Ленин В. И. Полное собрание сочинений том 29 Г. В. Плеханов. Н. Г. Чернышевский

Г. В. ПЛЕХАНОВ. «Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ»219

ИЗД. «ШИПОВНИК». СПБ., 1910

ВВЕДЕНИЕ

NB*

[52—53] Теперь довольно уже хорошо известно взаимное отношение наших общественных сил в эпоху уничтожения крепостного права. Поэтому мы будем говорить о нем лишь мимоходом, лишь поскольку это нужно для выяснения роли, принятой на себя в этом деле нашей передовой журналистикой, во главе которой стоял тогда Н. Г. Чернышевский.

Всем известно, что эта журналистика горячо защищала крестьянские интересы. Наш автор писал одну за другой статьи, в которых отстаивал освобождение крестьян с землей и утверждал, что выкуп земель, отходящих в надел крестьянам, не может представить для правительства никакой трудности. Он доказывал это положение и общими теоретическими соображениями и самыми подробными примерными вычислениями... Если при освобождении крестьян наше правительство ни на минуту не позабыло выгод государственного казначейства, то об интересах крестьян оно думало очень мало. При выкупной операции имелись в виду исключительно только фискальные и помещичьи интересы...

«Социал-Демократ» № 1,с. 152(220)

[57—59] Не по одним только экономическим вопросам приходилось Чернышевскому вести ожесточенную полемику. И притом противниками его были не одни только либеральные экономисты. Чем влиятельнее становился кружок «Современника» в русской литературе,

________

* Подчеркнутые косыми линиями замечания написаны В. И. Лениным в верхнем углу страницы. Поэтому здесь и далее, если нельзя точно определить, к какому месту относится ленинское замечание, приводится весь текст данной страницы. Peд.

тем более нападок сыпалось с самых различных сторон и на этот кружок вообще и на нашего автора в частности. Сотрудников «Современника» считали опасными людьми, готовыми ниспровергнуть все пресловутые «основы». Некоторые из «друзей Белинского», вначале еще считавшие возможным идти рядом с Чернышевским и его единомышленниками, отшатнулись от «Современника», как от органа»нигилистов», и стали кричать, что Белинский никогда не одобрил бы принятого им направления. Так поступил И. С. Тургенев *. Даже Герцен заворчал на «паяцев» в своем «Колоколе»... Вообще, по всему видно, что Герцена ввели в заблуждение его либеральные друзья, вроде Кавелина. «Паяцы», — или «свистуны», как их называли в России, — смеялись не над обличениями, а над теми наивными людьми, которые не могли и не хотели идти дальше невинных обличений, забывая мораль крыловской басни «Кот и Повар» **.	NB До сих пор «Социал-Демократ» № 1,с. 152 NB
Герцен сам должен был очень скоро увидеть, как плохи в политическом смысле были те либеральные друзья, которые рассматривали его отношения с Чернышевским. Когда ему пришлось разорвать с К. Д. Кавелиным, он, может быть, и сам сказал себе, что «желчевики» были не совсем неправы ***.	NB
Впрочем, большинство статей в «Свистке», вызывавшем особенное неудовольствие благовоспитанных либералов, принадлежало не Н. Г. Чернышевскому. Он только изредка принимал в нем участие, так как был завален другой работой.	NB

_________

* Чернышевский рассказывает, что Тургенев мог еще выносить его до некоторой степени, но зато уже окончательно не терпел Добролюбова. «Вы простая змея, а Добролюбов — очковая», — говорил он Чернышевскому. (См. уже датированное письмо «В изъявление признательности». Сочинения, т. IX, стр. 103.)

** О статье «Very dangerous» и об ее более или менее гадательных последствиях см., между прочим, в книге г. Ветринского «Герцен». Спб.,1908 г., стр. 354.

*** Историю этого разрыва можно проследить по письмам К. Дм. Кавелина и Ив. С Тургенева к Ал. Ив. Герцену, изданным М, Драгомановым в Женеве в 1892 году.

NB

[61—66] Тем временем настроение поднималось, по крайней мере, в некоторой части русского «общества». Волновалась учащаяся молодежь, возникали тайные революционные организации, печатавшие свои воззвания и программы и ждавшие близкого восстания крестьянства. Мы уже знаем, что Чернышевский вполне признавал возможность наступления «серьезного времени» в России, и мы еще увидим, как сильно подъем общественного настроения отразился на его публицистической деятельности. Но имел ли он какие-нибудь отношения к тайным обществам? На этот вопрос пока еще нельзя отвечать с уверенностью, да и кто знает, будут ли у нас когда-нибудь данные для его решения? По мнению г. М. Лемке, прекрасно изучившего дело Н. Г. Чернышевского, (можно предполагать (курсив его), что этим последним было написано то «воззвание к барским крестьянам», в составлении которого суд признал его виновным.

NB

Гн М. Лемке подтверждает свою догадку указанием на язык и на содержание этой прокламации. Мы находим эти указания не лишенными основательности. Но мы спешим повторить вместе с г. Лемке, что «все это более или менее вероятные соображения и только» *. Довольно основательным кажется нам и то мнение г. Лемке, что известный листок «Великорус» был, отчасти, делом рук Чернышевского. г-н Лемке подтверждает свое предположение словами г. Стахевича... Мы вполне согласны с г. Стахевичем: своим языком и содержанием «Великорус» в самом деле очень напоминает публицистические статьи Чернышевского...

 

«Социал-Демократ» № 1, с. 157

Известно, что славянофилы очень одобрительно относились к борьбе галицийских русинов против поляков. Чернышевский всегда сочувствовал малороссам. Он видел большую ошибку в отрицательном отношении Белинского к возникавшей малорусской литературе.

В январской книжке «Современника» за1861 г. он поместил очень сочувственную статью по поводу появления малорусского органа «Основа». Но к борьбе галицийских русинов против поляков он не мог относиться с безусловным одобрением. Ему не нравилось, во-первых, что русины искали поддержки у венского правительства.

Не нравилась ему также и влиятельная роль духовенства в движении галицийских русинов. «О мирских делах, — писал он, — надобно заботиться мирским людям». Наконец, не нравилась Чернышевскому и исключительно национальная постановка того вопроса, в котором Чернышевский видел, прежде всего, вопрос экономический. В статье «Национальная бестактность» («Современник»,1861 г., июль), направленной против львовского «Слова», Чернышевский резко напал на излишний национализм этого органа. «Очень может быть, что при точнейшем рассмотрении живых отношений, — писал он, —львовское «Слово» увидело бы в основании дела вопрос, совершенно чуждый племенному вопросу, — вопрос сословный. Очень может быть, что оно увидело бы и на той и на другой стороне и русинов, и поляков — людей разного племени, но одинакового общественного положения. Мы не полагаем, чтобы польский мужик был враждебен облегчению повинностей и вообще быта русинских поселян. Мы не полагаем, чтобы чувства землевладельцев русинского племени поэтому делу много отличались от чувств польских землевладельцев. Если мы не ошибаемся, корень галицийского вопроса заключается в сословных, а не в племенных отношениях».

Взаимная вражда народностей, входящих в состав Австрии, тем более должна была казаться Чернышевскому бестактной, что венское правительство тогда, как и прежде, извлекало из нее большие выгоды. «Как подумаешь хорошенько, то и не удивляешься долголетнему существованию Австрийской империи, — писал он в политическом обозрении той же книжки «Современника», где помещена статья «Национальная бестактность», — еще бы не держаться ей при таком отличном политическом такте связанных ее границами национальностей». Австрийские немцы, чехи, кроаты и, как мы видели, русины одинаково казались Чернышевскому «несообразительными». Он боялся, что в особенности испытанная в 1848—1849 гг. славянская «несообразительность» снова зайдет очень далеко. В начале шестидесятых годов Венгрия вела упорную борьбу с венскими реакционными централи

_________

* М. К. Лемке. «Дело Н. Г. Чернышевского». Былое, 1906 г., Кг 4, стр. 179.

стами. Недовольство венгров дошло до такой степени, что одно время можно было ожидать в их стране революционного взрыва. Наш автор не раз высказывал в своих политических обозрениях то опасение, что, в случае революционного движения в Венгрии, австрийские славяне опять явятся покорными орудиями реакции. Тогдашняя тактика многих славянских племен Австрии способна была только усилить подобные опасения, так как австрийские славяне позволяли себе хвалиться той позорной ролью, какую они играли в событиях 1848—1849 гг. Строго осуждая эту тактику, Чернышевский доказывал, что им выгоднее было бы, наоборот, поддерживать врагов венского правительства, от которых они могли бы получить очень существенные уступки. Это говорил он по поводу отношений кроатов к венграм, это же повторял и русинам.»Сословная партия, враждебная русинам, —читаем мы в статье «Национальная бестактность», — готова теперь на уступки...

До сих пор «Социал-Демократ» № 1,с. 158

Вот об этом-то и не мешало подумать львовскому»Слову»; быть может, уступки, на которые искренне готовы люди, кажущиеся ему врагами, может быть, эти уступки так велики, что совершенно удовлетворили бы русинских поселян, а во всяком случае несомненно то, что эти уступки гораздо больше и гораздо важнее всего, что могут получить русинские поселяне от австрийцев»...

NB NB

Наконец, в первой части романа «Пролог» изображается дружеское отношение Волгина к Соколовскому (Сераковскому?). Волгину нравится беззаветная преданность Соколовского своим убеждениям, отсутствие в нем себялюбивой мелочности, умение владеть собой, соединенное с страстной горячностью истинного агитатора. Волгин называет его настоящим человеком и думает, что наши либералы могли бы многому у него поучиться. Все это очень интересно *, но и это нисколько не разъясняет практиче-

________

* Волгин особенно ценил в Соколовском его «рассудительность», проявившуюся в том, что в 1848 году на Волыни он один, между всеми своими единомышленниками, не потерял головы и совершенно хладнокровно обдумал шансы вооруженного восстания, оказавшиеся близкими к нулю.

ских отношений Чернышевского к польскому делу.

Чернышевскому было тогда около 34 лет. Он находился в полном расцвете своих умственных сил, и, кто знает, до какой высоты он мог бы подняться в своем развитии! Но уже недолго оставалось ему жить на свободе. Он был признанным главой крайней партии, чрезвычайно влиятельным проповедником материализма и социализма. Его считали «коноводом» революционной молодежи, его винили за все ее вспышки и волнения. Как это всегда бывает в таких случаях, молва раздувала дело и приписывала Чернышевскому даже такие намерения и действия, каких у него никогда не было. В «Прологе пролога»

«Социал-Демократ» № 1, с. 165-166

Чернышевский сам описывает те сочувственно либеральные сплетни, которые ходили в Петербурге относительно мнимых сношений Волгина (т. е. его самого) с лондонским кружком русских изгнанников...

[71—73] В чем заключалась тайна необычайного успеха «Что делать?». В том же, в чем вообще заключается тайна успеха литературных произведений, в том, что роман этот давал живой и общепонятный ответ на вопросы, сильно интересовавшие значительную часть читающей публики. Сами по себе мысли, высказанные в нем, были не новы; Чернышевский целиком взял их из западноевропейской литературы. Проповедью свободных, а главное искренних, честных отношений в любви мужчины к женщине гораздо раньше его занималась Жорж Занд во Франции *. Лукреция Флориани по нравственным требованиям, предъявляемым ею в любви, ничем не отличается от Веры Павловны Лопуховой Кирсановой. А что касается романа «Жак», то легко было бы сделать из него довольно длинный ряд выписок, показывающих, что в романе «Что делать?» почти целиком воспроизводятся подчас мысли и рассуждения свободолюбивого и самоотвер-

_______

* Заметим, кстати, что Wahlverwandschaften Гёте тоже представляет собой слово в защиту таких отношений. Это хорошо понимают некоторые немецкие историки немецкой литературы, которые, не дерзая хулить такого авторитетного писателя и в то же время не смея согласиться с ним по своему филистерскому благонравию, лепечут обыкновенно нечто совершенно непонятное насчет странных будто бы парадоксов великого немца.

NB

женного героя Жорж Занд *. Да и не одна Жорж Занд проповедовала свободу в отношениях этого рода. Их проповедовали, как известно, также Роберт Оуэн и Фурье, имевшие решающее влияние на миросозерцание Чернышевского **. И все эти идеи еще в 40-х годах встречали у нас горячее сочувствие... Но до появления романа «Что делать?»эти принципы разделялись только горстью «избранных»; масса читающей публики их совсем не понимала. Даже Герцен не решился высказать их во всей полноте и ясности в своем романе «Кто виноват?». А. Дружинин в своей повести «Полинька Сакс» *** решает вопрос определеннее.

NB

Но повесть эта слишком бледна, притом же ее действующие лица, принадлежащие к так называемому высшему, — чиновному и титулованному, — обществу, были совсем не интересны для «разночинцев», составивших после падения николаевского режима левое крыло читающей публики.

[75—77] В снах Веры Павловны мы видим такую черту социалистических взглядов Чернышевского, на которую, к сожалению,

____________

21 ****

* В своем дневнике Чернышевский записал 26 марта 1853года следующий разговор свой с невестой: ««Неужели вы думаете, что я изменю вам?» — «Я этого не думаю, я этого не жду, но я обдумывал и этот случай». — «Что ж бы вы тогда сделали?» — Я рассказал ей Жака Жорж Занда. «Что ж бы вы тоже застрелились?» — «Не думаю», — и я сказал, что постараюсь достать ей Жорж Занда (она не читала его, или во всяком случае не помнит его идей)» (Сочи нения, т. X, ч. 2, отд. 3, стр. 78). Считаем не лишним отметить еще одно место из разговоров Чернышевского со своей невестой: «А каковы будут эти отношения — она третьего дня сказала: у нас будут отдельные половины, и вы ко мне не должны являться без позволения; это я и сам хотел бы так устроить, может быть, думаю об этом серьезнее, чем она; — она понимает, вероятно, только то, что не хочет, чтобы я надоедал ей, а я понимаю под этим то, что и вообще всякий муж должен быть чрезвычайно деликатен в своих супружеских отношениях к жене» (там же, стр. 82). Почти буквально такой же разговор ведет Вера Павловна с Лопуховым в романе «Что делать?».

** Едва ли нужно напоминать, какую энергичную проповедь вел Роберт Оуэн в этом направлении. Что касается Фурье, то мы приведем здесь следующие его глубокомысленные слова: «les сoutumes en amour... ne sont que formes temporaires et variables, et non pas fond immuable» (Oeuvrescompletes de Ch. Fourier, t. IV, p. 84).

*** «Современник», 1847 г., № 12.

**** Эти написанные В. И. Лениным цифры обозначают строки 72 страницы книги Г. В. Плеханова. Ред.

не обращали до последнего времени достаточного внимания русские социалисты. В этих снах нас привлекает вполне усвоенное Чернышевским сознание того, что социалистический строй может основываться только на широком применении к производству технических сил, развитых буржуазным периодом. В снах Веры Павловны огромные армии труда занимаются производством сообща, переходя из Средней Азии в Россию, из стран жаркого климата в холодные страны. Все это, конечно, можно было вообразить и с помощью Фурье, но что этого не знала русская читающая публика, видно даже из последующей истории так называемого русского социализма. В своих представлениях о социалистическом обществе наши революционеры нередко доходили до того, что воображали его в виде федерации крестьянских общин, обрабатывающих свои поля той же допотопной сохой, с помощью которой они ковыряли землю еще при Василии Темном.

Но само собой разумеется, что такой «социализм» вовсе не может быть признан социализмом. Освобождение пролетариата может совершиться только в силу освобождения человека от «власти земли» и вообще природы. А для этого последнего освобождения безусловно необходимы те армии труда и то широкое применение к производству современных производительных сил, о которых говорил в снах Веры Павловны Чернышевский и о которых мы, в своем стремлении к «практичности», совершенно позабыли.

NB ср. с «Социал-Демократом» № 1

Чернышевский присутствовал при зарождении у нас нового типа «новых людей». Этот тип выведен им в лице Рахметова. Наш автор радостно приветствовал появление этого нового типа и не мог отказать себе в удовольствии нарисовать хотя бы неясный его профиль. В то же время он с грустью предвидел, как много мук и страданий придется пережить русскому революционеру, жизнь которого должна быть жизнью суровой борьбы и тяжелого самоотвержения. И вот Чернышевский выставляет перед нами в Рахметове настоящего аскета. Рахметов положительно мучает

1 — «революционера» в «Социал-Демократе» (№ 1, с. 173)

 

2 – «русских революционеров» 3 – «огромная» («Социал-Демократ» № 1, с. 174) NB NB

себя. Он совсем «безжалостный до себя», по выражению его квартирной хозяйки. Он решается даже попробовать, сможет ли вынести пытку, и с этой целью лежит всю ночь на войлоке, утыканном гвоздями. Многие, и в том числе Писарев, видели в этом простое чудачество. Мы согласны, что некоторые частности в характере Рахметова могли быть изображены иначе. Но вся совокупность характера остается все-таки вполне верной действительности: почти в каждом из выдающихся [наших социалистов 60-х и 70-х годов] была [не малая] доля рахметовщины... Эпиграфом к нашей первой статье о Чернышевском, написанной под свежим впечатлением известия о его смерти и совершенно переработанной в настоящем издании, мы взяли следующие слова нашего автора из его письма к своей жене: «Наша с тобою жизнь принадлежит истории, пройдут сотни лет, а наши имена все будут милы людям, и будут вспоминать о них с благодарностью, когда уже не будет тех, кто жил с нами». Это письмо писано 5 октября 1862 года, т. е. в то время, когда его автор находился уже в заключении.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ФИЛОСОФСКИЕ, ИСТОРИЧЕСКИЕ И ЛИТЕРАТУРНЫЕВЗГЛЯДЫ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ

ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

Глава первая

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ И ФЕЙЕРБАХ

[81] В первом издании этого сочинения, — первая статья которого, говорившая, между прочим, о философских взглядах Чернышевского, написана была в конце | 8 | 18|9|9 года, — мы высказали то убеждение, что по своим философским взглядам наш автор был последователем Фейербаха. Это наше убеждение основывалось, разумеется, прежде всего, на сравнении со взглядами Фейербаха тех мыслей Чернышевского, которые имели более или менее близкое отношение к философии...

NB

Глава третья

ПОЛЕМИКА С ЮРКЕВИЧЕМ и ДРУГИМИ

[102—103]»... Соединение совершенно разнородных качеств в одном предмете есть общий закон вещей». То же и с тем качеством, которое мы называем способностью к ощущению и мышлению. Его расстояние от так называемых физических качеств живого организма безмерно велико. Но это не мешает ему быть качеством того же организма, который в то же время обладает протяженностью и способностью к движению...	не безмерно (хотя мы еще не знаем этой «меры»)
Они * обыкновенно очень остерегаются выдвигать на вид основания, мешающие им признать способность к восприятию одним из свойств материи, и предпочитают опровергать то, чего ни один видный материалист не говорил,	NB

_________

* Противники материализма. Ред.

по крайней мере в новое время, т. е., что восприятие есть то же, что движение*...

NB

[106—108] И процесс горения дерева сопровождается многими явлениями, несвойственными процессу его медленного тления. Однако существенной разницы между этими двумя процессами нет. Напротив, в сущности это один и тот же процесс; но только в первой случае он совершается очень скоро, а во втором — чрезвычайно медленно. Поэтому качества, свойственные телу, находящемуся в этом процессе, в первом случае имеют большую силу, а во втором отличаются «микроскопической слабостью, которая в житейском быту совершенно неуловима». В применении к вопросу о психических явлениях это значит, что и в неорганизованном виде материя не лишена той основной способности к «ощущению»,которая приносит такие богатые «духовные» плоды у высших животных. Но в неорганизованной материи эта способность существует в крайне слабой степени. Поэтому она совершенно неуловима для исследователя, и мы можем, совершенно не рискуя впасть в сколько-нибудь заметную ошибку, приравнивать ее к нулю. Но все-таки не надо забывать, что способность эта вообще свойственна материи и что вследствие этого нет оснований смотреть на нее, как на что-нибудь чудесное там, где она проявляется с особой сплои, как это мы видим, например, у высших животных вообще, а преимущественно у человека. Высказывая, — с осторожностью, необходимой при тогдашних условиях нашей печати, — такую мысль, Чернышевский сближался с такими материалистами, как Ламеттри и Дидро, которые, в свою очередь, стояли на точке зрения спинозизма, освобожденного от ненужных теологических привесок...

[107] Юркевич утверждал также, что количественные различия превращаются в качест-

__________

NB	* Мы допускаем, что у античных материалистов, например, у Демокрита и Эпикура, могли быть известные неясности на этот счет, хотя это далеко еще не доказано ведь надо помнить, что взгляды этих мыслителей дошли до нас в неполном виде.

венные не в самом предмете, а в отношении его к чувствующему субъекту. Но это очень грубая логическая ошибка. Чтобы измениться в своем отношении к чувствующему субъекту, объект должен предварительно измениться в самом себе....

не логическая, а гносеологическая

... Дудышкин в «Отечественных Записках», перечислив по пунктам будто бы неопровержимые доводы Юркевича, писал, обращаясь к Чернышевскому:

«Кажется, ясно; дело идет уже не о ком-либо другом, а о вас, не о философии и физиологии вообще, а о вашем незнании этих наук. К чему же тут громоотвод о семинарской философии? Зачем смешивать вещи, совершенно разные, и говорить, что вы все это знали уже в семинарии и даже теперь помните наизусть?»

На это Чернышевский отвечал, что незнакомство Дудышкина с семинарскими тетрадками не позволило ему понять, в чем дело. «Если бы потрудились вы просмотреть эти тетрадки, — продолжает он, — вы увидели бы, что все недостатки, которые г. Юркевич открывает во мне, открывают эти тетрадки в Аристотеле, Бэконе, Гассенди, Локке и т. д. и т. д., во всех философах, которые не были идеалисты. Следовательно, ко мне, как отдельному писателю, эти упреки вовсе не относятся; они относятся собственно к теории, которую популяризировать я считаю полезным делом. Если вы не верите, загляните в принадлежащий тому же, как г. Юркевич, направлению «Философский словарь», издаваемый г. С. Г., — вы увидите, что там про каждого не идеалиста говорится то же самое: и психологии то он не знает, и естественные то науки ему неизвестны, и внутренний то опыт он отвергает, и перед фактами то он падает во прах, и метафизику то он с естественными науками смешивает, и человека то он унижает, и т. д., и т. д...».

NB

Глава четвертая

УЧЕНИЕ О НРАВСТВЕННОСТИ

[111—112] Вообще, во взгляде Чернышевского на разумный эгоизм очень заметно свойственное всем «просветительным периодам» (Aufklarungsperioden) стремление искать в рассудке опоры для нравственности, а в более или менее основательной расчетливости отдельного лица объяснение его

NB	крайности рассудочности! объясняются тем, что просветители обыкновенно не умели стать на точку зрения развития *...

ОТДЕЛ II

ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н Г ЧЕРНЫШЕВСКОГО

Глава вторая

МАТЕРИАЛИЗМ в ИСТОРИЧЕСКИХ ВЗГЛЯДАХ ЧЕРНЫШЕВСКОГО

[159—161] Чернышевский применил взгляды Фейербаха к эстетике, и тут он достиг, как мы увидим ниже, результатов в известном смысле весьма замечательных. Но и здесь его выводы не были вполне удовлетворительны, потому что совершенно правильное понятие об эстетическом развитии человечества предполагает предварительную выработку общего понимания истории. Что же касается этого общего понимания истории, то Чернышевскому удалось сделать лишь несколько — правда очень верных шагов — в направлении к его выработке. Примерами таких шагов могут служить только что сделанные нами большие выписки из его сочинений...

Глава третья

ИДЕАЛИЗМ В ИСТОРИЧЕСКИХ ВЗГЛЯДАХ ЧЕРНЫШЕВСКОГО

Вот что читаем мы у него в статье, посвященной известной книге В. П. Боткина: «Письма об Испании» (Современник, 1857 г., кн. 2ая):

«Разделение народа на враждебные касты бывает одним из сильнейших препятствий улучшению его будущности, — в Испании нет этого пагубного разделения, нет непримиримой вражды между сословиями, из которых каждое было бы готово пожертвовать самыми драгоценными историческими приобретениями, лишь бы только нанести вред другому сословию, — в Испании вся нация чувствует себя одним целым. Эта особенность так необычайна среди народов Западной Европы, что заслуживает

________

* Подробнее об этом см. в нашей книге: «Beitrage zur Gescluchte dеs Materialismus — Holbach, Helvetius und Karl Marx». Stuttgart, 1896.

величайшего внимания, и уже одна, сама по себе, может считаться ручательством за счастливую будущность страны» *.

Это не описка, потому что несколькими страницами ниже Чернышевский в той же статье говорит: «Над большей частью цивилизованных наций испанский народ имеет бесспорное преимущество в одном, чрезвычайно важном отношении: испанские сословия не разделены между собой ни закоренелой ненавистью, ни существенной противоположностью интересов; они не составляют каст, враждебных одна другой, как то видим во многих других западных европейских землях; напротив, в Испании все сословия могут дружно стремиться к одной цели» **...

[163—165] У них *** являлось предрасположение смотреть с идеалистической точки зрения и на прошлую историю человечества. Вследствие этого мы в их рассуждениях об этой истории очень нередко наталкиваемся на самые несомненные и, казалось бы, самые очевидные противоречия: факты, которые истолковывались, По-видимому, в совершенно материалистическом смысле, вдруг получают совершенно идеалистическое объяснение; и наоборот, идеалистические объяснения сплошь да рядом прорываются вполне материалистическими отступлениями. Эта неустойчивость, этот постоянный, заметный для современного читателя, но незаметный для автора переход от материализма к идеализму иот идеализма к материализму дает себя чувствовать и в исторических рассуждениях Чернышевского, который в этом отношении очень напоминает великих утопистов Запада. В последнем счете он, подобно им, склоняется, повторяем, к идеализму.

Это хорошо видно из его интересной статьи «О причинах падения Рима (подражание Монтескье)», напечатанной в «Современнике» 1861 г. (5-я книга). В ней он энергически восстает против того, очень распространенного мнения, что Западная Римская Империя погибла вследствие своей внутренней неспособности к дальнейшему развитию, между тем как варвары, положившие конец ее существованию, принесли с собой новые семена прогресса...

Здесь и речи нет ни о внутренних социальных отношениях Рима, причинивших его слабость и указанных еще тем же Гизов первой статье его «Essais sur l'histoire de France», ни о тех формах общежития, которыми обусловливалась сила германских варваров в эпоху падения Западной Римской Империи. Чернышевский забыл даже знаменитые, им же самим цитируемые в другом месте, слова Плиния: latifundia perdidere Italiam (латифундии погубили Италию). В его «формуле прогресса», — как стали выражаться у нас впоследствии, — не оказывается места для внутренних отношений данной страны. Все дело сводится к умственному развитию. Чернышевский решительно заявляет, что прогресс основывается на умственном развитии и что «коренная сторона его прямо и состоит в успехах и развитии знаний». Ему

________

* Сочинения, т. III, стр. 38.

** Там те, стр 44.

*** социалистов-утопистов. Ред.

даже и в голову не приходит, что «успехи и развитие знаний» могут зависеть от социальных отношений, в иных случаях способствующих этому успеху и этому развитию, а в других — препятствующих им. Социальные отношения изображаются у него, как простое последствие распространения известных мнений. Мы только что прочли это: «разрабатывается историческое знание; от этого уменьшаются фальшивые понятия, мешающие людям устраивать свою общественную жизнь, и она устраивается успешнее прежнего». Это очень непохоже на то, что говорил наш автор в статье о книге Рошера. Там у него выходило, кроме того, что невозможно и даже смешно судить об ученых, как о школьниках: не знал такой то науки и потому составил себе ошибочный взгляд. Там у него выходило, кроме того, что дело не в количестве знаний у данного ученого, а в том, каковы интересы той группы, которую он представляет. Словом, там выходило, что общественные взгляды определяются общественными интересами, общественная мысль — общественной жизнью. Теперь выходит наоборот. Теперь оказывается, что общественная жизнь определяется общественной мыслью и что если общественный строй имеет известные недостатки, то это происходит оттого, что общество, подобно школьнику, плохо или мало училось и потому составило себе ошибочные понятия. Нельзя придумать более поразительного противоречия...

[170] Взгляд Герцена на отношение России к «старому миру» составился под сильным влиянием славянофилов и был ошибочным. Но и к ошибочному взгляду можно прийти, держась более или менее правильного метода, точно так же, как правильный взгляд может получиться в результате употребления более или «менее ошибочного метода. Поэтому позволительно спросить себя, как относился тот метод, с помощью которого Герцен выработал свой ошибочный взгляд, к тому методу, который привел Чернышевского к совершенно заслуженному отрицанию и осмеиванию этого взгляда...

Глава пятая

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ И МАРКС

[188—190] Нам могут напомнить, что, согласно нашему замечанию, разобранные нами рецензии Чернышевского появились уже после того, как исторические взгляды Маркса и Энгельса сложились в стройное целое. Мы и не забываем этого. Но мы думаем, что дело не решается здесь простыми хронологическими справками. Главные сочинения Лассаля тоже явились уже после того, как исторические взгляды Маркса и Энгельса приняли стройный вид, а между тем, по своему идейному содержанию, сочинения эти тоже принадлежат к эпохе перехода от исторического идеализма к историческому материализму. Дело не в том, когда вышло данное сочинение, а в том, каково было его содержание...

Мы не станем повторять, что Чернышевский был еще далек от разрыва с идеализмом и что его

представление о дальнейшем ходе общественного развития было совершенно идеалистическим. Мы только попросим читателя заметить, что исторический идеализм Чернышевского заставлял его отводить в своих соображениях о будущем первое место «передовым» людям, — интеллигентам, как выражаются у нас теперь, — которые должны распространить в массе открытую, наконец, социальную истину. Массе отводится у него роль отсталых солдат подвигающейся вперед армии. Конечно, ни один толковый материалист не станет утверждать, будто средний» простолюдин» только потому, что он простолюдин, т. е. «человек массы», знает не меньше среднего»интеллигента». Он знает, конечно, меньше его. Но ведь речь идет не о знаниях «простолюдина», а об его поступках. Поступки же людей не всегда определяются их знаниями и всегда определяются не только их знаниями, а также — и самым главным образом — их положением, которое только освещается и осмысливается свойственными им знаниями. Тут опять приходится вспомнить основное положение материализма вообще и материалистического объяснения истории в частности: не бытие определяется сознанием, а сознание бытием. «Сознание» человека из «интеллигенции» более развито, нежели сознание человека из «массы». Но «бытие» человека из массы предписывает ему гораздо более определенный способ действия, нежели тот, который предписывается интеллигенту его общественным положением. Вот почему материалистический взгляд на историю позволяет лишь в известном и притом очень ограниченном смысле говорить об отсталости человека из «массы» сравнительно с человеком из интеллигенции: в известном смысле «простолюдин», несомненно, отстает от «интеллигента», а в другом смысле он, несомненно, опережает его...

NB   NB   NB

То, что в исторических взглядах Чернышевского было недостатком, вызванным не разработанностью фейербаховского материализма, стало впоследствии основой нашего субъективизма, не имевшего ничего общего с материализмом и решительно восстававшим против него не только в области истории, но также и в области философии. Субъективисты хвастливо называли себя продолжателями лучших традиций 60х годов. На самом деле они продолжали только слабые стороны свойственного этой эпохе миросозерцания...

Глава шестая

ПОСЛЕДНИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ ЧЕРНЫШЕВСКОГО

[199] К этой теории * Чернышевский вообще относится крайне отрицательно. Высказывая идеалистический взгляд на ход исторического развития, он продолжает считать себя последовательным материалистом. Он ошибается. Но его ошибка коренится в одном из главных недостатков материалистической системы Фейербаха. Маркс очень хорошо заметил: «Фейербах хочет иметь дело с конкретными объектами, действительно отличными от объектов, существующих лишь в наших мыслях. Но он не доходит до взгляда на человеческую деятельность, как на предметную деятельность.

Таков же недостаток книги Плеханова о Чернышевском

Вот почему в «Сущности христианства» он рассматривает, как истинно человеческую деятельность, только деятельность теоретическую» **... Подобно своему учителю, Чернышевский тоже сосредоточивает свое внимание почти исключительно на «теоретической» деятельности человечества, вследствие чего умственное развитие и становится в его глазах самой глубокой причиной исторического движения...

[205] У Чернышевского выходит, что в истории норок всегда несет заслуженное им наказание. На самом деле, известные нам исторические факты не дают никакого основания для этого, может быть, отрадного, но во всяком случае наивного взгляда. Нас может интересовать только вопрос о том, как мог он возникнуть у нашего автора. А на этот вопрос можно ответить указанием на ту эпоху, когда жил Чернышевский. Это была эпоха общественного подъема, имевшая, можно сказать, нравственную потребность в таких взглядах, которые подкрепляли бы веру в неминуемое поражение зла...

ОТДЕЛ ТРЕТИЙ

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ВЗГЛЯДЫ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

Глава первая

ЗНАЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА

[221] Взгляд на искусство, как на игру, дополняемый взглядом на игру, как на «дитя труда», проливает чрезвычайно яркий свет на сущность и историю искусства. Он впервые по-

_____________

* идеализму. Ред.

** См. его тезисы о Фейербахе, написанные еще весной 1845 г.

зволяет взглянуть на них с материалистической точки зрения. Мы знаем, что, при самом начале своей литературной деятельности, Чернышевский сделал очень удачную, по-своему, попытку применить материалистическую философию Фейербаха к эстетике. Этой его попытке нами посвящена особая работа *. Поэтому здесь мы только скажем, что хотя и очень удалась, по-своему, эта попытка, на ней, точно так же, как и на исторических взглядах Чернышевского, отразился основной недостаток философии Фейербаха: неразработанность ее исторической, или, точнее сказать, диалектической стороны. И только потому, что не разработана была эта сторона в усвоенной им философии, Чернышевский мог не о