П р о т и в о р е ч в ы й я н в а р ь

 

Новый год в школе решили отметить всем учительским коллективом вместе с семьями. Уже с утра в школьной столовой шла усиленная подготовка. Начинать решили в десять. Такой сбор Тамаре был просто на руку. После отъезда Юрия стало окончательно ясно, что с организацией новогодней встречи в Мурманске ничего не получится, и она смирилась с этим.

В школу Тамара пришла раньше, поскольку пообещала помочь накрыть столы и кое-что приготовить, из тех закусок, что не было смысла готовить дома. Где-то уже около десяти она сходила домой переодеться и немного опоздала к началу празднества. Когда она разделась и зашла в зал, основная масса участников уже сидела за столами.

«Куда бы пристроиться?» - подумала она, оглядывая столы, но её окликнула Антонина Сергеевна, «англичанка»:

- Тамара Ивановна! Иди сюда, мы зарезервировали тебе место рядом с Леонидом Михайловичем. Вы у нас в школе единственная «необручённая» пара, - пошутила она, когда Тамара садилась за стол рядом с Липиным, учителем «по труду».

Леонид, как и Тамара, работал в школе первый год, пришёл с управления механизации, где работал шофёром после пяти лет службы в Калининграде. До службы во флоте окончил техникум механизации сельского хозяйства, после окончания преподавал в автошколе. Сам с Мончегорска. При его общительном характере, благорасположении и не конфликтности он очень легко вошёл в учительский коллектив, а, учитывая, к тому же, его способности в игре на баяне, быстро стал душой этого, по сути, чисто женского коллектива. Его высокий профессионализм, как механика, снял проблемы и в его общении с учениками.

До этого дня они, словно приглядывались друг к другу, не без интереса прислушиваясь к разговорам, когда речь заходила о ком-либо из них в присутствии другого. Не чурались и общения друг с другом, но до более близких контактов не доходило. Тамара ощущала повышенное внимание к себе со стороны Леонида и догадывалась, что только от неё зависит быть или не быть этим контактам, но она со дня своего приезда в Олененгорск, была не на шутку увлечена Юрием и не видела в этом никакого смысла, хотя со стороны её коллег по работе не раз высказывались не двусмысленные намёки на перспективность её сближения с Леонидом.

Ей было трудно объяснить, как так произошло, что в эту новогоднюю ночь, она как бы сняла с себя какие-то внутренние ограничения, что ставила раньше в их общении с Лёней, и они провели весь праздник в тесном контакте друг с другом. И как это не парадоксально, но причиной этого была высокая степень определённости, которой достигли к этому времени их отношения с Юрой. Всё было, в общем-то, ясно, и она не видела большой беды в том, что позволила себе несколько расслабиться, тем более что это касалось совместного активного участия в новогоднем праздновании с человеком, которого хорошо знала, которому доверяла и в порядочности которого не сомневалась.

Праздник затянулся до самого утра. Часть учителей, кто пришёл с детьми, ушла где-то после часу, что сделало праздник более свободным и ярким. Леонид не отходил от Тамары, приглашая её почти на все танцы. Было спето много песен под аккомпанемент баяна Леонида, а когда проводили конкурс на лучший танец, Тамара с Лёонидом устроили своеобразное соревнование на перепляс, где Тамара завоевала заслуженную победу, да и не мудрено, она, в отличие от Леонида, почти не пила, а он, пусть и умеренно, но свою мерку принял.

Лёня проводил Тамару до дому, она напоила его чаем, и он ушёл где-то около девяти, а она завалилась спать, и проспала бы, наверное, до вечера, если бы где-то около двух он не зашёл снова, сказав, что «зашёл по поручению коллектива, который решил собраться ещё дабы завершить праздник». Тамара быстренько собралась, и ещё около четырёх часов они веселились, танцевали и пели с наиболее стойкой частью учительского коллектива.

Вечером, провожая её до дому, Леонид спросил:

- В субботу на танцы придёшь?

- Наверное, буду.

- Так я зайду за тобой?

- Нет, не надо. Если надумаю, приду сама, - отклонила она его предложение, поскольку понимала, что это уже выходит за рамки тех отношений, что были между ними до этого дня. Приближался её день рождения, а вместе с ним и приезд Юры, с которым она договорились отметить его 10 января, в субботу. Знал о её дне рождения и Леонид и, видимо, рассчитывал получить приглашение, а когда Тамара промолчала, обиделся, но не показал и вида.

 

Утром десятого Юра с Костей были уже у неё, но ещё задолго до их приезда она была на ногах, что-то прибирая в комнате и с нетерпением ожидая их появления. Большой плюшевый медведь, что они принесли с собой, стал украшением её светёлки, как она с любовью называла свои, первые в её жизни, восемнадцать метров.

- Пока не будет настоящей замены, он украсит твоё жильё и скрасит временное одиночество, - с улыбкой сказал Костя, усаживая на шкафчик белое сокровище. Тамара поняла, что Костя более чем в курсе их отношений с Юрой, но не видела необходимости обижаться за это на Юру.

День рождения отметили дома, кроме Юры с Костей были ещё соседи по квартире. Вечером втроём ходили на танцы. На танцах Тамару пару раз пригласил Леонид. Юра, заметив, что танцуя с Леонидом, Тамара довольно оживлённо с ним беседует, поинтересовался, кто он, и, узнав, что они работают в одной школе, решительно пресёк все дальнейшие поползновения Леонида на танцы с Тамарой, приглашая её на очередной танец сразу же, как только начинала звучать музыка или предоставляя такую возможность Косте. О Леониде больше не говорили.

Уехали ребята в воскресенье вечерним поездом. Присутствие Кости сделало их встречу более свободной, интересной и содержательной. Костя их нисколько не смущал и не стеснял, но избавил и от более тесных контактов. Тамара проводила друзей на вокзал, расцеловав обеих на прощание. С Юрой конкретных сроков следующей встречи не назначали, хотя и запланировали её на февраль, но их планам не суждено было сбыться.

 

 

П Р О Т И В О С Т О Я Н И Е

Где-то в начале февраля Юру назначили помощником начальника цеха и вместе с ещё одним работником завода направили в командировку в Ленинград, для стажировки на Ждановском судостроительном заводе сначала на две недели, потом командировку продлили ещё на две.

Тамара была искренне рада повышению Юрия, хотя его отъезд столь надолго её огорчил. Юра писал ей постоянно и с не меньшей интенсивностью, чем раньше, но Ленинград был значительно дальше и письма приходили не так быстро, как хотелось бы, и это часто было причиной взаимных обид. Он обижался, что она не спешит ответить в тот же день, или хотя бы на следующий, она обижалась - на предвзятость его обид.

Чувствовалось, что Юра очень скучал, а поскольку Тамара, в принципе, не отказываясь выйти за него замуж, окончательного ответа не давала, страшно переживал и беспокоился за их дальнейшее совместное будущее. Это было одной из постоянных тем в их переписке и тоже обижало Юру, особенно когда Тамара, не сдерживалась при особенно остром прессинге с его стороны, не достаточно мягко отвечала на его письмо. Она тоже скучала, но без этой сумасшедшей остроты.

Готовая к принятию решения о своём замужестве, она не понимала и не разделяла Юриной нервозности. «Ну, дам я ему согласие, что же измениться? Ничего! - рассуждала она сама с собой. - Он по-прежнему будет в Ленинграде, а я здесь. Даже когда он вернётся, ещё останется масса неясностей, и нет никакой необходимости что-то форсировать именно сейчас». Но были и другие обстоятельства, о которых она старалась не думать. Леонид, пользуясь отсутствием «соперника» проявлял в это время максимум активности и внимания к «интересующей его особе». Ещё 12 января, когда в учительской отмечали её «маленький сабантуйчик» он преподнёс ей букет живых цветов, что было для неё совершенно неожиданно и даже вогнало её в краску. Где он сумел достать эти цветы в условиях «полярного дефицита» - одному Богу известно, он этой тайны так и не открыл, а лишь отшучивался, но, по всей видимости, готовил «сюрприз» задолго до этого дня.

Его подарок произвёл впечатление не только на Тамару, более того он дал толчок к активной «помощи» ему от поддерживающих и разделяющих его взгляды «активистов» из учительского коллектива. В тот день он как-то сразу взял на себя все распорядительские функции. Исполнял песни и танцы только по её «личной заявке», сказав, что сегодня это только её право и он «в полном её распоряжении». Под его аккомпанемент, в её честь исполнялись песни и танцы, а Леонид балагурил и шутил, словно одновремённо был и исполнителем, и конферансье. Тамаре было приятно, и она не скрывала этого.

На всех танцевальных вечерах в доме культуры, когда она бывала там, Леонид почти сразу находил её и «не выпускал из рук», а когда она пыталась возразить против такого активного ухаживания, он, широко улыбаясь, говорил, что делает это «из самых искренних соображений», чтобы уберечь её от других соблазнов и чтобы, если уж так получится, её жених, «при необходимости» знал кому «исправить лицо». В то же время он не лез к ней ни с признаниями, ни объяснениями «в любви и верности», и не сделал даже попытки, чтобы поцеловать её, чего она, почувствовав его «пристальное внимание», вполне оправданно, опасалась. Он был ровен, благожелателен и сдержан, а ей (она могла себе в этом признаться) иногда хотелось услышать от него хоть какие-то слова признания в своих чувствах. От общения с ним у неё, как правило, поднималось настроение, и в те дни, когда письма от Юрия расстраивали, это, так или иначе, чувствовалось и откладывалось в сознании.

Прошедшие полтора месяца, как-то и поуспокоили Тамару, хотя она часто думала о Юре, иногда даже пытаясь представить их совместную жизнь: «Видимо, придётся снимать комнату, ведь надо переезжать в Мурманск, и нужно загодя переговорить о трудоустройстве, чтоб потом не дёргаться». В тоже время она не проявляла особого беспокойства по этому поводу, считая неудобным что-либо уточнять в школе раньше времени.

В учительском коллективе далеко не все одобряли активные ухаживания Леонида, зная о наличии Юры, хотя большинство его поддерживало, порой, довольно явно выражая свои симпатии. На очередном «сабантуйчике», по случаю дня рождения Агриппины Петровны, учителя математики, что активно помогала Тамаре с первых дней её работы в школе, «юбилярша», после того как прозвучала песня в её честь в исполнении дуэта Тамары и Леонида, заметила:

- А вы, ребята, не плохо смотритесь. Из вас могла бы получиться отличная пара, и вам следовало бы подумать об этом.

Её слова смутили Тамару, Леонид же, ни чуть не смутившись, ответил:

- Мы, безусловно, учтём Ваше предложение, Агриппина Петровна!

Тамара, не отвергая знаки внимания, которые ей оказывал Леонид, тем не менее, не давала ему никакого повода думать, что их отношения могут стать другими, и даже как-то обмолвилась о скором возвращении Юрия, но Леонид словно не расслышал её слов, продолжая свою «осаду», и даже, как ей показалось, с ещё большим рвением.

Она не приглашала его к себе в гости, но он неоднократно бывал у неё, используя любой благовидный предлог. Когда она решила к приезду Юрия заменить кое-что из мебели и вернуть в интернат тумбочку и кровать, что ей там одолжили, Леонид оперативно организовал это дело. В месте с шофёром занёс новую и вынес старую мебель и сам собрал платяной шкаф. И как-то так получилось, что всё, что у неё было связано с хозяйственными заботами, взял на себя Леонид. На кухне он оборудовал её уголок и сделал этот по совету соседки по квартире, не спрашивая Тамары. Когда она попросила школьного слесаря подклеить и перетянуть стулья, вместо слесаря пришёл Леонид, и даже полушутя высказал «обиду», что она изначально не пригласила его.

8 марта падало на воскресенье, в учительской опять решили сделать этот день общим праздником. Предварительно были составлены списки участников, где каждый мог записать и кого-то ещё. Тамара не теряла надежду, что Юра успеет приехать, и записала его. Леонид, узнав об этом, записал какую-то знакомую девчонку, о чём в учительской не замедлили сообщить Тамаре, комментируя это, как его «демарш». Тамара не придала этому никакого значения, она ждала Юру. Но накануне праздника пришла телеграмма где Юра, поздравляя её и сетуя на обстоятельства, сообщал, что будет только девятого утром. Тамара расстроилась, но, тем не менее, на праздник пошла и не пожалела об этом. Праздник удался на славу. Мужчины, участвовавшие в нём не столько в качестве гостей, сколько в качестве штатных развлекателей, превзошли самих себя. Среди них Леонид не был самым активным, но всё, что он не делал, он, как правило, если к этому была хоть малейшая возможность, адресовал Тамаре. Он пришёл один, и на «недоумённые» вопросы своих коллег, отшучивался, что решил «исправиться», узнав, что Тамара Ивановна будет без «кавалера». В этот вечер он был настолько приятен и обворожителен, что Тамара несколько раз ловила себя на мысли, что нет-нет да и сравнивает его с Юрием, и не всегда это сравнение было в пользу Юрия.

Вечером он провожал её, поддерживая одной рукой под руку, и неся в другой баян. Дойдя до её дома, который был ближе чем общежитие, где он жил, он хотел зайти к ней, а когда она остановила его, очень удивился:

- Ты что, Тамара? Неужели я потащусь через весь город с баяном, ведь автобусы уже не ходят! Пусть он постоит у тебя.

Тамара, скрепя сердце, согласилась. Потом он долго не уходил, они опять пили чай в её комнате и обменивались впечатлениями о приятно проведённом праздничном вечере. Случайно в руки Леонида попала телеграмма Юрия, лежащая на тумбочке. Он не подал вида, что телеграмма не доставила ему радости, но когда прощался у дверей, неожиданно для Тамары, «чмокнул» её в щёчку.

- Никогда больше так не делай! - она слегка ударила пальцами по его руке, всем своим видом показывая, что не одобряет его поступка. - Ты же прекрасно осведомлён, что у меня есть с кем целоваться!

- А чем я хуже его? - впервые, и вполне серьёзно, спросил он.

Тамара не сочла нужным отвечать и слегка подтолкнула Леонида к двери. Он пристально посмотрел на неё и вышел, видимо приняв какое-то решение.

 

Утром следующего дня, наконец-то, приехал Юрий. С большим букетом цветов он возник в дверях квартиры, радостно и даже, как ей показалось, чуть застенчиво, улыбаясь. Он поставил чемодан, вручил ей цветы и они расцеловались. Потом прошли в комнату. Положив букет на стол, она сама сняла с него пальто, провела и усадила на диван, присела рядом, взяла за руку и крепко прижалась к его плечу. Юра обнял её и стал целовать её губы, глаза, щёки.

- Ты даже не можешь себе представить, как я скучал по тебе!

- Я тоже скучала. Очень рассчитывала провести праздник вместе. А что ты задержался?

- Я не меньше твоего хотел этого, но слишком поздно заказали билеты, а раньше не могли. После продления командировки деньги получили только за неделю до отъезда, да и то волокиты было выше головы.

Юра оглядел комнату.

- Я вижу у тебя положительные изменения в комнате.

- Старалась успеть до твоего приезда… Ой, совсем забыла про цветы!

Тамара соскочила с дивана и выскочила из комнаты, через минуту вернувшись с вазой наполненной водой. Освободила цветы от обёртки, вставила их в вазу и слегка раздвинула стебельки букета из белых роз.

Отошла от стола, любуясь цветным великолепием.

- Как тебе удалось довезти их?

- Не спрашивай, мне просто повезло. В Ленинграде, предварительно договорившись, забирал цветы за час до отъезда прямо из магазина. В поезде сердобольная проводница снабдила трёхлитровой банкой с водой и что-то ещё посыпала туда.

За разговорами время летело незаметно. Где-то около обеда, прозвенел звонок у двери в квартиру. Тамара не обратила на него внимания, посчитав, что это пришли к соседям, и была страшно удивлена, когда после стука в дверь комнаты, увидела улыбающегося Леонида. Не менее Тамары был удивлён и Юрий.

- Добрый день! - поприветствовал он их, прошёл в комнату, протянул Юрию руку. - Леонид. Прости, что до сих пор не познакомились.

- Юрий, - откликнулся Юра, чуть приподнявшись с дивана и пожимая Леониду руку.

Леонид по хозяйски пододвинул стул и сел напротив.

- Тома сказала, что ты приезжаешь сегодня, вот я и решил зайти поприветствовать. Правда, с трудом поднялся уже перед обедом. Вчера мы с ней так чудесно попраздновали, что сегодня оба под впечатлением от праздника. Гуляли до поздней ночи.

«Вот даёт! - мысленно возмутилась Тамара, - врёт и не краснеет. Сам случайно увидел телеграмму и на вечере планировал быть с какоё-то девчонкой, а тут выходит, что всё от меня: и телеграмму ему показала, и весь вечер провела вместе с ним. Юра, чёрт знает, что может подумать!» - забеспокоилась она и решительно прервала тираду Леонида:

- Тебя послушаешь и создаётся впечатление, что это ты не Гневашеву Ирину, что я видела в списке приглашённых за твоей фамилией, а меня осчастливил приглашением на праздник.

- Приглашал, приглашал соседку, но, слава Богу, не пришла. Это дочь бывшей квартирной хозяйки, неудобно было не пригласить. А у нас с тобой и без неё не плохо получилось.

«Мы с ней», «оба», «у нас с тобой»! - слова Леонида врезались в мозг Тамары. Мелькнула мысль: «Словно я только с ним и была весь вечер! Прямо неудобно перед Юрой!»

А Леонид, уже взял инициативу в свои руки и, как ни в чём не бывало, расспрашивал Юрия про Ленинград, про его учёбу, словно о ней был давно осведомлен, а не слышал как-то вскользь об этом от Тамары, и ей стало как-то не по себе от этих разглагольствований Леонида.

- А мы тут, малость, подправили «интерьер», - продолжал он, - но это только начало, да и шкаф Тамара не лучший выбрала. Я ей говорил: «Пережди, лучше завезут», но переубедить не мог, - Леонид поднялся, подошёл к шкафу, провёл рукой по дверце,- а, может быть, она и права, - заключил он, в раздумье, и обернулся: - Ну что, давайте-ка хоть чуть-чуть перекусим, а то дело уже к обеду, да и повод есть.

Он подвинул стол к дивану, вынул из шкафа и расстелил на столе скатерть. Тамара совсем опешила от такой его бесцеремонности, и даже, в какой-то мере, растерялась, но пришла в себя и попыталась возмутиться:

- Ты чего это тут раскомандовался? Я уж тут как-нибудь сама разберусь! - и она порывисто поднялась с дивана.

- Сиди, сиди! - решительно остановил её Леонид, - Я всё принесу, - и устремился на кухню.

Тамара пошла вслед за ним, не зная, как и вести себя в этой дурацкой ситуации. Но Леонид уже шёл ей на встречу с блюдом салата и сунул его ей в руки. Ей ничего не оставалось, как взять салатницу и поставить на стол. Когда она всё-таки пришла на кухню, она увидела на кухонном столе бутылку вина и тарелки с хлебом, нарезанной колбасой и рыбными консервами. Тамаре ничего не оставалось, как достать чашки и вилки и вместе с Леонидом вернуться в комнату, неся остальную снедь.

Уже сидя за столом и разливая вино по чашкам, Леонид, улыбаясь во весь рот, признался, что сразу как пришёл, отдал принесённые продукты Нине и попросил её всё приготовить.

- Давайте за встречу, - предложил он, поднимая чашку с вином.

Потом были тосты ещё и ещё, и их, как правило, произносил Леонид, не опускающий из рук инициативу, по существу, им же организованного застолья. Он вёл себя в комнате Тамары так, словно он здесь, если не хозяин, то давно свой человек, который знает, что делать, и ему не требуется одобрения или не одобрения своих поступков. Всё это вызывало страшное неудовольствие Тамары, ей было неудобно перед Юрием, но она не знала, как остановить Леонида, ведь, по сути, он ничего предосудительного не делал, а выполнял работу, которую должна была делать она. Но и в этом не было никакого греха! Беда была в том, как всё он подавал. Несведущий человек, видя всё это, мог подумать, что их отношения с Тамарой позволяют ему так себя вести. И именно так мог оценить данную ситуацию Юрий. И она поняла, что именно этого и добивался Леонид.

Закончили около трёх часов. Тамара встала, чтобы убрать со стола, но Леонид опередил её, собрал посуду и отнёс в кухню.

«Надо будет всё объяснить Юре, и он поймёт, - успокаивала себя Тамара. - Непременно поймёт! А Липина надо выпроводить, а то и так всё испортил».

Тамара сняла скатерть и убрала в шкаф.

- Мне сегодня нужно пораньше в школу.

- Когда ты вернёшься?

- Как обычно, где-то в десять, может чуть позже.

- Я тебя встречу.

- А я провожу, - входя в комнату, вклинился Леонид.

- Не надо меня провожать! - в раздражении ответила Тамара. - Дойду сама, а ты иди, досыпай. Ты же сказал, что не выспался.

- Ну, чего ты взъелась? - удивлённо спросил Леонид, словно не понимая истинной причины её раздражения. - Не хочешь, не надо. Я же хотел, как лучше.

Но Тамару уже «понесло»:

- Иди, ради Бога! И баян свой забери. И не надо меня ждать!

Леонид неспешно оделся, пожал руку Юрию и махнул рукой Тамаре:

- Пока, занозочка!

- Я смотрю, он у тебя, как дома, - заметил Юра, когда за Леонидом захлопнулась дверь.

- Да он везде, как дома. Такой уж по характеру, - словно оправдывая то ли Леонида, то ли себя, ответила Тамара.

Где-то около пяти она ушла. По дороге в школу попыталась как-то проанализировать всё то, что произошло: и поведение Леонида, и своё собственное, и возможную реакцию на это Юрия. К своему неудовольствию, она вынуждена была признаться, что выглядела в этой ситуации не лучшим образом. Не смогла своевременно остановить Леонида и тем самым предоставила ему возможность показать себя «хозяином» в её доме, на что, безусловно, обратил внимание Юрий. «А ведь ещё может и подумать, что я тут без него…» И сама себе возразила: «Да у нас же ничего и не было!» И уже другая мысль: «Не было, то не было, но это как смотреть! Если бы мы вообще не встречались, а то ведь…» И снова возразила: «Но не в лесу же живём! Как же без общения, тем более работаем в одной школе».

«И как он умно повёл себя! - мысленно, без предвзятости, оценила она поведение Леонида. - И лукавит, явно лукавит, но в то же время, как правило, почти всё в яблочко. Ведь дома у меня бывал? - Бывал и не один раз. Помогал мне в доме? - Помогал. Домой провожал? – Провожал. И на танцах я с ним была, и на школьных вечерах он около меня крутился, а я не особо и возражала. И в тоже время никаких близких отношений не было! И не было у него никаких оснований говорить от нас обеих! Но как в этом убедить Юрия? Даже мою ругань себе на пользу обернул - ласкательно «занозочкой» обозвал».

И чем больше она думала обо всём этом, тем больше расстраивалась. С трудом довела уроки до конца, нет-нет да отвлекаясь к своим мыслям. Слава Богу, уроки кончились на час раньше, и она уже в начале десятого была дома.

Юра сидел у Нины, заканчивал рисовать для её урока биологии на ватмане анатомический разрез лягушки.

- Молодец он у тебя, - похвалила Юру Нина.

«Вот только вопрос: «У меня ли?» - подумала Тамара, рассматривая рисунок.

- Нарисовано бесподобно. Молодец, Юлусов! - похвалила она Юру. - Пошли к себе.

- Нет-нет, - возразила Нина. - Пока не попьём чаю, я вас не отпущу. Всё равно мне ждать Николая, у него вторая смена.

Они пили чай и мило беседовали.

«А ведь на сей раз ночевать придётся вместе, - мелькнула мысль в голове Тамары, и она тут же решила: - Не хочу ни о чём думать! Пусть остаётся. Диван есть, кровать есть. И Нина не дура, должна понять, - а другая мыслишка, шальнее первой, обожгла мозг: - Так она дурой и тогда не была, когда я в декабре выпроводила Юру в гостиницу! Значит, дурой была я», - подвела она окончательный и безапелляционный итог сама себе.

- Ну что, будем укладываться? - спросила она, когда они вернулись в комнату. - Диван в полном твоём распоряжении. -Тамара достала из шкафа постельные принадлежности и положила на валик дивана.

- Может быть, поговорим? - предложил Юра, присаживаясь на диван и приглашая её присесть рядом.

Тамара села, но разговор не клеился. Юра ждал от Тамары, если не оправданий, то хотя бы каких-то объяснений и разъяснений и такого поведения Леонида, и тех ссылок, «кивков» на их якобы довольно близкие контакты, но она ничего не хотела объяснять и, тем более, оправдываться.

- Что же, всё-таки, конкретно, ты хочешь от меня услышать?

- Ну, как что? Мы так много писали в письмах друг другу, что давно настала пора обсудить именно это. А, может быть, у тебя за это время здесь произошли какие-то изменения, о которых мне неведомо, а знать необходимо?

И они пытались разобраться, но разговор явно не получался или уходил совершенно в другую сторону. Юра многое хотел знать, но считал ниже своего достоинства выспрашивать Тамару, а она, не видя своей вины ни в чём серьёзном, не считала необходимым объяснять ни поведение Леонида, ни его намёки, ни отчитываться перед Юрием о своём время провождении в его отсутствие. Ночь была какой-то сумбурной. Чувствуя, что разговора не получается, она где-то около двух расправила кровать и легла спать. Юра продолжал сидеть на диване.

Уснула она далеко не сразу, но, в конце концов, какая-то общая усталость сморила её, и она забылась в беспокойном сне. В те короткие мгновения, когда сон её прерывался, она видела Юрия по-прежнему сидящего на диване, и зажимающего в руках голову. Проснувшись рано утром, она увидела его уже стоящим у окна. Видимо, он так и не ложился. Почувствовав, что она проснулась, он обернулся.

- Я еду утренним поездом, ты, пожалуйста, не беспокойся. Чайник я уже вскипятил.

Но Тамара поднялась, накинула халатик, включила свет, накрыла на стол. Налила Юре чай, сделала бутерброды, села рядом. Недопив стакан, Юра встал из-за стола, Тамара поднялась следом. Он взял её за руки, пристально посмотрел в глаза, она не отвела взгляда.

- К сожалению, разговор у нас с тобой не получился. Но я не тороплю тебя. Я многое передумал за эту ночь, и ты тоже подумай. У нас ещё есть время во всём разобраться.

Он притянул её к себе и поцеловал.

- Ну, пока.

- До свидания, - словно выдохнула Тамара. Проводила Юру до двери. Щёлкнул замок. Она вернулась в комнату, опустилась на диван, задумалась: «О чём же он мне предлагает думать? Ведь сам он, чувствуется, принял какое-то решение. Принял здесь, а мне не сказал, а я должна задуматься. Спрашивается, над чем? Всё какие-то загадки. И какого ответа он ждёт от меня? А может ему и не нужен никакой ответ? И нужно ли мне искать его?»

Не смотря на то, что было ещё рано, а она почти не спала, спать не хотелось. Она заправила кровать, убрала с дивана в шкаф постельные принадлежности, так и не использованные Юрой, и прошла на кухню, где Нина что-то жарила на плите.

- Доброе утро.

- Здравствуй, Тамара. Что, уже проводила?

- Да, только что.

- Я поняла, что у вас что-то не заладилось.

- Да, что-то пошло наперекосяк. Требуется «тайм-аут», - невесело улыбнулась Тамара.

- Уж, не в Леониде ли дело?

- Утверждать это было бы неправильно, но Юрий, видимо, думает именно так.

- Он вчера очень тактично интересовался Леонидом, но я, поверь, ничего лишнего не сказала.

- А что может быть лишним? У нас с Леонидом ничего не было, по крайней мере, с моей стороны… А то, что Леонид вчера так себя повёл, так в этом же весь Липин. Он, когда ему что-то надо, действует весьма изворотливо. Честно говоря, я от его нахрапистости даже подрастерялась, и если я и виновата, так только в том, что сразу и должным образом не одёрнула его, но делать из этого какие-то глубокомысленные выводы, абсолютно преждевременно.

- Но на Юру это произвело впечатление?

- Безусловно. Здесь Леонид сработал на опережение.

- И что ты собираешься делать?

- Ничего. Всё прояснится и без меня.

В тот же день Леонид снова зашёл к Тамаре, но на сей раз, увидев его в дверях, она остановила его и сразу же спросила:

- Тебе от меня что-то нужно?

- Нет, я так зашёл, попроведать.

- А мне, поверь, нет никакого желания общаться с тобой. Так что будь добр, закрой дверь с той стороны.

- Зря ты так, Тамара, - попробовал возразить Леонид, но, почувствовав, что она не хочет разговаривать с ним, повернулся и вышел.

Прошла неделя, а в начале следующей пришло письмо от Юрия. Тамара поспешно разорвала конверт, взгляд заспешил по строчкам, вырывая более значимое:

 

…Я ждал, что ты напишешь сама и хотя бы что-то объяснишь, но, видимо, ошибался.

…В ту ночь я долго думал обо всём. О том, как трудно найти то, самое дорогое, и как легко потерять всё.

…Я не видел необходимости у кого-то что-то расспрашивать, я ждал, что ты всё объяснишь сама, но ты не спешишь этого делать.

…Мне совершенно непонятно, отчего это вдруг совершенно незнакомый мне до этого дня человек распоряжается в твоём доме, как в своём собственном? И ты на это, по сути, никак не реагируешь! Даже одобряешь, раз неоднократно приглашаешь его в помощь себе.

Он раз, другой и третий говорит от своего и твоего имени, а ты молчишь! Вы даже ссоритесь с ним чуть ли не как супруги, нисколько не обращая внимания на других.

Как всё это сопоставить с тем, что ты писала мне в письмах, с тем, что мы неоднократно обсуждали? Не хотелось бы думать, что ты забыла об этом. Что же касается меня, то я остался прежним, я всё помню, ничего не забыл и не от чего не отказываюсь.

…Возможно, тебе, просто не хватило времени всё обдумать и я зря тороплю тебя с ответом. Прости, я готов подождать ещё и выслушать тебя. Прими же и ты, наконец, своё решение и напиши мне об этом. Жду. Юрий.

Прочитав письмо, она попыталась сразу же сесть за ответ, но из этого ничего не получилось, слишком много эмоций переполняло её. В то же время, читая письмо, Тамара обратила внимание, что Юрий, особо не прислушиваясь к болтовне Леонида, запомнил многие мелочи, на которые она даже не обратила внимание, а он напомнил ей о них в своём письме.

Через некоторое время она сделала вторую, потом и третью попытки сесть за письмо, но, начав писать, вскоре понимала, что объясняя что-то, по сути, оправдывается или скатывается к обидам, не пытаясь что-то разъяснить. Потом она нашла в себе силы и попыталась ещё раз ответить.

… Ты ждёшь, чтобы я что-то объяснила, другими словами, нашла оправдание своему поведению, а мне нечего объяснять и не в чем оправдываться. Между мной и Леонидом ничего не было. Да, мы работаем в одной школе и видимся почти ежедневно. Но в чём здесь крамола?

Бывая на танцах, я неоднократно танцевала с ним, и он провожал меня до дому, если не было знакомых девчонок. А что было бы лучше, если бы я шла одна?

Да, он помогал мне в хозяйственных делах и делал это по собственной инициативе. Ну, а если бы я всё же попросила его, это было бы преступление? Я не исключаю, что нравлюсь ему и, может быть, не одному ему. Но это моё предположение, он мне об этом не говорил, а я никогда не скрывала, что у меня есть ты, правда и не афишировала.

А что касается поведения Липина в тот день, для меня его беспардонность была так же неожиданна, как и для тебя. Хотя если подумать, а что такого, кроме, конечно, болтовни, перемешанной с враньём, сделал он плохого? За что его осуждать? Кроме этого - не за что.

Тогда, что же ты ждёшь от меня? Что я должна сделать? О чём я должна писать тебе?

И что же всё-таки вызвало твою такую реакцию? Может дело в тебе? В твоей чрезмерной обидчивости и неоправданной подозрительности?...

 

Она долго писала ещё и ещё, что-то исправляя и дописывая. Письмо уже было почти готово, когда она, вновь перечитав его, решительно скомкала листок. Потом достала папку с белыми тесёмочками, в которой хранила все письма Юрия, вынула оттуда пухлую пачку писем, что он писал ей еженедельно и даже чаще, и начала складывать их в ровную стопку, изредка пробегая глазами ту или иную страницу.

Она долго сидела, задумавшись, мысленно возвращаясь к их встречам с Юрой, таким долгожданным и таким коротким, ведь за полгода их знакомства они вместе были всего 12 дней! Да и эти дни большей частью измерялись несколькими часами.

Да, Леонид делал всё, чтобы привлечь к себе её внимание, добиться её расположения. И она не скрывала от себя, что были минуты, когда его усилия были для неё более чем приятны.

Да, она сравнивала Юрия с Леонидом, но даже когда это сравнение было не в пользу Юрия, у неё и мысли не возникало что-то изменить, хотя она и не давала ему твёрдых обещаний выйти за него замуж, но не исключала такого замужества.

«Так что всё-таки изменилось в наших отношениях с Юрием? - думала Тамара. - Леонид стал более реален. Ну и что? Почему Юрий не борется за меня?! Почему считает, что решать должна только я одна? А может быть, я хочу, чтобы меня добивались, чтобы мне доказывали они сами, кто из них лучше, кто достойнее быть рядом со мной! Почему так делает Леонид и выжидает Юрий? Даже не выжидает, а, по сути, легко отступает. Даже обидно, как легко!» - и боль от этой мысли острой иголкой кольнула в сердце.

«Конечно, по уровню интеллекта Юрий выше Леонида, - продолжала она анализировать эту, далеко не простую, ситуацию, - в нём чувствуется и собранность, и целеустремлённость и, находясь рядом с ним, даже не возникает желания подчинить его себе, быстрее наоборот, хочется прижаться и спрятаться за него. У Леонида нет этого, точнее есть, но в меньшей степени, но зато он был более земной, более понятный. Так что же делать?!»

Жгучая обида захлестнула её, молнией сверкнула мысль: «Ну, раз так, то вот моё решение!» Она вытащила из-за тумбочки коробку, куда собирала всякий мусор и бросила в неё сначала скомканный лист письма, а вслед за ним стала разрывать и бросать туда Юрины письма. Потом достала альбом с фотографиями и вынула оттуда те фотографии, на которых был Юра, вложила их в конверт, что был приготовлен для письма в Мурманск, и сразу же заклеила его. Набросила на себя пальто, сунула ноги в валенки, взяла коробку и конверт и выбежала на улицу к мусорной яме, куда и бросила коробку, потом подбежала к соседнему дому, на котором висел почтовый ящик, и опустила туда письмо. «Ну, вот и всё!» - мелькнуло в голове. Она запахнула полы пальто, раздуваемые ветром, и бросилась к дому, стараясь ни о чём не думать.

Прошла ещё неделя. Тамара вдруг вспомнила, что после Нового года, кроме писем Юрию, кроме писем домой, никому не написала ни одного письма. Именно тогда я получил от неё совершенно сумбурную почтовую открытку.

 

Дорогой братик! Бога ради прости, что перестала писать тебе. Я совершенно запуталась. Всё никак не могу решиться и сесть за письмо к тебе, а написать нужно так много! Но я часто думаю о тебе, почти всё время, при каждом неверном шаге, а их я уже сделала немало и, видимо, наделаю ещё. Но ты не сердись на меня, очень прошу, не сердись.

Летом сразу всё тебе расскажу, если конечно, ты захочешь меня слушать. Я уверена, что мы обязательно встретимся.

Крепко целую тебя. Тома.

 

Я ничего не понял из этой короткой почтовой открытки, хотя почувствовал, что у моей сестрички, что-то далеко не так. Ответил ей сразу же, пытаясь что-то выяснить, но ответа так и не получил.

 

Часть третья

К С Ю Ш А

 

«Уж, коль стряслось,

Что женщина не любит,