Глава 13. Каким ты будешь без меня

 

Прошло три недели, как я ничего не знаю о Мауро.

Я спрашиваю себя, какой он теперь?

Какой он без меня?

Что он чувствует, просыпаясь по утрам, когда не нужно искать песню, чтобы разбудить

ту, что рядом, потому что он так давно знает ее, что романтика уже не нужна.

Когда, садясь на мотоцикл, он думает только о дорожном движении.

Когда консьерж приветствует его, не поднимая глаз от своего стола.

Когда в полдень он спускается выпить кофе в бар на углу, и официантка говорит ему, что

он, должно быть плохо спал, потому что у него синяки под глазами.

Какой он, когда должен найти ресторан, чтобы поужинать, а ему так не хочется, так лень,

потому что теперь он везде ходит с ней.

Какой он, когда приходит вечером и встречается с Еленой?

Когда они идут в кинозал торгового центра рядом с домом, потому что идет дождь, и ей

не хочется промокнуть, ведь она завила волосы, потратив целый час на прическу перед выходом.

Какой он, когда тоже не хочет промокнуть?

Когда готовит ужин, и никто не накрывает на стол, потому что самое легкое – ужинать,

сидя в кресле перед телевизором.

Когда не о чем разговаривать, потому что они знают решительно все друг о друге.

Когда они садятся посмотреть, в какую гостиницу поехать на выходные, потому что у них

есть кое-какие деньжата, которые нужно потратить.

Когда она учиняет ему разнос за слишком быструю езду на машине.

Когда разговаривают о том, как достали друзья, с которыми они встречались, потому что

ни один из них не решился сказать, что приятели с детьми их утомили.

Когда Мауро останавливается, пристально глядя в одну точку, и Елена спрашивает его: “О

чем задумался?”

И он отвечает: “Ни о чем, я не думаю ни о чем”.

И что означает это “ни о чем”?

 

Глава 14 Такое долгожданное и такое неожиданное

 

Сегодня вечером я получила сообщение:

“ Привет, Ната. Почему бы нам не выпить кофе и не поговорить спокойно о том, что

происходит? ”

Сообщение от Мауро. Я его не ждала, клянусь, не ждала.

Я не ответила.

 

Глава 15. Страх и мечты

 

Сегодня ночью я добралась до конца книги, которую он мне подарил, когда мы были

вместе. В самом последнем предложении говорится: “Будь осторожен в своих мечтах, ведь они могут осуществиться”. И потом приписано: “И то, чего боишься – тоже”.

C одной стороны я думаю, что Мауро вернется к Елене, и боюсь этого, а с другой –

думаю, что могла бы быть счастлива с ним, и хочу этого. Так что же сбудется, страх, или мечта?

Прежде чем погасить свет, я ответила на сообщение, которое он прислал мне три дня

назад:

“ Хорошо, Мауро. Если хочешь – встретимся, я согласна. На этой неделе я свободна ”.

 

Глава 16 Астронавт

 

Мы встретились в баре неподалеку от моего дома, куда заходили несколько раз,

встречаясь после работы. В бар я вошла совсем неторопливо, потому что там есть одна предательская лестница, и я вынуждена была спускаться по ней, крепко вцепившись в перила. С огромным трудом подняв руку, я поприветствовала официанта, и медленно двинулась вперед. Я едва волочила ноги, стараясь не задеть стулья и столы и совершенно не понимая, какого черта их поставили так близко друг от друга, зная, что между ними почти невозможно пройти. Немного не дойдя до стола, за которым сидел Мауро, я взглянула на сапоги и увидела, что к их подошвам приклеилось множество белых салфеток. Я попыталась избавиться от них, но не смогла, поскольку не могла как следует согнуться. Так что я оставила эту затею. Не все ли равно?

Когда я подошла, Мауро читал газету. Подняв глаза, он вздрогнул, сидя на стуле.

- Господи, Ната! Что ты делаешь в скафандре?

- Ничего.

Сняв шлем скафандра, я положила его на деревянную табуретку, тряхнула волосами и

села.

- Закажи мне, пожалуйста, пиво.

- Ха-ха-ха, могу я узнать, где ты откопала этот костюм?

- Нигде. Он мой.

Официант принес пиво. Я попыталась взять бутылку руками, но оказалось, что это

невозможно.

- Быть может, ты снимешь перчатки, а? Так тебе было бы гораздо удобнее.

- Да, правда. Тяни.

Мауро тянул за кончики пальцев одной из перчаток, пока не снял ее. Также он помог мне

и с другой. Едва успев снять перчатки, я схватила пиво. Я чувствовала себя такой свободной, что выпила почти всю бутылку.

Поначалу мы были немного смущены, но это сразу же прошло. Нам с Мауро было о чем

поговорить, потому что за те почти что четыре недели, что мы не встречались, у нас накопилась масса новостей. Мауро сказал, что на другой день ему позвонил Донато и поинтересовался, может ли он участвовать в их проекте.

- Я заметил, что он очень спокойный, – добавил Мауро.

- Да, я тоже видела его спокойным, – сообщила я. – После той депрессии, в которую он

впал после увольнений и развода, сейчас, похоже, ему стало лучше. Он говорит, что мало-помалу все вернется.

- Поживем – увидим. Дай Бог, чтобы так и было.

- Да…

Мы сменили тему, потому что эта была нам не по душе. Мауро спросил меня о Рите и

Карлоте. Я ответила, что когда рассказала девчонкам о наших с ним отношениях, о том, что уже столько месяцев мы вместе, они не могли поверить, что я держала все в секрете. Они спросили, уж не выдумала ли я все. Они были уверены, что Мауро не существует. Мауро прищурил глаза:

- Ты представляешь, что я не существую?

Мы рассмеялись и продолжали болтать о всяких пустяках. Но вот Мауро пристально

посмотрел мне в глаза и сказал:

- Ната, вчера мне позвонила Елена.

Я знала, что сегодня должна была выйти из дома в огнеупорном костюме. Я это знала. На

случай, если бы судьба взорвала меня на тысячу осколков.

- И что?

- Не знаю, она сказала, что хочет меня видеть. Я ответил ей, что должен подумать.

- А-а-а.

Молчание.

- Делай, что хочешь, Мауро, это твоя жизнь.

- Я люблю только тебя, Фортуната.

Я посмотрела ему в глаза. Такие темные и такие блестящие, что увидела в его зрачках

свое отражение в белом костюме астронавта. Я поцеловала его. Затем встала, снова надела на голову шлем скафандра и пошла с большой осторожностью, чтобы не споткнуться.

Потому что я до сих пор не знаю, чего хочу.

Придя домой, я сняла скафандр и облачилась в пижаму.

Я заглянула на кухню.

Я искала в гостиной.

В ванной.

Я открыла окно и посмотрела на балкон, вдруг ты затаился там.

Я искала под кроватью в спальной. Ничего.

Наконец.

Наконец-то!

Когда я вошла в гостиную и уселась на диван, то услышала, как ты кашлянул в шкафу.

 

Глава 17 Вернуться

- Как дела, Ната?

- Хорошо, хорошо.

- С тобой все в порядке?

Не понимаю, почему всякий раз, как я вхожу в эту консультацию, я начинаю плакать. Совсем не понимаю, ведь я вхожу туда спокойной, здороваюсь, сажусь. Какое-то время мы молчим. Я тереблю руки и покручиваю на пальце кольцо. Я смотрю на акварельное море на стене и спрашиваю себя, зачем здесь висит эта безобразная картина. Уверена, что ее кто-то подарил. Кто-то, кто, как и я, уселся однажды на это место, разглядывая пустую стену, и сказал самому себе, что на этой стене чего-то не хватает. А на следующей неделе этот человек появился с картиной подмышкой и терапевт повесила ее по обоюдному с ним согласию, подумав при этом, что снимет картину, как только вылечится ее пациент. Но, когда он вылечился, она не решилась снять картину, а вдруг когда-нибудь пациент вернется, как вернулась я.

Я перевожу взгляд с картины на терапевта – вдруг она заведет разговор, но она ничего мне не говорит. Я снова принимаюсь крутить все то же кольцо. Тогда, наконец-то, я слышу ее голос, задающий этот глупый, никому ненужный, риторический вопрос: “С тобой все в порядке?” Ведь всем на свете известно, что когда кто-то приходит в психотерапевтическую консультацию, и особенно, когда кто-то приходит туда снова, то только потому, что у него не все в порядке. И я отвечаю, что у меня все хорошо, хорошо. Я повторяю это два раза, чтобы все стало ясно.

- Хорошо, хорошо.

И в этот самый момент, когда я хочу подняться и уйти, я не поднимаюсь и не ухожу, а начинаю плакать.

- Успокойся, Ната.

Прошу бумажную салфетку. На меня напала икота.

- С чего начнем?

И я отвечаю, что не знаю, с чего начать, поскольку не имеется ни начала, ни конца. Вещи ведь не такие простые, какими кажутся. Да, конечно, в тот раз она оказалась права, сказав мне, что Бето никогда больше не захочет быть со мной, но и ошиблась тоже – у меня не получается вырвать его из своей жизни. Я рассказала ей, что он является мне, разговаривает со мной. Он что-то говорит мне, объясняет, особенно то, что я делаю, или должна сделать. Он заявляется ко мне домой, и ходит за мной по пятам, когда я иду на кухню, или в гостиную. Я хочу, чтобы он ушел, но он не уходит, а я не могу найти способ выгнать его. Я хочу, чтобы он исчез, но он не исчезает. Он вцепился мне в душу и оказывает свое влияние на мою жизнь так, что я по своей вине совершаю глупости. Он наблюдает за каждым моим движением, за каждым шагом. Он следит за мной. Бето за мной следит.

- Ната, успокойся.

Какое, к черту, спокойствие! Единственное, чего я хочу, это, чтобы он оставил меня в покое, меня! Меня, твою мать! Меня! Чтобы он оставил в покое меня! Я больше никогда не звонила ему снова, не писала сообщений, не прогуливалась по его улице, не спрашивала о нем его друзей. Я не посылала ему вновь писем, не читала ни своих, ни его сообщений. Не крутила его песен. Я выполнила все обязательства, привела все в порядок, но он не уходит. Не уходит! А я хочу, чтобы он ушел, чтобы на хрен убрался из моей жизни! Пусть он меня оставит, пусть исчезнет, пусть сгинет навсегда, и никогда, никогда не возвращается! Никогда!

Я плачу. И не могу остановиться.

Психотерапевт говорит мне, что мы попробуем терапию, чтобы вычеркнуть Бето.

- Вычеркнуть его?

- Правильно. Вычеркнуть его.

Она спрашивает, готова ли я к тому, что Бето никогда больше не вернется в мои мысли. Я вытираю слезы руками.

- Вы промоете мне мозги или что?

- Я сотру твои воспоминания о нем, Ната. Если мы этого добьемся, эти воспоминания останутся в прошлом, они перестанут быть частью твоего настоящего. Воспоминания должны находиться где-то там, не здесь. Нужно изгнать их, перенести в другую часть, потому что здесь они ни к чему, они только сводят нас с ума. Эти воспоминания относятся к тем людям, кто был с нами прежде, а не к тем, кто с нами сейчас... Чтобы стереть их, нужно осознать, что они перестанут быть нашими. И мне нужно знать, готова ли ты навсегда отделиться от того, что связывает тебя с Альберто и можешь ли ты распроститься с этим.

- Я хочу только, чтобы он ушел. Чтобы только ушел...

Терапевт достала старые тикающие часы и спросила, хорошо ли я слышу отсчеты. Тик-так. Я утвердительно кивнула и в свою очередь спросила, собирается ли она меня гипнотизировать, и что со мной произойдет, если она меня загипнотизирует. Не получится ли так, что потом мне будет казаться, что все разгуливают по улице голышом, как это произошло с людьми, загипнотизированными тем типом на телепередаче.

- Нет, я не стану тебя гипнотизировать, – смеется терапевт.

Мне тоже чуточку смешно.

- Постарайся приблизить воспоминания, Ната, перенести их из прошлого, чтобы понять, что они уже не составляют часть нас. Постарайся добиться того, чтобы они ушли и больше никогда не возвращались. А, если и возвращались иногда, то, ко крайней мере, не причиняли бы боль.

- Ай... – Я высморкалась.

- Мы должны начать с самого болезненного для тебя воспоминания об отношениях с Бето. Я имею в виду не то, что заставило тебя больше всего страдать, а какую-то фразу, сцену, пейзаж, словом, то, что ты разделила с ним, что больше всего задевает тебя в настоящем. Ты закрываешь глаза и рассказываешь мне об этом, пока слышишь тиканье часов. Это тиканье будет нести тебя от одного воспоминания к другому. Ты не должна будешь выстраивать их в хронологическом порядке. Позволь воспоминаниям течь самим под мерное тиканье. Пусть они выходят, как хотят. Часы по-своему упорядочат твои воспоминания, едва ли понятным тебе образом. Ты будешь перепрыгивать с одного воспоминания на другое до тех пор, пока я не попрошу тебя снова вернуться к самому первому. Чтобы ты мне снова его рассказала. Ты готова?

- Да...

- С какого воспоминания начнем, Ната?

- С пляжа.

- Какое воспоминание о пляже?

- Когда мы находились там, на пляже.

- Закрой глаза, Ната, слушай только тиканье часов и расскажи мне, что случилось на пляже.

Я закрыла глаза. Попыталась слушать только тиканье часов, но я его не слышу. Я слышу лишь громкий автомобильный гудок на улице. Я не могу сосредоточиться.

- Пляж, Ната. Что произошло на пляже?

- Ничего...

Я знаю, что там, на пляже ничего важного не произошло. Не знаю, почему я выбрала это воспоминание, впрочем, какая разница. Я закрываю глаза и глубоко дышу. Наконец-то я слышу тиканье часов Только тиканье. Тик-так. Тик-так. Этот звук часов смешивается с плеском волн, неясным шумом прибоя. Я начинаю говорить.

- Мы с Бето одни, вокруг ни души, потому что к вечеру похолодало, и после ужина все

разошлись. А мы остались посмотреть на вечерние сумерки, и Бето снимал все на камеру. Я вижу стаю чаек на берегу. Я срываюсь с места и бегу к ним, взмахивая руками, словно я лечу. Бето обнимает меня и говорит, что я сумасшедшая и могу простыть. Я села у Бето в ногах, прислонившись спиной к его груди. Я чувствую его дыхание. Наше дыхание созвучно. Какое-то время мы молчим, только смотрим на солнце, которое вот-вот коснется воды. Еще несколько минут, пожалуй, даже секунд, и оно скроется за горизонтом, не оставив и следа. Я чувствую влажный песок под босыми ногами, а Бето рассказывает мне о домовом, который однажды покажется мне. “Это невозможно, – говорю я ему, – потому что домовых не бывает”. И он отвечает, что в мире невозможно только одно – то, что он меня разлюбит.

Я подавилась слезами.

- От десяти до одного, – мягко говорит терапевт, – насколько сильно причиняет тебе боль это воспоминание?

- Десять.

- Переходим к другому, Ната. Переходи к другому воспоминанию.

- Я не разута, но хочу разуться. Я ношу туфли на каблуках, которые натирают мне ноги. Все мои подружки пришли в кроссовках, а я – нет, потому что меня не предупредили. Они мне ничего не сказали. Я и не знала, что никто уже не ходит на каблуках, потому что нужно прыгать, мотая головой из стороны в сторону под ритм музыки без слов. Я сижу одна на тусовке, где уйма народу и хочу исчезнуть.

- Другое, Ната, – прерывает меня терапевт. – Переходим к другому. Не открывай глаза. Позволь себе нестись под тиканье часов.

Я глубоко дышу.

- Я ничего не слышу, только шелест листьев на деревьях, трясущихся на северном ветру. Я заваливаюсь на данное кем-то старое одеяло. Мы только что закончили играть в карты, причем я осталась последней, игра в континенталь мне никогда не удавалась. Мне сложно считать. Я продулась, но мне безразлично. Я чувствую себя счастливой. Алиса с друзьями радушно нас приютили – Риту, Карлоту, Альвара и меня – в своем жизнерадостном мирке в горах. Я гляжу на облако, похожее на бегущую борзую. Вот у нее глаза, уши и лапы. Четыре лапы. Замечательная борзая. Я моргаю, и борзая превратилась в необычную ракету. Я улыбаюсь. Я не хочу моргать, чтобы не упустить следующее превращение. Я сдерживаюсь, стою с открытыми глазами, не моргая, насколько хватает сил.

Тик-так.

- Моя собака. Родители пришли ко мне домой, потому что мне плохо. Мама сварила мне бульон, а папа принес в постель пончик. Они спросили, не хочу ли я, чтобы они оставили мне собаку. Я говорю “нет”, хотя хочу сказать “да”. Когда они втроем ушли, я сажусь на диван с блуждающим взглядом.

Тик-так.

Бето говорит мне, что это лишь на время. Нежно обхватив мое лицо руками, он смотрит

мне в глаза и говорит: “ Это только на время, любимая”. Любимая. Он называет меня любимой.

Тик-так.

- Не могу поверить, что он так смотрит на меня после стольких лет. Он пронзает меня

насквозь своим блеклым взглядом, и я понимаю, что он хочет меня поцеловать. Я притворяюсь. Беру банку пива, делаю глоток, я делаю вид, что ничего не понимаю. На самом деле, с тех пор, как мы уселись на террасе бара, я знаю, что Диего хочет меня поцеловать. Он говорит, что я очень красива, как всегда. Я отвечаю, что он такой же, как всегда, ничуть не изменился и никогда не повзрослеет, что он умрет через тысячу лет, считая себя Питером Пеном, хотя весь мир знает, что он дряхлый старик. Он подарил мне книгу песен.

Тик-так.

Я надела новое платье и чувствую себя совершенно счастливой. Прошло уже столько

месяцев, как я ничего не знала о Бето, и вот он снова мне позвонил, чтобы встретиться со мной, где всегда…

Я снова плачу, и не могу говорить.

Тик-так.

Я гляжу на красную болельщицкую футболку, разложенную на спинке дивана. Я не знаю,

что она здесь делает, не знаю, зачем эта красная футболка находится в моей квартире, словно говоря: “Привет, я пришла, чтобы остаться”. Я задыхаюсь.

Тик-так.

- У меня есть розовые брюки и футболка в розовую полоску, которые я никогда не

покупала. Я несу пакет с хлебом. Он тоже розовый, хотя был белым, когда мне его давала булочница. Прутья решетки, которых я касаюсь ключами, становятся розовыми и звонят, как колокольчики. Исчезла серость окружающего меня мира.

- Возвращайся, Ната, возвращайся. – Ее голос доносится до меня откуда-то издалека. Он звучит далеко-далеко. Пока не открывай глаза. Я только хочу, чтобы ты глубоко дышала. Глубоко.

Я дышу. Я устала. Безмерно устала.

- Вернись на пляж, Ната. Вернись, чтобы посмотреть сцену вечерних сумерек на пляже.

Я возвращаюсь на пляж. Сумерки цвета апельсина, яркого, сочного апельсина. Апельсиновый свет заливает меня, наполняет меня изнутри. Солнце целует воду.

- Открой глаза, Ната.

Я открываю глаза.

- От одного до десяти. Насколько сильно пляж причиняет тебе боль?

Я ищу ком в животе. Кладу ладонь себе на грудь, чтобы пальцами ощутить свое смятенное сердце. Но я его не чувствую. Я не чувствую боли. Я излечилась.

- От одного до десяти... Один.

- Хорошо, Ната. Ты начала с ним прощаться.

 

Глава 18 Корабль

 

Из консультации я выползаю вымотанной вконец. Сегодня был мой последний сеанс

терапии, и я так устала, что, думаю, что упаду в обморок. Я должна была какое-то время посидеть на входной лестнице, пока немного не прошло головокружение. На улице дождь льет, как из ведра, а я без зонта. Плевать, я только хочу добраться до машины, чтобы ехать домой.

Мне нужно будет позвонить Рите и Карлоте, сказать им, что у меня все хорошо, потому

что на протяжении этого многонедельного курса терапии я никого не хотела видеть. Вернее, не то, чтобы не хотела, скорее, не могла. Я позвоню им, когда приеду домой. Может, они захотят встретиться завтра. Мне нужно решить, расскажу ли я им о том, что со мной проделали. Ведь очень нелегко сознаться в том, что тебе стерли все воспоминания, оставив пустоту.

Я шагаю по улице по направлению к машине, а подойдя к месту предполагаемой

парковки, машины я не нахожу. Секунду я стою на пустом месте, где оставила машину. Я могла бы поклясться, что оставила машину именно здесь. Но теперь на этом месте стоит чужая машина. Ах, нет, жуть какая! Ведь это не та улица, вот блин, и этого ресторана не было! Хорошо еще, подумала я сейчас, что машину не угнали. Я поворачиваю за угол и иду до следующего перекрестка. Ничего себе, это опять не та улица! Должно быть, следующая. Я опять поворачиваю. За углом – длиннющая вереница машин, но все они чужие, моей машины нет. Я продолжаю путь, свернув за очередной угол. Вот ведь незадача, не город, а лабиринт, сплошная неразбериха. А дождь все усиливается. Да где же, черт возьми, я оставила машину? Я нажала кнопку управления, вдруг она все-таки поблизости, тогда я увидела бы включенные фары. Ничего, ничего не включилось… Лучше всего – вернуться ко входу в консультацию и оттуда искать дорогу.

Ну и дождина, я промокла насквозь. Я повернула на улицу и оказалась у боковой двери

театра, где стоял припаркованный автобус и несколько ожидающих посадки супружеских пар. Уверена, они приехали из другого города, чтобы посмотреть спектакль, а теперь все возвращаются домой, обсуждая уведенное и поездку. Интересно, понравились ли им костюмы и постановка, и хорошо ли играли актеры? Люди уже пожилые, должно быть, на пенсии, да и женаты долгое время, лет тридцать, а то и больше. Скоро они приедут домой и будут ужинать вместе, даже если будет поздний вечер. Будут спать, обнявшись. Надо же, тридцать лет! Тридцать лет, за это время могло быть все. Быть может, кто-то из этих людей поднимающихся в автобус, когда-нибудь кому-то изменял. А, может быть, и нет. Возможно, какие-то из этих пар терпеть не могут друг друга и только сохраняют видимость хороших отношений перед другими парами, как сейчас, а позже, дома и словом не обмолвятся друг с другом. А некоторые из них, пожалуй, по-прежнему будут смотреть друг другу в глаза, как в первый день. И будут, вероятно, любить друг друга.

Да и какая, в сущности, разница, что они будут делать? Важно то, что они полны

воспоминаний. Их жизни богаты, они всегда будут наполнены воспоминаниями. Не так, как моя, в которой уже ничего нет.

У меня не осталось воспоминаний, и я в бешенстве. В ужасном бешенстве. На хрена я это

сделала? Зачем я согласилась, чтобы во мне уничтожили единственное, что у меня было? Господи, как я раскаиваюсь в этом! Я хочу, чтобы мои воспоминания снова были со мной. Хватит им витать в облаках, переплетаясь с воспоминаниями других людей, которые ничего не знают…Когда я подойду к двери консультации, я поднимусь и попрошу терапевта вернуть их, ведь они мои. А что, если я поднимусь, а она колдует над ними? И вдруг она вовсе не терапевт, а ведьма? Точно, она хочет наложить на меня чары, чтобы я забыла Бето, и Мауро тоже, и вообще всех мужчин на свете, потому что хочет, чтобы я осталась одна. Она думает, что на планете полно людей, которые не хотят идти в ее консультацию, и она решила создать мир, в котором будут жить исключительно одинокие люди, и решила начать с меня. Поэтому она и стерла воспоминания. На помощь, спасите! И так я проведу всю жизнь.

Господи, о каких глупостях я думаю.

Твою мать, какой ливень, никогда не видела такого сильного дождя, а теперь еще я ни за

что на свете не найду свою машину, потому что видимость на нуле, улицы смазаны, как чернила, и я окончательно заблудилась. Я ничего не вижу. Надо же, черт возьми! Но, что это летит сюда? Это же крышка канализационного люка, которая отскочила под напором воздуха! Нет! Нет! Не в меня! Я побежала, чтобы она не ударила меня по голове. Я бегу без остановки, как сумасшедшая.

- Эй! Эй!

Кто-то из окна говорит мне “Эй!” Внезапно, я остановилась, как вкопанная. Скорее

всего, он знает, где моя машина. Я смотрю на здание напротив, чтобы понять, откуда доносится голос. Ну, надо же, это корабль! Какого дьявола корабль пришвартовался в Мадриде? Я вытираю воду с лица и хорошенько приглядываюсь. Корабль!

- Сюда!

Какой-то сеньор в одежде моряка кричит мне с палубы. По ходу, это капитан, потому что

он носит белую фуражку с позолоченным околышем.

- Фортуната!

Он знает мое имя. Знает, что меня зовут Фортуната! Я поднимаю руку, чтобы он понял,

что я его вижу.

- Иди! Скорее! – говорит он с иностранным акцентом. – На улице ливень, и ты насквозь

промокла. Поднимайся на корабль, я приглашаю тебя на чашечку кофе.

Как любезно! С каким наслаждением я думаю о том, что через минуту буду пить горячий

кофе в каюте корабля. Маленького корабля. Это же наша мечта. Свобода. Я так рада.

- Я иду!

Я бегу гораздо быстрее, чем удирала от канализационной крышки. Я шлепаю по лужам,

мои брюки сырые до колен, но какая разница, я не хочу заставлять ждать капитана.

Визг буксующих на асфальте колес.

Сухой удар пронзает дождь. Автобус.

Я падаю на землю без сознания.

Автобус.

Я не могу подняться, не понимаю что со мной.

Я трогаю губу. Думаю, что она рассечена.

Губа цела, но лужа окрашена красным. Это кровь, текущая у меня изо рта. Ну и дела.

Все вокруг перешептываются, но никто не приближается. Я слышу, как кто-то говорит,

чтобы меня не трогали, у меня могут быть внутренние повреждения.

Теперь я все поняла. У меня не осталось воспоминаний, был только этот шаг,

предшествующий смерти.

Я умираю.

- Ната, успокойся.

- Бето!

- Успокойся, Ната, успокойся. Я пришел к тебе.

- Спасибо, спасибо-спасибо…

Даже не имея сил пошевелиться, я могу приподняться, и этого достаточно для того,

чтобы, дотянуться и ухватиться за его пояс и вцепиться в его рубашку. На мгновение я открыла глаза, чтобы взглянуть на него, и почувствовала, что я совсем растерялась, обнимая его, и ничегошеньки не понимаю.

- Почему ты носишь эту красную футболку, Бето?

Он мне не ответил.

- Почему ты носишь красную футболку Мауро, Бето?

- Ната, это – я.

Я пытаюсь что-то сказать, но уже не могу.

Я стараюсь дотянуться до него, но уже не могу.

Вокруг меня все белым-бело.

Тишина.

Вот, блин, дерьмо-то! Умереть дождливой ночью, сбитой автобусом с пенсионерами, на

слякотной, грязной улице.

 

Глава 19 Оказывается…

 

… я не умерла, ведь человек не умирает по собственному желанию, когда хочет.

Я загремела в больницу, но через десять дней вышла оттуда совершенно спокойной.

Несколько ушибов, девять швов на лбу, четыре на губе и операция на щиколотке. Ничего серьезного.

Родители сказали, что я должна отдохнуть, и они не оставят меня в доме одну на

костылях. В общем, они отвезли меня в свой загородный домик, и я провела там почти три недели. Я помирала от скуки. Самое трогательное, что у нас произошло, так это то, что у нашей течной суки объявился ухажер, кобель с пятнами, как у далматинца, проводящий дни и ночи у решетки в ожидании, когда же появится моя псинка. Время от времени она высовывалась, и несколько раз они обнюхивались, а потом она уходила. Если я и видела тебя, то не помню. Иногда она разваливалась у портика решетки, заставляя далматинца страдать. Он, не переставая, выл, глядя на нее издали. Я даже подумала, что он влюбился, но когда течка прекратилась, далматинец исчез, и мы никогда больше не видели его. Это был договор.

У меня не было мобильника, поскольку автобус его раздавил. В домике, находящемся

среди пустоты, я могла ни о чем не заботиться. Сначала я почувствовала себя свободной и решила, что, пожалуй, я больше никогда не хочу иметь мобильник, но дней через пять я чувствовала себя коровой без колокольчика, прогуливающейся по гостиной, чтобы не лезть на стенку.

Когда, наконец-то, я избавилась от одного из костылей, родители сказали, что, если я

хочу, то они отвезут меня домой.

- Да-а-а-а, хочу-у-у!!!

Они привезли меня вчера, в воскресенье. Едва я успела разобрать чемодан, как позвонили

Рита, Карлота и Альвар. Они заявились с сумками, накупив продуктов, чтобы угостить меня альмехами, которые Карлота научилась готовить в Астурии.

- Даже не заморачивайся на этом, и вообще не переживай ни о чем!

Мы выпили три бутылки вина и забыли, что Карлота не посолила альмехи. Они вкратце

рассказали мне обо всех, кто звонил, чтобы спросить, как у меня дела, пока я выздоравливала. И у меня сложилось такое представление, что я впервые очень рада, что не умерла. Мы поговорили об аргентинце, о Хонасе, о французах, отплясывающих чарльстон, и о Бласе.

- А Мауро, ты ничего о нем не знаешь?

- Нет.

- И не хочешь ему позвонить?

- Не решаюсь. Я не знаю, что ему сказать.

Сегодня я возвращаюсь в агентство после больничного. Когда я пришла, все мои

сослуживцы и приятели встали, чтобы поприветствовать меня, расцеловать, и дать нагоняй за то, что они так боялись за меня. Шеф высунул нос из двери кабинета и сделал знак, чтобы я вошла.

- Фортуната Фортуна… вот ты и снова здесь.

- Да.

- Мы так рады видеть тебя.

- Я тоже рада наконец-то присоединиться к вам, правда.

- Вот и ладно, а теперь бери себе спокойненько вот это и приступай потихоньку, –

посоветовал шеф, словно и не оставлял у меня на столе материалы по двум брифингам с пометкой “срочно”.

- Кстати, – сказал он, когда я уже уходила, – на днях я встретился с тем парнем, ну мы с

ним работаем над некоторыми проектами… Монреаль, Мауро Монреаль.

Мое сердце подпрыгнуло, а душа перевернулась.

- И что?..

- Он увидел меня и подошел, чтобы спросить о тебе. Кто-то из агентства рассказал ему о

происшествии. Он сказал, что звонил тебе, но не дозвонился и не знает, где ты.

- Да, конечно, дело в том, что десять дней я была без мобильника.

- Он рассказал мне, что проводил каждый вечер у дверей твоего дома, но видел

опущенные жалюзи и не находил способа разузнать о тебе. Он казался очень встревоженным.

- Правда?

- Я пообещал ему, что когда ты вернешься, я скажу тебе, что он тебя искал.

- Спасибо.

- Не за что.

- Дон, – спросила я, прежде чем выйти из кабинета, – где ты его встретил?

- Да в этих киношках, что на площади Кубов, где крутят фильмы в оригинале.

- Серьезно, кроме шуток, ты видел его там?

- Серьезно.

- Он был один?

- Да, один.

- А-а-а…

Мауро…

 

Глава 20. Слива.

 

Этим утром я проснулась, и, не знаю почему, настежь распахнула окно.

И вдруг…

Я сбегала за мобильником, сделала фотографию и нажала кнопку отправки сообщений.

“ Мауро, посмотри! Слива в цвету. ”

 

 

Словарь

Глава 2

El Garaje (es)[гарахе], le garage (fr)[гараже], Gareis (распр. испанская фамилия) – непереводимая игра слов и звуков

dar pico – целоваться по-дружески (pico в отличие от beso дружеский поцелуй, как проявление симпатии, а не любви, или страсти )

putada (Acción o dicho que se hace con mala intención y molesta o perjudica a alguien.) – вульг. прибл. хреновое дело

Глава 4

echarle huevos (= que le pongas mas ganas) – сильно желать чего-то, сильно любить

Глава 7

Panear (=Hacer un paneo. En cine; movimiento de la cámara que consiste en girar (sobre si misma) manteniendo el pie fijo) – в кино снимать какой-либо план, стоя на одном месте и поворачивая камеру

careto (= fam. Cara de una persona.) -фам. лицо (прибл. физия, моська итд)

molar (gustar, ser del agrado de alguien) -нравиться (фам.)

Глава 8

tirar la casa por la ventana – кидаться деньгами, сорить деньгами

tirar – разг. нравиться

darse la brasa – краснеть (досл: становиться, как раскаленный уголь)

guaperas(fam. Hombre que es guapo y presume de ello) – самовлюбленный красавчик

coñazo (Persona o cosa aburrida y pesada, muy molesta) – здесь: скука, тягомотина

conversación de besugos – бессмысленный разговор ни о чем, лишь бы провести время

está que trina (estar muy enfadado) – быть в ярости

Глава 9

compi (diminutivo de compañero) – коллега, товарищ по работе, сослуживец

Fdo(firmado) – за подписью, подписанный

dar la barrila (molestar) – сильно волноваться, тревожиться

Putada (situación desagradable sin remedio) – прибл: вот свинство итп

parida(=tontería) – глупость, ерунда

Глава 10

Liarse la manta a la cabeza (complicarse la vida, prepararse para hacer algo arriesgado o loco) – досл: закутать голову в одеяло, здесь: рискнуть существить безумную затею

Глава 11

molar (=fam. Gustar, ser del agrado de alguien) – нравиться (сленг. тащиться, переться, цеплять)

descojonar (=morirse de risa) – умирать от смеха, покатываться со смеху

tener complejo de algo o de alguien(=que uno se siente inferior con respecto a algo o a alguien) – один чувствует себя ниже другого

Глава 13

chula(=linda o bonita) – красивая

marrón (fam. cosa molesta, mala o desagradable) – неприятная вещь, причиняющая беспокойство

echar un polvo – развратничать

ni qué ocho cuartos – несогласие, высказанное в восклицательной форме

enrollar (fam. Tener una relación amorosa o sexual durante un breve periodo de tiempo) – иметь интрижку, кратковременный роман

Глава 15

donut (bollo en forma de rosquilla recubierto o relleno con algún ingrediente dulce) – сдобный крендель со сладкой начинкой, круассан

Глава 16

costar un huevo (obtener algo con mucho esfuerzo y sacrificio) – добиться чего-либо с большим трудом

tragar la tierra – проглотить землю (=воды в рот набрать)

rollo (fam. Ambiente social en el que vive o se mueve una persona) – атмосфера, среда, в которой живет человек

decir misa – болтать что угодно

Глава 17

tomar las cosas tan a pecho – воспринимать вещи близко к сердцу

uso de razón – сознательный возраст, разумные поступки, сознательность

tomer (fam. Se usa para expresar venganza contra alguien por un perjuicio sufrido) – здесь: как выражение мести за причиненные страдания

tronca (fam. Amiga o compañera) – подружка

montar el pollo (armar un escandalo) – скандалить

polvo (vulg. Acto sexual) – трах, секс

tener curva (Se refiere a las caderas... ese espacio entre la cinturita y unas caderas... curvas... como una guitarra! Buen cuerpo) – имеются в виду девушки с красивой фигурой

tener un morro que te lo pisa(=no tener vergüenza, ser descarado) – не иметь стыда, быть наглецом

Глава 18

poner (dar una nota o calificación a alguien) – здесь: оценивать кого-либо

coñazo (persona indeseable) – крайне скверный человек

tener el detalle – проявлять чуткость

hacerse trizas (=romperse) – прорываться

jope (expresión que denota enfado o sorpresa) – выражение, означающее гнев, или удивление

Глава 2 часть 2

senderismos (Actividad deportiva o turística que consiste en hacer excursiones a pie por el campo o por la montaña recorriendo senderos o caminos) – туристическая экскурсия на природу

Reirse a mandíbula batiente (es una forma de decir que se ríen mucho, que se ríen a carcajadas, o que se ríen exageradamente) – смеяться от души

arte final (trabajo gráfico acabado y listo para su reproducción en la fotomecánica o imprenta) – здесь: пробный экземпляр

a toda pastilla (loc. adv. muy rápido,excesivamente veloz) – очень быстро, со всех ног

socio ( desp. sujeto, individuo, prójimo) – пренебр. индивид

Глава 3 часть 2

a boleo (=hacer algo: de una manera arbitraria o sin criterio) – беспорядочно делать что-то без всякой системы

maromo(amante, marido o pareja de una mujer) – здесь: любовник

consoladores (utensilio con forma de pene que se usa para la estimulación sexual) – фаллоимитатор

puñetera – перед существительным выражает презрение

tuppersex – выезд на дом продавца- консультанта по продаже эротических игрушек и вещей, обычно к группе близких друзей и знакомых с целью ознакомления с предлагаемым товаром. Впоследствии подобные выезды стали осуществляться не только в области секс-шопа, но и в других коммерческих областях

pavo (fam. duro (moneda de cinco pesetas) – здесь: жарг. дуро(монета в 5 песет)

Глава 4 часть 2

hecho unos zorros – измочаленный

a secas – всего лишь

Глава 6 часть 2

de la noche a la mañana (sucedió repentinamente, rápidamente) – быстро, неожиданно

ir(se) al garete – расстроиться, разладиться

chimpún (punto y final) – точка, конец

Глава 7 часть 2

mirarse el ombligo(=estar ensimismado) – быть погруженным в свои мысли, сосредоточиться на себе самом

Глава 9 часть 2

enrarecer (deteriorarse una relación, situación) – ухудшиться

burbuja(econ. incremento anormal del precio de ciertos bienes fuera de cualquier lógica económica, por lo que se espera que se produzca una fuerte caída de su valor) – здесь скачки цен

poner a parir (hablar mal de esa persona, criticar a alguien) – ругать, критиковать кого-то

estar hasta los huevos (vulg. Estar muy cansado o harto de una persona o situación) – надоедать

todo hijo de vecino – любой (нормальный) человек, всякий

coger el hilo – понять, уловить суть дела

enrollarse (tiene significado de cuando una persona habla mucho sin que lo que diga tenga mucha trascendéncia) – трепаться. Болтать

ESO (Educación Secundaria Obligatoria) – обязательное среднее образование (с 12 до 16 лет, после чего либо ребенок либо продолжает 2-годичну