Стильные советы от Лизы Литгоу для максимальной привлекательности. Город мечты

Дены и подружки нью-йоркских «Янки», возможно, считают иначе, но для жен и подружек спортсменов из других стран и городов Нью-Йорк является желанной целью.

Представьте себе очертания Манхэттена и символ города – статую Свободы. Представьте небоскреб «Крайслер» и Эмпайр-стейт-билдинг.

Две самые знаменитые улицы – Мэдисон и Парк-авеню.

В Нью-Йорке многое притягивает внимание спутниц спортсменов.

• Не пропустите:

• Метрополитен-музей,

• Центральный парк,

• небоскреб «Утюг»,

•Музей Гуггенхайма,

• Бруклинский мост,

• Таймс-сквер,

• Рокфеллеровский центр,

•Бродвей,

• Карнеги-холл,

• Линкольн-центр,

• «Мэдисон-сквер-гарден».

•Нет ничего удивительного в том, что подруги спортсменов мечтают пожить в этом городе.

Так чего же вы ждете? Сейчас же бегите бронировать авиабилеты!

 

Лиза согласилась на безумную, страстную ночь. А на следующий день на работе превратилась в холодную, деловитую женщину, которая восхищала его своим отношением к работе, как в тот самый первый день, когда она представила ему свои идеи так, будто всю жизнь работала в издательском бизнесе.

Прошло четыре недели, но ничего не изменилось.

Надо признать, что они были невероятно заняты, работая над тем, чтобы ее биография как можно скорее начала приносить прибыль. Расходы должно было окупиться в рекордные сроки.

Написать, отредактировать, вычитать книгу, выпустить сигнальный экземпляр всего за месяц? Неслыханно, но им это удалось. Он трудился ради памяти отца.

Все полагали, что он спасает издательство, желая сохранить семейное достояние, но только он знал правду. Чувство вины оказалось отличной мотивацией.

Несмотря на меткое замечание Лизы о том, что отец любил его и именно потому скрывал от него свои проблемы со здоровьем, Уэйд все понимал.

Его отец знал, что сын терпеть не может его жену, но был слишком благороден, чтобы заводить об этом речь. Но Уэйд продолжал отдаляться от него, и психологически, и физически. Он сам разрушил близость с отцом, которой очень дорожил.

Уэйд жалел о каждом потерянном безвозвратно мгновении, которое мог бы провести с отцом. Сожалел о том, что позволил своему высокомерию и стремлению осуждать разрушить их дружбу. Больше всего он жалел о том, что не имел возможности даже как следует попрощаться с ним. Трещина в их отношениях сохранялась до самой смерти Квентина…

Последние две недели он вспоминал их с отцом счастливые моменты. Писателей, с которыми они вместе подписывали контракты, книги, которые они издавали и которые становились первыми в списках бестселлеров.

Как Квентин терпеливо учил его играть в гольф, когда он был подростком, и как они потом играли… Как ходили пить пиво и смотреть финал чемпионата Австралии по футболу или Гран-при…

Другие хорошие воспоминания он сознательно заталкивал в глубины памяти. Ему было слишком больно. И все-таки Лиза права. Чувство вины только растравляло душу, а добрые воспоминания немного облегчали боль.

 

И вот он позвонил в ее дверь, держа за спиной сигнальный экземпляр ее книги. Он хотел удивить ее и надеялся, что она обрадуется книге, так же как радовался он.

Он не спал всю ночь, перечитывая книгу от корки до корки. Накануне вечером, прочитав сигнальный экземпляр, полистав ее жизнь в деревянном формате, он каким-то образом почувствовал себя ближе к ней, как будто чтение коротеньких заметок о ее детстве раскрыли ее перед ним.

Конечно, ее отношения со звездами футбола и баскетбола вызывали у него отвращение; он ревновал ее к тем, кто водил ее на светские вечеринки, приемы и презентации.

Правда, ревновать нет смысла. Спортсмены остались в прошлом.

А он кто? Ее будущее?

Если бы он только знал! Пока не похоже, что их ожидают длительные отношения. Он сразу предупредил ее, и Лиза всячески старалась сохранить между ними дистанцию. Если не считать тех двух ночей, когда страсть воспламенила их обоих.

Наконец дверь открылась, и на пороге возникла светловолосая ненакрашенная женщина лет сорока, которая любопытным взглядом окинула его с ног до головы.

– Да?

– Здравствуйте, я – Уэйд Уркварт, хочу видеть Лизу.

Глаза женщины расширились, и улыбка пробежала по ее лицу.

– Рада познакомиться, Уэйд. Меня зовут Шер. Входите.

Шер ввела его в дом, и он сразу заметил две вещи. Молодая хорошенькая девушка увлеченно собирала пазл вместе с Лизой и была очень похожа на нее. Девушка сидела в инвалидной коляске.

Обе повернули головы, как только Уэйд вошел в комнату. Молодая девушка улыбалась как-то криво. На Лизином лице отражались изумление и ужас.

Он пришел в замешательство. Почему она так испугалась, увидев его? Неужели боялась, что он сбежит, узнав, что ее родственница – скорее всего сестра – инвалид? Ему стало больно оттого, что она так плохо о нем думала.

– Привет, меня зовут Уэйд. – Он подошел ближе, подождал, пока девушка с трудом поднимет скрюченную руку, и бережно пожал ее.

– Синди, – ответила она, и в ее глазах, таких же голубых, как у Лизы, заплясали веселые огоньки. – Ты – Лизин приятель?

– Да, – ответил он одновременно с Лизиным «нет».

Шер, стоявшая позади, сдавленно хихикнула.

– Пойдем, Синди, пусть эти двое выяснят отношения!

Синди улыбнулась; они с Шер направились к выходу.

– Рад познакомиться с вами обеими, – сказал Уэйд им вслед.

Лиза порывисто вскочила с места и, подойдя к нему, скрестила руки на груди.

– Что ты здесь делаешь?

– Я пришел, чтобы отдать тебе это. – Он протянул ей сигнальный экземпляр. Но вся радость, с которой он готовился преподнести ей сюрприз, растаяла, он пришел в замешательство.

Почему она не рассказала ему о своей сестре? Неужели он так мало значит для нее?

Допустим, они не давали друг другу клятву верности, не строили долгосрочных совместных планов, но он действительно думал, что их объединяет не только постель.

Она схватила книгу, а он отдернул руку, и книга с глухим стуком упала на пол.

– Ты ни разу не упомянула о Синди в своей биографии.

– Конечно нет, – вызывающе ответила она. – Я не хотела, чтобы весь мир узнал о моей сестре…

– Какого… – Он провел рукой по лицу, тщетно пытаясь стереть отразившееся на нем отвращение. – Ты стесняешься ее.

Она дернулась, как будто ее ударили, и изумленно раскрыла рот.

Его переполнял гнев. Он сам не знал, что разозлило его больше: тот факт, что она лгала в своей биографии, что она стеснялась своей сестры или то, что она не доверяла ему настолько, чтобы обо всем рассказать.

– Там есть хоть слово правды? – Он ткнул пальцем в сторону книги.

Она вздрогнула.

– Там вся моя жизнь!

– Вранье! – Он с трудом заставил себя понизить голос. – Как ты смела умолчать о Синди? И о чем еще ты наврала?

Он ждал, что она будет все отрицать, ему даже хотелось, чтобы она защищалась. Но она стояла молча и смотрела на него с горечью и сожалением. Он понял, что другого ответа не будет.

– Я могу все потерять, – сказал он; от гнева у него дрожали руки. Он сжал кулаки, сунул руки в карманы. – Почти весь твой аванс выплачен из моего кармана. Триста тысяч долларов!

М-да, он подставил собственную компанию, желая спасти отцовскую! Аванс – еще не все. Он вложил еще полмиллиона в рекламную кампанию… Но сейчас он мог думать только об одном: Лиза его обманула. Она скрыла от него правду. Совсем как его отец.

Он рассказал ей о том, как Квентин не доверял ему, и о том, как отцовское недоверие его ранило… Подумать только, во время того разговора она еще утешала его!

А сама, несмотря ни на что, поступила так же.

– Свой аванс я отработала. – Ее монотонный голос вызывал в нем желание как следует встряхнуть ее, чтобы добиться хоть какой-то реакции. – Ты получил биографию, которая была тебе нужна.

– И что? Я должен благодарить тебя? – Его резкость заставила ее вздрогнуть. – Надо было дважды подумать, прежде чем доверять кому-то вроде тебя.

Она побледнела, но ничего не ответила. Ее беззащитность только распалила его.

– Ты пыталась играть мной так же, как своими несчастными спутниками в твоей так называемой биографии! – Он ненавидел себя за то, что говорил, но ему хотелось ранить ее так же сильно, как она ранила его.

И вдруг он все понял.

Он не реагировал бы так бурно, ему сейчас не было бы так больно, если бы он не влюбился в нее! В женщину, которая ему не доверяла, которая ни во что не ставила их отношения, которая, вне всяких сомнений, пошла на это только ради денег.

Пораженный собственным открытием, он сделал единственно возможную вещь. Круто развернулся и вышел, захлопнув за собой дверь.

 

Лиза упала в ближайшее кресло и скорчилась, пытаясь подавить подступившую тошноту. Вот почему она никогда не подпускала ни одного мужчину так близко. Вот почему ей не следовало пускать Уэйда в свою жизнь. И в свое сердце.

Но она впустила его. Как бы она ни старалась оттолкнуть его и перевести их отношения на деловую почву, он прокладывал дорогу к ее сердцу и в конце концов очаровал ее.

И она сдалась… Она даже знала почему. Потому что впервые в своей жизни она чувствовала себя желанной. Любимой.

Она привыкла ухаживать за Синди, но на какое-то время Уэйд выбил у нее почву из-под ног и показал, как можно чувствовать себя, когда ухаживают за тобой.

 

– Двойной мокко или двойные шоколадные брауни? – Шер торопливо вошла в комнату, притворяясь, что не смотрит на нее, в то же время краешком глаза наблюдая за ней, поправляя стопку журналов.

– И то и другое, – ответила Лиза, зная, что ее желудок сейчас не примет ничего, но нуждаясь в нескольких минутах наедине с собой, чтобы собраться с мыслями.

– Ладно. Сейчас принесу.

Облегченно выдохнув, Лиза выпрямилась. Покрутила плечами. Покачала головой из стороны в сторону.

Это не сильно помогло ослабить напряжение, но, по крайней мере, у нее не будет еще и мышечного спазма.

Уэйд считал, что разоблачил ее. Хуже того, он решил, что она стыдится Синди, хотя ничто не может быть дальше от истины!

Особенно больно ей стало оттого, что он не дал ей возможности объясниться, а стоял и осыпал ее обвинениями.

Может быть, она должна была рассказать ему, довериться? Ну вот он узнал правду… и что из этого вышло?

– Вот, держи. – Шер поставила перед ней блюдце с брауни и чашку дымящегося мокко. – По-моему, только большая доза шоколада способна привести тебя в чувство.

– Ты все слышала? – Лиза отломила кусочек брауни и принялась крошить.

– Достаточно. – Шер поморщилась. – Звучало не очень хорошо.

– Как Синди? В порядке?

Шер кивнула:

– Да, я посадила ее за компьютер. Она увлеклась игрой; я велела ей надеть наушники.

– Хоть что-то хорошее, – вздохнула Лиза, которую пугала сама мысль о том, что Синди могла услышать, в чем Уэйд обвинял ее.

– Ты не рассказала ему о Синди. – Шер не спрашивала, а утверждала.

Лиза не знала, как ответить, чем оправдать свое поведение.

– Он показался мне хорошим парнем. – Шер отпила глоток из ее чашки. – И внешне симпатичный…

– Уэйд… – Какой? Невероятно сексуальный? Настойчивый? Заботливый? Она решила сказать правду. – Он не такой, как все.

– Тогда к чему такая скрытность?

– Мне хотелось оградить Синди.

– От чего?

– От ненужного внимания, нескромных вопросов, навязчивости.

– И от насмешек? – подсказала Шер, и Лиза кивнула, закусив нижнюю губу.

– Вряд ли тебе понравится то, что я тебе сейчас скажу, но… ты уверена, что пыталась защитить именно Синди, а не себя?

Потрясенная Лиза резко вскинула голову:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты долгое время жила у всех на виду… – Шер поморщилась. – Ходила на приемы, участвовала в съемках телешоу, общалась со всякими знаменитостями. Бывала на лучших тусовках, у тебя все было самое лучшее… – Она помолчала, отвела глаза в сторону. – Может, тебе не хотелось, чтобы люди узнали о том, что у тебя есть сестра-инвалид, потому что это в каком-то смысле могло повредить твоему образу в глазах окружающих?

– Бред какой-то. – Лиза вскочила так быстро, что ударилась коленом о край стола и выругалась.

– Тогда почему ты сейчас так психуешь?

Лиза посмотрела на Шер в упор:

– По-твоему получается, что я мерзкая, циничная стерва.

Шер покачала головой:

– Нет, получается, что ты – такой же человек, как и все.

Обвинения Шер эхом отдавались в ее голове. Неужели и этим отчасти объяснялось ее поведение? Неужели Уэйд прав? Ей стыдно признаться в том, что у нее есть сестра-инвалид…

Никогда и ни за что она не подумала бы так, если бы ей об этом не сказали два человека, которые были ей так дороги! Может быть, в их словах что-то есть и подсознательно она именно так все видела?

Она снова упала в кресло и попыталась облечь свои смешанные чувства в слова:

– Именно потому, что я жила у всех на виду, мне и не хотелось, чтобы Синди испытывала на себе то же самое.

Шер показала на книгу, лежавшую на полу:

– А если бы ты рассказала о ней в своей биографии? Неужели думаешь, что репортеры стали бы осаждать ваш дом, только бы взять у нее интервью?

– Даже не сомневайся. – Лиза согнула ноги в коленях, подтянула их к груди. – Ты сама отшивала их по телефону и знаешь, какими они бывают… Наша жизнь превратилась бы в ад.

– Возможно, они с уважением отнеслись бы к вашей с Синди личной жизни.

Лиза поморщилась:

– Терпеть не могу, когда ты так логично рассуждаешь.

– Как будет угодно, – усмехнулась Шер.

И тогда Лиза решила выложить Шер все до конца:

– Я согласилась сотрудничать с ними из-за денег.

– Ты имеешь в виду биографию?

– Да. Помнишь, я ездила в «Кью паблишинг», чтобы заставить их больше не докучать нам? В тот день мне позвонил помощник моего финансового консультанта. – Она сделала глубокий вдох. – Все мои сбережения пропали. Он украл все.

– Ах ты… – в сердцах выругалась Шер.

– Я тогда все еще была в издательстве. Мне пришлось принять его предложение.

– Тяжелые времена требуют решительных мер. – Шер подняла сигнальный экземпляр с пола и положила его на стол. – Если ты не упомянула Синди в своей биографии, значит, ты в общем и целом несколько изменила правду?

– Немного. – Лиза помахала рукой из стороны в сторону. – Я рассказала о том, как живется подружке спортсмена. Обыграла весь этот гламурный бред, который люди принимают за чистую монету… Уэйд сам так просил.

– А что насчет твоих родителей?

– Я сказала правду. Не вдаваясь в подробности.

Даже теперь, спустя десять лет после ухода ее матери и двадцать после ухода отца, Лиза пыталась смягчить боль, оправдывая их ужасный поступок. Родители не заслужили оправданий, но Лизе совсем не хотелось, чтобы Синди однажды узнала всю правду. А правда заключалась в том, что родители ушли из-за нее.

Синди была слишком мала, когда ушел отец, и поверила тому, что родители не сошлись характерами и поэтому развелись.

Ну а мама… Эмоционально Луиза давно уже отдалилась от дочерей, и Синди была настроена философски. Она почти радовалась тому, что они с сестрой остались вдвоем.

Шер оказалась просто даром небес; Лиза не знала, что делала бы без такой помощницы и подруги.

– Выходит, ты не врала, просто не сказала всей правды. – Шер взяла книгу и пролистала ее. – Почему он все потеряет? Ведь так он сказал?

– Очевидно, он имел в виду аванс, который выплатил мне из своего кармана. – Судя по тому, что ей известно, Уэйд не бедствует. Как-никак, у него свое издательство в Лондоне.

И все же Лиза как никто другой знала, что впечатления бывают обманчивы. Если его издательство такое же, как «Кью паблишинг» или ему подобные, возможно, и оно сейчас переживает не лучшие времена? Может быть, он терпит огромные убытки из-за того, что тиражи печатных изданий падают?

Но ее биография уже пошла в набор. Скоро ее доставят в книжные магазины – они размещали тысячные предварительные заказы… А предзаказы – все равно что твердая валюта. Что с того, что она умолчала о существовании Синди? Читатели не знают о ней.

Уэйд принял ее хитрость слишком близко к сердцу. Скорее всего, его задело, что она скрыла Синди от него.

Шер положила книгу на стол и подвинула ее к Лизе.

– Может, поговоришь с ним?

– Шутишь? – Лиза покачала головой. – Ты же видела, как он разозлился!

– Пусть остынет, а потом поговори с ним. – Шер отломила большой кусок брауни и сунула в рот. – И потом, кажется, он теперь твой начальник? Вам все равно когда-нибудь придется поговорить.

Лиза мысленно ахнула. Она должна ходить на работу! И видеть пустоту и отвращение в глазах Уэйда? Боль в груди усилилась.

Шер отряхнула руки:

– Не суди его строго. По-моему, ты ему нравишься.

В том-то и дело, что Лизе он тоже нравился.

 

Искупав Синди и переодев ее, Лиза собралась, как обычно по вечерам, втереть увлажняющий крем в сухую кожу сестренки.

Перед сном сестры любили расслабиться и поболтать о том, как у них прошел день.

– Как приятно! – Синди зажмурилась и откинула голову на спинку кресла, пока Лиза уверенными движениями наносила ей на плечи крем.

– Кожа у тебя замечательная, – ответила Лиза, высматривая, нет ли у Синди пролежней и ссадин; при церебральном параличе они появляются часто, если не следить.

– Все благодаря тебе, – отозвалась Синди, когда Лиза принялась массировать ей плечи. – По-моему, Уэйд симпатичный.

Лиза усмехнулась и продолжала массировать сестру. Ей не хотелось думать об Уэйде, не хотелось вспоминать его разочарованный взгляд, который он бросил на нее, уходя два часа назад.

Его обвинения глубоко ранили ее. Подумать только, он обвинил ее в том, что она стыдится Синди!

Он понятия не имеет, как трудно охранять спокойствие Синди, не допускать стрессов, способных повысить ее мышечный тонус… А так бывало всякий раз, когда Синди тревожилась, расстраивалась или волновалась. Врачи советовали ей избегать подобных ситуаций. Поэтому Лиза не упомянула о Синди в своей биографии.

Она не могла допустить, чтобы в жизнь Синди ворвались равнодушные посторонние люди. Нельзя рисковать ее здоровьем! Лиза всегда боялась, что у Синди нарушится двигательная активность. Контрактуры, или тугоподвижность, ведут к атрофии мышц и фиброзу – процессу, когда нормальная мышечная ткань замещается соединительной, что является необратимым процессом и ведет к деформации.

Синди старательно выполняла необходимые упражнения, но Лиза знала, если тугоподвижность будет прогрессировать, потребуется хирургическое вмешательство. За то, чтобы Синди выполняла предписанные ей упражнения, Лизе пришлось побороться. Бывали дни, когда никакие уговоры и никакая лесть не могли заставить Синди делать то, что нужно.

Лиза ненавидела необходимость выступать в роли надсмотрщицы, но иногда без этого было нельзя. Она делала все, чтобы Синди не оказалась в худшем состоянии, чем то, в котором она пребывала.

Всякий раз, когда сестренка морщилась от боли или плакала, делая упражнения, сердце Лизы обливалось кровью. Она старалась сохранять оптимизм и поддерживала Синди, как могла. Лиза очень боялась подвывиха бедра или сколиоза от контрактур, она любой ценой должна была избежать хирургического вмешательства.

Могла ли она написать о Синди в своей биографии, не подвергая сестренку риску? Любое волнение неминуемо вело Синди к ухудшению ее состояния.

Нет, Лиза не причинит Синди боль сознательно, не станет подвергать угрозе ее здоровье.

Шер напрасно обвинила Лизу в трусости… Нет, она нисколько не боится, что инвалидность Синди как-то повлияет на ее репутацию! Полная ерунда…

Лиза с радостью написала бы пособие по уходу за больными с церебральным параличом. Ее опыт стал бы отличным подспорьем для тех, кто столкнулся с такой же бедой. Но Синди всегда была для нее на первом месте, и она не могла нарушить покой сестры.

– Уэйд сказал, что он – твой приятель. – Синди распахнула глаза и посмотрела на Лизу в упор. Лиза поняла, что уклониться от ответа не получится.

– Иногда молодые люди все понимают неправильно, – возразила Лиза. – Стоит улыбнуться, и они уже думают, что ты без ума от них.

Синди рассмеялась, и на душе у Лизы потеплело.

– Может быть, в этом все дело? Может быть, ты слишком часто улыбаешься Уэйду?

– Может быть.

Лиза подумала, что вряд ли они улыбнутся друг другу при следующей встрече.

Шер права. Ей нужно поговорить с ним, нужно разрядить взрывоопасную атмосферу до того, как она потеряет работу. И возможно, его тоже.

 

Глава 11