество различных жизней – в одной из них у меня есть младший брат, которого я защищаю и берегу. И я четко осознавала, что эта родственная мне сущность абсолютно аналогична естеству моего брата в этой жизни, Анупа, просто в той жизни он оказался младше меня. В той жизни, которую я переживала уже вместе со своим братом, мы жили в каком-то недоразвитом сельскохозяйственном обществе, к сожалению, период времени и место действия по своим обрывочным воспоминаниям мне так и не удалось восстановить. Мы обитали в бедно обставленной глиняной хижине, и я присматривала за Анупом, когда родители уходили на работу в поле.
Когда я испытывала эти новые чувства в незнакомой для меня роли старшей сестры, когда заботилась о пропитании и безопасности, у меня не было ощущения, что я просматриваю одну из своих прошлых жизней, нет. Хоть все вокруг и выглядело так, будто разворачивалось многие сотни лет назад, в той реальности, в которой пребывала в данный момент я, это было здесь и сейчас.
Другими словами, время здесь воспринималось совсем не так, как мы привыкли ощущать его в повседневной жизни, оно текло нелинейно. Это можно объяснить так: в нашей обычной вселенной, в которой мы привыкли жить, все события происходят поочередно, одна картинка последовательно сменяется другой. Здесь же, в месте, где ты взаимодействуешь с окружением уже не посредством своего физического тела, все происходит одновременно, будь то прошлое, настоящее или будущее.
Несмотря на то что в этом измерении подобная способность воспринимать все точки на оси времени одновременно дает ощущение ясности и понимания, попытка вспомнить и тем более описать все возникающие при этом чувства привела меня в замешательство. Когда свойство линейности времени и пространства исчезает, все перестает быть таким очевидным для восприятия, а любые усилия вспомнить и пересказать пережитое приводят к появлению сумбурной и неразборчивой каши из обрывочных воспоминаний.
Известно, что наши пять чувств ограничены в своей способности фокусироваться в каждый момент времени только в одной точке пространства, это уже потом наш мозг выстраивает эти обрывочные знания о происходящем вокруг в иллюзорную картину материального мира. Помимо этого, наши физические возможности также ограничивают восприятие окружающей обстановки – мы можем судить только о том, что видят наши глаза и слышат наши уши, или о том, что мы можем потрогать, понюхать или попробовать на вкус. Избавленная от этих физических ограничений своего тела, я собрала воедино все существующие точки пространственно-временного континуума, как будто они, все до одной, являются моей собственностью.
Ясности моего разума в этом расширенном измерении не было предела, меня внезапно озарило четкое понимание устройства мироздания, это просто невозможно описать словами, несмотря на все мои жалкие попытки объяснить окружающим, что же именно со мной случилось.
Во всем есть свой смысл! Ко мне пришло озарение. Теперь наконец мне понятно – я знаю, почему заболела раком! Я была слишком захвачена своим невероятным путешествием, чтобы задуматься об этом сразу, однако вскоре я решила исследовать этот вопрос более пристально. Помимо прочего, мне стало отчетливо ясно, зачем вообще я появилась на этом свете – я увидела свое истинное предназначение.
Каким это образом ко мне внезапно могло спуститься подобное откровение? – спрашивала я себя. – Откуда приходят все эти ответы? От Бога? Кришны? Будды? Может быть, Иисуса? Как вдруг меня озарило. Я осознала, что Бог – это не какая-то определенная сущность, это лишь состояние разума… И я теперь тоже была в этом самом состоянии!
Я увидела, как моя жизнь замысловатыми витками переплетается со всем, что я успела испытать вплоть до этого самого момента. Мой жизненный опыт был подобен отдельному ниточному узору, вышитому среди огромных разноцветных рисунков бесконечного лоскутного одеяла Вселенной. Каждая разноцветная нить этого пестрого великолепия соответствовала моим отношениям с людьми на протяжении всей моей жизни, ни один человек, с которым я когда-либо пересекалась на своем пути, даже в самом раннем детстве, не был упущен. Здесь были узоры, описывающие мои отношения с мамой, отцом, братом, мужем, со всеми, с кем я хотя бы однажды пересекалась, независимо от того, был ли это положительный или отрицательный опыт. Да ладно, здесь даже есть ниточка для Билли, который издевался надо мной в школе!
Все мои знакомства с людьми переплетались между собой, образуя полотно, полностью описывающее прожитую мною жизнь. Может, я сама и была представлена на нем одной-единственной ниточкой, тем не менее мой незатейливый узорчик игриво вписывался в общую законченную картину мироздания.

...

Когда я увидела все это, до меня наконец-то дошло, что ради себя, ради всех встреченных мною на жизненном пути людей, да ради самой жизни, в конце концов, я просто обязана всегда оставаться воплощением своей уникальной сущности. Попытки стать кем-то другим никогда не делали меня счастливее – я лишь упорно отгораживалась от своего собственного «я», от того, кем я на самом деле являюсь! Это лишало других возможности разглядеть, что я за человек, кто я такая. Это мешало мне по-настоящему взаимодействовать с ними. Это мешало Вселенной понять, для чего я пришла в этот мир и что хочу ему поведать.

На достигнутом на этом этапе уровне просветления я также осознала, что раньше не понимала, кто я на самом деле: Вот она я, лишенная своего тела, своей расы, культуры и религии, без своих идей и мечтаний… и я все еще продолжаю существовать! Так что же я тогда собой представляю? Кто я такая? Уж точно я не чувствую себя ущербной или бракованной. Напротив, я никогда не была настолько большой, сильной и всеобъемлющей, как сейчас. С ума сойти, да я никогда в жизни не испытывала ничего подобного!
Итак, я была лишена своего физического тела со всеми присущими ему характерными чертами, однако это не мешало моему настоящему естеству продолжать свое упрямое существование. И это не было просто частичкой моего былого «я», напротив, я ощущала себя намного чудеснее, открытее и значительнее, чем будучи заточенной внутри своей земной физической оболочки. Честно, это было просто восхитительное ощущение. Я чувствовала вечность, я чувствовала, что она существовала всегда, что у нее нет ни начала, ни конца. Меня переполняло ощущение собственного величия и великолепия!
И почему это я раньше в себе такого не замечала? – спрашивала я себя.
Теперь, когда я смотрела на лоскутное одеяло, собравшее в себе воедино все отдельные истории моей жизни, я была готова найти причину, по которой я дошла до того, что испытывало в данный момент мое бренное тело.
Да стоит только взглянуть на мой жизненный путь! Почему, ну почему я была все время настолько строгой к себе? Почему постоянно терзала и наказывала себя? Почему никогда не была уверена в себе? Почему я никогда не решалась вступиться за себя и открыть миру естественную красоту моей прекрасной души? Почему я всегда сдерживала свой ум и изобретательность в угоду окружающим? Ведь каждый раз, говоря «да», когда мне хотелось сказать «нет», я предавала себя. Почему я регулярно мучила себя в постоянных поисках одобрения со стороны остальных, почему, вместо того чтобы просто быть собой, мне всегда нужно было спрашивать разрешения у других? Почему я просто не следовала зову своего сердца? Почему никогда не решалась поступать согласно своим взглядам и убеждениям?
Почему, будучи в своих физических телах, мы не способны к открытию этой истины? Как так вышло, что я никогда не задумывалась о том, что нельзя быть такими строгими и требовательными к самим себе?

...

Я по-прежнему была погружена в мягкий, обволакивающий меня своими нежными волнами океан беззаветной любви и одобрения. Я могла посмотреть на себя совершенно по-новому и обнаружила, что всегда была прекрасным творением этой Вселенной. Я поняла, что одного факта моего существования достаточно, чтобы я заслуживала подобной ласковой оценки, а не строгого осуждения. От меня не требовалось ничего специфического; я заслуживала быть любимой только потому, что существовала, вот и все, ни больше, ни меньше.

Подобное откровение стало для меня удивительным открытием, ведь я всю жизнь считала, что мне необходимо постоянно работать над собой, чтобы нравиться людям. Я думала, что должна как-то заслужить всеобщее одобрение, быть достойной того, чтобы обо мне заботились, так что было просто невероятно понять, что это не так. Меня любят не за что-то, а просто по той простой единственной причине, что я есть.
Я достигла невообразимого уровня просветления, когда наконец осознала, что эта расширившаяся до невероятных пределов, величественная в своем великолепии сущность на самом деле является мною. Вот в чем была суть моего существования. Понимание этого было кристально ясным: я смотрела на себя через совершенно новую призму восприятия, становясь безупречным отражением своего собственного сознания. Ничто не могло помешать струиться волшебному потоку, лучезарному сиянию и красоте всего происходящего со мной в тот момент.
Я поняла, что все мы связаны друг с другом. Это касалось не только людей и прочих живых существ. Я увидела, как переплетаются между собой, сливаясь в единую картину мироздания, охватывающего все, что только существует в этом мире, люди, животные, растения, насекомые, горы, моря, любые другие объекты неживой природы и даже космическое пространство. Я осознала, что Вселенная – это живой организм, заполненный сознанием, охватывающим любую сущность. Все вокруг является неотъемлемой частью Единого Целого, с содержимым которого я всегда была запутанно и необратимо связана. Каждый из нас – это отдельная грань этого гармоничного переплетения сущностей, мы все – едины, и судьба каждого неминуемо сказывается на Вселенной в целом.
Я узнала, что жизнь Дэнни и смысл его существования были неразрывно связаны с моими, и в случае моей смерти он вскоре последовал бы за мной. Но также я поняла, что если бы это и произошло, то в общей, глобальной схеме все по-прежнему оставалось бы совершенно.
Также я осознала, что рак не был ни наказанием за совершенные мною ошибки, ни следствием испорченной в прошлых жизнях кармы, как я полагала ранее. Дело оказалось в том, что каждое мгновение несет за собой бесконечное количество различных исходов, и что та временная точка, в которой находилась я в данный момент времени, была совокупным результатом, суперпозицией каждого принятого в моей жизни решения, каждого сделанного мною за все эти годы выбора и каждой подуманной с моего рождения мысли. Это все мои страхи вкупе с природной силой моей натуры проявили себя в виде этой страшной болезни.