Государственно-конфессиональные отношения (середина 60-х - 80-е гг.)

На октябрьском пленуме ЦК КПСС 1964 г. Н.С. Хрущёв был смещён со всех партийных и государственных постов и отправлен на пенсию. Новое руководство страны в своей политике стремилось избавиться от наиболее одиозных моментов «хрущёвской эпохи», в том числе и массовых гонений на религию. В этой связи на менее значимую работу (заместителем министра иностранных дел) был переведён главный идеолог антирелигиозной кампании секретарь ЦК КПСС Ильичёв, а уже в январе 1965 г. выходит постановление Президиума Верховного Совета СССР «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих». Спустя два года в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 10 января 1967 г. были существенно расширены права религиозных объединений в сфере найма, строительства и приобретения в собственность недвижимости для собственных нужд, а также разрешался колокольный звон и азан (призыв мусульман на молитву, осуществляемый муэдзином или имамом с минарета мечети). Интересно, что постановление от 10 января 1967 г. вышло с примечанием «не для печати», т.е. верующие снова были лишены возможности ознакомиться с предоставляемыми им правами. Тем не менее, несмотря на то, что данные действия государства по своим масштабам едва ли можно сравнивать с мероприятиями проведёнными в 1943-48 гг., они повлекли некоторые изменения и корректировки методов и форм осуществления религиозной политики, что позволяет говорить о начале нового этапа во взаимоотношениях власти и конфессий.

В это время в различных областях жизни на смену поспешным и непродуманным кампаниям приходят более долгосрочные и комплексные программы. Это касалось и религии. В действиях государства просматривалась отчётливая тенденция к допустимости «мирного» сосуществования социума верующих и духовенства, с одной стороны, и подавляющего большинства общества – людей с материалистическим мировоззрением - с другой.

После отстранения от власти Н.С. Хрущева в религиозной политике государства стали применяться менее радикальные методы, что нашло выражение, в частности, в изменении отношения властей к служителям культа. Одним из способов определения степени лояльности духовенства к власти было наличие в их проповедях, проводимых в дни празднования различных коммунистических праздников, упоминаний о значимости последних. Представители всех конфессий активно занимались сбором денежных средств в фонд мира и общество охраны памятников, а последователи ислама и в Отдел внешних мусульманских связей.

В эти годы власти начинают применять более тонкие методы борьбы с проявлениями религиозности. В них всё чаще присутствует дифференцированный подход применительно к каждой конфессии. В частности, учитывая, что приверженцы ислама с особым уважением относятся к старшим по возрасту, власти подвергли коррективам свою пропагандистскую деятельность в отношении мусульман. Так, в ноябре 1969 г. заместителем уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Татарской АССР в ходе беседы с заведующим отделом социального обеспечения города Альметьевска было рекомендовано воздействовать на активистов мусульман незарегистрированной религиозной общины через Совет пенсионеров[180]. Таким образом, во-первых, при ведении атеистической работы сохранялось уважительное отношение к верующим старшего поколения и, во-вторых, верующие из числа среднего возраста и молодёжи, также соизмеряясь с традиционным уважением к старшим, не могли, хотя бы формально, не выслушать агитатора-пенсионера.

Середина 1970-х гг. ознаменовалась разрядкой напряженности международных отношений, одним из проявлений которой стало вступление в силу (23 марта 1976 г.) на территории СССР Международного Пакта о гражданских и политических правах. В статьях Пакта, имеющих отношение к духовной сфере, декларировалась свобода принимать религию по своему выбору, исповедовать ее как единолично, так и сообща с другими. В действительности же, как и прежде, все свелось к декларации мнимой свободы вероисповедания. Некоторые религиозные объединения в своих апелляциях к вышестоящим инстанциям ссылались на этот документ, когда действия властей входили в явное противоречие с ним.

В брежневскую эпоху некоторая часть представителей местных властей стала более формально относиться к вопросам религиозного состояния в районах и городах, не уделяя необходимого внимания вопросам улучшения качества и объективности информации о деятельности религиозных объединений. Если в условиях хрущёвского натиска на религию и достаточно частого инициирования антирелигиозных постановлений, местные органы власти должны были быть максимально активными в своей работе с верующими и духовенством, то в 1970-е гг. эта сфера деятельности исполкомов становится менее насыщенной. Зачастую годовые отчёты исполкомов по данному вопросу представляли собой шаблонный перечень мероприятий, из которых большая часть в действительности не была проведена. Значительная часть местных руководителей в пункте о деятельности на территории их районов незарегистрированных религиозных объединений писали об отсутствии таковых. В некоторых случаях общественные комиссии содействия соблюдению законодательства о культах числились только на бумаге.

В 1970-е гг. некоторой частью граждан Советского государства осознаётся очевидная декларативность провозглашаемых КПСС ценностей, утопичность намечаемых ею целей и задач. Коммунистическая идеология и пропагандируемое ею атеистическое мировоззрение оказались несостоятельны в решении многих вопросов, возникающих перед человеком на разных этапах его жизни. В этой связи религия для многих предстала как альтернатива официальной идеологии, как система нравственно-этических ценностей, способная заполнить духовный вакуум, образовавшийся у многих людей после разочарования в идеях коммунизма.

Некоторые представители конфессий были очень активны и демонстрировали завидную смелость и принципиальность в стремлении полностью реализовать свои права на удовлетворение религиозных потребностей. В этой связи можно отметить одно событие, выходящее из разряда обыденных. 14 марта 1975 г. верующий мусульманской общины г. Казани Минвалиев З. при поддержке Саматова А., Садыкова Х., Галлиулина Р., самовольно использовав громкоговорящее трансляционное устройство мечети, выступил перед верующими с призывами не подчиняться положениям законов о культах, требуя от органов власти полной свободы проповеднической деятельности среди населения мусульманских активистов, отмены некоторых предписаний Приволжского райсовета[181]. К тому же в этот день, а также 21 и 28 марта Минвалиев и Садыков по-своему интерпретировали «Декларацию прав народов России», текст «Обращения к трудящимся-мусульманам России и Востока», заявляя, что органы власти ущемляют права верующих.

Примечательным в этой истории является то, что большая часть верующих и все представители духовенства мечети Марджани поддержали власти в этом вопросе и просили «принять меры по ограждению прав верующих от этих подстрекателей беспорядков»[182]. Очевидно, подавляющее большинство прихожан, будучи людьми престарелыми, хорошо помнили те годы, когда за такие поступки можно было серьёзно пострадать. Поэтому в их понимании было лучше довольствоваться предоставленными государством возможностями для реализации собственных культовых потребностей, чем пытаться такими радикальными способами добиться расширения своих прав.

Характерна в этой истории реакция и поведение властей. В первый же день обращения Минвалиева к верующим, т.е. 14 марта, уполномоченным Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Татарской АССР И.А. Михалёвым была проведена с ним и лицами его поддерживавшими соответствующая беседа, в ходе которой было сделано разъяснение о содержании законов о культах. Таким образом, со стороны властей не последовало каких-либо незамедлительных силовых мер воздействия, что могло бы иметь место при аналогичной ситуации в первой половине 1960-х гг.

В 1970-е гг. заметно возросла роль молодёжи в религиозной жизни. Организационно активизировалась сравнительно молодая часть верующих. Так, осенью 1975 г. произошла смена руководства в мечети Марджани г. Казани, где из состава учредителей данного мусульманского объединения были выведены люди пожилого возраста, в результате чего председателем исполнительного органа мечети стал 42-летний рабочий Казанского завода Резино-технических изделий[183]. Эти тенденции в религиозных объединениях стали неотъемлемой частью процесса активизации верующих.

В конце 1970-х гг. наметилось усиление роли ислама в международных отношениях. Вторжение советских войск в Афганистан и борьба с его мусульманской оппозицией не могли способствовать улучшению отношений между властью и мусульманами. В указанный период государство чётко разделило ислам на две категории. К первой были отнесены «миролюбивые мусульмане Советского Союза», ко второй – «исламские фундаменталисты» за рубежом. Наличие последних позволяло власти поддерживать в советском обществе определённый страх перед исламом в целом, создавая у людей заведомо предвзятое отношение к нему как к одной из причин дестабилизации ситуации за рубежом и потенциальной опасности внутри страны.

Существенным фактором, обусловившим формирование нового поколения мусульман, стала способность духовенства адаптироваться к выполнению своих функций в условиях неблагоприятных внешних воздействий на мусульманскую умму со стороны государства. Своеобразным методическим центром в Казани в эти годы стала мечеть Марджани. В проповедях её имамов отчётливо просматривалась гражданская и нравственная направленность, и это приносило свои плоды: в республике значительно расширилась социальная база ислама, произошло «омоложение» социума верующих. Явлениями из разряда уникальных перестали быть посещения мечетей верующими из числа рабочих и интеллигенции в возрасте 30-40 лет. Нередко среди них встречались даже комсомольцы и коммунисты[184].

В целом государственно-конфессиональные отношения в середине 1960-х - второй половине 1980-х гг. носили достаточно стабильный характер. В этот период власти по-прежнему продолжали использовать многие элементы своей политики прошлых лет, правда, без инициирования крупномасштабных антирелигиозных кампаний. В религиозную политику государства были привнесены новые методы контроля за деятельностью незарегистрированных религиозных объединений, получила развитие практика привлечения духовенства к общественной жизни страны, наметился вынужденный для обеих сторон союз. Приметой времени стало формальное отношение многих представителей местных властей к решению вопросов, касающихся контроля за религиозной ситуацией на местах и вследствие этого - активизации верующих и духовенства.

Новым этапом в государственно-конфессиональных отношениях стал приход в 1985 г. к власти М.С. Горбачёва. В русле начавшейся в стране перестройки и критики наиболее одиозных аспектов в идеологии и политике Советского государства, верующие вправе были надеяться на пересмотр политики и в отношении своего социума. Однако ожидаемой немедленной религиозной свободы не последовало. Видимо это не произошло в связи с тем, что перестройка изначально планировалась её инициатором не как коренное преобразование государства и общества, а как реформирование только некоторых их сфер. Невольно напрашивается аналогия с периодом хрущёвской оттепели, когда либерализации подверглась лишь некоторая часть духовной жизни общества.

Начало перестройки для верующих также не предвещало каких-либо позитивных сдвигов. Уже на апрельском пленуме ЦК КПСС было сказано о необходимости развёртывания идеологической работы по всем её направлениям, в том числе и атеистическому. Дальнейшие события также показали антирелигиозный настрой нового руководства. Программа КПСС, принятая XXVII съездом партии, была выдержана в прежнем атеистическом духе. По словам Д.В. Поспеловского, «в раздел «Атеистическое воспитание» попали в духе 20–30-х годов и борьба с хищениями, взяточничеством, пьянством. Программа снова относит религию к области патологических отклонений»[185]. В рамках самой программы предполагалось «распространение «научно-атеистического мировоззрения для преодоления религиозных предрассудков и широкое распространение новых советских обрядов»[186]. В конце сентября – начале октября 1985 года на совещании заведующих кафедрами общественных наук член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Е.К. Лигачёв выступил с жёсткой критикой некоторой части интеллигенции за «заигрывание с боженькой». Закономерно предположить, что и в этот период также не предполагалось введение реальной свободы вероисповедания.

Примечательно, что одно из последних постановлений ЦК КПСС, направленных против религии, касалось ислама. 21 октября 1985 г. вышло постановление ЦК КПСС «О дополнительных мероприятиях в связи с активизацией в странах Азии и Африки так называемого «воинствующего ислама», 18 августа 1986 г. - «Об усилении борьбы с влиянием ислама».

При реализации соответствующих мер по ограничению влияния ислама большое значение придавалось особенностям и специфике этой религии. К примеру, в связи с особым положением женщин в мусульманстве работу с ними предписывалось вести в основном женщинам-агитаторам. Учитывая же особое уважительное отношение в исламе к старшему поколению, к этой работе было приобщены советы ветеранов партии, войны и труда[187].

Основные усилия по противодействию исламу были сосредоточены по месту работы и жительства. В районах стали практиковать проведение посиделок, «вечеров бабушек», выступления фольклорных ансамблей. В республике, в основном в городах, стали организовывать при родильных домах специальные комнаты для выписки новорождённых, где в торжественной обстановке происходил советский обряд «наречения имени».

Несмотря на интенсивную антирелигиозную законодательную деятельность высших органов власти реализация предусмотренных мероприятий на местном уровне часто «пробуксовывала» ввиду формального отношения к ним местных руководителей. Подобная ситуация была характерна не только по отношению к религиозной сфере. Она была присуща для всех областей советского государства.

Проведённое в 1986–1987 гг. Институтом научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС социологическое исследование, имевшее целью выявить уровень религиозности и эффективность атеистической работы в регионах распространения ислама, показало плачевные для республиканских властей результаты, особенно в сравнении с некоторыми другими регионами страны (таблица 1)[188].

Таблица 1. Сравнительные характеристики показателей