Уровень осведомленности и интереса общества к НКО

 

Количественное исследование, проведенное в июле 2013 г. по заказу КГИ подтвердило, что осведомленность российского общества об НКО и интерес к ним находятся на крайне низком уровне. На открытый вопрос об осведомленности о наличии в «их городе (районе)» добровольных некоммерческих организации 93% дали фактически отрицательные ответы:

 

Вопрос: есть ли в вашем городе, районе какие-либо добровольные общественные, некоммерческие организации? какие из них вы можете назвать? А еще? А еще?

Осведомленность о наличии НКО существенно выше в крупных городах, но все равно она составляет лишь 18,4%.

Очевидно, что такие цифры нельзя понимать буквально: трудно себе представить, чтобы люди не знали о наличии «в городе» профсоюзов или религиозных организаций (а называют их десятые доли процента) – просто они не воспринимаются как «добровольные, общественные, некоммерческие» - т.е. то, что традиционно ассоциируется с гражданским обществом. Подобные же организации слишком «привычны» и не воспринимаются в данном контексте.

Чаще всего называют советы ветеранов и общества инвалидов и экологические организации (2,1%, 1,3% и 1,0% соответственно), в Москве 4,2% назвали фонд «Подари жизнь» - абсолютно рекордный результат.

Что касается собственного участия в работе НКО, о таковом сообщило 8,9% респондентов (в т.ч. – 3,3% - «неоднократно»). Несколько выше среднего доля участников гражданского общества в Сибирском и Дальневосточном федеральных округах (16,8% и 16,4% соответственно), у людей с месячным доходом выше 40 000 (11,7%), а также у мужчин (10,4%).

Вопрос: приходилось ли вам лично участвовать в деятельности какой либо некоммерческой организации (кроме профсоюзов, религиозных организаций или политических партий)?

 

В других источниках можно найти несколько иные цифры. Так, Доклад ОПРФ за 2012 г. со ссылкой на исследование ФОМ, приводится цифра в 18% участвовавших в деятельности НКО, однако в эту цифру входят 5% участвующих в работе профсоюзов (исключенных формулировкой нашего вопроса) и 4% членов садовых и дачных товариществ – с такой поправкой цифры становятся практически идентичными. Большее сомнение вызывает утверждение данного доклада о том, что две трети россиян «являются участниками неформальной волонтерской деятельности», до половнны – «участвуют в денежных пожертвованиях» - ни источника данной информации, ни формулировки задававшегося респондентам вопроса в докладе, к сожалению, не содержится (Доклад ОПРФ:16-17).

Как будет показано в следующем разделе, лишь 3,2% россиян в трудной жизненной ситуации готовы обратиться за помощью в общественную организацию, существенно ниже, чем в государственные органы или к руководству по месту работы (но, правда, выше, чем в «Единую Россию» - 2,4%).

При столь низкой осведомленности о деятельности НКО, граждане формулируют отчетливый декларативный запрос на подобные организации.

 

Вопрос: хотели бы вы, чтобы в вашем городе (районе) действовали добровольные общественные организации?

 

Наиболее востребованными у граждан оказываются организации, готовые помочь в случае болезни, инвалидности, а также экологические, наименьшее (из предложенных вариантов) – правозащитные и занимающиеся сохранением культурного наследия.

Большую, чем все общество, потребность в НКО выражают граждане с высшим образованием, высоким доходом, жители Москвы и крупных городов.

Эксперты в нашем исследовании также считают, что осведомлённость граждан об НКО и других гражданских инициативах находится на весьма низком уровне. Граждане не только не знают, какие общественные организации действуют в их регионах, но и не представляют себе, что такое НКО. На местном уровне деятельность конкретных НКО может быть хорошо известна, известны и лидеры организаций. Также могут быть известны крупные федеральные организации, занимающиеся, например, благотворительностью. Однако о принципах функционирования гражданского общества, о его задачах и формах граждане знают очень мало.

 

Активисты ГО считают, что граждане не только не осведомлены о деятельности гражданского общества, но и не хотят что-либо узнать. Многие говорили о равнодушии общества в целом – не только в отношении инициатив гражданского общества, но и в отношении отстаивания собственных прав и свобод: общество вообще в этом не разбирается и ему, что называется, всё это по барабану. По мнению целого ряда активистов, без осознания собственных прав (политических, имущественных, социальных и других) у граждан не проявится гражданская солидарность, а значит, гражданское общество будет оставаться абстракцией.

Правда, по наблюдениям активистов ГО, в определённых обстоятельствах, в случае ущемления прав, граждане всё же готовы обращаться в организации гражданского общества. Это даёт респондентам надежду на то, что ухудшение ситуации с правами граждан не будет бесконечным и необратимым.

До наступления определённых обстоятельств люди, как правило, про нас не думают. Мы же не думаем, что мы завтра умрём... Человек склонен всегда думать о сегодняшнем дне и думает о том, что всё будет хорошо. Если что-то происходит не очень хорошо, человек начинает суетиться.

На фоне пассивности большинства, появляются и очаги гражданской активности, правда, сами граждане не осознают, что это проявление гражданской инициативы из-за информационного вакуума. А значит, у них отсутствуют стимулы для того, чтобы объединяться и искать единомышленников. Надежда на то, что эта тема станет интересна обществу, присутствует во взглядах активистов: я считаю, что люди у нас умеют разбираться:

Даже в самые душные советские годы люди оставались способными оценивать по-настоящему, что за чем стоит. Я уверена, что мы сейчас, как общество, не утратили эти способности. Что всё встанет на свои места.

Оптимистичные ожидания связаны с тем, что общество под давлением государства начинает всё больше внимания обращать на ущемление своих прав. Также на фоне давления на НКО со стороны государства представители общественных организаций видят развитие неорганизованных инициатив, которое активно развивается:

В России чем дальше, тем больше просыпается людей, больше просыпается сознание. Выйти и отстоять свой двор, а потом понять, что раз получилось тут – получится и где-то ещё. Недовольство вторжением в личное пространство сейчас огромно.

Непонятными для широкой общественности остаются и каналы коммуникации с гражданским обществом. При этом социологи указывают на то, что значительная доля россиян готовы участвовать в общественной активности, просто не знают, как это сделать. В небольших населённых пунктах, где хорошо развиты межличностные связи, эта задача не выглядит такой сложной, как на уровне региона или страны в целом.

Низкая осведомлённость общества о деятельности НКО, по мнению ряда экспертов, - это в известной степени вина самих организаций гражданского общества, которые не привлекают внимания к своей деятельности: [НКО] перед грантодателями отчитываются. А вот перед объектом своей деятельности они не отчитываются, хотя они обязаны это делать. Уточним: обязаны не по формальным правилам, а в целях укрепления авторитета, необходимого, в том числе для получения пожертвований, а раз организации гражданского общества не были ориентированы на общество как на источник финансирования, томеньше занимались популяризацией своей деятельности в обществе. Как отмечает один из экспертов,

Есть, конечно, отдельные примеры НКО, у которых классные сайты и очень хорошие сервисы, которые позволяют делать пожертвования людям, сидя дома в тапочках и халатах, но их немного.

В результате НКО так и не стали «органической частью» общества. Сами представители гражданского общества считают, что чем большему количеству людей они помогут и чем более эффективно это сделают, тем более высоким доверием в обществе они будут пользоваться.

Правда, не все организации готовы больше внимания уделять коммуникации с обществом по поводу разъяснения своих функций и своей роли. У одних организаций для этого недостаточно ресурсов, а для других эта деятельность просто неприемлема: их представители считают что «самореклама» - недостойное занятие.

Другой причиной низкой осведомлённости и интереса общества активисты и эксперты считают провал информационной политики власти: поскольку стратегии на повышение доверия к НКО у власти нет: как отмечает эксперт, интерес к ним небольшой, а значит, новости о гражданском обществе граждане получают только от «Первого канала», откуда идёт весьма противоречивая информация, в особенности, в последнее время, когда развернулась массовая кампания против НКО.

У экспертов преобладает мнение, что большинство российских граждан проявляет активность только по вопросам, которые напрямую к ним относятся. Причем активность – в самых простых формах.

Они не то, чтобы пассивны. Просто зона их комфорта достаточно небольшая. Убраться дома, убраться во дворе они еще готовы, но, например, подписывать бумагу о прекращении сноса парка, который находится в одном квартале от их дома, они уже не готовы.

Респонденты отмечают, что гражданская активность в России носит преимущественно вынужденный («когда припрет»), а не системный характер. Это отмечается практически во всех регионах исследования:

Подъехал бульдозер и начинает на месте детской площадки копать котлован. Наступили на горло - тогда нужно организовываться, выходить и что-то делать

Получается так, что, пока проблема не коснется лично, люди не готовы что-то делать.

 

Наконец, повторим сделанный в предыдущем исследовании для КГИ замер готовности россиян к коллективным действиям:

 

Из предложенных респондентам вариантов коллективных действий наибольшую популярность получили действия «социальной самозащиты» –отстаивание своих интересов в сфере ЖКХ, труда и зарплаты, материального положения. Такое положение естественно для становящегося «незападного» гражданского общества, которое возникает как «защитная ассоциация»: не «за» позитивные цели, а как сопротивление негативному влиянию государства на их жизнь[11]. По этим параметрам от 16 до 27% респондентов заявляют о готовности принять участие в коллективных действиях и от 31 до 44% полагают, что такие действия могут дать позитивный эффект. Отметим, что готовность личных действий по таким направлениям примерно в полтора раза ниже, чем представление об их потенциальной эффективности.