Коррупцией, организованной преступностью. — КиберПедия 

Автоматическое растормаживание колес: Тормозные устройства колес предназначены для уменьше­ния длины пробега и улучшения маневрирования ВС при...

Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначен­ные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой...

Коррупцией, организованной преступностью.

2017-06-20 196
Коррупцией, организованной преступностью. 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

 

Варианты Населе- Предпри- ПРЕДпред- НЕпредпри-
ответов ние в ниматели прини- ниматели
  целом   матели  
Обеспечить        
неотвратимость        
наказания в        
соответствии с        
существующими        
законами        
Ввести чрезвычайные        
законы и доверить их        
исполнение политику-        
диктатору        
Смягчить законы,        
чтобы создать        
благоприятные        
условия для развития        
легального        
предпринимательства        
Другое        
Затрудняюсь ответить        

Дело, кажется, начинает проясняться. Для представителей российского "низового" бизнеса коррупция, с которой они стал­киваются чаще других, и теневые отношения, в которые они непосредственно вовлечены, - это их личные проблемы, неотъем­лемая составляющая их образа жизни. Поэтому среди них наи­высший процент тех, кто видит корень зла не в нарушении законов, а в самих законах (прежде всего налоговых). В полном соответствии с нашей гипотезой о формировании в сознании предпринимателей правовых ценностей многие из них как

[257]

бы говорят: расширьте пространство легальной свободы, сде­лайте юридические нормы более либеральными, устраните жесткие правила, загоняющие нас в теневую сферу, и мы из нее выйдем, потому что чувствуем себя здесь неуютно.

Однако даже в предпринимательской среде "либерализато-ры" не составляют большинства. Среди бизнесменов немало и тех, кто видит выход в ужесточении контроля за соблюдени­ем действующих законов. Есть среди них даже сторонники чрезвычайщины и диктатуры. В том и другом случае мы, воз­можно, имеем дело с людьми, для которых вопрос о нелегаль­ной экономической деятельности и о борьбе с ней - это воп­рос, относящийся не столько к теневому бизнесу (то есть к ним самим), сколько к коррумпированным чиновникам. "Здесь нужно разделить, - говорит молодой предприниматель Г., один из совладельцев финансового холдинга. - Теневой бизнес - это одно, а криминал и коррупция - это уже совсем другое. Одно дело, когда человек не платит налоги, то есть, по сути дела, не дает государству себя ограбить, и совсем другое, если на­рушается уголовный кодекс". Предприниматели, напомним еще раз, намного чаще, чем кто бы то ни было, непосредственно сталкиваются с коррупционерами, и, видимо, собственный опыт заставляет их с пессимизмом относиться к предположению, что со злоупотреблениями государственных служащих можно спра­виться, не прибегая к жестким репрессивным мерам.

Таким образом, первый из выявленных нами парадоксов можно объяснить тем, что не все представители российского "низо­вого" бизнеса одинаково воспринимают саму проблему борь­бы с экономическими правонарушениями. Одни, как можно предположить, выдвигают на первый план изменение законо­дательных правил игры, которое может казаться не имеющим к такой борьбе никакого отношения, выглядеть совсем другой проблемой. Иных же больше волнует обуздание чиновничества, принуждение его к соблюдению хотя бы тех законов, которые уже существуют. Тем же, кто такой возможности сегодня не видит, остается уповать разве что на диктатуру, - сравнитель-

[258]

небольшая часть предпринимателей все же готова ее при­ветствовать.

Это многообразие настроений в российской предпринима­тельской среде, соответствующее возрастающей конфликтно­сти интересов бизнесмена и чиновника, отчетливо просматри­вается и в высказываниях уже знакомых нам предпринимателей. "Чиновников надо стращать, - убежден предприниматель в области политической рекламы О.Д. - Чиновник должен бо­яться и осознавать, что сегодня он на этой должности нахо­дится, а завтра может быть с позором с нее выгнан. Уголовная ответственность чиновника должна быть выше". Есть среди наших собеседников и сторонники диктаторских методов. "Я считаю, что нужен президент-диктатор, который бы жестко следил за исполнением законов, - говорит предпринимательница М.Е. -Подавлять теневую экономику, особенно взятки, нужно толь­ко одним способом: сажать".

Но подобные высказывания - обращаем на это особое вни­мание - вовсе не означают, что сторонники карательных мер против чиновников не озабочены качеством тех законов, кото­рые постоянно норовят обойти и обходят не только государ­ственные служащие, но и сами предприниматели. В том-то все и дело, что идея жесткого контроля за поведением чиновника неотделима в сознании бизнесменов от идеи либерализации имеющих отношение к бизнесу юридических норм. Та же М.Е., мечтающая о законоблюстителе-диктаторе, убеждена и в том, что "нужно создавать условия для легального бизнеса", что сами законы должны быть направлены на создание благоприятных условий для легальной экономики". Это значит, что "либера-лизаторов" среди российских предпринимателей скорее всего гораздо больше, чем это следует из приведенных нами цифр, а сами цифры свидетельствуют не столько о количественном с°отношении приверженцев экономических и полицейско-репрессивных методов борьбы с коррупцией и теневой экономики, сколько о том, какие методы выглядят в глазах респондентов приоритетными, и в каких пропорциях представления

[259]

об этих приоритетах распределяются сегодня в российской "низовой" предпринимательской среде.

Остается, однако, неясность насчет того, как реакция пред­принимателей на произвол коррумпированного чиновника, ущемляющего их интересы, сочетается у них с пониманием интересов самого чиновничества и того экономического поло­жения, в которое оно поставлено в современной России. Этот сюжет тоже закладывался нами в программу исследования, и кое-какую социологическую информацию по данному вопро­су нам удалось получить.

Имея в виду опыт развитых стран, мы спросили респондентов, снизится ли, по их мнению, уровень коррупции в России, если увеличить зарплату чиновникам. Почти половина предприни­мателей (46%) ответила отрицательно, 28% полагают, что уве­личение зарплаты могло бы помочь, но лишь в небольшой степени, и лишь 14% верят, что результат может быть значительным. При этом предприниматели относятся к чиновникам лояльнее других, демонстрируют повышенную готовность войти в их положение и считаться с их интересами. Если в сравнении с ПРЕДпредпринимателями это почти не заметно, то при сопо­ставлении с НЕпредпринимателями (соответствующие показатели здесь 54, 21 и 12%) различия достаточно выразительные. Од­нако и в среде "низовых" бизнесменов недоверие к государ­ственным служащим распространено, как видим, очень широ­ко. Возможно, это связано с тем, что в нашем вопросе не было оговорено дополнительное условие, при соблюдении которого повышение окладов выглядело бы в глазах бизнесменов более мотивированным и которое сформулировала - мы ее уже ци­тировали - предприниматель Ж.В.: "Да, нужно платить (чи­новнику. - Авт.) хорошую зарплату, даже очень хорошую, но и карать намного строже, чем рядового воришку". А пока это не гарантировано, вера в то, что чиновников можно "перевос­питать", повысив должностные оклады, не очень крепка. Не беремся судить, насколько это недоверие и это неверие

[260]

янны. Будем исходить из того, что предприниматели отвеча­ли на наш вопрос со знанием дела.

Но если так, то почему в непредпринимательском большинстве, которое сталкивается с коррупционерами несопоставимо реже, предубеждение против чиновников еще сильнее? Почему про­цент уповающих на принудительные меры здесь выше, чем у предпринимателей, а процент "либерализаторов" намного (в два с половиной раза) ниже? Да именно потому, быть может, что собственный теневой опыт НЕпредпринимателей ограничен. Видимо, для них коррупция и теневой бизнес - это не разные, а одно и то же единое явление, к которому они не причастны и своего интереса в нем не имеют, а потому и вникать в суть дела не очень расположены. Пониманию обстоятельств и мо­тивов, не спешащему с осуждением, они предпочитают осуж­дение без понимания.

Полученные данные показывают, что отвлеченные мораль­ные реакции на коррупцию и теневые отношения есть одно из проявлений репрессивного сознания, склонного воспринимать экономический порядок как порядок административно-поли­цейский1. Не надо, думаем, доказывать, что природа такой

1 Известно, что доправовое (морально-репрессивное) сознание имеет своим истоком не городской, а сельский жизненный уклад. Однако применительно к современной России эта истина подтверждается лишь частично. Мы стал­киваемся здесь с чрезвычайно интересным, разрушающим культурологические стереотипы явлением. С одной стороны, репрессивные установки распрост­ранены в современной российской деревне шире, чем в городе: скажем, сто­ронники диктаторских методов среди наших сельских респондентов состав­ляют 27%, а среди жителей городов - 21%. В свою очередь, "либерализаторов" в Деревне совсем немного - всего 14%, между тем как в городах их доля в полтора с лишним раза больше. Однако - с другой стороны - моральная ставляющая этого типа сознания в постсоветской деревне, вопреки всем ретическим и литературно-публицистическим почвенническим канонам, появляется слабее, чем в городе. Так, за криминального кандидата на тех или иных уровнях готовы проголосовать 43% сельских жителей, а не гото­вы – 41 %, между тем как среди горожан соответствующие показатели со ставляют 36 и 48%. Примерно такие же пропорции обнаруживаются и в от­ветах на вопрос о готовности лично соучаствовать в деятельности теневи­ков на рабочем месте. Понятно, что эти и другие цифровые данные нужда­ются в детальном анализе, который, в свою очередь, требует проведения дополнительных эмпирических исследований. Однако уже сейчас у нас есть основания предположить, что в повышенной предрасположенности сельс­ких жителей к теневому патернализму руководителей и собственной тене­вой деятельности проявляется позитивная реакция на ту теневую коопера­цию - прошлую и нынешнюю - между коллективными и личными крестьянскими хозяйствами, о которой говорилось в первой главе книги. Но если так, то и за коммунистов деревня голосует охотнее, чем город, не потому, что при­вержена идеологии и морали советской эпохи, а потому, что возможности теневой кооперации, имевшие место в брежневскую эпоху, кажутся деревенским жителям более благоприятными, чем нынешние. Не исключено, что и сель­ская повышенная репрессивность имеет своим истоком это недовольство сужением теневых возможностей старого типа при недостаточной компен­сации возможностями новыми. Нельзя исключать и того, что репрессивные установки сельских жителей объясняются недовольством переменами, про­исшедшими в городе и негативно повлиявшими на деревенский жизненный уклад. Однако все это, повторим, всего лишь предположения, требующие проверки.

[261]

репрессивной ментальности принципиально иная по сравне­нию с той, которую мы наблюдали среди предпринимателей Вряд ли есть смысл распространяться и о том, что историчес­кие корни такой ментальности уходят в советскую и более дав­нюю отечественную традицию. Но это и не просто "пережитки прошлого". Похоже, мы сталкиваемся с установками, в которых причудливо переплетаются упования на традиционный для России репрессивный порядок и соответствующую ему верховную власть с надеждами на то, что такой порядок и такая власть способны не только обуздать коррумпированных чиновников, теневиков-бизнесменов и рэкетиров, но и обеспечить в России уровень жизни, соизмеримый с тем, что имеет место в западных странах.

Конечно, для описания и понимания этого социально-пси­хологического феномена нужны специальные исследования.

[262]

Мы же вынуждены ограничиться предположением о его воз­никновении и его связи с происшедшими в России за после­дние годы изменениями и их последствиями - как негативны­ми (падение уровня жизни и ее неупорядоченность), так и позитивными (открытость страны миру и разблокирование ин­формационных потоков). Эти новые проявления морально-реп­рессивного типа сознания хорошо иллюстрируются высказы­ваниями одного из главных героев нашего повествования -работающего пенсионера В.А. "Надо проводить политику Ан­дропова, - говорит он. - Людей заставить работать, чтобы они не болтались, не рэкетом занимались на базаре, а работали... Надо платить зарплату по труду". Пока это все - в границах советского опыта (точнее - идеализированных представлений о его нереализованных возможностях) и советской лексики. Но тут же выясняется, что в сознании респондента есть и другая, совсем не советская точка отсчета: "Любой американец за день получает столько, сколько я за месяц". И вот это-то и есть са­мое интересное: надежда на то, что при карательной экономи­ческой "политике Андропова" доходы среднего россиянина могут приблизиться к доходам среднего американца, которого одно упоминание о "политике Андропова", имей он о ней хоть ка­кое-то представление, повергло бы в оцепенение.

При таком способе мышления даже и не возникают вопро­сы о том, как порядок должен сочетаться со свободой и в ка­кой мере репрессивные действия властей и законы, ограничи­вающие права граждан, должны соотноситься с объемом этих пРав, достаточным, чтобы обеспечить хозяйственную эффек­тивность. С сожалением приходится констатировать: люди, чьи представления не обременены подобными вопросами, состав­ляют сегодня, судя по нашим данным, большинство населе-Ния. Никаких иллюзий на сей счет быть не должно.

Однако и отчаянию предаваться не следует. Формирование нового общественного большинства всегда начинает-

[263]

 

ся с меньшинства. И такое меньшинство, пусть медленно и трудно, но складывается. О "низовом" предпринимательстве мы уже говорили. Но это все же пока очень тонкий и маловлиятель­ный слой российского общества. Поэтому так важно понять что происходит в сознании гораздо более представительной группы - ПРЕДпредпринимателей. Как мы помним, эта груп­па чрезвычайно перспективна, поскольку составляют ее в ос­новном люди молодые и достаточно образованные.

Конечно, инерция репрессивного мышления сказывается и на их представлениях о способах борьбы с теневыми явления­ми. И все же отвлеченные моральные оценки им вроде бы чужды, они готовы их отбросить и погрузиться, появись такая возмож­ность, в теневую среду, а многие уже давно погрузились и чув­ствуют в ней себя более чем комфортно. Но, как мы видели, забыть об отвлеченно-моральных критериях они готовы лишь тогда, когда дело касается перспективы их собственной тене­вой деятельности или косвенного соучастия в деятельности других - с пользой для себя. В тех же случаях, когда речь идет только об этих других, устоять перед соблазнами отвлеченно­го морализаторства значительная часть наших кандидатов в биз­несмены не в состоянии.

Основываясь на взятых нами интервью, мы, напомним, пред­положили, что морально-репрессивные ориентации свойственны прежде всего тем представителям данной группы, которые ра­ботают в бюджетной сфере. Эта версия требует, разумеется, проверки в ходе дальнейших исследований. Но если она не лишена оснований, то тут-то, возможно, и надо искать объяснение второму из выявленных нами парадоксов. Речь идет о тех потенциаль­ных предпринимателях, которые, как правило, глубоко в тене­вую среду еще не погрузились - многие из них об этом только мечтают. И поскольку административное наступление на те­невую экономику, не говоря уже о коррупции, их лично затрО" нуть не может, они склонны его поддерживать. В таком

[264]

чае понятно, почему ПРЕДпредприниматели выше, чем пред­приниматели, оценивают важность проблемы борьбы с корруп­цией и теневой экономикой, сближаясь в данном отношении с непредпринимательским большинством.

И все же это не больше, чем предположение, относительно оправданности которого у нас самих остаются сомнения. Хотя бы потому, что среди наших собеседников, принадлежащих к ПРЕДпредпринимателям, не обнаружилось таких, кто не по­нимал бы, что исключительно полицейскими методами проблема не решается, что свобода в экономике и охраняющие ее зако­ны - более надежный способ обеспечения порядка, чем реп­рессии. Так что речь, наверное, как и в случае с предприни­мателями, надо вести не о соотношении "чистых" сторонников либерализации и "чистых" приверженцев законодательных и полицейских ужесточений, а о численности людей, которые те или иные методы считают сегодня приоритетными, что вовсе не исключает того, что неприоритетные тоже признаются важными и необходимыми. И только в этом смысле мы решились бы утверждать, что репрессивные настроения среди потенциаль­ных предпринимателей выражены отчетливее, чем среди пред­принимателей состоявшихся.

Не оставим без внимания и то, что почти каждый третий в рядах ПРЕДпредпринимателей (это в полтора раза больше, чем в среднем по населению и в два раза больше, чем в группе НЕпредпринимателей) является "либерализатором". Возможно, это как раз те люди, которые, в отличие от остальных, уже успели воплотить свою мечту о теневой деятельности в реальность и примерить себя к будущей роли самостоятельных бизнесме­нов. Если так, то отважимся на парадоксальный вывод: чтобы избавиться от морализаторства и сопутствующего ему репрессивного синдрома и перейти от экономических инстинктов к экономическому мышлению, надо самому испытать выгоды и убытки работы в теневой среде. Вывод, разумеется, гипотети-

[265]

ческий, но мысль, которая к нему подводит, очевидна: спра­виться с коррупцией и теневым бизнесом тем легче, чем боль­ше люди, вовлеченные в нелегальную экономическую деятель­ность, понимают, что это рано или поздно обернется невыгодой для них самих.

Народная любовь к чекистам

Репрессивное сознание, доминирующее сегодня в России, всегда и неизбежно попадает в ловушку, из которой непросто выбраться. С одной стороны, коррупция и все, что с ней так или иначе связано, - это болезнь государственной власти и ее институтов. Но вместе с тем репрессивное сознание уповает именно на власть. Поэтому оно должно, в конечном счете, де­лать ставку или на диктатуру вождя, умеряющего аппетиты чиновников и теневиков, или на какую-то властную структу­ру, которая кажется наименее коррумпированной и наиболее подходящей для ведения антикоррупционной войны. Да, но ведь и эта структура должна направляться и управляться чьей-то могучей и решительной рукой!

Мы могли уже убедиться в том, что в постсоветской Рос­сии, успевшей почувствовать вкус свободы, идея диктатуры не слишком популярна. Теперь попробуем выяснить, какие из су­ществующих в стране властных структур выглядят в глазах людей наиболее подходящими для решения интересующей нас про­блемы. Нам предстоит увидеть, где именно люди ищут силы, способные противостоять коррупции и теневой экономике, - в институтах власти или в обществе, в его интеллектуальных, нравственных и других ресурсах.

[266]

Таблица 13


Поделиться с друзьями:

Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...

История развития хранилищ для нефти: Первые склады нефти появились в XVII веке. Они представляли собой землянные ямы-амбара глубиной 4…5 м...

Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...

Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.034 с.