Таким образом, в трансформационном измерении альтернатива российской модернизации, ее «коридор возможностей» - выбор между рационально-телеологической или рационально-генетической парадигмами. — КиберПедия 

Особенности сооружения опор в сложных условиях: Сооружение ВЛ в районах с суровыми климатическими и тяжелыми геологическими условиями...

История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...

Таким образом, в трансформационном измерении альтернатива российской модернизации, ее «коридор возможностей» - выбор между рационально-телеологической или рационально-генетической парадигмами.

2017-06-03 226
Таким образом, в трансформационном измерении альтернатива российской модернизации, ее «коридор возможностей» - выбор между рационально-телеологической или рационально-генетической парадигмами. 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

Соответственно, в первом случае, в рамках модернизационного проекта, основанного на принципах рационально – телеологической парадигмы, речь идет о рационально обоснованном вменении социальных институтов, соответствующих реальной проблемной ситуации страны – объекта модернизации. Но здесь, как раз, и кроется основная трудность. Рационально-телеологическая парадигма, как отмечалось выше, основана на представлении о пассивном характере социальной среды, в которую имплантируются соответствующие институты. Такая парадигма, соответствующие ей модели модернизации по своим политическим интенциям близки к авторитарным установкам. Этот авторитарный модернизационный проект может быть оформлен и в виде демократического режима. Но такая демократия должна быть лишь фасадом, за которым реализуется авторитарное управление пассивным населением, лишенным реального влияния на содержание и темпы преобразований. Понятно, что это предельный вариант реализации рационально-телеологической парадигмы. Возможны и некоторые более мягкие варианты реализации такой парадигмы.

В этом смысле подлинное демократическое содержание соответствующей политической системы может быть охарактеризовано не только через традиционные характеристики политических режимов: плюрализм, политические свободы, участие, но и через его модернизационную диспозицию: отношение субъекта модернизации к ее социальному объекту. Налицо возможность модернизационного измерения демократии, которое позволяет охарактеризовать влияние соответствующего политического режима на ход модернизационных процессов: стимулирование, поддержка, торможение, блокировка.

Здесь уместно привести метафору классика общей теории систем: “Демократия должна быть познана. Она не может быть установлена извне. Она должна быть познана на опыте. Она не приходит к нам с природой естественно. Все мы росли рядом со взрослыми, которые, даже в самых либеральных семьях, имели власть авторитета и контролировали нас или устанавливали ограничения, внутри которых мы получали свободу. В результате мы были выращены в автократических структурах, какими бы благожелательными они ни были к нам. Поэтому, в некотором смысле, автократия более естественна, чем демократия»/11/.

Важным последствием авторитарной установки обсуждаемой модели модернизации является возникающая в ее результате диспозиционная отстраненность, систематически поддерживаемая позиционная дистанцированность модернизационного субъекта от объекта. Без этой дистанцированности, действительно, невозможно поддерживать реформаторскую мобилизованность, без которой, в свою очередь, невозможно преодолеть реальную или мифологизированную «косность» среды. Но платой за эту дистанцию является все возрастающая трудность проникновения в реальную проблемную среду, которой живет реформируемое общество. Модернизируемое общество становится все менее познаваемо, все менее понятно.

Ярким, но очень редким примером поддержания такой сложной реформаторской диспозиции, проблемного подхода при проведении авторитарной модернизации являются реформы, проведенные в Сингапуре под руководством Ли Кван Ю/12/.

Приведенные выше парадигмальные различения позволяют еще одно измерение проблемы взаимоотношения трансформационной парадигмы и формирования целей модернизации. Выше мы видели тесную взаимосвязь постановки этой цели, с одной стороны, и успеха модернизационного проекта, его экономических и социальных последствий, с другой. В свою очередь, постановка целей модернизации в большой мере являлась результатом осознания проблемной ситуации, в которой находится страна, вступающую на путь реализации модернизационного проекта.

Без проникновения в такую проблемную ситуацию, без осознания структуры определяющих ее факторов, проблемно представленная реальность транспонируется в набор предметов управления и регулирования. Однако, этот набор качественно не адекватен исходной матрице проблем. Такое переформатирование исходных проблем делает дальнейшее модернизационное воздействие в точном смысле бессодержательным.

Следует учесть тот факт, что «свертка» матрицы проблемной ситуации в предметный вектор всегда имеет идейно обусловленную природу. Пример, приведенный К. Поланьи, идеологически обусловленной защиты рыночного механизма от государственного вмешательства, «свертки» широкого круга проблем к «плоскому» набору инструментов, является хорошим примером утраты содержания модернизационных преобразований.

Все эти рассуждения были необходимы для того, чтобы выделить еще одно, проблемно-предметное измерение взаимосвязи трансформационной парадигмы и целей модернизационного проекта. Собственно, изменения в подходах, которые претерпела теория модернизации за последние полвека во многом и характеризовались наращиванием проблемного подхода и отказа от модернизации как набора наперед заданных мер и задач. Накопленный за эти годы опыт убедил всех, что лишь глубокое проникновение в существо проблем конкретной страны позволяет проводить преобразования, действительно продвигающие развитие, не ввергающие при этом эту страну в кризисы и острые противоречия.

Так, предыдущее рассмотрение показало, что идеолого-телеологическая парадигма, уже в силу своих оснований, принципиально избегает проблемного подхода. Такой подход, связанный с анализом взаимосвязей различных факторов, неизбежно подрывает идеологическую целостность. Более того, идеолого-телеологическая парадигма, стремясь к снижению проблематизации своих оснований, подрывающих ее целевые установки, всегда ведет к кардинальному упрощению своей исходной идеологии. Идеология «схлопывается» до достаточно примитивного набора идей, способных служить критериальными основаниями для формируемой системы институтов/13/. Примером такого «схлопывания» явилась судьба марксизма в ходе социалистических преобразований в СССР. Аналогичный процесс идеологической кастрации можно проследить в ходе всех тоталитарных экспериментов.

Также мы уже обсуждали, что идеолого-генетическая парадигма обладает сильной интенцией к транспонированию своих исходных проблемных представлений в инструментальный ряд, «освященный» идеологической санкцией. Исходное, зачастую вполне широкое и основательное проблемное видение, под влиянием идеологических шор уплощается и превращается в стремление к формированию набора идейно санкционированных институциональных инструментов. Именно здесь источник того стремления к импорту институтов, характерному для многих модернизационных проектов. Здесь, в утрате проблемного подхода также кроется источник многих провалов модернизационных проектов. При отсутствии проблемно обусловленных критериев отбора соответствующих институтов такой ход модернизации практически неизбежен.

Рационально-телеологическая парадигма в своем исходном видении в большинстве случаев связана с проблемным подходом к постановке цели модернизационного проекта. Главная проблема реализации такого проекта в рамках рассматриваемой парадигмы состоит в том, однажды сформированная цель при ее телеологической реализации отрывается от исходного проблемного поля (здесь уместно напомнить о словах Ю. Хаберамаса об отрыве модерна от его европейских корней).

Этот процесс связан с характерной для всех телеологических парадигм слабой обратной связью между объектом и субъектом управления, а также со специфическим информационным характером этой связи. В силу предметного характера постановки задач, спускаемых «вниз» для исполнения, эта обратная связь может характеризовать лишь формализованное расхождение между поставленной задачей и результатом. Такая информация вполне достаточна для инженерных систем, функционирующих вне проблемного контекста. Однако для социальных систем эта информация малосодержательна, т.к. она не позволяет судить о степени и существе решения исходной проблемы. Отечественному читателю эта проблема бессодержательности подобной обратной связи хорошо понятна. Достаточно вспомнить о советской отчетности о выполнении плана по выпуску товаров народного потребления. Товары выпустили, но на реальное потребление это влияло мало.

Существенной проблемой рационально-телеологической парадигмы также является ее неустойчивость. Отказ от воспроизводимой проблематизации исходной ситуации при постановке целей модернизации (сознательный или осуществляемый из-за отсутствия широкого социального видения, доминирования телеологических, или просто привычных бюрократических установок) ведет к «фетишизации» целей, неосознаваемому «соскальзыванию» с позиций рационально-телеологической парадигмы к парадигме идеолого-телеологической со всеми кризисными последствиями этого курса. Тот факт, что бюрократические подходы зачастую представляют собой нерефлексируемую смесь идеологических подходов, не меняет соответствующего теоретического вывода о существе соответствующих модернизационных проектов.

Выше мы уже рассматривали характер идеолого-генетической парадигмы. Здесь, в связи с проблемно-предметным измерением, следует добавить, что идеологически обоснованное ограждение от вмешательства в ход генетического процесса влечет иной, но не менее опасный, способ подавления и искажения обратных связей, характеризующих изменение проблемной ситуации. Действительно, неизбежно противоречивый характер протекания социальных процессов, зачастую связан с одновременным наложением целого ряда локальных противоречий. Если использовать оптическую метафору, возникает интерференция этих противоречий, приводящая к кризису. Символом веры либералов является способность рынка и общества в целом преодолевать подобные кризисы. Однако, как показывает исторический опыт, обществу приходится платить дорогую социальную цену за преодоление глубоких кризисов. Сегодня довольно широко распространено стремление не испытывать общество на прочность, по мере возможности не допускать развитие кризиса, сглаживать его. В теоретическом плане можно отметить, что идеолого-генетическую парадигму отличает характерный для либералов скептицизм относительно возможностей государства, так же как и других созданных человеческим разумом социальных институтов, решать социальные проблемы. В то же самое время, рационально-телеологическую парадигму, напротив, отличает излишняя самоуверенность в способности нахождения рационального рецепта решения социальных проблем.

В этом смысле, рационально-генетическая парадигма занимает более скромную позицию, связанную с ориентацией на перманентный проблемный анализ возникающей ситуации, на усиление проблемным образом интерпретируемой обратной связи. За все приходится платить. Эта парадигма, выигрывая в содержательности, в проблемном подходе, зачастую проигрывает в целенаправленности, в возможности формирования консолидированной цели модернизации, в создании социальных предпосылок для последовательной реализации выработанных целей модернизации.

Если телеологические парадигмы, как правило, связаны авторитарными или тоталитарными политическими моделями, то генетические, напротив, с демократическими системами. Здесь плюрализм позиций серьезно затрудняет консолидацию при выработке целей, мобилизацию при их осуществлении. Также, необходимость поддерживать электоральную поддержку зачастую обусловливает отказ от модернизационных проектов, чреватых ухудшением (пусть даже временным) социального положения целевого электората инициаторов реформ. Вообще демократические системы трудно ориентировать на долгосрочные модернизационные проекты, выгоды которых выходят за пределы каденции властей – лидеров реформ.

Вообще при анализе моделей модернизации, основанных на такой парадигме, возникает сомнение в том, что на ее основе вообще возможна модернизация как устойчивый проект. Ведь речь идет о рациональном институциональном оформлении тех проблем, которые фиксирует сами акторы модернизационных преобразований.

«Модернизация снизу» - хороша в качестве лозунга, но требует крайне серьезных и многообразных предпосылок. Здесь, наряду с системой рациональных, разнообразных социально распределенных субъектов модернизации, включая сюда и государство, необходима еще и система рациональных акторов этой модернизации. Часть из них одновременно являются и субъектами модернизации. Такое представление сразу же показывает, что такой тип модернизации внутренне противоречив, неизбежно страдает непоследовательностью. Существенной проблемой, как показывает практика модернизаций в демократических странах, является проблема обеспечения преемственности курса на длительный срок.

Сроки выборов зачастую существенно короче, чем время, необходимое для реализации модернизационных проектов. Велика угроза, что выборы попадают на период, когда издержки модернизации представляются избирателям более значимыми, чем уже полученные и будущие выгоды. В этом случае велика угроза прерывания модернизационного проекта. Здесь речь идет не только об отказе от его реализации, но и о разного рода «улучшениях», означающих на деле искажение вполне продуманного, целостного проекта.

Однако, при всех проблемах реализации такого проекта, его отличает одно, но крайне ценное преимущество. При сохранении в рамках такой модели каналов социальной рефлексии, способности своевременно вскрывать возникающие проблемы, такая модель модернизации не доводит до глубинного кризиса, способного напрочь взорвать модернизационный процесс.

Дело такой рационально-генетической модернизации, как говорится, трудное, но отнюдь не невозможное. В своей классической работе К. Поланьи так характеризует аналогичный процесс: «..государства, которые по своим внутренним причинам не желают сохранения статус-кво, могут быстро осознать слабости соответствующей институциональной системы и активно содействовать ускорению создания новых институтов, более выгодных с точки зрения их интересов. Подобные страны подталкивают вниз то, что уже рушится, крепко держатся за то, что – движимое собственным импульсом - развивается в удобном для них направлении. В таком случае может показаться, будто эти страны и положили начало процессу социальных перемен, тогда как в действительности они лишь извлекают из него пользу, а порой даже искажают общее направление процесса, чтобы поставить его на службу своим целям»/14/.

Расширение спектра субъектов модернизации, связанное с развитием рыночной экономики и конкурентной демократии, может существенно повысить устойчивость такой модели модернизации, но может снизить вероятность и условия входа модернизационный проект, включая сюда качество консолидированного социального диагноза, необходимого для целенаправленного, т.е. собственно модернизационного развития.

Трансформационный анализ социального функционирования целого ряда стран «обобщенного Запада» показывает как преимущества, так и недостатки «рационально-генетической» модели. В частности, следует обратить внимание на взаимосвязь конкурентной демократии и проблемного подхода. Политический подход, тесно связанный с представлением спектра разнообразных интересов, по большей части носит проблемный характер, т.к. интересы, сталкивающиеся с дисфункциями наличной институциональной среды, получают свое выражение в виде проблемы. Конечно, рост влияния бюрократии имеет тенденцию деформировать проблемное видение, сводить его до предметно-инструментального, более удобного для примитивного управления, но все же политическая конкуренция способна возвращать в поле зрения общества его подлинные проблемы.

Именно трансформационный анализ процессов развития, его противоречий и кризисов может позволить лучше понять подлинные, а не мифологизированные преимущества Запада, использовать их для разработки эффективной модели отечественной модернизации.

Можно заключить наше обсуждение тем, что выбор парадигмы зависит, как от настоятельности вызова истории, так и от тех темпов модернизации, которые диктуют эти вызовы, от масштаба издержек, на которые общество готово идти ради ответа на подобные вызовы. Также важным фактором выбора парадигмы является и способ социальной мобилизации, которая в большой мере, как уже отмечалось выше, определяет способ соотнесения предстоящих издержек и выгод. Очевидно, что идеологические парадигмы, переводящие соответствующие оценки в метафизическое пространство, обладают большим преимуществом входа в модернизационные проекты, но, одновременно, связаны с большими рисками их провала.

Также приходится отметить, что априорные оценки предстоящих жертв почти всегда кардинально расходятся с постериорным подведением исторических итогов. Но именно поэтому при анализе модернизационных проектов так важно понимать их истинные мотивы, те вызовы, на которые отвечали соответствующие проекты. Так, например, следует понимать, что советская модернизация 30-х годов осуществлялась перед лицом остро осознаваемой угрозы интервенции. Именно поэтому она велась так, как если бы война уже шла, методами военного времени. Такое понимание позволяет иначе оценивать те издержки, на которые было готово идти и шло на деле советское общество. При этом понимание вовсе не означает согласие с подобными методами в иное время и в других исторических условиях.

 

Литература:

/1/ Higley J. Elitizm. NY. 1979

/2/ В. М. Межуев. Отношение к прошлому – ключ к будущему.// Куда идет Россия? Кризис институциональной системы. Век, десятилетие, год. М. 1999. Сс.39-40

/3/ Иосиф Дискин. Российская модель социальной трансформации. Pro et Contra. Лето 1999. Три века отечественных реформ. С.19.

/4/ Р. Будон. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. М.1998. 170.

/5/Хабермас, Ю. Философский дискурс о модерне. М. 2003.С.354.

/6/Дискин И.Е. В путах возомнившего разума. «Общественные науки и современность». 1990.№4. С.5-21.

/7/ К. Поланьи. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нового времени. СПб. 2002. С.52.

/8/ К. Поланьи. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нового времени. СПб. 2002. С.158.

/9/ Л.И. Якобсон. Из личной беседы с автором Доклада в 1993г. Цитируется с согласия Л.И. Якобсона.

/10/К. Поланьи. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нового времени. СПб. 2002. С.49.

/11/Рассел Акоф. Трансформации в продвижении систем.

/12/Ли Куан Ю. Сингапурская история: из третьего мира в первый. М. 2005.

/13/На это обстоятельство указала автору А.В. Остапчук.

/14/ К. Поланьи. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нового времени. СПб. 2002. Сс.40-41.


Поделиться с друзьями:

Автоматическое растормаживание колес: Тормозные устройства колес предназначены для уменьше­ния длины пробега и улучшения маневрирования ВС при...

Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...

Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций...

Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.034 с.