Байкальский тюлень, или байкальская нерпа

 

Млекопитающие в Байкале представлены единственным эндемичным видом — нерпой (тюленем), вся жизнь которой непосредственно связана с водной средой. Байкальская нерпа — реликт третичной фауны. Время её отделения от общего ствола предков — около 20 тысяч лет.

Живёт в «жемчужине Сибири» маленький тюлень — байкальская нерпа, близкий родственник нерпы кольчатой (обитает в Ледовитом океане), и относится к семейству настоящих тюленей, одному из трёх семейств отряда ластоногих наряду с ушастыми тюленями и моржами.

Никто до сих пор не знает, как нерпа попала в Байкал. С этой загадкой связана легенда о том, что Байкал соединён таинственным каналом с Ледовитым океаном. Но, конечно, никакого туннеля нет. Считается, что нерпа проникла в озеро из Ледовитого океана через систему рек Енисей—Ангара в ледниковую эпоху.

Нерпа населяет практически всю акваторию Байкала, но неравномерно. Больше всего её на Среднем Байкале (около половины популяции) и на востоке озера (треть популяции). Остальная часть предпочитает Южный Байкал. Главные лежбища — губа Аая, мыс Саган, мыс Хобой и, конечно, Ушканьи острова, самое большое лежбище. Здесь животных привлекают хороший корм, удобные камни для отдыха и, главное, почти нет людей. Небольшие группки нерп можно встретить на прибрежных камнях у скалистых мысов северо-восточного побережья Байкала.

Взрослая нерпа покрыта плотным коротким волосом, который на спине имеет однотонную буровато-серую окраску с оливково-сизым и серебристым оттенком, а по бокам и на брюшке — более светлый. Но греет не мех, а подкожный слой жира, достигающий толщины до 12 см. Он защищает животных от холода и случайных травм, является аккумулятором энергии, повышает плавучесть и у нормально упитанных животных составляет более пятидесяти процентов от веса тела. Средний вес взрослого зверя около 50–60 кг при длине 150 см. Но бывают очень крупные животные весом до 100–120 кг при длине 170–180 см.

Нерпята рождаются с мягким белым мехом, который делает их незаметными на снегу, — выделяются лишь большие чёрные глаза.

Зиму большинство нерп проводят в одиночестве, каждая на своём небольшом участке, в торосистом льду, вдали от берегов, имея, кроме основной лунки, ещё до двух десятков дополнительных. В толщах снежных наносов нерпы создают логова, где у самок в марте рождаются белые пушистые нерпята. В логове есть только один вход-выход — в воду. Взрослая нерпа проскребает его когтями передних лап и всю зиму не даёт замёрзнуть. И нерпёнок, едва родившись, тоже начинает рыть ходы, но в снегу. Выход наружу для нерпёнка опасен — его легко могут заклевать вороны.

Молочное вскармливание длится до тех пор, пока нерпа не потеряет детёныша во время майского ледохода среди плавающих льдин. Весной нерпы любят понежиться на солнышке.

У нерп очень чувствительные вибриссы-волоски на верхних губах и над глазами. Они помогают ориентироваться и ловить рыбу. Иногда можно встретить слепую нерпу, но обычно такие звери достаточно упитанны.

Ноздри нерпы — две вертикальные щели — при погружении в воду закрываются и держатся закрытыми силой давления воды.

Уши — просто небольшие отверстия, которые также закрываются в воде. У нерпы очень хороший слух: шаги человека при хорошей погоде она улавливает на расстоянии 200–400 метров. А запах человека при благоприятном ветерке тюлень чувствует за 1,5–2 км.

Рацион нерпы в основном состоит из голомянко-бычковых рыб, не имеющих промыслового значения для человека. Нерпа съедает этих рыбок около трёх килограммов в сутки.

У байкальской нерпы нет естественных врагов… Кроме человека.

Сокращение численности байкальской нерпы происходит в основном из-за охоты — лицензионной и браконьерской, а также химического загрязнения озера.

Первые регулярные научно-исследовательские работы по нерпе начал профессор Пастухов в 1966 году. С началом экономического кризиса в конце 1980-х годов регулярные наблюдения за популяцией прекратились. Только в 1994 году удалось организовать учёт. Общую численность нерпы оценили в сто с небольшим тысяч особей.

В связи с тревожными сообщениями о гибели нерпы и сокращении её поголовья потребовалось провести новый подсчёт и в апреле 2000 года. Гринпис провёл ледовую экспедицию. Было обработано 16 маршрутов, пересекающих Байкал с берега на берег, и проведён полный учёт нерпы. Независимые учёные, привлечённые Гринпис к экспедиции, сделали неутешительные выводы о том, что численность уникального тюленя заметно сократилась.

В 1999 году официальные органы считали, что численность нерпы составляет 120 тысяч особей. В соответствии с этим рассчитывалась недопустимо большая квота на добычу нерпы. Кстати, узнав о планируемой Гринпис экспедиции, «Байкалрыбвод» снизил квоту почти в 2 раза — до 3500 голов. Была также запрещена охота с лодок.

Вскоре выяснилось, что численность «основного запаса» популяции нерпы составила всего 67 165 голов. Кроме того, наблюдается общее старение популяции из-за активного промысла детёнышей нерпы — кумутканов. В период ледовой охоты в последние 5–6 лет гибло до 90 % молодых животных. В результате репродуктивный потенциал популяции снижается и в скором времени это может послужить причиной ещё большего снижения её численности. Группы охотников вытеснили нерпу из естественных мест обитания (расположенных в северной части озера) в среднюю часть, где климатические и пищевые условия значительно хуже.

Частично учёт численности байкальской нерпы был повторён во время второй ледовой экспедиции Гринпис — в апреле 2001 года. Их результаты полностью подтвердили прошлогодние выводы. Сейчас можно с уверенностью утверждать, что в Байкале обитает около 70 тысяч особей. Цифра указывает на то, что уникальный тюлень находится под угрозой.

Гринпис требует полного запрета коммерческой добычи нерпы на ближайшие 4–5 лет. Исключение может быть сделано только для так называемого «традиционного природопользования» местного населения.

 

Байкальский омуль

 

Байкальский подвид (относится к отряду лососеобразных, семейству сиговых) от арктического собрата отличается узким лбом и большими глазами. В летний период вместе с пелядью держится на глубинах 20–30 м. В водохранилище достигает длины 44 см и массы 1,5 кг. Обычные же его размеры — 36–38 см, масса 0,6–0,8 кг.

Некоторые учёные считают, что омуль пришёл в Байкал из приустьевых участков рек, впадающих в Ледовитый океан, в частности по Енисею и Ангаре. Другие полагают, что предковыми формами всех сиговых рыб являются пелагические сиговые континентальных водоёмов Сибири. Предполагают, что омуль попал в Байкал сравнительно недавно, вероятно, в ледниковый или послеледниковый период. Он хорошо освоил новую для себя экологическую нишу, смог откладывать икру, нагуливать, развиваться и стал байкальским. В Байкале он претерпел значительные изменения, приобрёл биологические особенности подвида и может считаться эндемичной (исключительно местной) рыбой.

В Байкале живут четыре популяции омуля: селенгинская, чивыркуйская, северобайкальская и посольская. Некоторые учёные выделяют ещё баргузинскую. Но в настоящее время она практически прекратила своё существование, так как Баргузин настолько загрязнён затонувшей древесиной и продуктами выщелачивания, что восстановление его, вероятно, будет длиться очень долго, если вообще произойдёт. В пору же своего нормального существования и воспроизводства баргузинская популяция давала до 10–15 тысяч центнеров рыбы. Посольская популяция омуля искусственно воспроизводится из икры, инкубируемой в специальных аппаратах. Поэтому естественных популяций в Байкале в настоящее время только три, и все они находятся в угнетённом состоянии.

Омуль плавает глубоко до 300–350 м, а иногда и глубже. На таких глубинах довольно много времени проводит омуль посольской и чивыркуйской популяций, омуль других популяций встречается на меньших глубинах.

Самый крупный из встреченных экземпляров селенгинской популяции имел вес до 5 кг и длину около 50 см. Рыбаки говорят, что в старину ловили рыб и покрупнее. Однако добыть более крупный экземпляр даже для музея не удалось.

Рыбы селенгинской, баргузинской и чивыркуйской популяций начинают созревать на 5–6, северобайкальской — на 4–5, посольской — на 7–8-м году жизни. В этом же возрасте большинство рыб впервые идёт на нерест. Нерестится омуль до 14–15 лет. На нерестилищах попадаются особи и старше, но уже без икры — утрачивая способность к размножению, они сохраняют инстинкт нерестовых миграций. Долгоживущие особи нерестятся, вероятно, до 5–6 раз за свою жизнь и откладывают до 200 тыс. икринок.

Исследования двух последних десятилетий показывают, что плодовитость омуля в среднем уменьшилась в 1,5–2 раза. Максимальная численность отложенной икры не превышает 20 тыс. штук, а впервые нерестующие самки откладывают до 7–8 тыс. икринок. От года к году оно неодинаково. Самое большое количество икры откладывает селенгинская популяция — от 7 до 30 млрд. икринок. Появляются же на свет, в чистой воде через 200–220 дней. Из 100 личинок омуля, полученных Посольским рыборазводным заводом при искусственной инкубации, до половой зрелости выживает лишь одна рыба. В естественных условиях из 10 тыс. икринок, отложенных на незагрязнённых нерестилищах и развивающихся в оптимальных условиях, развивается и выживает 5–7 рыб.

В разном возрасте у омуля разная пища. Молодь питается эпишурой, взрослые особи — макрогектопусом и молодью пелагических бычков и голомянок. Зимой омуль питается менее интенсивно, но теми же организмами, которые он поедает и в другие сезоны года, меняется лишь их соотношение в пищевом рационе.

Причина уменьшения количества омуля в Байкале — в усилившейся хозяйственной деятельности как на самом озере, так и на его притоках и водосборном бассейне в целом, нерациональном рыбном промысле, а также ухудшении гидрометеорологической обстановки в бассейне Байкала.

Можно ли возродить былую славу байкальского омуля? Можно, если выполнить все предложения, высказанные учёными, в частности, прекратить загрязнение нерестовых рек и озера; расчистить и не допускать загрязнения нерестилищ; прекратить формирование плотов древесины в реках и их сплав по Байкалу, заменив на сухогрузную (в баржах или лесовозах) транспортировку; построить новые рыборазводные заводы на нерестовых реках, расширить и модернизировать существующие (Большереченский, Чивыркуйский, Баргузинский и Селенгинский); организовать подращивание мальков омуля до жизнестойких стадий; поддерживать оптимальный гидрологический режим в озере и в притоках, прекратив излишнюю рубку лесов в водосборном бассейне; держать уровень воды в озере на оптимальной отметке, не допуская превышения пределов естественных среднемноголетних колебаний; строго соблюдать правила рыболовства; вести рациональное использование сельскохозяйственных угодий, не допуская эрозии почв.

 

Уссурийский тигр

 

Одним из самых крупных и красивых представителей семейства кошачьих можно считать амурского (уссурийского) тигра. Среди своих соплеменников до Индии и Индонезии наш дальневосточный подвид выделяется прежде всего своими крупными размерами (длина тела до 2,4 м, а хвост до 90 см), а также очень пушистой, мягкой и относительно светлой по окрасу шерстью.

Согласно одной точке зрения на нашей планете существовало 7 подвидов тигра: китайский, индийский, суматранский, яванский, балийский, туранский, амурский. По другой, выделяют ещё индокитайский подвид. Некоторые из них совсем недавно исчезли с лица земли, другие сохранились на незначительных участках ареала в небольшом количестве. В XIX веке тигр обитал в Малой Азии, Месопотамии, Иране, Афганистане, Индии, Непале, Бирме, Индокитае, Таиланде, Индонезии, Китае и Корее. К настоящему времени он истреблён на большей части своего ареала, а там, где ещё сохранился, численность его катастрофически сокращается. В Малой, Средней Азии и Казахстане тигр уничтожен полностью. Почти истреблён в Китае, кроме северо-востока и крайнего юга; на большей части Индии, на острове Бали и т. п.

Если рассматривать мировой ареал в целом, то тигр, очевидно, истреблён на большей его части. Ещё не так давно, в конце позапрошлого столетия, тигры водились в Закавказье, Казахстане, Средней Азии и на Дальнем Востоке. В первых трёх регионах обитал туранский тигр, в последнем — амурский.

В Средние века тигры водились не только в Закавказье, но, возможно, и в Предкавказье, откуда через придонские уремы (пойменные леса) они могли заходить даже в южнорусские степи. В начале XVIII века тигр был обычен на юге Азербайджана; в небольшом количестве он встречался в Колхиде и Аджарии, но в этих двух районах был истреблён к началу XIX века. В последующее время эти хищники лишь изредка заходили в Грузию и Армению; в Грузии последний раз тигра убили в 1922-м, а в Армении — в 1943 году. Сегодня принято считать, что тигр на Кавказе исчез совершенно к середине XX века. Последний тигр в Средней Азии был убит в Копетдаге 10 января 1954 года, у самой иранской границы.

В 1930-х годах хищники ещё жили на юге Таджикистана, но в 1940-х годах они были выбиты и там. К 1953 году этих зверей не осталось даже в заповеднике «Тигровая балка», где они держались дольше всего. Столетняя война с тигром увенчалась сокрушительной победой человека: сегодня считается, что туранский подвид тигра на территории СНГ полностью уничтожен.

У нас в стране ныне сохранился лишь амурский подвид, обитающий на Дальнем Востоке.

Тигр, вопреки глубоко укоренившимся представлениям, зверь добродушный, а не свирепый. Известно много случаев встреч этого зверя с безоружным человеком, и никогда зверь не нападал первым, а старался уйти, если он, конечно, не был перед этим ранен. Рассказывают, что в 1870-х годах на Сырдарье произошёл такой случай: охотник выстрелил в тигра с лошади. И не попал. Тигр кинулся на стрелка, сбросил его с лошади на землю, прижал двумя лапами, постоял так некоторое время и ушёл, не добив своего смертельного врага…

Теперь конкретно об уссурийском подвиде.

Бесспорно, уссурийский тигр — одна из жемчужин Приморского края и всей России. С давних пор эта грациозная, несмотря на свои размеры, кошка считается безраздельным властелином тайги. Тигр живёт в одиночку и отмечает границы своей территории помётом и отметинами на деревьях. Своих соперников тигр предупреждает рёвом, который слышен в радиусе 3 км.

По свидетельству натуралиста Р. К. Маака, посетившем долину реки Уссури в 1861 году, местные охотники избегали даже разговоров об этом животном, и в пантеоне орочей, местных жителей, фигура мифического тигра — «дусэ», уступала лишь верховному божеству — «буа». Это поклонение обусловливалось способностью тигра исчезать из поля зрения за считанные секунды, даже в заснеженном лесу, несмотря на свою яркую окраску.

Следует отметить, что не только коренные народы Приморья наделяли уссурийского тигра сверхъестественными способностями. Китайские и корейские охотники свято верили в то, что мясо, кости и даже когти тигра обладают целебными свойствами, которые по своему действию уступают лишь исцеляющему действию корня женьшеня. Ко всему перечисленному следует добавить и тёплый, мягкий и необычайно красивый мех.

Всё это и привело к тому, что в 1930-х годах численность уссурийского тигра снизилась до 50 особей. Тогда перед биологами стал вопрос о том, как сохранить этот уникальный подвид. И в 1935 году было принято решение об учреждении Сихотэ-Алинского заповедника. К началу работы заповедника на его территории находилось около 4–5 особей.

До наших дней численность особей уссурийского тигра претерпела множественные изменения. На данный момент на всей планете в дикой природе находится около 150 особей уссурийского тигра. К сожалению, их численность постоянно падает, поскольку бесконтрольные вырубки леса на территории заповедников и браконьерство не идут тиграм на пользу. Нельзя не упомянуть также отстрел основной добычи тигра — изюбра. Несомненно, уссурийский тигр нуждается в защите от полного вымирания — если это произойдёт, то на восстановление его хотя бы минимальной численности потребуются годы.

Но это только одна сторона медали, с другой же стороны имеется тот факт, что тигр бесспорно опасный для человека хищник. Были зафиксированы случаи выхода тигров к водохранилищу Седанка — это в нескольких километрах от жилой зоны г. Владивостока. Не будем уже напоминать о случаях, когда тигры даже днём появлялись на улицах таёжных деревень. Как правило, в последнем случае происходит отстрел животного. Если удаётся сбыть шкуру, стоимость которой доходит до 8000 долларов, то это большое подспорье для семьи. Это и стимулирует увеличение количества случаев браконьерства.

Несмотря на теневые стороны этого вопроса, на данный момент разрабатываются и претворяются в жизнь долгосрочные программы по защите и возможного увеличения численности уссурийского тигра. Хотя данные программы достаточно дорогостоящие, во Владивостоке и Хабаровске находится немало меценатов, предлагающих свою материальную помощь с целью сохранения самой большой кошки на планете — уссурийского тигра.

 

Калан

 

Это хищное млекопитающее, единственный уцелевший в природе представитель рода каланов, являет собой «вершину» развития приспособлений к водному образу жизни в семействе куньих. Однако по уровню морской адаптации калан всё-таки во многом уступает тюленям.

Видовое «книжное» имя зверя — калан — происходит от коряцкого «колаха». Настоящим же русским всегда было название «морской бобр» или «камчатский бобр»: так его называли российские промысловики и моряки начиная с XVIII столетия. Отсюда и старое русское название Берингова моря, где живёт этот зверь, — «Бобровое море».

Впрочем, это хищное животное не имеет никакого отношения к речному бобру — грызуну, обитающему по берегам рек в Европе и Северной Америке. Иногда калана также называют морской выдрой, чтобы отличить от речной, что ближе к истине.

Размеры калана самые крупные среди куньих: длина тела 100–130 см, вес самцов до 45 кг, самок до 35 кг. Внешность очень своеобразная. Туловище вытянутое, цилиндрической формы, шея довольно короткая и толстая, хвост около трети длины туловища. Конечности, особенно передние, очень короткие. Кисть выглядит «культёй»: толстая, пальцы заключены в общий кожный мешок и лишь слегка обозначены снаружи кожными складками. Это — приспособление к захватыванию колючих морских ежей, которыми калан питается. Задние конечности отставлены далеко назад, стопа увеличена и превращена в ласт: все пальцы до последних фаланг одеты в покрытую короткой шерстью плавательную перепонку, наружный палец самый длинный. Голова округлая, с очень короткими ушами (почти как у тюленей), с густыми длинными усами-вибриссами, с их помощью зверь ощупывает дно под водой. Интересно, что небольшие глаза калана ориентированы не вперёд-вверх, как у выдр и тем более тюленей, а вбок (как у наземных хищных). Это связано с особенностями его питания: калан рыбу ловит мало, а собирает преимущественно придонных беспозвоночных. Слуховые отверстия и ноздри щелевидные, при погружении под воду замыкаются. В отличие от всех прочих куньих у калана нет анальных желёз в связи с утратой их основного назначения — маркировки участка обитания зверя.

Мех калана по своим свойствам уникален. Он не особенно высокий, но исключительно густой, мягкий, шелковистый. Остевые и пуховые волосы приблизительно одинаковой длины — около 2–3 сантиметров по всему туловищу. Плотность меха столь велика, что он не намокает и не пропускает воду к коже. Поразительно то, что у зверя, в отличие от других теплокровных обитателей холодных вод, подкожная прослойка жира очень тонка, так что мех — единственное, что защищает его от охлаждения. Но теплоизолирующие свойства каланья шуба сохраняет, пока чиста: при её загрязнении вода проникает под волосы, зверь быстро переохлаждается и погибает. Общий цвет мехового покрова чаще всего тёмно-бурый, несколько светлее на голове. У старых особей часть волос белеет, на мехе развивается серебристый налёт — «седина».

Калан — морской зверь. Ареал вида охватывает островные гряды и частью материковое побережье северной половины Тихого океана, вдоль которых проходят северные холодные и южные тёплые течения. Он простирается узкой дугой от Хоккайдо через Курильскую гряду, Командорские и Алеутские острова по тихоокеанскому побережью Северной Америки до Калифорнии. В нашей стране самое большое стадо каланов обитает на одном из двух Командорских островов — Медном.

Излюбленные места морского бобра — прибрежные воды и крутые каменистые берега, барьерные рифы, подводные и надводные камни с обширными скоплениями «морской капусты» (ламинарии и аларии). Заросли их спутанных листьев на водной поверхности имеют большое значение в жизни каланов: покрывая до половины прибрежной акватории, они гасят волнение, служат местом отдыха зверям, предоставляют убежище от косаток. Каланы частенько собираются на заваленных камнями мысах и косах, узких оконечностях полуостровов — здесь можно в штормовую погоду быстро перебраться с наветренной стороны туда, где вода спокойнее. Они избегают мест с более выровненной береговой линией и песчаными или галечными пляжами-«лайдами»: там не укрыться ни от стихии, ни от людей, да и берег покинуть по тревоге из-за высокого прибоя-«наката» довольно трудно.

Каланы по своей природе не кочевые животные, привязаны к обжитому участку. К дальним миграциям морские бобры, в отличие от их соседей по скалистым островам — котиков и сивучей, не склонны. Почти вся их жизнь проходит в прибрежной полосе шириной 2–5 километров, где глубина моря редко превышает 20 метров: эти звери добывают пищу со дна, но не способны глубоко нырять. Индивидуальных территорий и тем более акваторий у каланов нет: в зависимости от сезона они коллективно осваивают те или иные участки прибрежной зоны.

В летнее время, когда море относительно спокойно и в нём имеются обширные водорослевые поля, каланы держатся в нескольких милях от берега. В этот период они здесь не только кормятся, но и ночуют. С поздней осени до весны, в нору зимних штормов, размётывающих заросли водорослей, морские бобры днём держатся на мелководье близ берегов, а ночью всегда выходят на сушу.

Специальных убежищ у калана нет. Когда звери отдыхают на воде, они стараются забраться вглубь водорослевых полей. Перед сном калан подныривает под спутанные водоросли и, барахтаясь в них, наматывает на себя толстые и прочные слоевища — как бы «заякоривается», страхуясь от сноса в открытое море во время сна. Для отдыха на суше каланы обычно располагаются на рифах — постоянно торчащих из воды небольших прибрежных камнях, или на «тайниках» — таких же камнях, но показывающихся над поверхностью только во время отливов. Зимой для отдыха на коренном берегу калан выбирает удобную, защищённую от ветра выемку между камнями метрах в 5–10 от воды. Нередко каланы укладываются на камневалах — россыпях глыб, сброшенных с береговых круч землетрясениями. К сожалению, когда подземная стихия разыгрывается и сотрясает острова, а такое в тектонически активном регионе островной дуги севера Тихого океана отнюдь не редкость, некоторые звери, залёгшие стишком близко к обрывистому берегу, погибают под падающими сверху камнями.

Плавают каланы подобно настоящим тюленям: движителем служат вытянутые назад горизонтально задние конечности, которые вместе с поясничным отделом туловища совершают колебательные движения вверх-вниз. Во время кормёжки морской бобр остаётся под водой обычно 1–2 минуты, но при тревоге может продержаться, не показываясь на поверхность, до 3–5 минут. Предельная глубина, на которую калан может погружаться, едва ли превышает 50–60 метров.

В спокойной обстановке калан малоподвижен. Подобно тюленям, эти звери проводят значительную часть суток на своих специфических лежбищах, которыми для этого животного служат «поля» морской капусты. Распластавшись на спине, брюхом кверху, иногда подняв задние лапы вверх, калан подолгу покачивается на мерно вздымающихся и опускающихся океанических валах, подобно поплавку. В таком положении, не свойственном никакому другому животному, он спит, чистится, ест, а самка ещё и пестует на груди детёныша.

На сушу калан выходит редко — только для отдыха, да самки на время родов. Передвигается он по камням неуклюже, волоча по земле едва поддерживаемое ногами тяжёлое туловище. Зимой при спуске с лёжки по снегу зверь скользит, подобно тюленю, на брюхе, не оставляя отпечатков лап. При внезапном приближении опасности со стороны суши калан становится более похож на своих ближайших родственников — выдр: выгибая дугой спину, он довольно быстро бежит, переваливаясь с боку на бок, на выпрямленных коротких лапах в сторону ближайшей воды. Вся лёжка в такой момент словно взрывается — звери устремляются к воде, но через какое-то время, успокоившись, выходят обратно.

Очень много времени калан уделяет туалету, вычищая мех от малейшей грязи. Лёжа на воде в своей обычной позе, он передними лапами расчёсывает шёрстный покров, как бы массируя поочерёдно грудь и живот, голову, затылок, задние лапы одну за другой. После еды калан обязательно совершает один за другим кульбиты в воде, крутится винтом, смывая остатки пищи и слизь с волос. Возможно, с этим же связано и такое необычное поведение калана: свернувшись в кольцо и прихватив передними лапами хвост, зверь подолгу вращается в воде в вертикальной плоскости.

Из чувств у калана наиболее развито осязание с помощью вибрисс. С поразительной быстротой находит он под водой в полной темноте морского ежа или брюхоногого моллюска. Зрение не столь совершенно, но изменения в обстановке зверь примечает издалека. Слух развит достаточно слабо, причём «настроен» он на звуки, составляющие для калана естественный фон. Так, калан реагирует на плеск воды, но оставляет без явного внимания шум пролетающего над лежбищем самолёта. Обоняние у этого зверя совсем никудышное, как и у всех водных млекопитающих.

Рацион калана достаточно специфичен и однообразен. Его основу составляют морские ежи, второе по значению место занимают морские брюхоногие и двустворчатые моллюски. Поедает калан также крабов и небольших рыб (мойву, песчанку, нерку), когда те большими стадами подходят к берегу для размножения, изредка ловит осьминогов. Особо значимы морские ежи в осенне-зимний период, когда уходящие от берегов на большие глубины крабы и рыба становятся недоступными. При содержании в неволе каланы проявляют более хищнические наклонности: из всех предлагаемых им кормов они предпочитают рыбу, охотно едят мясо сивуча, не отказываются и от говядины. Однако если им подсаживают в вольер птиц, они их не трогают — нет навыков самостоятельного добывания пернатых. В естественных условиях воду калан не пьёт, получая её в нужных количествах из пищи.

Калан преимущественно дневное животное, но если кормёжка в светлое время суток затруднена штормами, звери активны и в ночное время. Кормится калан несколько раз в течение суток — летом преимущественно утром и вечером, зимой почти весь день без длительных перерывов на отдых.

Этот своеобразный хищник — в основном собиратель, добывающий пищу с морского дна у берегов, на отдалённых отмелях-«банках», среди водорослевых полей. Здоровый зверь никогда не питается на суше, где велик риск загрязнить свою шкурку и снизить её теплозащитные свойства. «Пасясь» в приливной зоне (литорали), калан плывёт вдоль края скалы или торчащего из воды камня и внимательно осматривает колышащиеся заросли водорослей со всей скрытой в них живностью. Найдя гроздь мидий, он быстро и энергично колотит по ней передними лапами, стараясь оторвать от субстрата, и тут же раздирает раковины, чтобы съесть мягкое содержимое. В более глубоких местах калан обследует дно на ощупь, пользуясь щетиной опущенных вниз вибрисс. Найдя подходящее место, изобилующее морскими ежами, животное ныряет за пищей каждые полторы-две минуты. Мелких животных он хватает зубами, более крупных (в том числе рыб) — лапами. Крабов и морских звёзд он достаёт со дна поодиночке, ежей же набирает 5–6 штук, поднимается с ними на поверхность, ложится на спину, кладёт добычу на брюхо и начинает поедать одного за другим.

Среди животных наиболее опасным и почти единственным врагом калана традиционно считается косатка — очень крупный дельфин. Однако это едва ли верно: огромный, как его называют, «кит-убийца» держится на глубине и избегает зарослей морской капусты, в местах обитания каланов появляется только в летний период для охоты на нерестящихся рыб. Полярная акула также иногда может нападать на каланов, но и она, подобно косатке, держится в более глубоких водах, у берегов появляется очень редко. Возможно, реальную опасность для каланов представляют огромные самцы сивучей, в желудках которых неоднократно находили их остатки. Конкуренцию составляют тюлени-ларги, в зимнее время поедающие в большом количестве донных беспозвоночных. Эти ластоногие, собираясь на лёжки в местах отдыха калана, являются его конкурентами и за места обитания. В отличие от них морские котики, в большом количестве собираясь на островах для размножения, воспринимаются морским бобром вполне нейтрально: каланы часто плещутся вместе с котиками-самками в прибрежной воле, отдыхают на окраинах их лежбищ.

Определённой сезонности в размножении каланов, по-видимому, нет: брачные игры, спаривание в воде, новорождённых можно наблюдать во всякое время года. Впрочем, появление молодых чаще приходится на весну, нежели на более холодные штормовые месяцы. Продолжительность беременности 8–9 месяцев, возможно, она протекает с задержкой, как у большинства других куньих. Роды происходят на суше, самка приносит одного детёныша, лишь в виде исключения двух. Новорождённый, как и у других морских млекопитающих, довольно крупный (около полутора килограммов) и вполне развитый — зрячий, с полным набором молочных зубов, покрыт густым ювенильным буроватым мехом, за что промысловики называют его «медведкой». Первые часы и дни после рождения он лежит с матерью на берегу или она берёт его с собой в воду, держа на животе. Через пару недель после рождения каланёнок делает первые попытки самостоятельно плавать — пока ещё, правда, только на спине. Ещё через неделю он начинает переворачиваться и плавать на брюхе рядом с матерью, но нырнуть даже при тревоге ему не удаётся: его тельце настолько легко, а шубка так «пропитана» воздухом, что вода выталкивает зверёныша, как пробку. Когда малыш остаётся в одиночестве и у него возникает ощущение опасности, он испускает пронзительный очень высокий писк. Хотя этот голос не очень громок, он слышен далеко и не заглушается шумом прибоя.

Самка проявляет трогательную заботу о детёныше, причём не только о своём, но и о любом другом, который подплывёт к ней и ткнётся в бок. Обычно она плавает с «медведкой», лёжа на спине и держа его на брюхе, часто вылизывает. При быстром плавании она придерживает детёныша лапой или прихватывает зубами за загривок, при опасности ныряет вместе с ним. Детёныш малоподвижен, все манипуляции с собой воспринимает весьма пассивно и покорно даже в старшем возрасте, когда он практически готов к самостоятельному существованию. Через несколько месяцев подросший каланёнок (теперь это уже «кошлак») перестаёт получать материнское молоко, но ещё какое-то время держится рядом с матерью, пытаясь самостоятельно добыть корм со дна или отнимая у неё добычу. Лишь ближе к зиме он переходит к самостоятельной жизни, начинает плавать вместе со взрослыми холостыми каланами.

Эти животные очень мирные, конфликтов между ними практически никогда не бывает. Чаще всего они живут небольшими группками в 10–15 особей, при определённых погодных или кормовых условиях объединяются в крупные стада до 300 зверей. Эти скопления не имеют никакой структуры и с лёгкостью через некоторое время опять распадаются. В достаточно устойчивые группировки, держащиеся несколько обособленно, объединяются лишь холостые самцы да самки с детёнышами.

Дружелюбно и доверчиво относятся каланы и к человеку, если его не преследуют охотники. Это отмечал ещё Георг Стеллер, один из первых исследователей природы Командорских островов. Звери очень быстро привыкают к условиям неволи, в первые же дни начинают брать пишу из рук, в дальнейшем узнают и приветствуют своего воспитателя кивками головы. Каланы, отловленные для расселения, за время перевозки на новое место столь сильно привязывались к людям и корму, что после выпуска на новое место какое-то время оставались рядом с людьми и клянчили у них подачку. В водах Калифорнии некоторые каланы живут как полудомашние животные: постоянно контактируя с учёными, под наблюдением которых находятся, они почти не боятся людей, плавают и кормятся неподалёку от них.

Мех калана — один из самых ценных, не имеет равных себе по красоте и прочности; особенно ценится старый «седой бобёр». Именно из каланьего меха был сделан тот бобровый воротник, который «морозной пылью серебрился» на плечах Евгения Онегина. Высокие качества меха и сыграли роковую роль в недавней истории этого морского зверя — истории истребления калана человеком.

Ради справедливости следует отметить, что алеуты — коренные жители северных побережий Тихого океана, — как это обычно бывает во взаимоотношениях местного населения с дикими животными, особого вреда калану не наносили. «Калах» фигурировал во множестве алеутских легенд и сказаний как персонаж, наделённый человеческими чертами. Более того, бытовали легенды о происхождении каланов от людей, из-за чего у некоторых народностей существовали элементы культа калана. Калан был обычным объектом художественного творчества. Части же убитого зверя — шкура, мясо, кости, внутренности — утилизировались полностью.

Массовый промысел этого морского зверя исключительно ради меха начался с середины XVIII столетия, когда на Дальний Восток пришёл белый человек, руководимый алчностью. Калана стали добывать в массе ради одной лишь шкуры — били палками на берегу, стреляли, ставили сети в воде. Особую активность проявляла знаменитая Русско-Американская компания, контролировавшая почти весь промысел в этом регионе. Только на островах Прибылова её стараниями ежегодно добывалось несколько тысяч каланов, так что всего через несколько десятилетий после появления промысловиков на этом архипелаге из-за хищнической деятельности человека зверя стало настолько мало, что его добыча перестала приносить прибыль. Основной промысел был перенесён на Алеутские острова, но и там история с истреблением повторилась с удручающей точностью.

К началу XX столетия этот ценный пушной зверь был уничтожен на Хоккайдо и Сахалине, большей части Курильских островов, на Командорах, почти вдоль всей береговой линии Америки. Остались лишь отдельные изолированные поселения на некоторых островах Курильской гряды, куда не смогли проникнуть промысловики, и, что оказалось совершенной неожиданностью, в районе Сан-Франциско. Постепенно каланий промысел повсеместно стал сам собою угасать — просто стало некого промышлять. Добычу пытались регулировать, но процветало браконьерство, сводившее на нет все усилия по сохранению запасов морского зверя. В 1911 году в США и в 1924 году в СССР промысел калана был запрещён законодательно.

Несмотря на столь радикальную меру, остаётся косвенное воздействие человека на население этого уникального животного. В акватории всех островных систем севера Тихого океана, где держится калан, развито интенсивное рыболовство и мореходство, а наиболее укрытые от зимней непогоды бухты заняты поселениями человека. Особый вред наносит загрязнение морской воды нефтепродуктами: попав в пятно, оставшееся от прошедшего судна, калан пачкает свою шубку и неминуемо погибает от переохлаждения. Так, у о. Медного в конце 1940-х годов калан, численность которого стала понемногу восстанавливаться, опять исчез <