Толкование Иерофеем святого Симеона Нового Богослова

 

Однажды один брат спросил старца:

— Отче, как понять св. Симеона Нового Богослова, который говорит: «Да не дерзнет монах принимать Святые Тайны без слез» — и в другом месте: «Без слез никто не может спастись»?

Божественный Иерофей так ответил:

— Поистине, чадо мое, все это истинно! Все, что говорит святой! Поверь мне, те, которые загрязнили грехами то, что в человеке создано по Образу Божию, те, которые замарали неким таинственным образом светлость своей души, никаким иным способом уже не вернут эту светлость! Иначе невозможно вернуться к первозданной красоте души, каковую мы получаем в Святом Крещении. Нет иного способа, только лишь отмыв греховную грязь слезами...

Но важно знать, что слезы разделяются по трем степеням.

Бывают слезы, которые бегут из глаз, и очищают, и омывают душу от всякого непотребства и греховной грязи, согласно написанному: «Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега...» и «Слезы мои были для меня хлебом день и ночь...» Такие слезы трудно удержать и невозможно ими плакать, когда захочешь. Это есть внешние слезы, которые рождаются от печали и боли сердца, когда душа умно исповедуется в своих ошибках и грехах Господу с глубинными стенаниями, по пророку: «Я изнемог и сокрушен чрезмерно; кричу от терзания сердца моего...»

О таких слезах говорит свт. Григорий Нисский в эпитафии Мелитону Антиохийскому: «...Притрудный плач и потоки слез извещают душу о посещении Благодати Божией, Которая, впрочем, через некоторое время отступает...» Подобные слезы бывают у каждого, кто их желает и хранит посредством многоразличного сокрушения сердца и постоянного самоукорения. И это принимает наш Благой Бог, именно об этом и упомянул псалмопевец: «...Сердца сокрушенного и смиренного Ты Боже...»

Но бывают и другие слезы, омывающие грехи. Это внутренние слезы. Их дают великое смирение,

телесные труды и ежедневное терпение приходящих искушений, согласно сказанному: «...Призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои...» — и в другом месте: «...Терпением вашим спасайте души ваши...» 1ак что наша будничная жизнь со всеми ее мелочами и «случайностями» — самое таинственное духовное явление. Нужно только это понять.

Так что же, если нет у нас первых слез? Тогда хорошо научиться иметь вторые — внутренние. Ну если уж и вторых нет... В таком случае мы можем стяжать третьи слезы, происходящие от терпения с благодарением... Нужно начать учиться за все благодарить Бога. Это самый надежный и короткий путь. А если и о таких слезах мы не хотим позаботиться... Что же тогда? В этом смысле поистине без слез никто не спасется, как говорит прп. Симеон и другие Отцы наши...

 

Третья часть

 

Вступление

 

Ну вот, дорогие мои, пришло время рассказать и о последних искушениях прославленного отца нашего Иерофея. Не ошибусь, если скажу, что он терпел эти искушения вплоть до последнего дня, до своего ухода из этой жизни. Но как мне все это поведать вам, братья мои, чтобы меня окончательно не поглотила печаль? Каким образом мне начать описывать эти новые беды и распри, ставшие предметом многочисленных толков? Поистине я страшусь даже начать это делать, потому что раздоры все еще продолжаются даже до сегодняшнего дня здесь, а тем более они не утихли в Уделе Госпожи нашей Пресвятой Богородицы, в этом безопасном прибежище — так я называю Святую Гору.

А причиной этих раздоров было то, что мы, смиренные, часто причащались Святых Христовых Тайн и бережно хранили наши каноны. Тем не менее нас оклеветали, якобы мы являемся еретиками и масонами. Разве это не абсурд? В то время как многие наши учители исихазма и духовники признаны Церковью святыми!

Сет. Макарий Коринфский своей жизнью и учением доказал многим, что он является великим угодником Христовым. А от мощей его и поныне происходят многие чудеса. Тем самым он даже своими мощами посрамил клеветников и тех, кто враждовал против нас и осуждал нас.

Не забуду упомянуть и почитаемого всеми духовника Парфения, мощи которого благоухают, почтенного Нифона, который впоследствии создал киновию на острове Скиафо, учителя нашего Афанасия Парийского, Христофора Дидаскала, Никодима Агиорита — божественного и вселенского учителя. Вместе со всеми этими святыми и мы, недостойные, были оклеветаны, и многие другие последователи исихастского учения, и, конечно, в первую очередь наш духовный учитель отец Иерофей.

Да что там говорить! Я недоумеваю и поражаюсь, как таковая злоба и невежество смогли временно восторжествовать над Истиной. Чем объяснить то, что Божественная Благодать попустила такое и мы, несчастные, увидели это своими глазами?

 

Новые козни

 

Дело в том, что нашего старца Иерофея поставили духовником всей Святой Горы. И была большая нужда, чтобы он учил всех жительствовать евангельски и по преданию Отцов, а не согласно новопридуманным распоряжениям и предписаниям человеческим. Случилось как раз то, что описано в Евангелии, когда Господь наш Иисус Христос обличал невежественных книжников и преступающих закон фарисеев, говоря им следующее: «...Вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого...» Как это было в евангельские времена, точно таким же образом происходит и сейчас. Находятся некие люди, которые, нисколько не усомнившись, назначают пределы и придумывают меру той живой Жизни Духа, которая жительствует во Христе и передана нам Отцами.

Ведь в Писании ясно написано о Евхаристии: «Сие творите всегда [я думаю, это обращено к каждому] в Мое воспоминание...» — и, обращаясь к ап. Иоанну: «Это есть хлеб, сходящий с небес...» — и далее: «Ядущий Плоть Мою и пиющий Кровь Мою во Мне пребывает, и Я в нем...» В свою очередь, славный ап. Павел приточно говорит о том же: «Да испытает себя каждый человек, и так — от Хлеба да яст, и от Чаши да пиет...» Разве не ясно, что здесь он обращается к каждому: «Да яст, и... да пиет...»? Но в то же время Павел, согласно со словами Христа, желая разделить достойных от недостойных для Причастия, говорит ниже: «Тот, который яст и пиет недостойно, суд себе яст и пиет, не рассуждая Тела Христова...»

Так что же произошло? Да то же, что и всегда: начальник злобы диавол не смог вынести обильно распространяющееся добро и Истину, начавшую бурно расцветать в исихастских братствах. Он воздвиг непримиримую брань против овец стада Христова. Эта злобная обезьяна может только копировать свои козни. На этот раз диавол поступил так же: опять воздвиг невежественных монахов, а кроме них, еще тех, кто пытается постичь богословие, не утвердившись прежде на Священном Писании, посему не желает и не может научиться строить свой образ мысли и речь на свидетельствах Божественных Писаний. Такие жалкие люди живут своим естественным падшим умом, привычный

образ мышления которого постоянно сводит их с небес на землю. Невежество! Вот по какой причине невежды начали осуждать общего нашего духовника и отца, старца Иерофея. В общем, это было примерно так же, как оклеветали свт. Иоанна Златоуста его враги и хулители истины.

 

Иеродиакон Амвросий

 

Так кто же взял на себя роль Иуды? Иеродиакон Амвросий, который некоторое время назад прибыл из патриархии и находился в святом общежитии, называемом Есфигмен. Этот самый диакон был совершенно несведущ в Божественных Писаниях, тем не менее имел длинный язык и очень любил судачить. Как только он услышал, что некоторые невежды осуждают нашего старца — а ведь среди их обвинений не было ни одного сколь-либо разумного, — он сразу же возглавил это «движение». Более того, он так преуспел, что скоро соделался первым обвинителем.

Что же придумал этот предатель? Он притворяется, как будто его сжигает пламень божественной ревности, и так, изображая из себя ученика, жаждущего научиться исихазму, приходит на келлию к Иерофею, чтобы якобы исповедаться у него... Тем временем, делая вид, что исповедуется, он начал обличать духовника:

— Отец духовник, ты нехорошо делаешь, что даешь разрешение людям часто причащаться, потому что это вызывает пренебрежение к Божественным Таинствам. Отец, вам тоже нужно хранить общий обычай, а именно: причащаться так же, как это делают все — и монахи, и миряне.

Отец наш так ответил ему:

— Сдается мне, брат, что ты пришел издалека для того, чтобы обличать и исправлять меня, недостойного, а не для того, чтобы по истине исповедаться и исправить себя самого... Но раз уж ты пришел с целью меня научить, может быть, ты бы вначале почитал свт. Василия Великого? Он пишет о том, что если в монастыре предстоятели и духовники совершают ошибки, то должны обличаться не от пасомых, а от своих же собратьев — духовников и предстоятелей...

Ну хорошо, оставим это. Так ты говоришь, что христианам не должно часто приступать к Причащению? Но откуда ты этому научился?

Он говорит:

— Нет у меня никаких доказательств, мне это не надо. Зачем я тебе буду приводить доказательства, если есть всеобщий обычай? Это ты мне докажи, ваше преподобие: ты учишь часто Причащаться — разве это евангельское учение?

Тогда отец говорит ему:

— Выслушай меня! С помощью Благодати Божией я тебе могу прямо сейчас привести сколько угодно доказательств. Итак, будь внимателен...

И тут Иерофей привел ему свидетельства Седьмого Вселенского Собора и прочие. Затем привел учение свт. Василия Великого, который прямо говорит в послании к Патриции: «Мы приступаем к Святым Тайнам четыре раза в неделю...» Точно таким же образом Иерофей рассказал учение божественного Златоуста и свт. Амвросия Медиоланского, который так говорит о Святом Хлебе: «Бог наш дал нам этот Хлеб для ежедневного причастия, мы так и делаем». После чего Иерофей привел доказательства из Великого Григория Фессалоникийского, который положил правило: «...Христиане должны причащаться каждое воскресенье и все Великие Праздники...»

После всего этого Иерофей закончил так:

— Вот, брат, видишь, это свидетельства, достойные доверия и истинные. Теперь-тο ты понял, что причащаться часто — это необходимость? Более того, это нужно делать не просто «как все» или «как получается», и даже не только тем, кто желает очиститься от грехов, но и святым! Разве ты не слышал,

как иерей возглашает: «Святая Святым»? Поскольку мы после Святого Крещения снова впадаем в грехи, поскальзываемся на своих старых привычках, посему требуется снова вернуться к чистоте.

Мы должны это делать в покаянии и воздержании, в посте по силе... Я говорю не только о посте в пище и питии, но и о воздержании от греха — так, чтобы стали совершенно чужды нашей природе все страсти: гордость, тщеславие, сластолюбие, славолюбие, гортанобесие, сребролюбие, зависть, ненависть, злопамятство и особенно жестокосердие. Вместо них мы должны водрузить в нашем сердце любовь, смирение, послушание, смиренномудрие, кротость, долготерпение, сострадание и терпение всех приходящих искушений... Только тогда, когда мы непорочным жительством с чистым сердцем постоянно преуспеваем к лучшему, тогда мы посредством частой исповеди и Причащения Божественных Тайн освящаемся и просвещаемся к познанию Иисуса Христа, Бога нашего. Под познанием я имею в виду, конечно, любовь!

Так вот, брате, теперь-то ты видишь из свидетельств апостольских и вселенских Канонов и Святоотеческого Предания, что должно Причащаться часто и подготовившись должным образом?

Когда священный старец говорил все это, ему показалось, что он «бьет языком воздух» или «сеет пшеницу в море», — иными словами, было такое впечатление, что он разговаривает с глухим. Поверьте, впасть в предрассудок — это самое плохое, что может случиться с человеком. Так случилось и в этот раз. У пришедшего брата уши настолько были забиты осуждением и клеветой, что божественные слова Иерофея не вмещались в него...

Этот брат снова стал противоречить и убеждать Иерофея соблюдать человеческие обычаи. Тогда старец остановил его:

— Ну, раз ты ничего не понял из того, что я тебе так долго объяснял, то тебе лучше сходить к известному учителю господину Никодиму. Поверь мне, он — монах высокой жизни, нисколько не ниже древних Отцов и Учителей нашей Церкви. Может быть, он тебя убедит.

Все-таки диакон так ничего и не понял. И вот они вместе пошли к учителю, который долго разговаривал с диаконом. Тут и выяснилось, что проблемы диакона вызваны высокоумием и трудным характером с болезненным восприятием. В конце концов стало ясно, что ему невозможно доказать православное вероучение по той причине, что в вопросе Евхаристии диакон придерживается позиции Лютера — Кальвина.

Наконец и учитель ему ответил:

— О-о-о... Брат... Смирись! Испытывать иносказательные вещи, то, что трудно выразить земными словами, — это не для тебя. Ты противоречишь из желания спорить. Лучше держись подальше от того, что должны обсуждать архиереи и учителя нашей Церкви. Возвращайся-ка в свой монастырь и заботься только о спасении своей души, обрати свои силы на главное...

Но диакон остался неисправим, несмотря на то, что все это слышал. Он так и не пришел в чувство своей немощи, не понял свое невежество, поэтому не только не смирился, но и не попросил прощения у таковых прославленных духовников и святых отцов, которые приложили все усилия, чтобы вылечить его словом истины. Наоборот, он всей своей больной душой обратился против этих богоносных мужей, показав этим, насколько он был упрям.

 

Предательство

 

Сразу же, выйдя из келлии учителя, он начал сеять семена зла — то злое «сокровище», которым были наполнены недра его сердца. А именно, он распустил свой длинный язык, осуждая непорочных и благочестивых отцов, я имею в виду Иерофея и Никодима. И вот безумие! Он начал говорить, что эти отцы — еретики и масоны. Он принялся убеждать всех монахов не повиноваться этим духовникам и их учению, потому что он собирается вызвать их на синаксис, чтобы при всех обличить их ересь и показать всем их непослушание учению Церкви. В общем, диакон болтал всякий вздор... Затем диакон отправился к своему духовнику. Напоившись там от источника осуждения и набрав новых сил для своего зла, он решился явиться к предстоятелям кинота. Там он рассказал все придуманное прежде и еще худшее. Кроме того, он сказал следующее:

— Нам на Святой Горе не должно иметь такого духовника, который является еретиком и дает

разрешение людям часто причащаться. Вы должны на синаксисе его обличить и изгнать!

 

Вызов на суд

 

Что же отсюда вышло? Уважаемые предстоятели подверглись этому диавольскому действу и решили вызвать на грядущий синаксис общего их духовника отца Иерофея, чтобы он защитился от обвинений. Так Иерофея вызвали на собор, в котором участвовали все предстоятели монастырей. В это время духовник наш отец Иерофей получил извещение от предстоятеля Ватопеда учителя господина Иосифа, чтобы подготовиться к защите от выдвинутых обвинений. Иосиф закончил так: «...Ты должен пойти и дать ответ. В противном случае мы не можем иметь такого духовника, которого осуждают, как еретика...»

 

Собрание в киноте

 

И вот священный отец наш вооружается во всеоружие Святого Духа и, подобно второму ап. Петру, берет в руки нож Божественного Слова, готовый отсечь ложь к стыду клеветников и обнаружить Истину. В конце концов наступил злосчастный день, когда были собраны предстоятели и уважаемые старцы всех монастырей. Собрание началось в Синодальном зале протата. Отец наш вышел перед всеми и в присутствии священноклеветника, я так называю священнодиакона, начал защищаться таким образом. Сначала прочитал Символ Веры:

— Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. Как сказано: «Он рече — и быша, Он повеле — и создашася...» И в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Рожденного от Отца прежде всех веков: Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, одного существа с Отцом, Им же все сотворено. Об этом говорят евангелист Иоанн: «...Мир через Него бысть и мир его не позна...» — и ап. Павел: — «Который веки сотворил...»

Ради нас, людей, и ради нашего спасения, сшедшего с небес, и принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком. В этом члене я исповедаю следующее. Поистине Бог истинный стал человеком совершенным и истинным, сохранив при этом Пресвятую Свою Матерь непорочной. Ни Богородица не изменилась в человечестве, ни человеческая природа не преложилась в Божество, но каждая природа — и Божеская, и человеческая — осталась совершенной, со всеми их свойствами, соединившись в одну ипостась.

Распятого же за нас при Понтийском Пилате, и страдавшего, и погребенного. Тем самым Человечеством, которое Бог — Слово принял от Девы Марии, Он пострадал на Кресте ради нас. Пострадал не по видимости, а по истине. Он поистине вкусил смерть, излиял Свою Честную Кровь ради нас и Ею нас искупил. Как говорит апостол: «Предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа...» — и далее: «...Β Котором мы имеем искупление Кровию Его...»

И воскресшего в третий день, согласно Писаниям. Он Восстал в том же теле, в котором рожден был

и которым пострадал и вкусил смерть, а не в призрачном подобии тела.

И восшедшего на небеса, и сидящего по правую сторону Отца. В этом члене я исповедаю следующее. Христос сейчас только на небе, Его нет на земле, потому что он — одно лицо. А на земле каким-то таинственным образом он пребывает в Святых Тайнах, Тот Самый Сын Божий, одновременно и Бог, и человек. Во время преосуществления в Евхаристии сущность хлеба прелагается в Его Святое Тело, а сущность вина — в Его Честную Кровь. Посему нам нужно прославлять его и поклоняться Святым Тайнам Божественной Евхаристии так же, как и Самому Спасителю Иисусу, согласно православному исповеданию.

И снова грядущего со славою, чтобы судить живых и мертвых. Его же царству не будет конца. В этом члене я исповедаю следующее. На Страшном суде люди должны дать отчет о всех помыслах, о словах и делах, согласно Писанию. Именно в этот день каждый получит конечное вечное воздаяние: или же «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство», или же «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его...»

И в Духа Святого, Господа, дающего жизнь, от Отца исходящего, с Отцом и Сыном сопоклоняемого и сопрославляемого, говорившего через пророков. В этом члене я исповедаю следующее. Дух Святой — единосущный Отцу и Сыну Бог, Он исходит лишь от одного Отца как источника и начала божественности. Дух глаголал в пророках, апостолах, также во Вселенских Соборах, и в местных соборах Церквей, и во всем апостольском и святоотеческом Предании. То, что решили Святые Отцы, поистине все это от Духа.

В единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь. В этом члене я исповедаю следующе. Нет иного основания Церкви, кроме Христа, согласно апостолу: «Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос...»

Признаю одно крещение для прощения грехов. В этом члене я исповедаю и прочие Таинства Святой Церкви.

Ожидаю воскресения мертвых... В этом члене я исповедаю слово Господа: «Не дивитесь сему; ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения...»

...И жизни будущего века. Аминь. В этом члене я исповедаю, что в Будущем Веке избранные наследуют Благословение Божие в Вечной Жизни со всеми духовными благами, как сказано в Писании: «...Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его...» Тогда даст нам Бог Божественный Свет, в котором мы увидим Свет — Самого Бога, по написанному: «...Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы узрим свет...» и «...Β правде буду взирать на лице Твое; пробудившись, буду насыщаться образом Твоим». Аминь!

Так верую, отцы святые, так думаю и так исповедую, в этом я родился, этим вскормлен, этому научился, в этом пребываю и согласно этому учу во Христе братьев моих. А если есть кто-то, кто не согласен с моим исповеданием и верует иначе, чем Апостольская Церковь, то я с ап. Павлом говорю: «...Если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, [так] и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема...»

Меня обвиняют в неправильном учении о частом Святом Причащении, а именно в том, что я даю разрешение приступать бесчинно, не подготовившись постом и воздержанием. Это поистине клевета. А то, что говорят обо мне, якобы я всем подряд даю благословение на Причастие, из чего явствует мое безразличие и презрение к Святыне, — все это просто абсурд. Получается, что я противоречу сам себе, ведь я испытую помыслы и духовную брань тех, кто мне исповедается... Зачем же мне входить в таковые бессмысленные труды и бесполезно тратить свое время на исповедников (ведь мне многие постоянно досаждают с исповедями), если я сам разрешаю причастие без подготовки?

Мы соблюдаем все каноны и не имеем никакого особенного поста, кроме установленного, в Великую Четыредесятницу, и мы строго постимся: понедельник, среда, пятница. О частом Причащении мы имеем каноны и апостольские, и соборные. Эти правила обязывают нас, кроме всего прочего, пребывать постоянно в молитве, полностью выстоять Божественную Литургию, тогда мы можем Причащаться.

Опять же, как я могу требовать от всех такого строго поста, как у нас в братстве, где мы постимся всю неделю? Всем я даю разные правила. Я этого не отрицаю. Об этом пишет свт. Василий Великий: «...Тела людей настолько различаются, как железо отличается от сухарей...» Исходя из этого, и я накладываю различный пост на разных людей, приходящих ко мне на исповедь: на старых — один, на молодых — другой, на больных — третий... Тем не менее всем им приходится воздерживаться одинаково. Под воздержанием я имею в виду не только пост, но и воздержание от блудных помыслов, от дерзких речей, хранение своих чувств от любых злых воздействий. Потому что если мы не внимаем этому, то будем обворованы страстями. Этими канонами я руководствуюсь и пытаюсь всем помочь, по Благодати Господа нашего Иисуса Христа.

Вот это и есть моя апология, отцы мои святые! Если же я в чем- то верю и творю не так, как учит Святая Христова Церковь, научите меня, я исправлюсь и буду вам очень благодарен.

Собору старцев нечего было возразить на это, невозможно было чему-то противоречить, потому что старцы чувствовали: все, что он говорил, — чистая истина. Они лишь немного помолчали, удивленные. После чего предстоятели ответили ему:

— Ты верно веруешь, святый духовник, и православно мудрствуешь. Мы не имеем никаких сомнений, колебаний и упреков к тебе. Итак, возвращайся и совершай свое духовническое служение. А мы позаботимся, чтобы никто из любителей осуждать и невежд не мешал тебе, потому что они не разбираются в Догматах Церкви. Бог с тобой, отче!

Диакон-обвинитель ничего не мог возразить, по написанному в Премудрости: «...Ищешь разумное рядом со злым и не обретаешь...». Впрочем, он нисколько не устыдился и даже не взглянул на священного отца...

Но духовник не остановился на этом, он попросил оправдать своего обвинителя, заботясь об его врачевании. Он попросил Собор:

— Отцы святые, если бы вы хотели найти во мне какое-либо мудрование, не согласное с учением Церкви, то требовалось бы наложить на меня строгую епитимию. И вот, поскольку Благодать Божия явила меня невиновным, и это справедливо, то я хочу вас спросить: «Мой обвинитель должен получить епитимью или нет? Поверьте мне, я спрашиваю это, не о себе беспокоясь, потому что я достоин всякого осуждения. Цель моя — исправить клеветника и других уврачевать...

Экзархи собора — Иосиф из Ватопеда, Иоасаф и Никифор из Ивирона — ответили ему на это:

— Ты можешь наложить на него епитимью, какую считаешь необходимой.

Тогда духовник снова попросил:

— Отцы мои святые, было лучше всего позаботиться, чтобы никто из моих братьев не поколебался, искусившись клеветой, которую внес общий наш враг диавол. Раз уж мы рассмотрели клевету в лице диакона, выслушали его злые советы и нашли, что диакон нерадив к Заповедям Божиим, то необходимо наложить на него епитимью. По канонам мы должны сделать следующее: в грядущее воскресенье, если благословите, на Божественной Литургии, пусть диакон станет на месте для хора в храме протата и просит прощения у отцов, входящих на службу. Раз он явно осуждал и бесчестил меня, то теперь правильно будет оправдать меня и исповедать свой грех — при всех. Это требуется сделать, потому что он вызывал всеобщее смущение...

Собор ответил:

— Нет иного канона, лучшего, чем этот, для данного случая. Пусть он так сделает и получит полное прощение.

Тотчас собор закончил обсуждение, пообещав духовнику прочитать его защиту в храме и тем самым показать всем его невиновность. А кроме того, собор принял решение порекомендовать и другого духовника (в помощь Иерофею).

 

Бегство клеветника

 

И вот наступило воскресенье, в которое брат-клеветник должен был явиться в соборный храм протата и принести покаяние — класть поклоны перед всеми... Но его не было! Оказалось, что, после того как этот священноклеветник вышел с синаксиса, он пропал, никто его не видел. Он исчез, бросив за себя все постановление собора вместе с поклонами и прощением.

В храме прочитали утвержденную собором апологию Иерофея, показав всем его невиновность. Так был «оправдан» духовник наш Иерофей. После этого он вернулся к своим духовным чадам и прочим друзьям, рассказав им все, что произошло. Те же обрадовались и восхвалили его ревность по Богу, прославив его как нового Афанасия или Григория, как исповедника и поборника православных Догматов нашей Святой Восточной Церкви.

Тем не менее Иерофей был весьма опечален об участи брата- клеветника. Ведь он, несчастный, избег покаяния, убоявшись кратковременного стыда, и остался без прощения, а кроме того, оказал преслушание синаксису. Он оказался осужден местным собором и вне общения. Отец наш предвидел события и тогда еще сказал нам:

— Братья, вы сами увидите, как этот человек впадет в великие и страшные искушения из-за того, что он натворил и продолжает делать. Через некоторое время вы это услышите...

Поистине так и вышло.