Глава 14. Танго разбитых сердец

С самого утра настроение Гермионы было хуже некуда. Погода была просто отвратительная, кофе слишком крепкий, а Альбус до сих пор не прислал ей уведомление о сопровождающем на сегодняшний вечер. Через два часа она должна отправиться в Тоскану на встречу с известным и довольно влиятельным в Европе колдуном, при этом являющимся владельцем полукриминального бизнеса по международной торговле редкими магическими артефактами. Нужно сказать, не самый приятный тип. Гермиона уже встречалась с ним однажды, когда вела переговоры с его братом (имеющим широкие связи в более легальных сферах), тогда у нее от одного взгляда на этого человека кожа покрылась мурашками, а браслет до боли сжал запястье. Леонардо Колуччи имел репутацию опасного черного мага, но при этом не находился в подчинении у Темного Лорда и отличался большой нелюбовью (если не сказать нетерпимостью) к его слугам.

Заведение, в котором предстояла встреча, имело еще более скверную репутацию, чем его хозяин. Клуб «Цвет Ночи» был постоянным местом проведения любительских турниров по бальным танцам (владелец являлся их ярым поклонником) и излюбленным местом отдыха для богатых, но не входящих в аристократические круги, людей, наживших состояние в основном на противозаконных видах бизнеса. Это было последнее место на земле, после жилища Волдеморта, куда бы хотелось отправиться Гермионе, но поскольку у нее были налажены доверительные отношения с Алессандро Колуччи (тот в благодарность за ранее оказанное содействие в одном важном для его бизнеса деле согласился устроить встречу с братом), и она уже была знакома с самим Леонардо, то она оказалась единственным членом Ордена Феникс способным провести эту встречу, не получив в первую же минуту «Аваду» между глаз. Выбора нет, придется идти. Но все равно появляться в месте, кишащем криминальными типами и черными магами, в одиночку она не собиралась. Брать с собой отряд авроров было невозможно по определению, поэтому она попросила Дамблдора выделит ей сопровождающего из Ордена Феникс, кого-нибудь, кто сойдет за ее партнера по танцам и сможет приглядывать за ее спиной, когда она сама не сможет этого делать. Несмотря на простоту требований, найти сопровождающего оказалось проблемой (кто-то попросту был занят на другом задании Ордена, кто-то не умел танцевать, кто-то в прошлом принимал слишком активное участие в препятствовании незаконной контрабанды артефактами...), и Гермиона все еще ожидала письмо от Альбуса с именем сопровождающего. Она была так поглощена собственным нетерпением и раздражением, что внезапный стук в оконное стекло заставил ее вздрогнуть. Маленький совенок впорхнул в комнату, как только створки окна слегка приоткрылись. Письмо было от Альбуса, это заставило девушку занервничать еще больше, директор никогда раньше не посылал к ней сов.

«Дорогая Гермиона,
Сопровождающий встретит тебя на углу улиц Торино и Пьячетто ровно в девять. Можешь аппарировать прямо туда. В наших задачах никаких изменений. Надеюсь, ты приятно проведешь время.
Альбус Дамблдор».

Содержание короткого послания лишь уверило Гермиону, что Дамблдор что-то задумал. «Приятно проведешь время»? Куда уж приятнее... Оставшееся время она провела как на иголках, терзаемая дурными предчувствиями, которые не замедлили оправдаться в первую же минуту ее появления на улице Пьячетто.

— Вы опоздали, — оповестил ее резкий голос Северуса Снейпа.

«Альбус, за что?», — простонала она мысленно. Снейп был последним человеком на земле, которого ей сейчас хотелось бы видеть. Но вслух она произнесла лишь:

— Здравствуйте, профессор, — и, как только она обернулась к своему «сопровождающему», до ее ушей донеслось гневное бормотание, сплошь состоящее из отборных итальянских ругательств. И лишь затем:

— Мисс Грэйнджер... я должен был догадаться, что увижу именно вас, — на лице Снейпа совершенно отчетливо было прописано его отношение к этой встрече.

— Не стоит так кривиться, профессор, у вас и без того слишком много мимических морщин. И вот уж не замечала раньше за вами привычки сквернословить.
Нет, она не собиралась с ним ругаться, но и смолчать в таком состоянии была не в силах. Ответом ей было еще более витиеватое ругательство, но на этот раз на русском.

— Я очень сомневаюсь, что интимная жизнь Альбуса столь разнообразна, как вы только что изволили выразиться, профессор. И параллели, проведенные между директором и столь экзотическими представителями волшебной фауны, весьма сомнительны...

— Да заткнитесь вы, несносная девчонка, — рявкнул уже взбешенный зельевар, который явно не ожидал, что его речь будет понята.

— Я так не думаю, профессор, — в тон ему ответила девушка. Может, она все же была настроена на хорошую словесную перепалку, нужно же куда-то сбрасывать напряжение? Так что Снейп со своим несносным характером может оказаться весьма кстати. — Думаю, это вам лучше помолчать. Должна напомнить, что вы здесь исключительно в качестве силовой поддержки, так что предупреждаю — никаких комментариев в чей-либо адрес и никакой самодеятельности. Ваше дело сегодня — только следить за моей спиной, желательно молча.

— В таком случае вы явно ошиблись в выборе сопровождающего, — насмешливо приподняв бровь, прошелестел Снейп.

— Это был не мой выбор, меня даже не предупредили. Если бы у меня был выбор, вы были бы последним человеком в списке.

— То же самое могу сказать о вашей компании, мисс Грэйнджер. И ответьте мне, Мерлина ради, что вы забыли в этом притоне? — Снейп махнул рукой в сторону светящейся вывески клуба. — Впрочем, судя по вашему вульгарному наряду, такое место вполне может быть в вашем вкусе, — на его лице красноречиво отобразилась гримаса отвращения.

— Да заткнитесь вы, — теперь ее черед злиться. Хотя больше всего сейчас она злилась на себя.

«Черт, и надо же было именно сегодня так вырядиться? Ну, почему мне так не везет? Черт, черт...», — мысленно ругала себя Гермиона. Не то, чтобы ее наряд можно было назвать вульгарным, но скромностью он явно не отличался. На ней были красные лаковые туфельки на высокой шпильке, алое шелковое платье чуть ниже колена и короткая красная мантия с меховым воротником, в сочетании с игривой прической (с одной стороны волосы были полностью подобраны, и весь водопад пшеничных локонов спускался на второе плечо) впечатление наряд производил неоднозначное...

«Сумасбродная девчонка, она вообще понимает куда идет? Да ее разорвут на части в этом наряде, не успеет она войти внутрь», — пронеслось в это время в голове у Снейпа.

Вошли они в «Цвет Ночи» молча, каждый погруженный в свои невеселые мысли.

— Возьмите мою мантию, — тихонько попросила девушка.

— Что?

— Возьмите мою мантию, — уже более требовательно повторила Гермиона. — Или вас нужно учить правилам этикета? — Снейп только фыркнул и принял соскользнувшую с плеч девушки мантию. После чего ему пришлось нервно сглотнуть и поспешно отвести взгляд — спина девушки в этом платье оказалась полностью обнаженной до самой талии. Снимать свою свободную мантию Снейп мгновенно передумал.

— Вам придется пригласить меня на один танец, — обратилась к нему Гермиона. — Так принято на этих вечерах — первый танец танцуют со своим партнером. После этого можете быть свободны, только приглядывайте иногда за тем, что происходит вокруг.
Чем дольше Гермиона находилась в этом месте, тем менее уверенно себя чувствовала...

— С удовольствием, мисс Грэйнджер, — это было произнесено самым мягким обволакивающим голосом из арсенала Снейпа, но этим голосом Гермиону не ввести в заблуждение... «Ох, не к добру этот хитрый прищур черных глаз и зловещая ухмылочка...».

Гостей в зале собралось довольно много, уже прозвучало два вальса и один фокстрот, а Снейп все стоял с каменным лицом, будто не замечая гневных взглядов девушки. Она уже собиралась напомнить о своей просьбе, когда прозвучали первые аккорды новой мелодии, и Снейп с насмешливо приподнятой бровью протянул ей руку:
— Вы позволите?

«Что это за музыка? Танго? Не может быть, мы так не договаривались... Нет, нет...нет», — проносилось в голове гриффиндорки, пока она следовала за партнером к центру зала. Они остановились, одна его рука мягко взяла ее ладонь, а вторая крепко прижалась к обнаженной спине. Горячая ладонь словно обожгла кожу своим прикосновением, посылая волну трепета по всему телу. «Сожгу это проклятое платье, как только вернусь домой», — сердито подумала девушка, когда они начали двигаться в ритме музыки, и ладонь мужчины еще плотнее прижалась к чувствительной мягкой коже. «Не стоило играть с огнем, девочка», — злорадно подумал Снейп, ощутив мелкую дрожь, прошедшую по телу девушки, когда он плотнее прижал ее к себе. «Ase londa amore» прозвучало отовсюду, тяжелые порывистые аккорды увлекли танцующих в бурный водоворот танго. Резкие уверенные шаги, разгоряченные тела. Жесткий и властный, Снейп оказался идеальным партнером для танца, его уверенные движения и сильные руки полностью управляли тонким и податливым телом партнерши, безошибочно направляя каждый ее шаг. Вот он слегка отстраняет ее, и едва она успевает обрести равновесие, сильные руки кружат ее и вновь привлекают к себе. Ее спина оказывается плотно прижатой к груди мужчины, а ее руки обвиты вокруг его шеи, в то время как жгущие через тонкий шелк платья ладони ложатся ей на бедра. Каждой клеточкой своего тела она ощущает его тепло, «Слишком близко... слишком...», — от ощущения близости к его телу внизу живота разливается сладкая волна желания, и с губ слетает еле различимый стон. «Не стоило прижимать ее так крепко, Северус, ты переоцениваешь свою выдержку», — вдыхая сладкий аромат волос девушки и ощущая вжавшееся в него мягкое теплое тело, Снейп с опозданием пожалел, что начал эту игру и поспешил вернуться к обычной танцевальной позиции. «Поздно», — прошептал противный голосок в его голове, кровь уже стучала в висках, сердце бешено колотилось, а дыхание стало рваным и тяжелым.

Еще несколько танцевальных па, резкий поворот головы и кончики черных волос, словно десяток мягких кисточек, коснулись щеки Гермионы, оставляя за собой шлейф своего неповторимого аромата. «Ах», — вырвалось из груди девушки. «Ну почему от него всегда так приятно пахнет? Сегодня в его волосах кроме хвои и трав затерялся аромат листьев земляники. Наверное, перед отъездом в своей лаборатории готовил восстанавливающее зелье, только он добавляет туда листья земляники. О, мука...», — мысли Гермионы перестали ей подчиняться, и в голове воцарился горячий туман страсти. «Ах», — услышал Снейп, и его шею обожгло горячее дыхание девушки, он бросил короткий взгляд на раскрасневшееся лицо партнерши с диким блеском в глазах, и в этот момент внутри него самого беспощадный огонь желания прорвался через сдерживающие барьеры разума, посылая по телу волны дрожи, он судорожно сглотнул и облизал пересохшие губы. «Да гори все ярким пламенем», — прошипел голосок в его голове, и он снова прижал к себе девушку так тесно, как только возможно, наслаждаясь ее близостью и теплом ее тела. «Да. Да... не отпускай меня, прижми меня к себе и никогда не отпускай. Хочу тебя, хочу прямо сейчас, забери меня куда угодно и сделай своей... Плевать на все, на Орден, на войну, на ритуал... пусть все пропадет, только не отпускай... я ведь даже не думала, даже не мечтала, что смогу кого-то так желать. Не оставляй меня, не отпускай, я сгорю в этом огне без тебя...», — она и сама не могла понять, как сдерживается, чтобы не произносить эти слова вслух, все тело дрожало и горело, а перед глазами все кружилось, только его сильные руки не давали упасть. «Что ты делаешь, чертов идиот? Остановись. Опомнись. Она никогда не будет твоей. Отпусти ее, пока еще можешь, пока не стал срывать с нее одежду прямо здесь... А если уже не могу? Не хочу... все равно что потом, еще хоть одну минуту с ней...Сможешь... должен... отпусти...», — очередной удар сердца оторвался резкой болью, привычной, отрезвляющей... Он резко отстранился, и, проклиная про себя всю свою жизнь, зашагал в другой конец зала. Она только успела почувствовать волну холодного воздуха, пришедшего на смену теплу тела любимого и увидела его удаляющуюся спину. Он снова еле слышно ругался, и единственными цензурными словами в его пламенной речи были «...чертов Альбус...» и «...никогда больше...». А потом начался ее маленький персональный ад...

Как только Снейп отошел на несколько шагов, чей-то приторно-слащавый голос пригласил ее на танец, и не успела она ответить, как кто-то привлек ее к себе и закружил под мелодию, которой она не слышала... Дальше были чьи-то скользкие от пота руки, запах перегара и табака, похотливые взгляды и кривые улыбочки, она не различала их лиц, не слышала имен, весь мир словно перестал существовать, осталось только отвращение к этому месту, к этим мужчинам, к себе... Снейп наблюдал за ней из темного угла зала, она словно легкий алый мотылек порхала в такт музыке, притягивая к себе восторженные взгляды мужчин и завистливые — женщин, и все его нутро вскипало от яростной ревности, она никогда не будет его... Она не помнила, в какой именно момент к ней подошел Леонардо, и о чем они говорили, знала только, что он согласился на условия, предложенные Орденом. Дальше снова отвратительное марево, пока боковым зрением она не заметила черную фигуру. Она встряхнула головой, отгоняя застилающий взгляд туман, и быстро подошла к нему.

— Мы уходим.

— Неужели вы наразвлекались? И как ваши... успехи?

— Не ваше дело. Впрочем, прекрасно.

— Неужели кто-то в здравом уме может полагать, что этот тип станет помогать Ордену? Это же бред... он продаст все и всех, если только найдется покупатель.

— Неужели вы настолько привыкли считать всех идиотами, что неспособны даже допустить, что кто-то, кроме вас, способен ясно мыслить? Нам не нужна его помощь, мы договорились о его невмешательстве, и да — предложили ему выгодные условия за то, что он не встанет на сторону Волдеморта.

— И он согласился?
— Да.

Это стало какой-то странной привычкой — уходить через черный ход с публичных мероприятий... Выйдя из неприметной обшарпанной двери вслед за Снейпом, Гермиона огляделась вокруг. Узкий грязный переулок, освещаемый только слабым светом, исходящим от единственного окна на втором этаже в доме напротив. С одной стороны переулка тупик, заставленный картонными коробками и мусорными баками, с другой стороны через несколько домов, обращенных к переулку глухими облупившимися стенами, был выход на более широкую улицу, с которой доносилось легкое эхо голосов. Выходить на освещенную улицу не хотелось, мрачная атмосфера заброшенности этого места, как нельзя лучше подходила сейчас для бушующих внутри девушки эмоций, прохладный ночной воздух и запах сырости выветривали из головы горячий дурман атмосферы ночного клуба. После нескольких глубоких вдохов чувства Гермионы почти пришли в норму, она посмотрела на Северуса, потом ее взгляд скользнул на слегка помявшийся шелк ее платья, и она расхохоталась громким истеричным смехом, осознав гротескность той картины, которую они сейчас собой представляют, стоя в этом грязном, Богом забытом месте в своих шикарных костюмах с идеально уложенными волосами. Она продолжала хохотать, в то время как гнев и отвращение к самой себе постепенно переполняли все внутри, ее мутило, перед глазами все плыло, и к горлу подкатывала тошнота. Резкая боль вырвала ее из водоворота ощущений, взгляд снова сфокусировался, и она попыталась понять, что только что произошло. Перед ней стоял Снейп, его лицо было каменным, а глаза горели холодным огнем, ее рука инстинктивно потянулась к горящей правой щеке. «Понятно, он дал мне пощечину, чтобы прекратить истерику...». Хорошо, теперь она спокойна... только почему так гадко на душе от этого холодного взгляда, почему так больно?.. Она попыталась взять себя в руки и, немного совладав с эмоциями, смогла посмотреть в глаза Снейпу и даже улыбнуться, хотя улыбка получилась какой-то вымученной.

— Ты меня презираешь, да? — ее голос был тихим и безжизненным. — Правильно, ты имеешь право...

Его лицо оставалось каменным, только на мгновение дрогнувший краешек сжатых в тонкую полоску губ дал понять, что он ее услышал. Она молча наблюдала, как Снейп медленно разворачивается в сторону освещенной улицы, как тело его слегка наклоняется вперед, чтобы сдвинуться с места, как он уходит... шаг... еще шаг... И тут резко развернувшись, он, как пантера, одним молниеносным прыжком оказался вплотную прижатым к ней, одна его рука крепко сжала ее плечо, так что пальцы, впивающиеся в мягкую плоть причиняли боль, а вторая зарылась в волосы на затылке и жестко притянула голову девушки к его лицу. Гермиона успела заметить только блеснувшие черные глаза и черные волосы, пропитавшиеся в клубе запахом сигаретного дыма, упавшие на ее лицо, прежде чем сухие обветренные губы увлекли ее в жаркий яростный поцелуй. Он целовал ее жестко, по-собственнически, не спрашивая, не предлагая — требуя... Ее тело с ног до головы накрыло горячей волной, сердце бешено колотилось, и она уже начала задыхаться, когда он так же внезапно отстранился от нее и снова развернулся, чтобы уйти. Полы его мантии взметнулись от резкого разворота, краями слегка задевая ее ноги.

Это легкое касание вывело ее из забытья, и она успела поймать его правую руку, и сильно дернула, разворачивая к себе лицом. Снейп обернулся, бросив на ее пылающее лицо мимолетный взгляд, и его левая рука согнулась, будто прикрывая лицо от ожидаемой пощечины, но тонкая ручка Гермионы, как маленькая гибкая змейка уже проскользнула под его рукой и мягко обвила шею мужчины, притягивая к себе. Девушка медленно приподнялась на носочки, заглянула ему в глаза и коснулась теплыми влажными губами его губ, сначала легко, будто пробуя на вкус, потом ее губы прижались крепче, подобно ласковым волнам моря, то накатывая и обволакивая теплом, то снова слегка отступая, пока не влились в него со всей отчаянной нежностью, со всей любовью, что так долго искала себе выхода и не находила его... Невозможно сказать, сколько длился этот поцелуй, мгновение или вечность, но когда он закончился, оба отступили друг от друга, одинаково ошеломленные. Снейп взъерошил волосы, и, прижимая ладони к вискам, посмотрел на девушку.

— Жестокая... — это было не слово, а хриплое рычание загнанного зверя, полное отчаяния.

Еще несколько секунд они стояли, молча глядя друг на друга, а потом почти одновременно аппарировали с двумя громкими хлопками. Он в свою полупустую лондонскую квартиру, чтобы снять ненавистную парадную мантию, а потом долго стоять под душем, как мантру повторяя мысленный приказ: «Не думать, не думать, не думать ни о чем», — пока тело не почувствует, что вода ужасно холодная... Струи холодной воды — это хорошо... это привычно, это то, что он ощущал много раз возвращаясь с очередного «задания», то что всегда помогало, связывало с привычным материальным миром, поможет и сейчас... А она на каменистый берег, возле своего очередного временного дома. Там, на берегу, где волны с шумом накатывают на камни и разлетаются миллионами соленых брызг, и ветер, несущий с моря запах йода, треплет волосы... там ноги снова почувствуют твердость земной поверхности, а глаза убедятся, что бледная луна не погасла на ночном небе, и звезды не осыпались на землю грудой звенящих разбитых стеклышек, там она сможет убедиться, что все еще может дышать...