Жизнь в Лондонской школе экономики

«Метод жив!» — восклицает в конце своей рецензии Джон Уоррел[275]. Вполне возможно, но давайте посмотрим, что это за жизнь.

Уоррел начинает с утверждения о том, что хотя моя книга наполнена противоречиями, в действительности их там нет. Но если так, то зачем об этом говорить? Почему он утверждает, что «было бы... слишком легко спорить, вскрывая противоречия в изложении Фейерабенда», однако «дух сочинения можно сохранить за счет небольших исправлений»? Ясно, что он имеет в виду: книга полна противоречий, он достаточно проницателен, чтобы заметить это, и достаточно великодушен, чтобы отделить форму изложения от содержания и допустить, что последнее, быть может, лишено противоречий. К несчастью, вся эта тонкая проницательность направлена не туда, куда нужно. Когда мои прежние рецензенты полагали, что видят некое «противоречие», то это было обусловлено тем, что сведение к абсурду они ошибочно принимали за прямой аргумент (посылки которого автор принимает, защищает и утверждает). Относительно аргументации они знали даже меньше, чем Аристотель в своей «Топике». Уоррел слишком осторожен, чтобы прямо говорить о противоречиях, он говорит, что они «могут» содержаться в «изложении» моей книги, однако я подозреваю, что он делает аналогичную ошибку[276]. Но здесь мы подошли к гораздо более важному вопросу: что плохого в противоречиях? Каждый критик, включая Уоррела, по-видимому, верит в то, что обнаружение противоречия в книге или в теории является свидетельством фатального порока. Это — первое, что ищут рецензенты, и понятно почему: даже невежда способен разглядеть противоречие и на этом основании получает возможность отвергнуть даже самую прекрасную теорию, самую изысканную конструкцию мысли. Что же делает простого логика столь беспощадным убийцей? Сила аргумента от противоречия заключается в том, говорят нам логики, что если мы применим к противоречию правила формальной логики, то мы будем вынуждены признавать любое утверждение. Выделенные слова показывают, что аргумент применяется не по назначению. Научные теории, содержащие противоречия, развиваются,.ведут к новым открытиям, раскрывают новые горизонты. Это означает, конечно, что противоречия в науке нельзя оценивать согласно наивным правилам формальной логики, но это недостаток логики, а не науки: логические правила слишком просты для того, чтобы отображать сложные структуры и процессы научного развития. Можно попытаться привести науку в соответствие с этими правилами, однако результатом часто будет утрата плодотворности и остановка прогресса (пример: переход от старой квантовой теории к истолкованию квантовой механики фон Нейманом[277]). Другая возможность состоит в том, чтобы признать, что научные теории и неформальная математика могут быть противоречивыми, но при этом отрицать, что они «рационально приемлемы» (это то, что делает Уор-рел в своей рецензии). Ответ на этот ход таков: ну и что? Противоречивая наука прогрессирует, является плодотворной, однако она не «рационально приемлема». «Рационально же приемлемая» наука неповоротлива, сдерживает прогресс, ее нелегко связать с экспериментальной базой. Делайте ваш выбор, Джон Уоррел! И не забывайте о том, что каноны рациональности первоначально были введены не для красного словца, а в надежде на то, что они будут содействовать развитию познания. Для некоторых канонов эта надежда оказалась ошибочной. Что же тогда будет более «рациональным»? Исправить каноны (как исправили канон достоверности) или заявить, что неспособность теорий соответствовать им делает их «рационально неприемлемыми»? Опять выбор за вами, Джон!

Моя позиция, продолжает Уоррел, выглядит «чрезвычайно непривлекательно». Например, Уоррел считает непривлекательным мое утверждение о том, что «должно возрастать вмешательство государства в дела науки и что родители должны иметь право, если они пожелают, настаивать на том, чтобы их детей обучали в школе системе вуду, а не науке». Но разве люди не должны иметь право устраивать свою жизнь так, как они пожелают, например в соответствии с традициями своих предков? И разве возрождение таких традиций не обнаруживает порой их превосходства в областях, на которые претендует наука (иглоукалывание; таоизм как философия науки и социальная философия и т.п.)? Уоррел исходит из того, что наука заведомо лучше всего остального, включая религию и практические средства. Но проверял ли он это? Например, сравнивал ли он научные теории раковых заболеваний с теориями травников? Не думаю, что он занимался этим. Тем не менее он настаивает на том, что именно ученые имеют право определять, чему можно, а чему нельзя обучать детей в школах. И он неправильно истолковывает тот способ государственного вмешательства, который я рекомендую. В его представлении, мирная и тихая кучка бескорыстных исследователей должна быть подвергнута грубому контролю со стороны какого-то вненаучного гестапо. Однако беспокойство вызывает то, что тактика гестапо применяется другой стороной. Я имею в виду ту степень грубости, с которой ученые и научные организации, используя все доступные средства давления, за исключением разве что убийства, предписывают, что именно нужно делать с молодежью (учебные программы, из которых вычищены все вне-научные традиции и заменены глупыми выдумками типа «новой математики»), с пожилыми людьми, у которых есть проблемы (психиатрия, тюремная реформа) и с миллионами налогоплательщиков, у которых они требуют денег с той же наглостью, с которой Церковь когда-то требовала десятину[278]. Обязанность государства — защитить граждан от этих шовинистических паразитов, живущих за счет простых людей, поэтому государство должно вмешаться. Однако я вполне понимаю, почему те, которые извлекают выгоду из существующего положения — ученые и их лакеи, философы науки, — находят мои предложения «непривлекательными».

Затем Уоррел переходит к моему рассмотрению эпизодов истории, которое он считает «центральным аргументом книги». Чтобы умалить мой анализ деятельности Галилея, он формулирует правила, которые этим анализом не затрагиваются. Но я всегда допускал существование таких правил. Изучение истории нужно для устранения не всех правил, а только некоторых, и легко изобрести другие правила, которым история будет соответствовать. Я даже сам этим занимался. Я же не только показываю, что правила нарушались в данном историческом эпизоде, но пытаюсь также выяснить, какие правила при этом использовались и почему они оказывались успешными. Я утверждаю лишь одно: для каждого правила и для каждого стандарта можно представить эпизод, в котором это правило и этот стандарт нарушаются. Это — одно из тех «смелых предположений», которые так любят попперианцы. Я никогда не пытался доказывать это предположение. Однако я старался сделать его правдоподобным, приводя исторические примеры нарушения основных правил и стандартов рациональности. Очевидно, что рассмотрение истории, опровергающее некоторое правило или стандарт, не может опровергать их ослабленного варианта. Однако столь же очевидно, что, постепенно ослабляя свои правила, рационалист неизбежно очень близко подойдет к моей собственной позиции. Примером является Лакатос. В использовании понятия рациональности его точки зрения почти неотличима от моей. Уоррел не извлек отсюда никакого урока.

Это обнаруживается из некоторых его замечаний. Например, Уоррел говорит о том, что из эпизодического нарушения стандартов не следует их бесполезность. Мы можем иногда пользоваться гипотезами ad hoc, но из этого не следует, что следует отбросить стандарт или правило, предписывающие нам заменять их в конце концов идеями с возрастающим содержанием.

По этому поводу можно высказать два замечания. Во-первых, здесь признается, что гипотезы ad hoc можно использовать. Это — большая уступка со стороны попперианца. Поэтому не будем забывать, что так называемое новое правило Уоррела есть результат приспособленческих тенденций в кружке попперианцев.

Во-вторых, даже это гораздо более «скромное» правило не защищено от критики. Я не даю этой критики в своей книге, поскольку не могу возиться с каждым нелепым правилом, выдуманным философами, однако я утверждаю — опять-таки в виде предположения, — что возможна критика любого правила. Причина заключается в том, что используемые правила и стандарты имеют космологические следствия[279]. Например, правило, требующее роста содержания, станет в конце концов бесполезным в конечном мире. Исследования, проводимые согласно совершенно иным правилам, могут помочь нам выявить такого рода ограниченность и подвергнуть правило критике. Это устраняет возражения Уоррела против «центрального аргумента» моей книги.

Затем Уоррел останавливается на «более конкретных пунктах». Он пытается пренебречь некоторыми из них, превращая их в тривиальность. Он упускает из вида, что я обращаюсь не только к передовым мыслителям его калибра, но также и к индуктивистам, наивным фальсификационистам, ньютонианцам и всем другим людям. Так, он отрицает, что Броуновское движение было «революционным вызовом эмпиристской ортодоксии». По-видимому, ему неизвестно, как много людей все еще держится за правило 4 Ньютона. И еще больше тех, кого приводит в ужас мысль о том, что теорию можно защищать, несмотря на ясные и недвусмысленные свидетельства, противоречащие ей. Конечно, среди них нет двух или трех учеников Лакатоса, которые все еще помнят своего учителя, однако Уоррел ошибается, полагая, что сегодня каждый принимает его философию. Далее Уоррел дает собственное истолкование аргумента башни (не «эксперимента» башни, как он это называет), которое кажется ему менее «мистическим», нежели мое собственное. Я согласен с тем, что такое истолкование вполне возможно и его придерживались некоторые современники Галилея. Однако его придерживались не все и его не придерживались простые люди, о чем говорит сам Галилей. Если бы Галилей имел дело с теми, кто придерживался интерпретации Уоррела, его проблемы были бы гораздо меньше. Как и в других случаях, Уоррел рассматривает возможности, выбирает ту из них, которая кажется ему самой простой, а затем предполагает, что история была столь же разумна. Уоррела также сильно раздражает (и я понимаю почему) моя характеристика Галилея как умного пропагандиста. Пропаганду можно понимать двояко: (1) как состоящую из «внешних» (в смысле Лакатоса) движений в пользу некоторой теории или исследовательской программы, вступающей в конфликт с «внутренними» стандартами, и (2) как содержащую ошибочное истолкование, помогающее преуменьшить трудности, чтобы создать более благоприятное впечатление о некоторой теории. Как мне кажется, я показал, что Галилей использовал и должен был использовать «пропаганду» в смысле (1), если мы выбираем обычные «внутренние» стандарты (включая стандарты Лакатоса). Конечно, если мы выбираем иные стандарты, например, если мы «оппортунистически»[280] допускаем изменение стандартов в разных ситуациях, то «пропаганда» превращается в причину. Галилей использовал также пропаганду типа (2): он прибегал к ошибочному истолкованию трудностей наблюдений небесных явлений. Пропаганда типа (2) играла некоторую роль в его успехе, следовательно, не была совершенно излишней.

И с этим мы приходим к монстру несоизмеримости. Излишне говорить о том, что Уоррелу глава 17 совсем не понравилась. Ему не нравится мой пример — сопоставление Гомера с досократиками, — поскольку он не понимает, причем здесь произведения искусства. «Будучи «методологическим рационалистом», — пишет он, — я был бы смущен, если бы оказалось, что две конкурирующие теории, вопреки очевидности, являются необходимо несоизмеримыми; но я не смущен и даже не удивлен, когда узнаю о том, что несоизмеримыми могут быть стили в живописи». Однако моя точка зрения заключается не в том, что живописные стили взаимно несоизмеримы, а в том, что несоизмеримы космологии, которые я вывожу из них (а также из литературы, философии, теологии, и даже географии того времени). Далее он указывает на то, что несоизмеримость не является необходимой, поскольку он легко может вообразить иные интерпретации. Например, он легко может вообразить, что эйнштейновская механика не ограничивает допущения Ньютона, а противоречит им. Однако вопрос заключается не в том, что может вообразить себе человек, рассматривающий теорию с некоторой временной дистанции, а в том, как его воображение согласуется с идеями физиков, как оно помогает им при интерпретации конкретных экспериментов и в понимании отношений между теорией и наблюдениями. Квантовая теория с самого начала имела разные интерпретации, некоторые из которых делали ее несоизмеримой с классической физикой. Споры вокруг этих интерпретаций были весьма сложными и не закончились по сей день. Аргументы в пользу несоизмеримости, которые можно найти в копенгагенской интерпретации, являются чрезвычайно тонкими и значительно ограничивают область философского воображения[281]. При обсуждении несоизмеримости мы должны обратиться к этим аргументам, а не к той наивной модели сравнения теорий, которую разработали философы. То же самое справедливо для теории относительности. Уоррел с полной уверенностью утверждает: «Из механики Эйнштейна несомненно следует, что форма тела является функцией его скорости, а это просто противоречит (подчеркнуто им) допущению Ньютона». — Это не так, если теория Эйнштейна построена по способу Марцке и Уиллера, т.е. без помощи классических понятий. Верно, что в ПМ я не приводил никаких аргументов в защиту копенгагенской интерпретации и не обсуждал преимуществ интерпретации Марцке — Уиллера. Я сделал это в своих более ранних статьях, на которые ссылался в примечаниях, и надеялся на то, что читатель найдет аргументы в этих статьях. В ПМ я представил свою общую модель и разъяснил ее с помощью вненаучных примеров. Итак, дорогой Джон, сначала опровергните Бора (в моем изложении), опровергните Марцке и Уиллера или покажите, что из их взглядов не следует несоизмеримости, а затем мы продолжим разговор.

Уоррел заканчивает кратким обсуждением того, что я говорю относительно роста содержания. Он соглашается с тем, что в некоторых случаях происходит уменьшение содержания, однако утверждает, что такие случаи чрезвычайно редки. Многие люди из Лондонской школы экономики, входящие в отделение философии или близкие к нему, разделяют это мнение. Для его опровержения потребовалось бы привести длинный список тех случаев, в которых происходит уменьшение содержания. Я этого не сделал, а просто привел несколько парадигмальных эпизодов, позволяющих читателю самому провести дальнейшее исследование. Я рассмотрел два случая: (1) переход от теории психических заболеваний, ссылающейся на одержимость дьяволом, к чисто бихевиористскому подходу и (2) переход от электродинамики XIX столетия к релятивистской электродинамике. Теория демонов не только объясняет, но также и описывает психические заболевания в терминах демонической одержимости. Утверждения о демонах, об их сложных отношениях друг к другу и к своим жертвам относятся к содержанию этой теории. Отсюда вытекали утверждения о человеческом поведении. В период рассматриваемого перехода утверждения первого рода устранялись из содержания психологической теории без замены их другими утверждениями. Содержание психологии претерпело значительное уменьшение. То же самое верно и в отношении электродинамики. Электродинамика XIX столетия включала в себя утверждения относительно свойств эфира, т.е. относительно его общих свойств и относительно его особого поведения в конкретных областях пространства — времени. Все эти утверждения исчезли при переходе к теории относительности (вдобавок исчезла и вся теория твердого тела). Они не были заменены другими утверждениями. Таким образом, и здесь произошла большая потеря содержания. Оспаривая эти примеры, в статье, посвященной изложению позиции, которую он называет «критическим рационализмом» (и которая является просто коллекцией идей, собранных Поппером и его последователями), Уоррел указывает на то, что вопрос о содержании касается только утверждений наблюдения, а я говорю о теоретических утверждениях. Это и неверно, и нечестно. Это неверно, поскольку многие утверждения о демонах и свойствах эфира относились к наблюдению и даже к непосредственно наблюдаемым вещам (см., например, метод измерения движений эфира Лоджа или отчеты многих женщин о том, что дьявол холодный как лед). И это нечестно, поскольку означает возврат к старомодному позитивизму. В течение десятилетий попперианцы много шумели о существенно теоретической природе всех утверждений, а теперь, когда им предъявляют одно из следствий их позиции, они возвращаются к наивной эмпиристской философии. Не вспомнит ли Уоррел о том, что различие между утверждениями наблюдения и теоретическими утверждениями зависит от теории и что говорить о наблюдениях в абсолютном смысле, как он делает это в своем возражении, значит вставать на позицию устаревшего позитивизма? У меня нет возражений против такого возвращения. В конце концов, старомодный позитивизм был прекрасной теорией. Однако я хотел бы, чтобы он был более последователен в своем движении и согласился с тем, что условие роста содержания можно защитить только в том случае, если отказываются оттой идеи, что все наблюдения привязаны к теории. С другой стороны, когда Уоррел отвергает Аристотеля на том основании, что Аристотель хотя, может быть, и говорил о вещах, которые уже не рассматриваются наукой, однако не давал им научного объяснения, то он просто играет словами. Научно или ненаучно, но Аристотель трактовал огромное многообразие феноменов, опираясь на несколько простых понятий. У него была теория, которая охватывала живую и неживую природу, человека, продукты человеческой деятельности, такие как наука, философия, теология (например, у него была теория поэзии, согласно которой поэзия более философична, нежели история, поскольку поэзия объясняет, а история только описывает). Его теория рассматривала также Бога и его отношение к миру, на нее опирались в различных областях долгое время спустя после научной революции и при этом с большим успехом (например, Гарвей был аристотелианцем). Действительно, большинство британских ученых отвергло Аристотеля из-за его ошибок в астрономии, однако это лишь свидетельствовало об их невежестве в вопросах, выходящих за рамки этой узкой области. Следы этого невежества проявляются и сегодня, когда отбрасывают Аристотеля. Поппер делает это в своем «Открытом обществе», а теперь и Уоррел повторяет его обвинения, не прочитав ни строчки самого Аристотеля. Между прочим, в этом состоит широко распространенная особенность «прогресса»: некоторые люди чуть-чуть продвигаются вперед в какой-то узкой области. Однако они считают, что их «прогресс» охватывает гораздо более широкую сферу. И они упорно придерживаются этого убеждения, с подозрением относясь к возражениям и укрепляясь в своем невежестве. Вскоре это невежество начинает считаться знанием и авторитарно навязывается учащимся и гражданам. Через некоторое время интеллектуальные карлики обретают вид гигантов и создают впечатление, будто они превзошли подлинных гигантов прошлого. Критический рационализм представляет собой одну из школ, которая своей славой обязана именно этому феномену.

Суммируя всю эту критику, можно задать вопрос: чем же занимается наш методолог? Он ослабляет методологические правила всякий раз, когда ему показывают, что их строгий вариант приходит в противоречие с научной практикой; примеры из истории он критикует, опираясь на свое представление о существе дела; он не признает результатов более сложных аргументов (которые ему неизвестны), ссылаясь на то, что «безусловно» возможны иные истолкования; он защищает далекие от реальности теории рациональности и научных изменений, отказываясь описывать достижения в их терминах (противоречивые теории могут быть плодотворными, однако они не являются «рациональными»), и он вообще часто прибегает к простой игре словами (Аристотель не является «научным»). Учитывая то обстоятельство, что многие люди заняты столь же интересными вещами, мы должны признать, что методология все еще хорошо живет, причем даже в Лондонской школе экономики, однако это не та жизнь, которую можно было бы пожелать разумному человеку.

 

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Аа. vv. Objections to Astrology. A Statement by 186 Leading Scientists. — The Humanist, Sep/Oct 1975, 35, pp. 4—16.

2. Aa. vv. Velikovski Reconsidered, New York, 1976.

3. Agassi J. Review of Against Method by P. Feyerabend. — Philosophia, vol. 6, 1976, pp. 165—177.

4. Albright W.F. Yahweh and the Gods of Canaan. New York, 1968.

5. Anderson E. Plants, Man and Life. London, 1954.

6. Aristotle. Аристотель. Сочинения в 4-хтомах. М., 1976— 1984.

7. Ayer A.J. Foundations of Empirical Knowledge. London, 1943.

8. Beckwith J. and Miller L. Behind the Mask of Objective Science. — The Sciences, 16, Nov/Dec 1976, pp. 16—19.

9. Binford S.R. and Binford L.R. (eds.). New Perspectives in Archaeology. Chicago, 1968.

10. Boltzmann L. Populare Schriften. Leipzig, 1905.

11. Brentano F. Die Psychologie des Aristoteles. Mainz, 1867.

12. Brown F.A. Persistent Activity Rhythms in the Oyster. — American Journal of Physiology, vol. 178, 1954, pp. 510—514.

13. Brown F.A. Response of a Living Oiganism, Under «Constant Conditions» Including Pressure, to a Barometric-Pressure-Correlated, Cyclic, External Variable. — The Biological Bulletin, vol. 112, 1957, pp. 288-304.

14. Cantor G.N. Review of Against Methodby P. Feyerabend. — History of Science, vol. 14, 1970.

15. Caspar M. and van Dyck W. (eds.). Johannes Kepler in seinen Briefen. Mimchen-Berlin, 1930.

16. Clagett M. The Science of Mechanics in the Middle Ages. Madison, 1959.

17. Copernicus N. Commentariolus. — In: Rosen E (ed.). Three Copemican Treatises. New York, 2nd ed. 1959, pp. 55—90. Николая Коперника малый комментарий относительно установленных им гипотез о небесных движениях. — В: Коперник Н. О вращениях небесных сфер. М., 1964.

18. Copernicus N. Letter Against Werner. — In: Rosen E (ed.). Three Copemican Treatises. New York, 2nd ed. 1959, pp. 91 — 106. Послание Коперника против Вернера. — В: Коперник Н. О вращениях небесных сфер. М., 1964.

19. Coulter H.L. Divided Legacy. A History of the Schism in Medical Thought. Vols. I-IV. 1975-1994.

20. Curthoys J. and Suchting W. Feyerabend’s Discourse Against Method: A Marxist Critique. — Inquiry, vol. 20, 1977, pp. 243-371.

21. DeGraziaA. (ed.).The Velikovski Affair. New York, 1966.

22. Duhem P. To Save the Phenomena. Chicago, 1969 [Duhem P. Sozein ta Phainomena, Paris 1908].

23. Feyerabend P.K. Carnap’s Theorie der Interpretation Theoretischer Systeme. — Theoria, vol. 21, 1955.

24. Feyerabend P.K. Wittgenstein’s «Philosophical Investigations». — The Philosophical Review, vol. 64,1955, pp. 449—483.

25. Feyerabend P.K. Eine Bemerkung zum Neumannschen Beweis. — Zeitschriftfur Physik, vol. 145. 1956.

26. Feyerabend P.K. On the Quantum Theory of Measurement. — In: Korner S. (ed.). Observation and Interpretation. London, 1957.

27. Feyerabend P.K. An Attempt of a Realistic Interpretation of Experience. — Proceedings of the Aristotelian Society. New Series, vol. 58, 1958.

28. Feyerabend Р.К. Complementarity. — Proceedings of the Aristotelian Society. Supplement, vol. 32, 1958.

29. Feyerabend P.K. On the Interpretation of Scientific Theories. — Proceedings of the Xllth International Congress of Philosophy. Milan. 1960.

30. Feyerabend P.K. Das Problem der ExistenzTheoretischer Entitaten. — In: Probleme der Wissenschaftstheorie. Victor Kraft Festschrift. Wien, 1960.

31. Feyerabend P.K. Patterns of Discovery. — Philosophical Review, vol. 59, 1960.

32. Feyerabend P.K. Professor Bohm’s Philosophy of Nature. — British Journal for the Philosophy of Science, vol. 10, 1960.

33. Feyerabend P.K. Bohr’s Interpretation of the Quantum Theory. — In: Feigl H. and Maxwell G. (eds.). Current Issues in the Philosophy of Science. New York, 1961.

34. Feyerabend P.K. Explanation, Reduction, and Empiricism. — Minnesota Studies in the Philosophy of Science, vol. Ill, 1962, pp. 28—97. Фейерабенд П. Объяснение, редукция и эмпиризм — В: Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

35. Feyerabend P.K. How to be a Good Empiricist. — Delaware Studies, vol. II, 1963.

36. Feyerabend Review ofErkenntnislehreby V. Kraft. —British Journal for the Philosophy of Science, vol. 13, 1963, pp. 319—323.

37. Feyerabend P.K. Realism and Instrumentalism. — In: Bunge M. (ed.) The Critical Approach. New York, 1964.

38. Feyerabend P.K. On the «Meaning» of Scientific Terms. — The Journal of Philosophy, vol. 62, 1965, pp. 266—274.

39. Feyerabend P.K. Reply to Criticism. — Boston Studies in the Philosophy of Science, vol. II, 1965, pp. 223—261. Фейерабенд П. Ответ на критику. — В: Структура и развитие науки. М., 1978.

40. Feyerabend P.K. Problems of Empiricism. — In: Colod-ny R. (ed.). Beyond the Edge of Certainty. Englewood Cliffs (NJ), 1965.

41. Feyerabend P.K. On the Possibility of a Perpetuum Mobile of the Second Kind. — In: Mind, Matter and Method. Minneapolis, 1966.

42. Feyerabend P.K. Structure of Science. — British Journal for the Philosophy of Science, vol. 6, 1966.

43. Feyerabend P.K. On the Improvement of the Sciences and the Arts, and the Possible Identity of the Two. — Boston Studies in the Philosophy of Science, vol. Ill, 1967.

44. Feyerabend P.K. On a Recent Critique of Complementarity, Part I. — Philosophy of Science, vol. 35, 1968, pp. 309— 331; Part II. - Ibid., vol. 36, 1969, pp. 82-105.

45. Feyerabend P.K. Science without Experience. — Journal of Philosophy, vol. 66, 1969, pp. 791—794.

46. Feyerabend P.K. Against Method. — Minnesota Studies for the Philosophy of Science, vol. IV, 1970, pp. 17—130. Фейерабенд П. Против методологического принуждения. — В: Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 125-466.

47. Feyerabend P.K. Classical Empiricism. — In: Butts R.E. and Davis J.V. (eds.). The Methodological Heritage of Newton. Oxford, 1970.

48. Feyerabend P.K. Consolations for the Specialist. — In: Lakatos I. and Musgrave A. (eds.). Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge, 1970, pp. 197—230. Фейерабенд П. Утешение для специалиста. — В: Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

49. Feyerabend P.K. Experts in a Free Society. — The Critic, November/December, 1970.

50. Feyerabend P.K. In Defence of Classical Physics. —Studies in the History and Philosophy of Science, vol. I, 1970.

51. Feyerabend P.K. On the -Interpretation of Macrophysical Theories. — Minnesota Studies in the Philosophy of Science, vol. IV, 1970.

52. Feyerabend P.K. Problems of Empiricism. Part II. — In: Colodny R. (ed.) The Nature and Function of Scientific Theory. Pittsburgh, 1970.

53. Feyerabend P.K. Die Wissenschaftstheorie — eine bisher unbekannte Form des Irrsinns? — Proceedings of the German Conference of Philosophy. Kiel, 1972. Felix Meiner, Hamburg, 1973.

54. Feyerabend P.K. Von der beschrankten Gultigkeit methodologischer Regeln. — Neue Hefte fur Philosophie. Heft 2/3, Gottingen, 1972.

55. Feyerabend P.K. Einfiihrung in die Naturphilosophie, Braunschweig, 1974.

56. Feyerabend P.K. Popper’s Objective Knowledge. —Inquiry, vol. 17, 1974, pp. 475-507.

57. Feyerabend P.K. Toward a Humanitarian Science. — In: Feyerabend P.K. Ausgewalte Aufsatze. Wiesbaden, 1974.

58. Feyerabend P.K. Zahar on Einstein — British Journal for the Philosophy of Science, vol. 25, 1974, pp. 25—28.

59. Feyerabend P.K. Against Method. Outline of an anarchistic theory of knowledge. London, 1975. Фейерабенд П. Против метода. Очерк анархистской теории познания. М., 2007.

60. Feyerabend P.K. Imre Lakatos. — British Journal for the Philosophy of Science, vo\ 26, 1975, pp. 1 — 18.

61. Feyerabend P.K. Logic, Literacy, and ProfessorGellner. — British Journal for the Philosophy of Sctence, vol. 27,1976, pp. 381— 391.

62. Feyerabend P.K. On the Critique of Scientific Reason. — In: Howson C. (ed.). Method and Appraisal in the Physical Sciences. Cambridge, 1976, pp. 309—339.

63. Feyerabend P.K. and Agassi J. Comments and replies. — Philosophia, vol. 6, 1976, pp. 177—191.

64. Feyerabend P.K. Changing Patterns of Reconstruction. — British Journal for the Philosophy of Science, vol. 28,1977, pp. 351— 369.

65. Feyerabend P.K. Marxist Fairytales from Australia. — Inquiry, vol. 20, 1977, pp. 372-397.

66. Feyerabend P.K. From Incompetent Professionalism to Professionalized Incompetence — The Rise of a New Breed of Intellectuals. — Philosophy of the Social Sciences, vol. 8, 1978, pp. 37-53.

67. Feyerabend P.K. Science in a Free Society. London, 1978.

68. Feyerabend P.K. Derwissenschaftstheoretische Realismus und die Autoritat der Wissenschaften. Braunschweig-Wiesbaden, 1978.

69. Feyerabend P.K. Reply to Heilman’s Review. — Metaphilosophy, vol. 10, 1979, pp. 202—206.

70. Feyerabend P.K. Problems of Empiricism: Philosophical Papers, vol. 2. Cambridge, 1981.

71. Feyerabend P.K. Realism, Rationalism and Scientific Method. Philosophical Papers. Cambridge, vol. I, 1981; vol. II, 1983.

72. Feyerabend P.K. Wissenschaft als Kunst. F. am Main, 1984.

73. Feyerabend P.K. Farewell to Reason. London, 1987.

74. Feyerabend P.K. Against Method, 2nd revised ed. London, 1988.

75. Feyerabend P.K. Three Dialogues on Knowledge. Oxford, 1991.

76. Feyerabend P.K. Killing Time: The Autobiography of Paul Feyerabend. Chicago, 1995.

77. Feyerabend P.K. Conquest of Abundance: A Tale of Abstraction Versus the Richness of Being, ed. B. Terpstra. Chicago, 1999.

78. Feyerabend P.K. Knowledge, Science and Relativism: Philosophical Papers, vol. 3, ed. J. Preston. Cambridge, 1999.

79. Fritz K. Antike und moderne Tragodie. Berlin, 1962.

80. Galilei G. Dialogue Concerning The Two Chief World Systems, tr. S. Drake. Berkeley, 1953. Галилей Г. Диалого двух главнейших системах мира. — Галилей Г. Избранные труды в 2-х томах. Т. 1. М., 1964.

81. Gellner Е. Beyond Truth and Falsehood. — British Journal for the Philosophy of Science, vol. 26, 1975, pp. 331—342.

82. Gershenson D.E. and Greenberg D.A. The «Physics» of the Eleatic School: A Reevaluation. — The Natural Philosopher, vol. 3, 1964.

83. Gingerich О. Crisis’ vs. Aesthetic in the Copernican Revolution. — Vistas in Astronomy, vol. 17, 1975, pp. 85—95.

84. Godelier M. Mythe et histoire: ^flexions sur les fondements de la реп8ёе sauvage. —Annales. Economies, Socidtds, Civilisations, vol. 26, 1971, pp. 541—558.

85. Gottsched J. Chr. Schriften zur Literatur. Stuttgart, 1972.

86. Grant E. A Source Book in Medieval Science. Cambridge (MA), 1974.

87. Hanke L. All Mankirifl is One. A Study of the disputation between Bartolom6 de Las Casas and Juan Gi^s de Sepiilveda in 1550 on the intellectual and religious capacity of the American indians. DeKalb(IL), 1974.

88. Hanson N.R. Patterns of Discovery. Cambridge, 1958.

89. Hanson N.R. The Mathematical Power of Epicyclical Astronomy. — Isis, vol. 51, 1960, pp. 150—158.

90. Harrd R. Review of P.K. Feyerabend’s Against Method. — Mind, vol. 86, 1977, p. 294-298.

91. Hattiangadi J.N. The Crisis in Methodology: Feyerabend. — Philosophy of the Social Sciences, vol. 7, 1977, pp. 289—302.

92. Hattiangadi J.N. Playphilosopher. — Philosophy of the Social Sciences, vol. 8, 1978, pp. 59—61.

93. Heisenberg W. Physics and Philosophy: The Revolution in Modern Science. New York, 1958. Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1990.

94. Heilman C.D. The Comet of 1577: Its Place in the History of Astronomy. New York, 1944.

95. Heilman G. Against Bad Method. — Metaphilosophy, vol. 10, 1979, pp. 190-202.

96. Herz N. Keplers Astrologie. Wien, 1895.

97. Heyerdahl T. The Ra Expeditions. New York, 1972. Хей-редал Т. Pa. М., 1970.

98. Hodson R.R. (ed.)The Place of Astronomy in the Ancient World. Oxford, 1974.

99. Howson C. (ed.). Method and Appraisal in the Physical Sciences. Cambridge, 1976.

100. Illich I. Medical Nemesis. Random House, 1976.

101. Jantsch Е. Design for Evolution. New York, 1965.

102. Johnson F.R. Astronomical Thought in Renaissance England. Baltimore, 1937.

103. Jung C.G. Synchronicity. An Acausal Connecting Principle. — In: The Collected Works of C.G. Jung. Vol. 8. London, 1960.

104. Jungk R. Die Atomstaat. Vom Fortschritt in die Unmen-schlichkeit. Miinchen, 1977.

105. Kamen H. The Rise of Toleration. New York, 1967.

106. Kepler J. Conversation with Galileo’s Sidereal messenger, tr. E. Rosen. New York, 1965. Кеплер И. Разговор с звездным вестником. — В: Кеплер И. О шестиугольных снежинках. М., 1982. С. 33—68.

107. Коугё A. From the Closed World to the Infinite Universe. Baltimore, 1957. Койре А. От замкнутого мира к бесконечной вселенной. М., 2001.

108. Krafft F. Copernicus retroversus, I: Copernicus fulfills Greek astronomy. — In:Colloquia Copernicana III. Wroclaw, 1975. Pp. 113-123.

109. Krafft F. Copernicus retroversus, II: Gravitation und Kohasionstheorie. — In: Colloquia Copernicana IV. Wroclaw, 1975. Pp. 63-76.

110. Kristeller P.O. Renaissance Thought. I and II. New York, 1961, 1965.

111. Kuhn T.S. The Copemican Revolution: Planetary astronomy in the development of Western thought. Cambridge (MA), 1957.

112. Kulka T. How Far Does Anything Go? Comments on Feyerabend’s Epistemological Anarchism. — Philosophy of the Social Sciences, vol. 7, 1977, pp. 277—287.

113. Lakatos I. and Zahar E.G. Why did Copernicus supersede Ptolemy? — In: Westman R.S. (ed.). The Copemican Achievement, Berkeley-Los Angeles-London, 1975.

114. Lenin. Ленин В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. Пекин, 1965.

115. Levi-Strauss С. The Savage Mind. Chicago, 1966 [Levi-Strauss C. La Pensde sauvage. Paris, 1962]. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М., 1994.

116. Loemker L.E. (ed.). Gottfried Wilhelm Leibniz. Philosophical Papers and Letters. Dordrecht, 1969.

117. Mach E. Analyse der Empfindungen. Jena, 1900. Max Э. Анализ ощущений. М., 2005.

118. Mailer N. Of A Fire on The Moon. London, 1970.

119. Manuel F.E. The Religion of Isaac Newton. Oxford, 1974.

120. Mao Tse-Tung. Oppose stereotyped Party Writing. — In: Selected Works of Mao Tse-Tung. Vol. 3. Peking, 1965.

121. McEvoy J.G. A «Revolutionary» Philosophy of Science: Feyerabend and the Degeneration of Critical Rationalism into Sceptical Fallibilism. — Philosophy of Science, vol. 42, 1975, pp. 49-66.

122. Mill J.S. On Liberty. — In: Cohen M. (ed.). The Philosophy of John Stuart Mill. New York, 1961. Милль Дж. С. О свободе. СПб., 1906.

123. Millikan R.A. Albert Einstein on His Seventieth Birthday. — Reviews of Modern Physics, vol. 21, 1949, pp. 343— 345.

124. Mitchell J. (ed.). Psychic Exploration. A Challenge for Science. New York, 1974.

125. Mundvar G. Radical Knowledge. A Philosophical Inquiry into the Nature and Limits of Science. Indianapolis (IN), 1981.

126. Nelson J.H. Shortwave Radio Propagation. Correlation with Planetary Positions. — RCA Review, 12. March 1951. Pp. 26—34.

127. Nelson J.H. Planetary Position Effect on Short Wave Signal Quality. — Electrical Engineering, 71. May 1952. Pp. 421—424.

128. Owen G.E.L. Tithenai ta phainomena — In: Moravcsik J. (ed.). Aristotle: a Collection of Critical Essays. New York, 1967.

129. Pagel W. William Harvey’s Biological Ideas. New York, 1967.

130. Piccardi G. The Chemical Basis of medical Climatology. Springfield (IL), 1962.

131. Plutarc. Плутарх. Жизнь Солона. — В: Плутарх. Избранные жизнеописания. Т. 1. М., 1990.

132. Popper К. R. The Open Society and Its Enemies. Prin-ceton, 1950. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1—2. М., 1992.

133. Popper K.R. The Logic of Scientific Discovery. London, 1959. Поппер К. Логика научного исследования. М., 2004.

134. Popper K.R. Three Views Concerning Human Knowledge. — In: Popper K. Conjectures and Refutations: The Growth of Scientific Knowledge. New York, 1962. Pp. 97—119. Поппер К. Три точки зрения на человеческое познание. — В: Поппер К. Предположения и опровержения. М., 2004.

135. Popper K.R. Objective Knowledge: An Evolutionary Approach. Oxford, 1972. Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. М., 2002.

136. Price D.J. de Solla. Contra-Copernicus: A Critical Re-Estimation of the Mathematical Planetary Theory of Ptolemy, Copernicus and Kepler. — In: Clagett M. (ed.). Critical Problems in the History of Science. Madison, 1959.

137. Rand A. Kant Versus Sullivan. — The Objectivist. March 1970.

138. Randall J.H. Aristotle. New York, 1960.

139. Rosental S. (ed.). Niels Bohr, his Life and Work as seen by his Friends and Colleagues. New York, 1967.

140. Rossi P. Philosophy, Technology and the Arts in the Early Modern Era. New York, 1970.

141. Rossi P. Hermeticism and Rationality in the Scientific Revolution. — In: Righini Bonelli M.L. and Shea W. (eds.). Reason, Experiment and Mysticism in the Scientific Revolution. London, 1975.

142. Schachermeyr F. Die friihe Klassik der Griechen. Stuttgart, 1966.

143. Schlipp P.A. (ed.). Albert Einstein: Philosopher — Scientist. Evanston (IL), 1949.

144. Stemheim C. Ausdemburgerlichen Heldenleben. Neuwied, 1969.

145. Tibbetts P. Feyerabend’s Against Method: The Case for Methodological Pluralism. — Philosophy of the Social Sciences, vol. 7, 1977, pp. 265-275.

146. Tibbetts P. A Response to Feyerabend on Science and Magic. — Philosophy of the Social Sciences, vol. 8, 1978, pp. 55—57

147. Toulmin S. (ed.). Physics and Reality. New York, 1965.

148. Tromp S.W. Possible Effects of Extra-Terrestrial Stimuli on Colloidal Systems and Living Organisms. — In: Tromp S.W. and Bouma J.J. (eds.). Proceedings of the 5th International Biometeorological Congress, pp. 239—248. Supplement to International Journal of Biometeorology, vol. 16, 1972.

149. Verfaillie G.R.M. Correlation Between the Rate of Growth of Rice Seedlings and the P-indicesofthe Chemical Test of Piccardi. A Solar Hypothesis. — International Journal of Biometeorology, vol. 13, 1969.

150. Watson L. Supernature. London, 1973.

151. Westman R.S. The Comet and the Cosmos: Kepler, Mastlin, and the Copemican Hypothesis. — In: Colloquia Copernicana I. Wroclaw, 1972, pp. 7—30.

152. Westman R.S. Michael Mastlin’s Adoption of the Copernican Theory. — In: ColloquiaCopernicana IV. Wroclaw, 1975. Pp. 51-61.

153. Westman R.S. The Melanchthon Circle, Rheticus, and the Wittenberg Interpretation of the Copernican Theory. — Isis, vol. 66, 1975, pp. 164-193.

154. Worrall J. Against Too Much Method. — Erkenntnis, vol. 13, 1978, pp. 279-295.

155. Yates F.A. The Rosecrucian Enlightenment. London, 1972. Йейтс Ф. Розенкрейцерское Просвещение. М., 1999.

 

Комментарии

Здесь и далее номера страниц указаны по изданию: Пол Фейерабенд. Против метода. М: ACT, 2007. — Примеч. ред.

Johannes de Sacrobosco, латинизированное имя английского астронома XIII века Джона Голливуда (John Hollywood), автора трактата «О сфере», по которому преподавалась астрономия в университетах. — Примеч. ред.

Речь, видимо, идет об итальянском физике и историке Васко Ронки (1897—1988) и о его работе «Галилей и телескоп» (Galileo е il cannochiale. Udine, 1942). — Примеч. ред.

Summis desiderantes affectibus. — Примеч. ред.

Этот ответ и соответствующая рецензия появились в «Philosophia», март 1976 года.

В русском переводе «лекарство» не упоминается. — Примеч. ред.

Русский перевод ПМ, с. 41. «Конечно, может прийти час, когда разуму будет необходимо предоставить временное преобладание и когда он будет мудро защищать свои правила, оставив в сторону все остальное... Однако, на мой взгляд, этот час еще не настал». — Примеч. ред.

Перевод соответствует английскому тексту. Ср. русский текст: «...все то, что об этом в разных местах дается Птолемеем [...] тоже возбуждает немалые сомнения. Действительно, все это [теория круговых движений и эпициклов] оказалось достаточным только при условии, что надо выдумать некоторые круги, называемые эквантами. Но тогда получалось, что светило двигалось с постоянной скоростью не по несущей его орбите и не вокруг собственного ее центра. [...О]братив на это внимание, я часто размышлял, нельзя ли найти какое-нибудь более рациональное сочетание кругов, которым можно было бы объяснить все видимые неравномерности, причем каждое движение само по себе было бы равномерным, как этого требует принцип совершенного движения». Малый комментарий — (Н. Коперник. О вращениях небесных сфер. М., 1964. С. 419). — Примеч. ред.

В русском переводе соответствующего отрывка нет. — Примеч. ред.

«О сне и бодрствовании». — Примеч. ред.

 

«О толковании сновидений». — Примеч. ред.

 

В русском переводе — главы «Наука конкретного» и «Логика тотемических классификаций» второй части. — Примеч. ред.

Речь идет, видимо, о книге М.А. Finocchiaro, Galileo and the Art of Reasoning. Dordrecht, 1980. — Примеч. ред.

На самом деле, 1979 — см. [95]. — Примеч. ред.

 

Примечания

Некоторые читатели возражали, что, хотя меня самого противоречия как будто бы не волнуют, я все-таки использую их в своих аргументах против стандартных взглядов на рациональность. Отвечаю, что считаю своих читателей рационалистами. Если это не так, то им незачем читать мою книгу.

См. ПМ, с. 258, 264 и сл.

Опубликована в [99].

Подробно об этом см. ПМ, гл. 17.

Предисловие к «Умирающему Катону», цит. по: [85], с. 200.

«Гамбургская драматургия», № 48. Ср., однако, критику Лессингом претензий «оригинальных гениев» его времени в № 96. Его понимание отношения между «разумом» и практикой является довольно сложным и согласуется с концепцией, развиваемой ниже.

Более подробно о проблеме соотношения психического — телесного см. гл. 9—15 моей работы «Проблемы эмпиризма [40]. Предпочтительнее авторизованное итальянское издание(«I problemi dell Empirismo», Milano, 1971. P31—69).

В пьесе «Правящий класс» (по которой позднее сняли довольно скучный фильм с участием Питера О’Тула) два сумасшедших утверждают, что каждый из них — Бог, и из-за этого ссорятся друг с другом. Эта любопытная идея так смущает драматурга, что вместо разрешения проблемы с помощью диалога он прибегает к помощи адского пламени. Однако развязка достаточно интересна. Один из сумасшедших превращается в хорошего, нормального, добропорядочного британца, который играет к тому же роль Джека Потрошителя. Не хотел ли драматург тем самым сказать, что наши современные «объективисты», прошедшие сквозь огонь релятивизма, могут возвратиться к норме только в том случае, если им разрешат уничтожить все беспокоящие их элементы?

Платон. Государство, 530с.

Платон. Epinomis. [Эпиномис (Послесловие к «Законам»). Сочинение платоновской школы, но принадлежность этого текста самому Платон