Она не знала, как ей быть: нарисовать его по памяти?

Ни фотографии, ни писем не осталось в утешение.

Только имя в виде граффити на стене костёла старого,

Всё равно закрасят дворники нагло и легко…

 

Он был немножечко похожим на собаку пятилапую.

У него была мечта, да как-то вовсе не исполнилась.

Электрички опоздавшие и цветочки запоздалые,

Только всё украли дворники нагло и легко…

 

Позовёшь его – не откликнется,

Только эхо над крышами грязными.

Позвонишь ему – не дозвонишься,

Разве что с колоколен, по праздникам.

 

Всё пройдёт, ты с ним увидишься в нереальной виртуальности,

Где любовь нерастворённая кровью с молоком.

Там, где имя не закрашено, где цветочки не украдены,

Там, где площадь привокзальная с ключником Петром.

 

Полетишь к нему, чтобы свист в ушах,

Чтобы звёздочки щёки царапали.

Понесёшь любовь, чтоб налить ему

То, что здесь ему недонакапали.

 

* * *

 

Моя песенка тихая, моя капелька звонкая,

Твоя лесенка на небо – паутиночка тонкая.

И перила терновые, и ступеньки качаются.

Ты дойдёшь с кем захочется, только не получается

 

Лишь со мною – единственным. Как ног у ни поставлю я,

Обрывается лесенка, не проси, не оставлю я,

Мою ношу несносную, тяжесть невыносимую,

Может быть – безответную, но, зато, негасимую.

 

Я останусь внизу и не стоит печалиться,

Без меня твоя лесенка ни за что не провалится.

Для страховки пожертвую серафимовы крыла я,

На перила терновые натяну свои жилы я.

 

Станет лесенка прочною, хоть одна, хоть с толпой иди.

Ты же знаешь, получится, если вовремя принести

Жертву, пусть не великую, только бы не напрасную,

Как игрушку любимую, поломаться согласную.

 

Моя тёмная девочка, в светлом шёлковом платьице,

Пусть твоя, сумасшедшая, никогда не закатится

Золотистая звёздочка в небе страха и ужаса,

От которой, бедовая, голова твоя кружится.

 

Если б в вальсе кружилась бы, если б в песни ложилась бы,

Ты любить научилась бы, но узнать получилось бы,

О сомненьи, страдании, о печали и радости…

Будь, ромашечка, прежнею и люби только сладости.

 

Никогда нам не встретиться. Там, где ты, уже нет меня.

Прокрутилось колесико окаянного времени.

Прокрутилось, осыпалось, безвозвратно утеряно,

Одному мне дотягивать, что судьбою отмеряно.

 

Моя песенка тихая, моя радость печальная,

Твоя лесенка на небо – автострада центральная.

 

 

МАЛЬЧИК

 

Мальчик сливой ковырял дырку в туче,

Он на краешке сидел тёплой крыши.

Только сливы синяков чуть покруче,

Только крыши дураков чуть повыше.

 

Мальчик девочку любил очень-очень,

Больше рэпа, рока-поп и жувачек,

Он ей крылья подарил, между прочим,

И резиновых шаров сорок пачек,

 

Чтоб держали, когда перья подведут,

Над бессонными ночами и дорожной пылью.

Чтоб держали, когда звёзды упадут,

Бестолковая любовь сильнее всяких крыльев.

 

Мальчик знал, о чём молчат рыбы в речке,

Говорил на языке, на собачьем,

С мотыльками танцевал возле свечки,

Песни пел по вечерам лягушачьи.

 

Мальчик-с-пальчик, музыкант неформатный,

Ночевал на чердаках, пил вглухую.

Было всё, как в первый раз – безвозвратно,

Было всё до фонаря и по...

 

Сколько пролито, просыпано с тех пор,

Знает только тот июль, который не забыл я.

Сколько дверочек закрылось на запор,

Неужели этим мальчиком когда-то был я…

 

ТЫ И Я.

В моих жилах, вместо крови, электрический ток,

В моём сердце карбюратор и пудовый замок,

Мои нервы из неона, только тронь и засветятся.

У тебя глаза – фисташки, в скорлупе конопля,

В волосах твоих ромашки, травяные поля

Под ногами, под твоими, никогда нам не встретиться.

 

Я устал от витрин и манящих дверей,

Я от жара ослеп городских фонарей,

Я болею асфальтом, бетоном, стеклом.

Положи мне цветы на запавшую грудь,

Помолись обо мне, а потом позабудь.

Моя смерть умерла, как же мне повезло!

 

На моём, на чёрном флаге, во дурацкой красе

Анархическая фишка – буква «А» в колесе,

Колесо совсем простое: наливай и завертится.

На твоём, на флаге белом, синие васильки

И зелёный домик с печкою у тёплой реки.

Ты колёса не глотаешь, никогда нам не встретиться.

 

Я устал от витрин и манящих дверей,

Я от жара ослеп городских фонарей,

Я болею асфальтом, бетоном, стеклом.

Не клади мне цветы на запавшую грудь,

Не молись обо мне, обойдусь как ни будь,

Моя смерть умерла, как же ей повезло…

 

 

ПЕСНЯ НЕ ТА.

 

Затеряется мой голос во дворах, на площадях,

На запиленных пластинках, в телеграфных проводах.

Он поселится эхом в переходах метро,

Пузырьками в бутылках золотого ситро.

 

Когда ты пьёшь его, знай, в каждом глоточке,

Есть немного меня, как ни глотай,

И в каждой книге твоей несколько строчек

Всё равно обо мне, как ни читай.

 

У стрельца на груди, где-то за небесами,

Твоя светлая тень мне почти не видна.

Ты – икона в моём очень маленьком храме,

Я – осадок на дне сухого вина.

 

Когда ты пьёшь его, знай, в каждом глоточке,

Есть немного меня, как ни глотай,

И в каждой песне моей несколько строчек

Всё равно о тебе, как ни читай.

 

Я никогда ни о чём не пожалею,

Даже, если жалеть будет о чём.

В холодном сердце моём стало теплее

Безнадёжной любви, замерзающей в нём.

 

* * *

 

От железной ветки небо вдалеке.

Я, как дятел в клетке, на сухом пайке.

Прутики стальные в душеньку впились,

Пёрышки больные поосыпались.

 

Что же ты не едешь, милый мой дружок?

Я в кармане спрятал сладкий пирожок.

Он не зачерствеет, глядя на него,

Моё сердце тоже будет ничего…

 

Банкой трёхлитровой слёзки соберу,

Гирею пудовой уплыву. К утру

Заржавеет ветка – некому сидеть,

Опустеет клетка – некого жалеть.

 

 

МОЛИТВА.

 

Помоги мне, Господи, умереть во сне.

Не как раб, униженно, но, как друг, молю.

Не успев раскаяться ни в одной вине,

Не успев отчаяться в тех, кого люблю.

 

Жертва моя малая до ничтожности,

Ты же знаешь, у меня нету моего.

Всё – Твоё, что мог бы я для себя спасти,

У меня же, Господи, нету ничего.

 

И, когда душа моя улетит в луга,

Не Твои, наверное, всё равно молю,

Подари им светлые реки – берега,

Не оставь их, Господи, тех, кого люблю.

 

***

Если бы на свете вовсе не было тебя,

Я бы жил, как травка, не жалея, не любя.

Обнимал бы только столбики фонарные,

Целовал стаканы, песни пел бездарные.

 

На своих на нервах я кривой косой играл

И, неоднократно, в этой жизни умирал

От дурных болезней и от неизбежности,

Но не знал, что можно умирать от нежности.

 

Если бы у Бога что ни будь не вышло бы,

Он бы не услышал ни единой жалобы.

Если бы на небе что-то бы не задалось,

Я бы нас придумал, всё равно бы всё сбылось.

 

Словно колокольчик, ты звенишь в моих прокуренных руках,

Сладкой шоколадкой замираешь на обветренных губах.

Руки твои лечат душу прокажённую,

Гладят и ласкают, словно обнажённую.

 

 

БИЛЕТИК.

 

Я любил не то, что стоило,

Я любил не тем, чем надо бы.

Всем, кто якобы мудрее, бесконечно доверял.

Отдаваясь без остаточка

Получал не то, что хочется.

То, что потерять боялся, потому и потерял.

 

Люди добрые, душевные

Съели сердце беззащитное,

Отобрали бестолковые надежды и мечты.

Вот стою я, обворованный,

Позабытый и оплёванный,

Но счастливый потому, что у меня остался ты -

 

Мой билетик на небо, прямо до Луны,

На меже, возле светлой лунной стороны

Моё место, где света столько, сколько тьмы.

Моё сердце - граница, ни добра, ни зла,

Одинокая птица в замке из стекла,

У которой свободы - сколько и тюрьмы…

МАРИНКА (Марине С.)

Время камешки разбрасывать и время собирать,

Но и время к ним совсем не прикасаться.

Как приятно мне с тобою босиком по ним гулять,

Обниматься ветром, морем целоваться.

 

Моя милая девчонка, я не знаю ничего,

Что б мешало мне любить тебя, родная.

Ты одна меня спасаешь от меня же самого

И хранишь меня, сама того не зная.

 

Малый я забытый остров, или маленький дурак,

Чего мало - никогда не мало с лишком.

Если всё не так уж просто, значит, просто всё не так,

Ты не бойся всё менять, моя малышка.

 

Шило с мылом - на пускай убогую, любовь и кровь.

Только верь, любви убогой не бывает!

Что убого - не у Бога, а моя к тебе любовь

Хоть болеет, но живёт, не умирает.

 

Там, на нейтральной полосе, между небом и землёй,

Буду рядом я с тобой, Маринка.

Где пассажиры не как все, на трамвайной колбасе,

Будешь рядом ты со мной, Маринка.

 

 

ПАНДОРИНА КОРОБОЧКА