Не путайте вещи, похожие на работу, с настоящей работой

Возможно, именно по этой досадной причине теряется больше всего времени на работе и в жизни. Предположим, у вас есть прекрасная система для организации электронной почты или для планирования ежедневных телефонных конференций по различным проектам, но предположу, что на ужине в честь вашего выхода на пенсию не будут говорить о безупречном почтовом ящике или забитом графике. Говорить будут о том, что вы сделали. И если вам не удается добиться ничего значимого — скажем, снизить младенческую смертность во Вьетнаме, — значит, вы не работаете. Это относится и к неофисным видам деятельности. Полицейский может целый год сломя голову бегать на триста вызовов с одного перекрестка. Но лучше выяснить, в чем проблема с этим перекрестком, и решить ее.

Конечно, некоторые люди интуитивно схватывают разницу. Я вполне уверена, что на банкете в честь выхода на пенсию биолога по имени Кэрол Фассбиндер-Орт через 50 лет тем, кто будет произносить тосты, не придется судорожно выяснять, чего она добилась. Последние несколько лет я следила за научной карьерой этого перспективного ученого, которая сейчас, в двадцать с чем-то лет, имеет двоих детей и преподает в Университете Крейтона в городе Омаха, штат Небраска. Фассбиндер-Орт выросла в городе Элгин в Айове, на пасеке со 100 миллионами пчел. Пчелы жалили ее невообразимое количество раз. Ее жалили, когда она играла во дворе. Жалили, когда она помогала отцу работать с ульями, и жалили, когда в подростковом возрасте она стала ставить эксперименты по лечению пчел от паразитов натуральными методами. О постоянных укусах она говорит: «К этому привыкаешь». Я не готова согласиться, но верю, что эта приобретенная невозмутимость помогла ей по-новому взглянуть на способы сделать карьеру ученого, не соответствующие представлениям некоторых людей, — здесь приходит на ум бывший президент Гарварда Ларри Саммерс.

Несколько лет назад Саммерс, который сейчас является директором Национального экономического совета в Белом доме, заявил, что главная причина, по которой женщины не добиваются успехов в науке, — нежелание работать по 80 с лишним часов в неделю, что необходимо для подобной карьеры. Как мы узнали в первой главе, почти никто — включая людей, которые считают, что работают 80 часов в неделю, — на самом деле не работает 80 часов в неделю. Но оставим этот факт в стороне. Когда Фассбиндер-Орт писала диссертацию по иммунологии в Университете Висконсина, будучи при этом мамой грудной дочери, которую родила на первом году аспирантуры, у нее просто не нашлось бы столько времени.

К счастью, в процессе она осознала: ученых в итоге судят не по количеству часов, которое они тратят в лабораториях, и не по числу слайдов, которые они могут подготовить, опытов, которые они могут провести, или собраний, которые могут посетить. Их оценивают по качеству результатов, которые они получают и публикуют в рецензируемых журналах. Именно на этом ей надо было сосредоточиться. Она решила не браться за эксперименты с ограниченным потенциальным успехом и не стала вдаваться в университетские интриги. Но она так здорово справилась с необходимыми показателями, что, несмотря на все ужасные истории о восьмилетних докторских программах и необходимости многократных стажировок перед тем, как устроиться с перспективой на пожизненный контракт, Фассбиндер-Орт написала диссертацию за пять лет и получила такую позицию, обойдя людей, имевших за плечами стажировки. Хотя сама она проходила интервью, когда была беременной вторым ребенком на восьмом месяце.

Другими словами, Фассбиндер-Орт смогла точно отличить «работу» от «не-работы».

Это экономит массу времени. Для специалиста по иммунологии птиц анализировать, как возраст птиц влияет на подверженность вирусу лихорадки Западного Нила (что делала Фассбиндер-Орт в Университете Висконсина) — возможно, работа. С другой стороны, играть в тетрис в Интернете — вряд ли работа для специалиста по иммунологии птиц. И, наверное, мне не стоит писать целую главу о том, как исключить из расписания подобные занятия. Если ваш дневник учета времени показывает, что вы часто бродите по интернет-магазинам или проверяете Twitter во время работы — а согласно опросу сайта Salary.com, средний офисный сотрудник признает, что тратит на такого рода вещи около 1,7 часа в день, — надо собраться и отказаться от этого. Запланируйте несколько перерывов на «пустую трату времени» в день или, когда поймете, что бесцельно бродите по сайтам, поставьте метку в блокноте и заставьте себя вернуться к текущему делу. Сделайте из этого игру. Если вы сможете снизить число меток наполовину, вознаградите себя 30-минутным посещением Facebook.

По-настоящему важный вопрос — что делать с вещами, которые трудно отнести к работе или не-работе. Иногда анализ лишнего образца важен, а иногда — нет. Иногда электронное письмо важно, а иногда нет. Иногда звонки или встречи приводят к многолетнему выгодному сотрудничеству, а иногда в итоге все только злятся из-за двух потерянных часов своей жизни. Иногда первые 15 минут имеют значение, а следующие 45 — нет. Иногда документы абсолютно необходимы, а иногда они оказываются бюрократической чепухой. Мы склонны определять все эти вещи как «работу», но настоящий прорыв в эффективности произойдет тогда, когда мы научимся отделять работу от не совсем работы.

Я определяю «работу» как деятельность, которая приближает вас к карьере и жизни, которые вам хотелось бы иметь. Если какая-то деятельность к этому не приводит, значит, это не работа. Принцип действует, даже если эти вещи стоят в вашем расписании или если вы всегда их делали. И это не значит, что вы не будете ими заниматься, — вспомните, что средний офисный работник тратит 1,7 часа на личную почту, телефонные звонки, болтовню и тому подобное, — но не надо питать иллюзии, что слишком долгая телефонная конференция не окажется всего лишь неэффективной и досужей тратой времени под прикрытием работы.

Именно этот подход Фассбиндер-Орт использует на следующем витке научной карьеры, на котором ее цель — получить преподавательскую должность с пожизненным трудоустройством. Хотя были написаны целые трактаты о том, что женщинам и представителям меньшинств трудно пробиться, поскольку узкий круг давно знакомых друг с другом профессоров держит в тайне необходимые для этого условия, когда я спросила у Фассбиндер-Орт, что ей нужно для пожизненного контракта в Крейтоне, она ответила без запинки. За следующие пять лет ей надо будет опубликовать от трех до пяти статей в ведущих научных журналах — не обязательно в Science или Nature, но в изданиях похожего уровня. Ей также надо привлечь внешние гранты определенного размера и престижа. И еще ей надо хорошо проявить себя в качестве преподавателя и научного руководителя (и таким образом выполнить определенную нагрузку на кафедре).

Именно на эти вещи она выделяет свое время. Она читает лекции, работает в лаборатории и руководит студентами, помогая им ставить самые перспективные эксперименты — те, которые приведут к научным статьям. Она пишет заявки на гранты. И старается по максимуму сократить время, посвященное другим вещам, пусть даже они и похожи на «работу».

«Я не занимаюсь пустой тратой времени, — говорит она. — Я делаю те вещи, которые мне интересны и из которых, как мне кажется, может выйти максимальная польза». Хотя она всегда с радостью встречается со студентами, нуждающимися в помощи, в университете знают, что она вежливо отказывается от совещаний, не имеющих, по ее мнению, к ней отношения. Кто-то на ее месте побоялся бы вызвать недовольство, но Фассбиндер-Орт выдержала достаточно пчелиных укусов, чтобы не суетиться из-за таких вещей, тем более что, как показала последняя аттестация, она идет прямо к своим целям. Она работает по 8–9 часов в день, а потом обычно «выгорает к 16:30». Тогда она идет домой, играет с детьми и еще немного работает, когда они ложатся спать. Она как можно тщательнее планирует эксперименты, чтобы не надо было приходить на работу вечером.

Однако порой это случается. Недавно, в пятницу вечером, когда биологические лаборатории опустели, Фассбиндер-Орт взяла пятилетнюю дочь и годовалого сына на работу, чтобы закончить какое-то дело. «Я всегда хожу по лестнице — не хватает терпения ждать лифтов», — говорит она. Но дочь хотела нажимать на кнопки, и они все же поехали на лифте. И вот, словно в кошмаре любой матери, лифт резко дернулся и сломался, и они застряли между этажами. К счастью, охранники смогли раздвинуть двери, и они сумели выбраться. Вечер пошел не совсем по запланированному сценарию, но тот, кого в детстве по десять раз в день жалили пчелы, умеет не расстраиваться из-за таких вещей.