Врачи называют Кейси обманщиком

Врачи-это люди с крайне высокими понятиями морали, и они не одобряют подобные игры с черной магией. Поэтому многие из них, несмотря на то что открыто выражали удивление, видя работу Кейси, все же заявляли, что он-обманщик, но как это ему удается? Чтобы завершить это весьма неполное вступление, следует сказать, что в тот момент, когда Кейси выходит из транса, он перестает быть врачом и диагностом и становится обыкновенным сельским парнем, фотографом, человеком, который не отличает нервы солнечного сплетения от капиллярного кровообращения. Он сам говорит об этом, и я верю его словам.

Поскольку меня меньше интересовал фотограф, а большедиагност-экстрасенс, я закрыл двери фотостудии и открыл дверь, ведущую в приемную последнего. Я нашел его и его отца сидящими там и явно убивающими время так, как это принято у жителей штата Кентукки. Внешность Кейси не была ни особо ободряющей, ни обескураживающей. На его фотографиях, кстати, просто замечательных, вы можете увидеть высокого стройного молодого человека с добрыми и честными глазами, достаточно широко расставленными, высоким лбом и совершенно обыкновенными чертами лица.

Он сказал мне, что ему тридцать три года, хотя он выглядит не больше чем на двадцать пять. Предки Кейси прибыли из Франции много лет назад, и один из них женился на ирландской девушке-тогда, возможно, произошло изменение написания фамилии с «Casey» на «Саусе», хотя звучат оба варианта одинаково. Он родился в христианском графстве, там же, где и его отец, семейство Кейси не покидало Кентукки вот уже сто лет.

 

Затем мистер Фелд сообщил, как были обнаружены мои способности в тот момент, когда у меня возникла афония, и я использовал их для того, чтобы вернуть себе голос. Он спросил меня: «Разве вам не случалось использовать этот дар для собственного блага?»

Я ответил: «Нет, сэр, я стыдился этого. Мне казалось, что я не должен выставлять себя напоказ подобным образом».

Фелд спросил меня, как я начал всерьез заниматься составлением диагнозов с помощью экстрасенсорики. Я рассказал ему о кузене моего отца—он был инвалидом, и я поставил ему диагноз. «Он сказал мне, что Бог дал мне дар, который я должен использовать для блага моих братьев. Я был всегда готов делать все, что в моих силах для больных людей, но я не мог сделать из этого бизнес. Полагаю, что я все еще стыдился этих возможностей. Да, я часто входил в транс по просьбе местных врачей и обнаружил, что эти «сны» не несут в себе ничего дурного для меня».

«Вы хотите сказать, что эти трансы не оказывают серьезного влияния на вашу нервную систему?»—спросил он.

«Напротив, мне кажется, что они только помогают мне. Я всегда чувствую себя свежее и здоровее, когда просыпаюсь. Однако мне кажется, что это из-за того, что я делаю кому-то добро. Я чувствовал себя вялым или угнетенным только в том случае, когда удовлетворял праздное любопытство или то, что, как мне кажется, не следовало делать. Например, в тех случаях, когда доктор просил меня выполнить три или четыре чтения в течение одного сна, но теперь я соглашаюсь только на одно раз или три раза в день».

Когда репортер спросил меня, как я объясняю свои способности, я сказал ему: «У меня нет никакого объяснения. Я ничего не знаю об этом. Я просто знаю, что мне показывают запись моих слов, но то, что там написано, для меня китай ская грамота».

Он спросил, занимался ли я какой-либо иной эстрасенсорной деятельностью. «Да, но мне это не нравится. Я ис -

кренне считаю, что если бы я попробовал шутить с этим даром, Бог лишил бы меня его».

Кто-то в комнате припомнил случай убийства в Канаде, который произошел в то время, когда я находился в Боулинг Грин. Фелд попросил, чтобы я рассказал ему об этом.

«У меня был друг родом из Канады, его отец прислал ему газету, в которой было описано таинственное убийство. Одна девушка была найдена мертвой в доме, а ее сестра, находясь в истерике, ни тогда, ни позже ничего не могла рассказать о случившемся. Мой друг спросил меня, не могу ли я разгадать эту тайну.

Я заснул и описал убийство так, как я его видел. Эти две девушки ссорились из-за мужчины, и одна из девушек выстрелила в сестру и бросила пистолет в слив ванной. Я смог повторить беседу этих двух девушек, описать пистолет и сказать полиции, где его искать. Там была старая канализация, и пистолет застрял в трубах. Они нашли его в том самом месте, которое я указал. Они также пересказали девушке содержание ее разговора так, как я передал его, и она честно призналась в убийстве. Kaнадские власти послали мне обещанную награду, но моя жена не позволила мне принять ее. Она сказала, что это кровавые деньги, я никогда в жизни так не нуждался в деньгах».

Фелд писал:

«Это произвело на меня сильное впечатление, и я был готов слушать еще и еще. Таким образом, я вытянул из него историю о его предсказании смерти президента Южной железной дороги Спенсера, которую позднее подтвердили мне очевидцы событий.

Во время разговора со мной Кейси не пытался продемонстрировать особой значимости своей работы... Он не выказывал никакого чувства враждебности к тем врачам, которые не верили в его подвиги, короче говоря, насколько я мог видеть, он проявлял полное безразличие к мнению людей, отрицавший его способности.

Это происходило приблизительно в то самое время, когда он должен был поставить диагноз джентльмену из Ньюпорта, истори

 

ей которого открывается это повествование, и я был рад стать свидетелем того, как это происходит. Прямо из приемной вы попадаете в комнату для сна, если можно так выразиться. Это маленькая, но хорошо освещенная комната, и Кейси только улыбнулся, когда я спросил его, не следует ли выключить электрический свет, который бьет ему в глаза, поскольку обычного человека это способно довести до безумия.

Посередине комнаты стоит длинная высокая кушетка, сбоку от нее располагается стол и стул для стенографистки. Кейси снимает пиджак, жилет, галстук, расстегивает воротник и ложится на кушетку лицом вверх. Стенографистка садится слева от него, отец Кейси встает справа. Было 4:15, когда Кейси вытянулся на кушетке, сложив руки на животе. Он бодрствовал, но лежал совершенно спокойно.

Через четыре минуты его веки начали опускаться. Его отец повторил необходимую формулу, что-то вроде: «Эдгар, ты засыпаешь. Ты совершенно здоров. У тебя нормальный пульс. Твое дыхание такое, каким и должно быть, и ты во всех отношениях совершенно здоровый человек».

Две минуты спустя его глаза закрылись. Его отец сказал: «Эдгар, теперь ты спишь». За этим последовали вопросы и ответы, которые были зафиксированы стенографисткой. Голос экстрасенса поначалу был низким и слабым, но затем он стал более уверенным и сильным. К концу сеанса это был нормальный голос активного человека.

Опрос длился приблизительно семь минут, и после заключительного «нет» его отец повторил прежнюю формулу превосходного физического состояния, добавив: «Эдгар, ты проснешься через одну минуту и двадцать секунд». Я вынул часы, и Эдгар проснулся именно в то время, которое было указано. Он открыл глаза и поднялся с кушетки, было видно, что подобный эксперимент не принес ему никаких неприятностей. Это показалось мне всего лишь короткой здоровой дремотой, и я не смог увидеть в его поведении ничего необычного, отличающегося от его привычной манеры вести себя.

Говорят, что иногда он выходит из состояния сна измотанным и возбужденным, но это бывает только тогда, когда его видения мучительные и неприятные. Насколько я мог заметить, его каталептический транс не сопровождался состоянием ригидности или снижением температуры тела. Это было настоящее удоволь

 

ствиепросто легкий послеобеденныи сон, приносящим к тому же пользу.

Стенографистка расшифровала свои записи сразу же после сеанса чтения. Я привожу их такими, какими получил их от нее, точно повторяя фразы, правописание и термины. Поскольку я помню все, что было сказано, то могу быть уверен в правильности записи. Утверждалось, и не без оснований, что вследствие особой манеры речи Кейси и формы записи стенографистки в тексте наблюдается довольно много ошибок, но врачи, оценке которых не мешает предубеждение, говорят, что эти ошибки естественны и простительны.

Вот запись стенографистки мисс Факсон без формулы, прочитайной отцом Кейси:

Это чтение экстрасенса, выполненное Эдгаром Кейси в Xonкинсвилле, штат Кентукки, 16 февраля 1911 года. Присутствовали: Эдгар Кейси; Л.Б. Кейси, проводник, Кэтрин Факсон-стенографистка.

ЛБК: Перед тобой мистер Август Бем из Ньюпорта, штат Кентукки. Просмотри его тщательно, исследуй его полностью и скажи нам, каково его нынешнее состояние.

ЭК: Да, он сейчас здесь, он уже бывал здесь прежде. Его состояние значительно улучшилось, улучшилось кровообращение благодаря налаживанию пищеварения, т.е., проблема, которую мы имели здесь в пищеварительном тракте, а именно в желудке, посредством влияния на пищеварение двенадцатиперстной кишки, а также соков поджелудочной железы, значительно уменьшилась в результате лечения как внешнего, так и внутреннего. То, что попадало в желудок, стало хорошо усваиваться с помощью соков, производимых самим желудком, телом.

Мы, однако, видим, что капиллярное кровообращение, или то, что выделяется лимфатической системой, то, как действие симпатического нерва влияет на организм, по большей части остается тем же, что и прежде. Плотность кожи та же, боли отдают в голову по-прежнему. Наполнение желудка и тому подобное под влиянием этих действий ослабляет это, связь между симпатической и спинномозговой нервными системами влияет на организм, ведь здесь имела место разобщенность по областям солнечного сплетения в животе. Затем они вошли во взаимодействие с силами спинномозговой и симпатической нервных систем, повлияли на организм и вызвали эту недостаточность ка -

пиллярного кровообращения или циркуляции лимфы. Когда это состояние дошло до того предела, который мы видели, то и возникло тогда состояние чрезмерной плотности организма или нехватки жира в теле.

Состояние организма самого по себе здесь, в желудке, улучшилось, но недостаточная взаимосвязанность между различными его системами привела к некоторому возбуждающему воздействию на тело...

Вопрос. Какое лечение ты предложишь ему теперь, чтобы улучшить его состояние?

Ответ. Самое лучшее, чего он может добиться, это удерживать то, что есть, в организме, т.е. извлекать большую часть съеденного из желудка и кишечного тракта, но надо обеспечить взаимодействие симпатической и спинномозговой нервных систем или воздействием электричества на эти нервы как в области позвоночника, так и по всему телу, или путем силовой обработки и расслабления мускулов тела, выполняемых руками. Можно и так, и так.

Вопрос. Какое-то дополнительное лечение?

Ответ. Нет.

(подписано) Кэтрин Факсон, стенографистка

Этот репортер из Чикаго написал еще одну статью о моей работе—о случае мистера Люсьена Дэвиса, видного человека в Хопкинсвилле, которого лечил доктор Кечум. Вот что было сказано в статье.

Случай видного политического деятеля и богатого подрядчика Люсьена Дэвиса был одним из самых замечательных примеров излечения, выполненного Кейси. Мистер Дэвис болел уже достаточно долгое время, и многие врачи сказали ему, что он стал жертвой аппендицита. Когда Дэвис обратился к Кейси, он уже собирался подвергнуться операции, однако Кейси выявил у него проблемы с позвоночником. Диагноз и лечение взяты из стенографического отчета, включенного в показания под присягой:

В первом шейном позвонке, в спинных-со второго по восьмой, во втором и третьем поясничных отделах мы находим повреждения, которые оказывают влияние на организм через нервные окончания с обеих сторон, или через симпатическую нервную систему. В области десятого и одиннадцатого спинных позвонков

 

есть повреждение, которое влияет непосредственно на солнечное сплетение, расположенное прямо напротив желудка, ־־ иными словами, перед нами спинальная гиперемия.

В этом случае мы имеем дело с недостаточным выделением отходов вследствие перенапряженного состояния всей нервной системы. Все вступающие в реакцию вещества сейчас губительно влияют на почки, печень и селезенку. Наблюдается общее воспаление организма, перемежающиеся боли во всех частях тела, вызванные неправильной работой нервной системы.

Это состояние было вызвано длительной сверхурочной работой, перенапряжением всех мышечных сил организма, другими словами, весь организм работал в состоянии слишком большого напряжения. Мы находим замедление кровообращения, слабый пульс и сниженную температуру. Также очень мало лейкоцитов, селезенка тоже не выполняет свои функции должным образом, поскольку перенапряжение пагубно сказалось на ее работе, и она постепенно снизила свою активность.

Было указано лечение, которое включало воздействие электричества и поправку повреждений. Некоторые замечания были сделаны и по поводу аппендикса:

Проблемы в области аппендикса возникают вследствие повреждения позвоночника. Подреберный нерв раздражается уже в самом его основании, или корне, что вызывает боль и раздражение по ходу нерва, т.е. в слепой кишке и окружающих тканях. Там нет никаких органических повреждений.

К этому необходимо только добавить, что мистер Дэвис не «умер в течение шести недель», как ему предрекали ранее, но отлично поправился, применяя предложенное лечение, и теперь живет чрезвычайно довольный собой.

После того как мистер Фелд возвратился в Чикаго, я получил письмо от его редактора, в котором меня приплатали быть гостем чикагской газеты и сообщали, что они готовы продемонстрировать мои способности. В результате мистер Ной, мой отец и я отправились в Чикаго и поселились в отеле LaSalle с одним или двумя сопровождающими, или охранниками, я точно не знаю. Нам сказали, что проводятся приготовления для того, чтобы руководители нескольких школ могли собраться и увидеть, как проходит сеанс чтения.

 

Через три-четыре дня, где-то в 10:30 или 11:00 вечера нам сказали, что они не смогли собрать тех, кого они хотели, для демонстрации, но здесь находятся три врача, и если я соглашусь, один из них готов представить для чтения своего пациента. Они спросили врачей, позволят ли они указать в статье их имена, если чтение увенчается успехом. Те категорически отказались и даже не позволили врачу, которого мы выбрали, обследовать пациента. Начались долгие дискуссии.

Они настаивали, чтобы я попробовал определить местонахождение пропавшей женщины по имени Дороти Арнольд и распутать несколько других тайных дел, которые беспокоили всех в их регионе в тот момент. Мой отец сказал, что мы не будем заниматься ничем подобным, но некоторые репортеры утверждали, что я обязан им это продемонстрировать в обмен на известность, которую обеспечила нам их газета. На следующий день, около двух часов, я наконец согласился выполнить чтение для доктора.

Когда мы закончили сеанс и я вернулся в сознание, один врач спросил другого, соответствует ли сказанное описанию его случая и что случилось с его пациентом.

«Из того, что вы услышали, можете ли вы сказать, в чем там было дело?»

«Я сказал бы, что поначалу все было весьма неясно, но вы позволили состоянию постепенно развиться в перемежающуюся атаксию».

«Именно это сейчас и наблюдается».

Третий врач настаивал на том, чтобы я попытался получить информацию относительно его близкого родственника. Как я узнал позднее, этот человек был младшим сержантом. Мне сказали, что истине соответствовало очень мало из сказанного или вообще ничего.

Репортеры выслушали доктора, зафиксировали сказанное и попросили его поставить свою подпись. Он категорически отказался. На следующее утро вышли статьи с заголовками: «Он приехал, мы видели, но ему не удалось». В статье говорилось, что я слишком многое хотел узнать,

 

отказывался делать то и это, а доктора сказали, что сказанное вообще не соответствует действительности, что стенографистки вообще не были в состоянии записать что-либо и что мои высказывания были неразберихой и в основном представляли собой явную чушь.

Однако «Чикаго экзаминер» в тот день получила письменный документ из Хопкинсвилля, содержащий приблизительно пятнадцать или шестнадцать показаний под присягой от людей, которые утверждали, что им помогли мои чтения. Так что многие считали, что мои чтения—совсем не чушь, это заставило меня думать, что, наверное, в них все же что-то есть.

Глава 14

Кризис в семье:

Вопрос жизни или смерти

Приблизительно в это же время моей жене, которая была больна в течение нескольких месяцев, стало хуже¹. Ее наблюдали несколько врачей. После ночи, когда ей было очень плохо, один из них вызвал меня в свой офис и сказал: «Кейси, к сожалению, я должен сказать, что ваша жена может не прожить и недели. В медицинской науке нет абсолютно ничего, что могло бы ей помочь в ее нынешнем состоянии. Вы знаете, что она страдает от туберкулеза. Одно ее легкое забито. Она уже много месяцев им не дышит. Теперь поражено и другое легкое, и вы долж -

¹28 марта 1911 года Гертруда родила сына, Милтона Портера, но ребенок заболел коклюшем и умер приблизительно шесть недель спустя. Мистер Кейси ничего не писал об этой семейной трагедии, но, как говорят, чувствовал большую вину за то, что вовремя не выполнил чтение и не поставил диагноз своему ребенку. После смерти младенца Гертруда сильно 60 ־ лела в течение многих месяцев, и к концу лета ее состояние стало критическим.

 

ны понимать, что у нее возникают кровотечения вследствие кровоизлияний. У нее жар и слабая сопротивляемость организма, она не протянет долго. Она очень слаба, и кровоизлияния очень обширные. Одного из них она может не выдержать. Если есть что-то в той бессмысленной работе, которой вы занимаетесь здесь со своими товарищами, вы должны попробовать использовать это для своей жены».

До этого времени я никогда не выполнял чтений для членов семьи кроме как для самого себя. Я попросил мать жены и ее тетю, жену доктора Хауза, поговорить с доктором Джексоном. Он сказал им то же самое. Они настояли на том, чтобы я выполнил чтение. Безусловно, я понимал, что состояние Гертруды критическое.

В определенный момент всем нам приходится оказаться лицом к лицу с последствиями наших собственных деяний, увидеть свое поведение глазами наших собратьев, столкнуться с последствиями нашей деятельности для жизни окружающих людей. Но может ли кто-нибудь понять, что это означало для меня—знать, что жизнь близкого и дорогого мне человека находится в моих руках и что та сила и власть, которую я понемногу использовал в течение многих лет, теперь подвергается решающему испытанию ?¹

Я пригласил врачей и аптекарей, послал за специалистом, который сможет выслушать информацию и сказать мне, есть ли у нас хоть какая-нибудь надежда. Когда я пробудился после этого эксперимента, вызванный специалист сказал мне: «Это замечательно! Самая замечательная лекция о туберкулезе, которую я когда-либо слышал, а я читал лекции дома и за границей, но я не вижу, как ей можно помочь. Я могу увидеть больную?»

Аптекарь сказал: «Ну, что же, вы предложили лекарство, но я не уверен, что его можно составить». Однако

¹ Мистер Кейси, по-видимому, чувствовал себя так же, как хирург, который отказывается оперировать членов собственной семьи, предпочитая, чтобы этим занялся кто-либо из опытных коллег.

 

он пообещал, что попробует это сделать. Действительно, его удалось составить, и после первой же порции препара־ та у жены больше не было кровоизлияний. Возможно, их вообще уже не должно было больше быть. Через несколько дней исчез жар. Однако, это был переломный момент в заболевании, как знать. В течение двух недель она ре־ шительно пошла на поправку, хотя за несколько месяцев до этого была не в состоянии заниматься домашними делами.

Результат оказался таким, о котором я даже мечтать не мог. Именно тогда я глубоко задумался над тем, что говорили мне многие люди, что я способен на многое, когда сплю, но совершенный дурак, когда пробуждаюсь, что я мог бы не просто приносить пользу людям, но и делать на этом хорошие деньги. Возможно, я и сейчас таким остался.

Я перестал об этом думать и занялся фотографией. Но мысли возвращались. C того дня, когда такой близкий для меня человек был мне возвращен, я смотрел на лю־ бые экстрасенсорные явления совершенно по-другому. В конце концов все мы приходим к этому: о чем бы мы ни говорили, что бы мы ни имели в виду, пока это не коснется нас лично, нам кажется, что это не наше дело. Ведь Бог должен стать нашим личным Спасителем прежде, чем Он станет Спасителем всех людей. Мы можем препираться и торговаться, говорить различные непонятные слова обо всем, что видим, но когда это касается нас напрямую, когда это приносит облегчение и идет на поль־ зу нашим физическим телам и нашим любимым и близким людям, тогда это становится чем-то значимым, и что бы ни говорили другие, для нас это совершенно реальное явление.

Спустя несколько дней после выполнения чтения для моей жены, в январе или феврале 1911 года, я был дома вместе с ней. Мы жили в доме матери Гертруды на Восточной седьмой улице. За несколько месяцев до этого дом ремонтировался. Внутри он был очень красиво отделан. На всех деревянных деталях дома и на полу можно было любо -

ваться великолепным рисунком древесины. Снаружи дом был окрашен в белый цвет с зелеными окантовками. Через прихожую, где стоял книжный шкаф, вы могли пройти в гостиную, а слева располагалась спальня, где лежала больная Гертруда.

Однажды днем в прихожей раздался звонок. Я подошел к двери. Там стоял очень крупный и внушительный джентльмен, у него был довольно бесцеремонный вид.

«Вы Кейси?»—спросил он.

«Да, сэр».

«Отлично, я Мунстерберг из Гарварда. Я здесь, чтобы разоблачить вас. О вас так много написано в газетах за последнее время, что это не может не быть обманом. Я разоблачил больше обманщиков-медиумов, чем кто-либо другой в этой стране. Вы занимаетесь своей работой именно здесь?»

Я сказал ему, что мой офис находится в городе.

«Ладно, и в каком кабинете вы работаете?»

Говоря все это, он протиснулся в дом и направился к гостиной. Когда я сказал, что у меня нет кабинета, он спросил: «Тогда каков ваш модус операнди?»

Я понятия не имел, о чем он говорит.

«Ну ладно, как вы все это делаете?»—поинтересовался он.

Я сказал ему, что мне просто надо где-то лечь—на полу, на улице, во дворе или где-то еще. Что я не знаю, как это получается, и могу судить только по результатам. «Я все более убеждаюсь, что все приготовления нужны скорее для того, кто приходит ко мне за информацией, чем для самого себя. Мне ничего не нужно. Чем больше я видел во время чтения, тем меньше я знаю. Я хотел бы, чтобы вы исследовали это явление, и если я дурачу самого себя или ближнего своего, пожалуйста, скажите мне об этом. Я бы предложил вам посетить мистера и миссис Дитрих, а также повидаться со многими людьми, для которых я выполнял чтения. Вот моя жена, которая и сейчас очень больна. Хотели бы вы узнать, что ей было сказано? Желаете осмотреть ее? Может быть, вам интересно узнать, что говорят врачи о составе, предложенном для ее лечения? Хотели

 

бы вы увидеть то, что было приготовлено для нее на основе чтения? Результаты —единственные доказательства, которые у меня есть. Однако на основании некоторых случаев я полагаю, что иногда мне не удается получить верную информацию, если, конечно, дело не в моем собственном сознании. Я не знаю, в чем тут дело. Возможно, все дело во мне».

Я достал из книжного шкафа копию чтения для Гертруды и попросил, чтобы гость прочитал ее, а если он врач, то не мог бы он осмотреть ее и сказать, что он думает об этом. Но этот человек сказал мне, что по образованию он не врач.

Тогда он спросил меня о моем образовании, что я читал, и подошел к книжному шкафу. Там было много хороших книг: Е.П. Роу, несколько журналов и множество новинок, поскольку в то время, когда я работал в книжном магазине, я взял за правило каждый месяц приносить Гертруде новую книгу из наиболее популярных. Многие из них он взял, оставив упавшие лежать на полу около шкафа. Примерно через 30-40 минут он ушел, сказав мне: «Я загляну к вам снова».

На следующее утро, когда я пришел в офис, там уже находились мой отец и стенографистка. Я спросил отца, есть ли посетители. Он сказал, что один прибыл из Цинциннати десятичасовым поездом. В то время, когда я рассказывал отцу о событиях вчерашнего дня, пришел господин Мунстерберг. На нем было большое тяжелое пальто, поскольку в то утро выпало немного снега. Он занял место в одном из больших кресел-качалок и сидел там, почти ничего не говоря, просто наблюдая за моим отцом, стенографисткой и тем, кто пришел к нам, —не помню, был ли это доктор Кечум или мистер Ной. Мунстерберг просмотрел многие из записей, сделанных в то время стенографистками.

Я вошел в студию, поскольку мне нужно было позаботиться о некоторых фотографических пластинках, распечатал снимки с этих пластин, а затем меня позвал отец, сказав, что мистер Боми прибыл для чтения.

 

Мистер Боми поговорил с моим отцом (в то время он проводил чтения). Мунстерберг все еще сидел в кресле, даже не сняв пальто, хотя в комнате было достаточно тепло. Я спросил его, не хочет ли он присутствовать во время чтения. В ответ он поинтересовался: «Вы собираетесь лежать на том столе?»

«Да, сэр»,—сказал я.

«Хорошо, отсюда я смогу увидеть и услышать все, что я хочу»,—произнес он.

Он предпочел сидеть у двери, где можно было видеть весь процесс выполнения чтения, но не находиться в комнате. Я лег на высокую кушетку и провел сеанс. Когда мы закончили и я вышел, Мунстерберг обратился к мистеру Боми, так и не встав со своего стула: «Откуда вы узнали о Кейси?»

Мистер Боми ответил: «Я прочитал о нем в газете «Звезда Цинциннати» и думаю, что все это правда».

«Насколько подробно вы рассказали Кейси о своем состоянии?»

«Я вообще ничего ему не рассказывал. Я никогда в жизни не видел его до тех пор, пока не пришел сюда. Я просто прочитал кое-что о нем в газете, я страдал от болезни в течение довольно длительного времени, и мне никто не мог помочь, поэтому я приехал, чтобы ветретиться с ним».

«Отлично, и что вы думаете о том, что он только что сказал вам?»

«Я думаю, что это наилучшее описание моего состояния, какое только можно сделать».

«Вы убеждены в этом?»

«О, конечно!»

«Я тоже! Сделайте то, что он предложил. Это может помочь, поскольку все остальное не дало результатов».

Повернувшись ко мне, он сказал: «Кейси, я хотел бы узнать об этом больше. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Если бы вы даже не сделали ничего кроме того случая с малышкой Дитрих, вы бы и тогда могли бы сказать, что не напрасно живете на этом свете. По моему убеж -

дению, вы просто связались с группой обманщиков. Встаньте твердо на свои собственные ноги. Будьте всегда столь же искренним, каким вы являетесь сейчас. Постоянно прислушивайтесь к своему внутреннему голосу. Я верю, что вы далеко пойдете. Я обязательно свяжусь с вами снова».

Однако я никогда больше ничего о нем не слышал.

Я продолжал выполнять чтения для пациентов доктора Кечума¹.

Но однажды я пробудился после чтения с ощущением, что происходит что-то неправильное. Не ставя меня в известность, мои партнеры решили, что необходимо извлечь как можно больше прибыли². У меня возникли те же неприятные ощущения, которые досаждали мне в конце моего пребывания в Боулинг Грин.

Я сразу же постарался войти в контакт с теми людьми, для которых мы предположительно выполняли чтения. Некоторые из них сообщили мне, что не просили о чтении или не получили его. Когда я пришел к моим партнерам с этой информацией, они сказали, что нам надо быстрее заработать достаточно большую сумму. Они получили сведения о лошадях, участвующих в бегах. Я сказал им, что заканчиваю работу, так как больше не могу ее продолжать.

Спустя несколько месяцев после того, как я почувствовал, что мистер Ной злоупотребил данными ему преимуществами, мой отец, будучи стороной, участвующей в контракте, получил иск, которым нас обоих пытались принудить выполнять данные обязательства. Дело рассматривалось судьей, который дал мне письменное заключение, что контракт законный, а позже предложил выкупить его у мистера Ноя за несколько тысяч долларов. Тем не менее теперь этот

¹ Согласно записям мисс Адди Пул, одной из его стенографисток в течение этого периода, она записала приблизительно 150 чтений, выполненных по контракту между Кечумом, Ноем и Кейси.

² Кечум сказал, что «люди приезжали к нему и хотели, чтобы он определил местонахождение золота или нефтяной скважины или указал выигрышную лошадь, —мы старались не допускать к нему подобных людей, и в целом нам это удавалось, потому что он совершенно не интересовался такими вещами».

 

судья постановил, что контракт незаконен и отклонил дело¹. Что-то внутри меня в то время заставило встать и спросить судью, могу ли я говорить, не будучи обвиненным в неуважении к суду. Он ответил, что я могу высказаться.

После этого я нашел себе работу фотографа в Селме, штат Алабама. Здоровье моей жены недостаточно улучшилось для того, чтобы она могла сопровождать меня. В течение следующих нескольких месяцев я выполнил два или три чтения относительно состояния здоровья моей жены. При этих чтениях присутствовали врач и некоторые мои новые друзья, но я практически ничего не говорил об этом, поскольку изо всех сил старался понять, должен ли я забыть обо всем этом или посвятить чтениям больше времени и усилий.

Глава 15

Селма, 1912-1919:

«Кейси Арт Компани»

После переезда в штат Алабама у меня оставалось достаточно свободного времени, поскольку дел в студии было немного, семья все еще оставалась в Хопкинсвилле, а в Селме я пока мало с кем был знаком. Я часто анализировал события моей жизни и пребывал в очень набожном, задумчивом настроении.

¹ Историограф Хопкинсвилля Уильям Тернер сообщает, что иск о нарушении условий контракта был улажен в суде в марте 1913 года.

И то же самое внутри меня побудило меня произнести: «За ложь, которую вы написали сегодня, черви, живущие внутри вашего тела, сожрут вас до смерти!»

Меньше чем через два года это предсказание исполнилось, два года он прожил, терзаясь страшными муками. Возможно, это было просто совпадение, но не исключено, что это произошло, потому что он играл с огнем.

 

Однажды днем, когда на улице не переставая шел дождь, мне нужно было откуда-то достать необходимые для жизни деньги, я молился почти целый день и услышал чьито шаги, приближающиеся к студии, которая была расположена на втором этаже. Я удивился: «Кто это мог бы быть? Неужели это ответ на мои молитвы? Возможно, это наглядная демонстрация того, что Бог может использовать невидимые каналы, чтобы указать нам путь и действительно делает это?» Вошла пожилая леди небольшого роста, вся мокрая и потрепанная, в скромной маленькой шляпке, закрывающей лицо. Она прошла внутрь и, откинув волосы с лица, спросила: «Мистер, это вы делаете здесь фотографии?» Я ответил: «Да, это я».

Она повозилась в кармане платья и достала ферротипический снимок. «Это снимок моего мальчика, который сейчас на Аляске. Я хотела бы сделать с него самый лучший отпечаток, какой только вы сможете».

Я посмотрел на небольшую поблекшую карточку и сказал ей, что, по моему мнению, можно сделать. Она ответала: «Хорошо, я буду очень рада, если вам это удается, и заплачу вам вперед, если вы обменяете этот чек на деньги. Это чек от моего мальчика. Я заходила во многие места в городе, но никто не менял мне его на деньги. Я просто не знаю, что делать».

Я взял чек и попросил ее немного подождать. Тем временем я спустился в банк. Мистер Армстронг, банкир, сказал мне: «Кейси, этот чек приносили сегодня сюда уже три раза. Я уверен, что с ним все в порядке, и подозреваю, что эта бедная мать нуждается в деньгах. Если вы подтвердите чек, я дам вам деньги». Она уже подтвердила его.

Я сказал ему: «Да, но, как вы знаете, у меня здесь нет денег».

«Понимаю, но давайте мы с вами вместе сделаем доброе дело для этой женщины»,—сказал он.

Трудно забыть восхищенное выражение ее лица, когда я принес деньги. Она заплатила мне за снимок, что позволило мне в тот момент разобраться со всеми моими делами. Затем она рассказала мне о своей маленькой дочке, пора

 

женной полиомиелитом, а я в свою очередь рассказал ей о различных событиях своей жизни, произошедших со мной до того, как я приехал в Селму. Женщина попросила меня выполнить чтение для ее маленькой девочки.

Несколько дней спустя она привела свою дочь. Я пригласил мистера Альфреда Д. Батлера, одного из учеников моего класса в воскресной школе, чтобы он провел чтение. У ребенка была сильно искривлена стопа и часть ноги. Один из городских врачей согласился участвовать в терапии и посмотреть, поможет ли в данном случае лечение, предложенное в чтении. Меньше чем через год конечность этой маленькой девочки стала почти нормальной. Пока я жил в штате Алабама, не было ни одной недели, чтобы ктонибудь из членов этой семьи не приходил повидаться со мной. При этом они обязательно приносили что-то в знак признательности и любви ко мне.

Отец врача, который лечил эту девочку, уже давно был серьезно болен. Источник неприятностей находился в 60 ־ ковой части головы, у него диагностировали рак. Доктор спросил, не могу ли я выполнить для него чтение и посмотреть, что можно сделать. Было предложено использовать состав, который довольно успешно применялся и ранее, хотя были несколько изменены его составляющие, а также способ приготовления. В данном случае заболевание головы было полностью вылечено и больше не доставляло ему неприятностей. Он умер несколько лет спустя совершенно от другой болезни, по крайней мере, это утверждали его сын и другие врачи.

В конце этого года ко мне обратилась одна леди из Лексингтона, штат Кентукки, муж которой был хорошо знаком с профессором Дитрихом. Она очень беспокоилась и просила меня посетить ее, чтобы выполнить чтение. После того как мы обменялись двумя или тремя письмами, я согласился поехать к ней. Я добрался до ее дома без каких-либо сопровождающих, потому что у меня не было денег, чтобы оплатить их проезд на поезде. Состояние пригласившей меня леди было ужасным. Она не могла самостоятельно передвинуть руку или ногу, и, видимо, тело было ужасно

 

раздуто. Все это показалось мне совершенно безнадежным, но я рассказал ей и ее мужу, а также присутствующему при встрече врачу некоторые из событий последних лет моей жизни, а особенно о выздоровлении моей жены. По-моему, история о выздоровлении Гертруды представляла для них особый интерес, поскольку они уже многое слышали от профессора Дитриха и других людей, проживавших в западной части штата. Меня попросили выполнить чтение. Я как мог описал, что им следует говорить мне и как мистер Лэйн, мой отец или другие проводники осуществляли чтения, после чего все решили, что чтение будет проводить муж этой леди. Позже, как выяснилось, они оказались очень довольны полученной информацией.

После возвращения в Селму я получил письмо от ее мужа с просьбой провести проверочное чтение. Согласно этой информации, ее состояние несколько улучшилось, но в препарат, который готовил доктор, им были внесены некоторые изменения. В результате это вызвало неприятную сыпь по всему телу, но как только они исправили рецепт, ее состояние быстро и неуклонно начало улучшаться. Приблизительно месяц спустя мне позвонили и попросили снова приехать в Лексингтон.

Придя к ним в дом, я был невероятно удивлен видом этой леди, которую еще так недавно застал в совершенно ужасном состоянии. Теперь она могла сидеть в кресле, и видно было, что ей вполне удобно. Ее ноги и нижняя часть тела уже не выглядели такими раздутыми. Она попросила медсестру распустить ей волосы и дать гребенку и <