Глава 12. Война на Севере и контрудары республиканцев

 

 

Весна — осень 1937 года

 

Разгром итальянцев под Гвадалахарой доставил Франко определенное удовольствие. С союзника была сбита спесь малагской победы и «генералиссимус» мог чувствовать себя в отношениях с Муссолини более уверенно. В армии мятежников распевали итальянские боевые песни, но с другим, оскорбительным для «добровольцев» с Апеннин содержанием. Офицеры-франкисты поднимали тосты за «испанскую доблесть, какого бы цвета она ни была», недвусмысленно намекая на «красных». Канарису пришлось дать указание службе абвера легиона «Кондор» о пресечении среди легионеров насмешек над итальянцами. Больше всех был взбешен Муссолини, отдавший приказ о переформировании потрепанных дивизий экспедиционного корпуса.

Но, помимо этой лирики, перед мятежниками встал вопрос о дальнейшей военной стратегии. Франко после Гвадалахары убедился, что созданная на Центральном республиканском фронте, регулярная Народная армия сильна в обороне и принял решение отказаться от дальнейших попыток овладения Мадридом. С другой стороны, успех в Малаге показывал, что на окраинных фронтах по-прежнему воюет милиция, довольно легко поддающаяся паническим настроениям.

Такой анализ привел ставку Франко к выводу о переносе центра тяжести военных действий на север с целью завоевания районов, отрезанных от основной территории республики. В этом «каудильо» активно поддерживал командующий легионом «Кондор» Шперрле, обещавший массированным действием авиации подавить республиканскую оборону (немцам явно не давали покоя лавры ВВС республики, обретенные под Гвадалахарой). Итальянцы также перебросили на север свои части. Верховным командующим операцией стал генерал Мола.

Что же представлял собой весной 1937 года республиканский Север? Это была узкая (30–50 км) примыкающая к Бискайскому заливу территория трех провинций — Бискайи, Сантандера и Астурии, — протянувшаяся на 350 км с запада на восток от Галисии почти до французской границы. Это был центр тяжелой промышленности Испании (добыча угля в Астурии, железной руды в Бискайе и черная металлургия там же). Были здесь и заводы по производству вооружений, находившиеся, правда, под постоянным обстрелом франкистов. Население Северной зоны составляло 1,7 миллионов человек.

Основной проблемой республиканского Севера была его политическая разобщенность. На небольшой территории летом 1936 года образовались целых три органа управления. В Бискайе возникла Хунта обороны, сформировавшая отряды милиции общей численностью 2–2,5 тысячи бойцов. Она была очень пассивной и не оказала помощи соседней восточной баскской провинции Гипускоа, захваченной Молой в сентябре 1936 года. Только в начале сентября Хунта разоружила в Бильбао гарнизон и гражданскую гвардию, передав милиции 1500 винтовок и 8 пулеметов.

В Сантандере образовалась Директория во главе с гражданским губернатором провинции, находившимся под влиянием социалистов. Она также медлила с разоружением пехотного полка регулярной армии и частей гражданской гвардии (2–2,5 тысячи человек), имея в рядах милиции в начале осени только 800 бойцов. И все же Директория была более активной и оказывала помощь людьми и оружием своим восточным (Бискайя) и западным (Астурия) соседям.

В Астурии, как было показано выше, мятежному полковнику Аранде с 5 тысячами солдат и фалангистов удалось укрепиться в столице провинции Овьедо. Город окружали всего 2,5 тысячи бойцов милиции, половина из которых была вооружена охотничьими ружьями и динамитом. Власть в Астурии осуществлял Совет обороны во главе с одним из лидеров восстания октября 1934 года социалистом Белармино Томасом. В этот орган входили все партии и организации Народного фронта. Всего под началом Совета было около 5 тысяч бойцов милиции, вооруженных винтовками, 20 пулеметами и 5 орудиями.

В совокупности в начале сентября 1936 года в рядах защитников республики на Севере насчитывалось 10 тысяч человек. Однако не было единого командования, и дело доходило даже до организации таможенных постов на границах между тремя провинциями.

Каждая из провинций выпускала свои эрзац-деньги, а контролировавшие портовый астурийский город Хихон анархисты вообще отменили их, введя «либертарный коммунизм», продолжавшийся до конца 1936 года.

К весне 1937 года республиканский Север испытывал большие трудности со снабжением населения продовольствием. Мяса практически не было, и его выдавали только для госпиталей. По очень скудным нормам гражданское население получало по карточкам молоко, сахар, хлеб и жиры. В целом потребление продовольствия, по сравнению с довоенным временем, снизилось по отдельным категориям следующим образом: жиры — на 75 %, сахар — 70–90 %, мясо — 95-100 %, хлеб — 75 %. Картофель в январе — феврале 1937 года населению вообще не выдавался.

С самого начала мятежники организовали с моря блокаду Севера, которую осуществляли линкор «Эспанья», крейсера «Адмирал Сервера» и «Веласко». На стороне республики было две подлодки и два эсминца, а также несколько вооруженных гражданских судов. После того, как Север в начале сентября 1936 года был отрезан от Франции, единственным путем его снабжения был прорыв морской блокады или доставка грузов самолетами через территорию, занятую мятежниками. Привозимых самолетами из центра 30–50 тысяч патронов за рейс хватало милиционерам на 5 выстрелов на каждую винтовку в день.

Летом-осенью 1936 года обе стороны считали Северный фронт второстепенным, так как судьба войны решалась под Мадридом. Тем не менее, и на Севере шли военные действия.

Колонна мятежников из Галисии настойчиво пыталась деблокировать окруженный гарнизон в Овьедо, а народная милиция стремилась разгромить его до подхода подкрепления. Первый штурм Овьедо силами до двух батальонов при поддержке артиллерии начался в начале сентября, но уже на второй день атаки у милиции кончились боеприпасы. С другой стороны, колонна мятежников из Галисии 15 сентября 1936 года захватила город Градо в 25 километрах от Овьедо. В свою очередь, 5 тысяч республиканцев с трех сторон начали 4 октября второй штурм столицы Астурии и, прорвав созданное Арандой тройное кольцо обороны, 7 октября вышли к городской черте. 17 октября положение окруженного гарнизона стало критическим. В тот момент Франко уделял Овьедо уже больше внимания, чем Мадриду, постоянно напоминая Моле о необходимости ускорить деблокаду Аранды. Нащупав слабое место в обороне милиции и воспользовавшись слабой координацией действий отдельных отрядов, мятежники в самый последний момент прорвали фронт и 17 октября соединились с гарнизоном Овьедо. Был создан узкий коридор, по которому было налажено снабжение овьедской группировки боеприпасами. Попытки расширить коридор были сорваны контратакой милиции, которая в результате стала простреливать эту узкую артерию снабжения Овьедо. Теперь у обеих сторон вокруг Овьедо было по 9 тысяч человек: на помощь астурийцам прибыли отряды басков, один из которых назывался «Россия». 27 ноября 1936 года коридор был практически перерезан, но милиция не смогла удержать завоеванные позиции опять таки из-за нехватки боеприпасов.

Чтобы ликвидировать морскую блокаду Северной зоны, правительство республики решило 25 сентября 1936 года направить республиканский флот в Бискайский залив (линкор, крейсер и 6 эсминцев). До того дела у ВМС республики на севере (как, впрочем, и везде) не клеились. 19 сентября, когда мятежники атаковали одну из республиканских субмарин, ее командир сразу решил сдаться. Произошла стычка с экипажем, который хотел затопить подлодку. В результате экипаж был расстрелян подобравшим его кораблем франкистов.

Но, прибыв на Север, флот оказался без горючего и настоящего дела, так как на фронтах наступило затишье. К тому же корабли стали подвергаться налетам итало-германской авиации. Поэтому уже 10 октября 1936 года, оставив в Бискайском заливе два эсминца, флот вернулся в Картахену. В целом, операция была задумана неплохо, но команды кораблей просто были неспособны на осуществление масштабных боевых действий. Единственной пользой северного похода ВМС республики была доставка 2000 винтовок, что было каплей в море.

Война в воздухе на Севере в августе-сентябре 1936 года характеризовалась малочисленностью самолетов с обеих сторон (республиканцы имели на 16 сентября 1936 года 5 «бреге 19», 1 «ньюпор 52» и еще 4 устаревших самолета разных типов). Поэтому воздушные бои были редкостью и авиация использовалась «классически», т. е. для нанесения бомбовых ударов по важным объектам противника. 23 сентября на севере разом появились все наличные немецкие истребители «хейнкель 51», которые только за один день 26 сентября сбили три республиканских самолета. Но на счастье защитников республиканского Севера, немцы уже 29 сентября вернулись под Мадрид. В октябре 1936 года республиканцы перебросили на Север еще 6 «бреге», но немцы, опять появившиеся на Севере, завоевали господство в воздухе, существенно мешая атакам на Овьедо. Республиканцы использовали на Севере авиетки и спортивные самолеты, которые оснащались примитивным стрелковым вооружением и легкими бомбами. Эту пеструю эскадрилью метко окрестили «цирк Кроне».

Положение несколько улучшилось, когда в начале ноября 1936 года на Север прибыли 11 советских летчиков во главе с комбригом Борисом Александровичем Туржанским (1900–1948), только что закончившим Военно-воздушную академию. А в середине того же месяца пароход «Андреев» доставил из Советского Союза 30 истребителей И-15 и авиационный бензин. В 1937 году прибыло еще несколько И-15, однако никогда истребительная авиация республики на Севере не превышала 40–50 самолетов.

С началом декабря 1936 года летчики Туржанского навели порядок в небе Севера, существенно ограничив бомбардировки со стороны численно превосходящей авиации мятежников. Советские пилоты сбили 6 самолетов противника и уничтожили на аэродромах еще 12. Сам Туржанский только за один боевой вылет сбил два самолета. 20 декабря в одном из боев комбриг был тяжело ранен и ему удалили один глаз. Однако он остался в боевом строю, а впоследствии даже стал летчиком-испытателем. За Испанию Туржанский вскоре получил Золотую Звезду Героя Советского Союза под номером 12. Начальник штаба Северного фронта Сиутат назвал советских летчиков «эскадрильей героев, руководимой львом». В марте 1937 года с Центрального фронта прилетела группа испанских летчиков и командиром эскадрильи «курносых» стал Фелипе дель Рио.

После образования правительства Ларго Кабальеро на Север был послан лейтенант (позднее майор) Сиутат, приступивший, наконец, к образованию центрального штаба по руководству военными действиями на Севере. Но более или менее крупные соединения — бригады — стали формироваться на Северном фронте только в начале 1937 года, причем, как правило, они создавались из батальонов одной и той же политической партии. В Бискайе 10 батальонов сформировали компартия и ОСМ, 11 — ИСРП и ВСТ, 5 — НКТ-ФАИ (один из них носил имя Бакунина), 3 — республиканцы и 14 — баскские националисты. В Астурии за все время войны было создано 70 батальонов, из них 30 коммунистических, 20 социалистических, 12 анархистских и 5 республиканских (то если состоящих из членов республиканских партий).

Главной политической силой в Бискайе была Баскская националистическая партия (БНП), которую условно можно назвать по ее политической линии христианско-демократической. Несмотря на давление Ватикана, она не пошла в феврале 1936 года на союз с правыми силами и выставила своих кандидатов. Программа Народного фронта казалась БНП слишком левой и антиклерикальной. После начала мятежа БНП встала на сторону республики, так как только она обещала Стране басков долгожданную автономию. И действительно, уже 1 октября 1936 года испанские кортесы утвердили автономный статут Страны басков (в которую включались провинции Алава, Гипускоа и Бискайя), сходный с автономным статутом Каталонии. 7 октября 1936 года в столице Бискайи Бильбао выборщики от муниципальных округов избрали лидера БНП Хосе Антонио де Агирре председателем Временного правительства Страны басков, куда вошли партии Народного фронта и БНП (причем последняя заняла в кабинете ключевые посты).

Политика Временного правительства сильно отличалась от той, которая проводилась на остальной территории республики. Не были взяты под контроль ведущие промышленные предприятия (даже и военные). Сохранялись в неприкосновенности позиции церкви, и священники были прикомандированы к сформированным БНП батальонам милиции. В английском кабинете даже говорили, что политическая и экономическая система Страны басков гораздо ближе Великобритании, чем республика или франкистская зона.

Такой консерватизм БНП, конечно, не одобрялся левыми силами основной республиканской зоны. Подспудно эти настроения приводили к тому, что на Север не посылалось достаточное количество военной помощи (хотя это было затруднено и по объективным причинам). Левые социалисты и часть коммунистов полагали, что если БНП следует своим путем во внутренней политике, то и воюют пусть на свой страх и риск. Наконец, республиканские военные не без оснований полагали, что исход войны все равно решится в центре вне зависимости от судьбы Севера. Такие настроения, конечно, не были преобладающими, но определенное влияние на политику республиканского центрального правительства все же оказывали. В марте 1937 года советский представитель на республиканском Севере И. Туманов прозорливо сообщал Литвинову, что дальнейшее пренебрежительное отношение Валенсии (т. е. центрального правительства) к Северу будет иметь тяжелые последствия.

В ноябре 1936 года на Севере началась мобилизация в боевые и строительные части, возводившие вокруг Бильбао полосу укреплений, которую окрестили «железным поясом». Были организованы офицерские школы под руководством кадровых военных.

Наконец, в ноябре 1936 года правительство Басконии решило начать наступление с целью освобождения провинции Алава, являвшейся согласно статуту составной частью автономии. При этом БНП настояла на том, чтобы в операции приняли участие только баскские воинские части (15 батальонов). Основные силы (9-10 батальонов) должны были нанести удар на юг в направлении города Вильяреаль, а три других батальона наносили отвлекающий удар на восток, страхуя левый фланг главной группы войск.

15 декабря ударная группировка перешла в наступление, стремясь окружить Вильяреаль. Фронт был прорван и открылся путь в глубокий тыл мятежников. Но вместо того, чтобы окружить Вильяреаль и двигаться дальше на юг, баски ввязались в затяжные бои на подступах к городу, израсходовав все резервы. А между тем правительство Страны басков не разрешило бригаде астурийцев, стоявшей в боевой готовности на границах автономии, принять участие в боях. Многообещающее наступление завязло. Франко перебросил на помощь своим войскам немецкую авиацию и войсковые подкрепления, но все контратаки были отражены басками.

В январе 1937 года командование Севера произвело небольшую операцию силами трех батальонов в направлении столицы мятежников Бургоса, которая находилась всего в 50 километрах от фронта и 6 февраля решило нанести здесь же массированный удар.

К тому времени армия Севера насчитывала в своих рядах 100 тысяч бойцов (140 батальонов), на вооружении которых было 244 орудия и 1000 пулеметов. В каждом батальоне было примерно 400 винтовок и 4–6 пулеметов (батальон франкистов имел на вооружении 500 винтовок, 12 пулеметов и 2 мортиры, т. е. его огневая мощь в два раза превосходила батальон республиканцев). Вооруженные силы Севера были организованы в бригады, дивизии и корпуса (в Астурии и Сантандере в них были политкомиссары).

Две бригады и одна дивизия нанесли из Астурии удар на юг, и передовые части дошли до окрестностей крупного города Леон. Но все же это был отвлекающий удар, так как основной целью наступления было взятие Овьедо. В этой операции участвовала и баскская дивизия. Командование извлекло уроки из осенних боев, когда удар наносился по одному месту овьедского коридора, и мятежники могли быстро маневрировать резервами. На этот раз наступление началось в самом Овьедо и по всему периметру коридора.

В результате атак, в которых отличились баски, Овьедо фактически вновь оказался в окружении. Аранде пришлось для снабжения своего гарнизона использовать вьючных лошадей.

Операции вооруженных сил Севера страдали теми же недостатками, что и бои их товарищей из основной республиканской армии. Командиры, как правило, хорошо организовывали оборону и могли успешно провести наступление на конкретный видимый объект (дом, группу деревьев и т. д.). Но дальше терялась связь между отдельными подразделениями, занятая территория плохо подготавливалась к обороне, и командиры не знали, как развить успех. Это была, как выразился Висенте Рохо, боязнь открытого пространства. Батальоны все время опасались, что их обойдут, и при малейших признаках этого сразу отступали на старые, хорошо знакомые позиции.

Командование республиканской армии не исключало в феврале-марте 1937 года большого наступления мятежников на Севере, и для организации обороны туда в январе был направлен кадровый военный генерал Франсиско Льяно де Энкомьенда (1879–1963). Этот офицер получил генеральское звание при республике в 1931 году и в июле 1936 года в Барселоне отказался поддержать мятеж. Затем Льяно выступил свидетелем на суде против главы барселонских путчистов генерала Годеда, получившего высшую меру. Рассчитывать на милость мятежников ему никак не приходилось. Генерал разместил свою штаб-квартиру в Сантандере, но правительство Страны басков наотрез отказывалось подчинить ему свои вооруженные силы. До прибытия Льяно и Сиутата штаб Северного фронта практически не функционировал и занимался по оценкам советских советников только «прожектерством».

Всего у басков было 75 батальонов (из них только 27 сформировала БНП, остальные были выставлены КПИ, ИСРП, республиканцами и анархистами), сведенных организационно в 14-й корпус. В то же время в этом корпусе не было бригад и дивизий; поэтому для каждой операции собирались новые группы батальонов, что мешало оперативно организовывать и атаку, и оборону: отсутствовали постоянные штабы. Баски защищали 120-километровый фронт на востоке и юге, имея 10 батальонов в резерве. Вооружение состояло из 450 пулеметов, 184 мортир и 46 орудий. Вся истребительная авиация Севера весной 1937 года насчитывала пятнадцать И-15 (и еще примерно столько же различных устаревших моделей разведчиков и бомбардировщиков). Оборонительные рубежи состояли из двух-трех линий окопов с пулеметными гнездами, но без укрытий от артиллерийского огня и авиаударов. На направлении будущего главного удара мятежников в районе Очандиано глубина обороны достигала 3–4 километров (в других местах 600–800 метров), и некоторые высоты были оборудованы телефонной связью.

Мола предполагал, как бы продолжая операцию сентября 1936 года по овладению Сан-Себастьяном, наступать на Страну басков с востока и юго-востока. Ударная группировка мятежников состояла из 30 тысяч человек, костяком которой были 4 наваррские бригады карлистов, привыкшие, как и баски, вести войну в родных для них горных условиях. На направлении главного удара в секторе Очандиано Мола сосредоточил две наваррские бригады (24 батальона) против 5 республиканских. Подавляющим было превосходство мятежников в боевой технике. Их поддерживали 80 немецких и 70 итальянских самолетов, 250 орудий и 60 танков. Мола рассчитывал завершить завоевание Страны басков за три недели. Весь план операции разрабатывался под руководством командующего легионом «Кондор» генерала Шперрле.

Над республиканским Севером готовился к своему боевому крещению один из лучших самолетов Второй мировой войны истребитель «Мессершмитт 109» (Bf 109). Первые четыре опытных образца «Мессершмитта» прибыли в Испанию в разобранном виде в ноябре 1936 года. Вместе с другими новейшими самолетами люфтваффе («Хейнкель 111», «Дорнье 17» и «Юнкерс 86») их свели в экспериментальную группу легиона «Кондор» VK /88 (Versuchsкommando 88). Поставлявшиеся в Испанию истребители Ме-109 серий В (39 машин), С (5), D (36) и Е развивали скорость от 465 до 550 км в час и имели на вооружении 2–4 пулемета. Всего на стороне мятежников в годы войны воевали 136 “Мессершмиттов”, которые пилотировали только немцы. С прибытием Ме-109 “Хейнкели 51” начали использоваться как штурмовики, и их стали передавать испанцам.

6 декабря 1936 года Ме-109 сбил первый самолет республиканцев на Центральном фронте. Однако в первой партии истребителей обнаружилось много конструктивных дефектов (например, на крутых виражах отваливалось слабое хвостовое оперение, не отличались надежностью двигатели), и самолеты вернули в Германию на доработку. В феврале 1937 года в порту Кадиса разгрузили уже 15 серийных «Мессершмиттов». Немцы не решились применить новинку под Мадридом, где им противостояли закаленные в боях советские пилоты и местом дебюта истребителей был определен Северный фронт. Легион «Кондор» тщательно готовился к будущим боям. Немцы выдвинули к линии фронта наземные посты воздушного наблюдения и оповещения, развернули запасные и дополнительные пункты управления и связи в Бургосе, Леоне и Логроньо. Учитывая сложный горный рельеф местности, на некоторых возвышенностях были установлены радиомаяки. На фронте постоянно находились авианаводчики со средствами связи.

31 марта 1937 года началось наступление франкистов на республиканский Север. Мола обратился к его защитникам с ультиматумом, угрожая в случае продолжения сопротивления сровнять Бискайю с землей. «У меня есть для этого средства», — заявил бывший «Директор». И уже в первый день немцы их продемонстрировали, разрушив мирный городок Дуранго (при этом погибли 127 человек и 131 потом скончался от ран). Это было первый в истории войн пример ликвидации с воздуха целого населенного пункта.

Легион «Кондор» буквально висел над позициями басков и его самолеты преследовали даже одиночные автомобили. Когда немцы заправлялись, их «страховала» тяжелая артиллерия. Но, несмотря на это, в течение четырех дней Мола не мог сдвинуться с места. В гневе он приказал Шперрле начать уничтожение с воздуха промышленных предприятий Бильбао. Но даже немцам этот приказ показался слишком варварским, и они захотели услышать его от самого Франко. «Генералиссимус» не стал заходить так далеко. Во-первых, он считал, что предприятия тяжелой промышленности пригодятся ему самому (Мола, как ярый монархист, открыто говорил, что все беды Испании от заводов и их рабочих: чем меньше останется тех и других, тем лучше). Во-вторых, в промышленность Страны басков было инвестировано много английского капитала, а Франко никак не хотел ссориться с Лондоном, чтобы в нужный момент разыграть английскую карту против своих слишком навязчивых друзей из Берлина и Рима.

Наконец, 4 апреля Мола взял Очандиано, вклинившись в линию обороны республиканцев на 10–12 километров. 6 апреля немецкие «мессершмитты» сбили первый И-15, который пилотировал 18-летний испанский летчик. Но затем вплоть до 20 апреля мятежникам пришлось, неся большие потери, выдерживать яростные контратаки баскских резервов и астурийских бригад. Многие высоты несколько раз переходили из рук в руки и если бы не господство в воздухе германо-итальянской авиации, то Моле пришлось бы отступить. Немцы официально потребовали от генерала активизировать наступательные действия, и Мола призвал на помощь едва оправившихся от гвадалахарского разгрома итальянцев.

20 апреля 15 наваррских батальонов пошли на штурм высот Инчорт после полуторачасовой артподготовки и бомбежек силами всей авиации. Но два батальона басков держались героически. Они отступили только тогда, когда мятежники проникли к ним в тыл, где практически разбежался батальон анархистов. 24 апреля вдоль побережья начали наступать итальянцы. 22 апреля немцы сбили командира эскадрильи «курносых» Фелипе дель Рио, который на тот момент был лучшим асом республиканского Севера: одержал 7 побед.

Глава правительства Страны басков Агирре каждый день слал телеграммы в Валенсию с просьбой срочно прислать на помощь авиацию, так как бесконечные и безнаказанные бомбардировки начали сказываться на боевом духе бойцов. В ответ ему сообщали о плохой погоде и технических трудностях перелета через территорию, занятую мятежниками. Многие в Стране басков приходили в отчаяние. Росли антикоммунистические настроения: солдаты говорили, что им нужны не политкомиссары, а советские самолеты.

Чтобы окончательно сломить волю басков к сопротивлению, 26 апреля 1937 года немецко-итальянская авиация (23 «юнкерса», четыре новейших бомбардировщика «хейнкель-111», три «савойи СМ 81» и один «дорнье-17» в сопровождении 12 истребителей) в 16 часов 30 минут подвергла массированной бомбардировке священный для басков город Герника с 7000 жителей в 15 километрах от фронта. В этом городе рос старинный дуб, около которого испанские короли давали клятву соблюдать древние вольности и привилегии басков. Тот день в Гернике был ярмарочным: в город съехались крестьяне из окрестных деревень. Немцы завалили это скопление людей на центральной площади зажигательными и осколочными бомбами, сбросив в общей сложности 50 тонн смертоносного груза. Было убито 1645 и ранено 889 мирных жителей. В мире поднялась волна протестов, и немцы попросили Франко отрицать их участие в налете. Итальянцы публично открестились от Герники. После занятия города 28 апреля войсками мятежников специальная команда «Кондора» очистила его от остатков бомб. Иностранным корреспондентам было заявлено, что Гернику сожгли отступающие баски (вплоть до 1960-х годов франкисты упорно держались этой версии). Потом стали объяснять, что в Гернике сконцентрировалось много республиканских войск, что было явной ложью. Бомбардировкой Герники Франко и немцы добились обратного эффекта: ненависть к ним среди басков только возросла, и на сторону защитников Басконии встало все мировое общественное мнение.

Над Герникой «во всей красе» проявил себя лучший бомбардировщик испанской гражданской войны со стороны мятежников — немецкий «Хейнкель 111» (франкисты называли его «педро»). Этот цельнометаллический двухмоторный бомбардировщик был своего рода ответом на советский СБ. Он был немного медленнее «катюшки» (максимальная скорость 370–390 км в час), имел меньшую дальность полета, но зато в полтора раза превосходил советский самолет по бомбовой нагрузке (1500 килограмм). Первые «Хейнкели 111» появились в Испании еще в феврале 1937 года и их дебют был неудачным: в марте под Гвадалахарой итальянская ПВО по ошибке сбила один «хейнкель». Всего из направленных в Испанию за годы войны 95 бомбардировщиков этого типа было сбито 28. 21 разбился или был поврежден в результате аварий. Люфтваффе высоко оценила боевые заслуги «Хейнкелей 111» в Испании и бомбардировщик использовался немцами на всем протяжении Второй мировой войны (в том числе, и для налетов на Москву). В испанской армии «хейнкели» стояли на вооружении до конца 1950-х годов.

Между тем весь март и апрель Лондонский комитет по невмешательству занимался вопросами вывода иностранных добровольцев и организацией контроля морских и сухопутных границ Испании. Немцы и итальянцы прибегали к проволочкам, пытаясь перевести дискуссию на тему об испанском золоте, «похищенном Советами». А 23 марта представитель Италии в Комитете прямо заявил, что ни один итальянский «доброволец» не покинет Испанию до полной победы Франко.

Французское правительство Народного фронта, узнав о трагедии Герники, приняло решение негласно открыть франко-испанскую границу, через которую пошли опломбированные поезда с советскими военными грузами (правда, вскоре под давлением Англии граница была вновь закрыта).

6 апреля 1937 года мятежники объявили о полной морской блокаде республиканского Севера, включая запрет на перевозку туда продовольствия иностранными судами. Будучи бит на фронте, Мола решил задушить противника голодом. Основную часть грузов на Север республики перевозили английские торговые суда, и мужество их капитанов подкреплялось баснословными гонорарами, которые была вынуждена платить республика. Однако, когда английский пароход «Торпхолл» был остановлен в 5 милях от берега крейсером мятежников «Адмирал Сервера», на горизонте показались два британских эсминца, и «Торпхоллу» немедленно разрешили продолжить свой путь в Бильбао. Но скрытые сторонники франкистов в Великобритании, включая сидевшего во французском городе Андай посла в Испании Чилтона, всячески убеждали адмиралтейство, что блокада мятежников эффективна и рейды Бильбао заминированы. Английское правительство после этого рекомендовало находящимся в море британским торговым судам зайти во французский порт Сент-Жан-де-Лус до выяснения обстановки.

В палате общин разразились бурные дебаты. Либералы и лейбористы требовали обеспечить английским судам эффективную защиту в международных водах. Пока парламентарии спорили, капитан одного из английских пароходов на свой страх и риск вышел 19 апреля из Сент-Жан-де-Луса и, не встретив на своем пути ни мин, ни кораблей мятежников, спокойно вошел в Бильбао. Всем стало ясно, что Франко блефует. Когда сразу же после этого «Адмирал Сервера» все же остановил британское судно «Макгрегор», по сигналу SOS последнего подошли военные корабли Великобритании и «попросили» «националистов» оставить «Макгрегор» в покое. Поняв этот доступный им язык силы, франкисты впоследствии даже не пытались мешать британскому судоходству.

Между тем войска Мола дошли до устья реки Герника, и 1 мая 1937 года итальянцы заняли портовый город Бермео. За 30 дней боев неудачливый Мола продвинулся всего на 20 километров, т. е. по 750 метров в день. И то, главные заслуги этого скромного успеха следует отнести на счет легиона «Кондор», командующий которым Шперрле уже в открытую стал сомневаться, что при таких темпах продвижения вообще удастся взять Бильбао.

Горя желанием отомстить за Гернику, баски, наконец, реорганизовали свои части в бригады, провели дополнительную мобилизацию и имели на фронте в начале мая 17 баскских, 5 астурийских и 2 сантандерские бригады трехбатальонного состава, сведенные в 5 дивизий. В конце апреля попытались поднять мятеж в Бильбао два батальона анархистов, которые, правда, быстро сложили оружие и выступили на фронт, чтобы делом доказать свою преданность революции.

Баски нанесли мощный контрудар по Бермео, отбив город и взяв в плен батальон итальянцев из дивизии «Черные стрелы». Оставшиеся срочно потребовали подкреплений. На помощь подошли 24 батальона наваррцев, марокканцы и еще одна итальянская дивизия «23 марта». Интересно, что со стороны мятежников в составе 2-й танковой роты легиона «Кондор» наряду с 13 немецкими танками Pz-I воевали и три трофейных советских Т-26. Республиканцы успели получить в августе 1936 года до закрытия границы из Франции 39 танков «Рено FT-17» (3 из них были вооружены только пулеметами), а в марте 1937 года из Польши в Сантандер прибыли еще 16»рено». Но с немецкими и, тем более советскими танками, эти тихоходные черепахи времен Первой мировой войны сравниться не могли.

Всю первую половину мая фронт басков у моря держался, хотя с фланга его обстреливал флот мятежников. 13 мая второй по результативности за всю войну ас ВВС республики Леопольдо Моркильяс (1915–1989) на своем И-15 сбил первый «мессершмитт» в испанском небе. Всего Моркильяс уничтожил 21 самолет противника. После поражения республики Моркильяс эмигрировал в СССР, где служил в советских ВВС и вышел в отставку в 1948 году в звании подполковника. Бывший ас осел в Туле, где женился и жил до самой смерти. Конечно, «курносые» уступали «мессершмиттам», но испанские и советские летчики компенсировали техническое превосходство немецких истребителей оригинальными тактическими приемами. Так, «чатос» нередко атаковали немцев в лоб и те, не выдержав психологического поединка, разворачивались, подставляя под удар «хвост».

22 мая Прието, наконец, послал на Север 10 истребителей, 7 из которых долетели благополучно, но не могли, разумеется, противостоять уже около 200 немецким и итальянским самолетам. Одновременно армия Севера была разделена на две части. Льяно Энкомьенда остался руководить уже только вооруженными силами Астурии и Сантандера, а басков возглавил прибывший из центральной зоны республики генерал Улибарри. Оценив ситуацию, он в телеграмме предложил Прието на выбор два пути: либо запереться в Бильбао, опираясь на «железный пояс» укреплений вокруг города, либо оставить Страну басков и, сохранив ее армию, отступить на запад в Сантандер. Было решено сражаться на «железном поясе». Траншеи этой линии периметром 80 километров проходили в 10–15 километрах от Бильбао, не опираясь на естественные препятствия. Лучше всего укрепленной оказалась почему-то западная часть пояса, обращенная в сторону республиканского Сантандера. В наиболее же опасной восточной части «железный пояс» состоял из 2–3 траншей с незаконченным профилем и пулеметных гнезд без укрытий для бойцов. Самое же страшное было в том, что еще 27 февраля 1937 года на сторону мятежников перебежал с подробным планом главный архитектор «железного пояса» майор Гойкоэчеа.

12 июня 1937 года в наиболее слабом месте, указанном предателем, пошли в атаку сразу три наваррские бригады, путь которым прокладывали 100 орудий, 50 истребителей и 70 бомбардировщиков. К 15 часам в обороне республиканцев была пробита километровая брешь, куда хлынули наваррцы, и к концу дня прорыв был расширен до трех километров. За день до этого глава баскского правительства Агирре прислал в Валенсию последнюю полную отчаяния телеграмму с требованием хотя бы в самый критический момент проявить солидарность с его автономией и прислать, наконец, самолеты. Прието пытался направить их через Францию, но уже с 3 мая 1937 года действовал международный режим контроля границ, и голландский наблюдатель вернул самолеты обратно, предварительно сняв с них пулеметы.

3 июня в авиакатастрофе погиб генерал Мола. Официальная версия гласила, что на пути из Памплоны в Бургос его самолет в тумане врезался в гору. Некоторые полагали, что самолет «Директора», имевший английские опознавательные знаки (его угнал из Мадрида перешедший на сторону мятежников летчик, а республиканцы использовали английские опознавательные знаки для доставки грузов из Франции) был по ошибке сбит ПВО мятежников. Другие считали, что с потенциальным соперником свел счеты сам Франко. Мола считался «идеалистом» и презирал коррупцию и подобострастие, окружавшие нового «вождя». Как бы то ни было, Франко поручил руководить войсками на Севере генералу Давиле, который, как и Мола, слыл убежденным монархистом, что было важно для мотивации карлистов в решающей битве за Бильбао.

13 июня Агирре собрал совещание в отеле «Карлтон» баскской столицы. Направленный после Гвадалахары на Север под именем «генерала Янсона» Горев (за разгром итальянцев под Гвадалахарой его произвели в комдивы) рекомендовал последовать примеру Мадрида и драться за каждый дом. Его поддержали коммунисты. Однако баски не хотели разрушения своей столицы и было принято решение отступать в Сантандер. Хотя 14 июня астурийские бригады предприняли мощную контратаку, баски уже начали отход. Некоторые лидеры БНП в последний момент попытались договориться с врагом. К чести сражающихся, надо сказать, что ранее они отвергали попытку Ватикана оказать посредничество в заключении сепаратного мира между басками и Франко. Госсекретарь (т. е. глава внешнеполитического ведомства) Ватикана кардинал Пачелли направил обычной почтой Агирре через Париж соответствующее письмо. Но, по ошибке, французская почта послала его не в Бильбао, а в Валенсию, где оно попало в руки тогдашнего премьера Ларго Кабальеро. Тот заподозрил басков в двурушничестве, а те его — в провокации. На самом деле баски отвергли в апреле-мае все предложения о сепаратном мире.

Но теперь министр юстиции баскского правительства Лейсаола отказался выполнить приказ о разрушении мостов и ведущих оборонных предприятий. Он же выпустил из тюрем 2000 арестованных членов «пятой колонны».

И все же Бильбао продол