Глобализация как экономическая категория

 

 

Последние десятилетия ХХ века и начало нынешнего столетия характеризовались развитием совершенно новых процессов, существенно изменивших уклад жизни мирового сообщества. Причём эти процессы охватывают всю совокупность аспектов существования социума: экономический, политический, культурный, социальный, технологический.

В экономическом плане это выразилось в либерализации международной торговли и финансовых рынков, интенсификации межстранового движения капитала, появлении новых субъектов мировой экономики. В политическом аспекте это выразилось в распространении так называемых демократических институтов, разрушении модели биполярного мира, размывании государственных границ и создании новых международных интеграционных объединений, принятии соответствующих международных правовых актов и соглашений.

В культурной жизни новые процессы проявились в унификации и «гармонизации» культурных ценностей, ослаблении роли традиций, обычаев, навязывании стеротипов западной массовой культуры многим странам и народам. В аспекте социальном процессы последних десятилетий характеризуются стремительным ростом населения планеты, объективной необходимостью возрастания роли человека в обществе, гуманизации международных отношений. В аспекте технологическом процессы последних десятилетий выразились в развитии средств транспорта, коммуникаций, информационных технологий.

Эти процессы, а также множество других факторов создали, по сути, новую картину мира, в которой усиление взаимозависимости и взаимосвязанности стран настолько возросло, что специфические проблемы отдельных национальных образований перестали быть вызовами для изолированных сообществ - государств и превратились в общую проблему для всего человечества. Прежде всего, речь идет о проблемах необратимого нарушения экологического баланса, исчерпания невозобновляемых природных ресурсов, усиливающегося неравенства, бедности, голода, вызовы, связанные с международным терроризмом и распространением ядерного оружия.

Все эти кардинальные изменения в системе мирового хозяйства в научной литературе институционализируются в категории «глобализация». При этом следует заметить, что в научных публикациях не сформирован единый подход к пониманию этого термина, как нет единого мнения ни о временных, ни о пространственных рамках этого феномена (См. подробнее:111;114;39): «глобализацию трудно определить концептуально и показать эмпирически» (Цит. по:54).

Естественно, что глобализация экономики как объективный процесс эко­номического сближения стран на качественно новом уровне вызывает разные оценки, имеет как убежденных привержен­цев, так и ярых противников. Определения и трактовки этого феномена варьируются, как правило, в зависимости от академической дисциплины, которую представляет тот или иной автор, и выбранной в ее рамках теоретической парадигмы. Тем не менее можно отметить: большинство исследователей сходятся во мнении, что глобализация – процесс нелинейный, многосторонний, охватывающий все стороны функционирования мирового хозяйства.

Для авторов данной монографии представляет интерес такой подход к определению категории «глобализация», который, с одной стороны, концептуально подтверждён нашими предыдущими работами, а с другой, – представляется ключевой, логической частью дальнейшего исследования указанной категории. При этом, разумеется, речь идёт не просто о манипулировании словами, не о придумывании ещё одного «самого умного» определения рассматриваемой категории, а о таком «наполнении» понимания её, которое подразумевает её сущностно-содержательный смысл. То есть здесь необходима соответствующая методологическая основа для исследования, в том числе и определения рассматриваемой категории. При этом авторы предлагают из многоаспектной категории вычленить для рассмотрения экономическую составляющую и ограничить ею предмет исследования.

Как известно, современные научно-экономические исследования ведутся по целому ряду специальностей: экономической теории; экономике и управлению народным хозяйством; финансам, денежному обращению и кредиту; бухгалтерскому учёту и статистике, математическим и инструментальным методам экономики, мировой экономике. Но в любом случае они опираются на методологические основы и принципы, разрабатываемые философией и экономической теорией. Особенно актуальными и практически значимыми теория и методология становятся в момент перехода экономики от одного её этапа-состояния к другому, например, в настоящее время глобальной экономической катастрофы, помогая глубже осмыслить настоящее в ней и прогнозно заглянуть в будущее.

Поэтому не случайно в последние два десятилетия наблюдается усиление внимания исследователей к рассмотрению важнейших и актуальных методологических проблем, причём не только в столичных научных центрах, но и в различных регионах страны. Считаем, что высокую активность в этой работе проявляют наши соседи-коллеги из Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова и Ивановского государственного университета. Заметным, весомым, думаем, событием в этом плане стало, например, появление второго издания книги М.И. Скаржинского и В.В. Чекмарёва «Методология экономической науки» (167), где резонно обосновывается необходимость методологического обновления современной экономической науки, а также работ заведующего кафедрой политической экономии ИвГУ, профессора Б.Д. Бабаева (См., например:19), где обосновывается приоритетность институционально-политэкономического направления в современных исследованиях.

Правда, многие авторы в последнее время нередко справедливо сетуют, что, поскольку экономическая теория включает в себя столь много различных научных направлений, то экономисты порой не понимают друг друга. Ведь даже на вопрос о том, что именно является предметом исследования в экономической теории, такие направления последней, например, как марксистская политэкономия и неоклассическая концепция, отвечают по-разному. Как известно, для марксистской политэкономии таким предметом выступают производственные отношения, то есть отношения между людьми по поводу производства и распределения материальных благ. А неоклассика, экономикс предметом экономической теории считают сферу обмена товарами и услугами, анализ рыночного хозяйства. А соответственно важнейшим методологическим принципом исследования в марксистской политэкономии является материалистическая диалектика, детерминистский подход. В неоклассике же такую роль выполняет принцип функциональных взаимозависимостей между экономическими величинами.

Конечно, в плане учебной работы, преподавания экономической теории студентам вопрос, казалось бы, прост. Если в советских вузах изучалась марксистская политэкономия, то, согласно Госстандарту РФ, в настоящее время акцент делается на мейнстриме неоклассики. Однако такой резкий поворот из крайности в крайность вызывал и вызывает серьёзную и, на наш взгляд, справедливую критику со стороны вузовских преподавателей. Последние при этом ссылаются на мировой опыт, связанный с поиском оптимальной взаимосвязи между двумя указанными направлениями экономической теории.

Ещё сложнее вопрос об определении методологической основы применительно к научно-исследовательской работе по экономическим специальностям. К сожалению, не положительное влияние оказали здесь политико-идеологические зигзаги последних двух десятилетий. Например, скоропостижное переименовывание кафедр политэкономии ввиду, якобы, политизированности их прежних названий, а также покаянные речи и публикации с отказом от результатов исследований советского периода, настойчивое насаждение мейнстрима неоклассики и в сферу исследовательской работы.

Но «портит картину» объективная реальность. А именно негативные результаты российских экономических реформ, когда за 1990-е гг. объём производства валового внутреннего продукта и промышленной продукции сократился вдвое, а объём инвестиций – впятеро. Такие результаты, достигнутые по методологическим рецептам неоклассики, даже у многих приверженцев её стали вызывать сомнения в полноценности и правомерности избранной методологической основы. И хотя за последние восемь лет, как явствует из официальной информации, особенно в предвыборные дни, ситуация изменилась, наблюдался экономический рост, но энтузиазма у многих исследователей это не вызывает и возникшие сомнения не уменьшает, Наш экономический рост, понятно, не переходил в развитие и скрывал под собой ненормальный темп инфляции, позволяющий рапортовать о росте валового внутреннего продукта (ведь этот рост-то исчисляется в стоимостном выражении!). А значит, такой рост вовсе не обязательно свидетельствует о реальном улучшении в экономике.

К перечисленному добавляется ещё первое впечатление от мирового валютно-финансового кризиса, надвинувшегося на нас со стороны США и Западной Европы, которые как раз и «подарили» нам два десятилетия назад рекомендации о мейстриме неоклассики. И вот уже в публикациях американских и других экономистов Запада стала признаваться чуть ли не аксиомой ущербность, недостаточность неоклассической методологии. Средства массовой информации изобилуют сообщениями о беспрецедентном внимании на Западе сегодня к трудам К. Маркса, особенно к «Капиталу» (См., например:21).

На этом фоне нисколько не кажется неожиданным, например, заключительный документ Всероссийской научной конференции, проведённой в Институте экономики Уральского научного центра РАН с участием учёных-экономистов практически из всех регионов РФ. А ведь в этом документе тоже признана ущербность, недостаточность неоклассики, экономикс в их претензиях выступать на равных с классической политэкономией, а тем более быть мейнстримом. Отмечено, по существу, что главной составляющей экономической теории выступает политэкономия, а экономикс – лишь второстепенная периферия. К тому же надо заметить, что и ВАК РФ, несмотря на все идеологические перехлёсты последних двух десятилетий, сохранил официальное признание политэкономии как важнейшей области исследований в рамках экономической теории.

Признание политэкономии важной составляющей экономической теории нам представляется вполне правомерным. Ведь политэкономия – это наука об объективных экономических закономерностях развития общества. А значит, именно она позволяет осуществлять эндотерическое исследование содержательной сущности изучаемой категории. Вместе с тем, как одному из нас, полагаем, удалось показать в ряде своих монографий, статей и докторской диссертации (См., например: 43-53) на примере анализа современной конкуренции и динамики её развития, целостное изучение предмета предполагает рассмотрение его в единстве содержания и формы. Уже анализ развития взглядов на конкуренцию в истории экономической мысли позволил сделать вывод, что эта история в целом и история взглядов в ней на конкуренцию не «терпят» абсолютизации той или иной концепции. А значит, и выработка современной теории конкуренции и её эволюции немыслима без учёта всей «палитры» точек зрения на исследуемый предмет в их историческом развитии.

Авторская концепция исследования конкуренции как развивающейся экономической категории предполагала использование системного подхода, попытку, по возможности, творчески соединить ценные положения из различных точек зрения. И прежде всего таких трёх разнокачественных компонентов, как принципы классической и неоклассической политэкономии и институциональной теории. Разумеется, при этом надо было определить и реализовать пути предотвращения поверхностности и односторонности, а в то же время механистичности при реализации соединения указанных компонентов. Например, авторский подход отличался такой особенностью: каузальный, причинно-следственный принцип исследования, присущий классической методологии и применённый при изучении сущностно-содержательной стороны конкуренции, дополнен принципом количественных, функциональных взаимозависимостей. присущим неоклассическому направлению и использованным в данном случае при структурной характеристике конкуренции со стороны её экономической формы.

Безусловно, в ходе указанного исследования обосновывалась приоритетность классической политэкономической методологии как направленной на эндотерическое, сущностное рассмотрение конкуренции. В связи с этим определено место неоклассического и институционального взглядов на конкуренцию как не отбрасываемых, а «вбираемых» новой теорией при условии применения их для рассмотрения исследуемого предмета со стороны его формы.

В целом проведённое исследование конкуренции позволило, как нам представляется и сейчас, обозначить методологическую тропинку, по которой могут следовать коллеги-учёные, изучающие другие экономические проблемы. Следовать, избегая односторонних крайностей, навязываемых сиюминутной политико-идеологической модой. Ведь такая мода – лишь фрагмент пены у надводной части того айсберга, который наука обязана постичь целиком. А значит, считаем, вполне логично и правомерно воспользоваться такой методологической тропинкой и в данном монографическом исследовании экономической категории глобализации.

Итак, отправным моментом и нерешённым аспектом теоретических исследований процессов глобализации остается до настоящего времени, проблема актуализации самого термина, понятия «глобализация». Ведь именно терминология, категориальный аппарат выступает необходимой предпосылкой любого научного исследования, предопределяя его направление и характер. Пока, к сожалению, тысячи публикаций, сотни монографий как отечественных, так и зарубежных исследователей не дают, однако, однозначного ответа на вопрос - что же такое глобализация?

Концептуально в рамках исследования глобализации возможно связать воедино несколько областей анализа: политику, экономику, культуру и идеологию - то есть осуществить междисциплинарный подход. Анализ научных публикаций, позволяет выделить основные подходы к проблеме формирования термина «глобализация», сформировавшиеся в рамках отдельных научных дисциплин: культурологический, рассматривающий глобализацию в широком цивилизационном аспекте; экономический, трактующий глобализацию в контексте развития миро­вых рынков товаров, услуг, капитала и труда; экологический, связывающий глобализацию с ухудшением экологичес­кой ситуации на нашей планете; комплексный, рассматривающий глобализацию как в экономическом, так и в политическом, информационном, экологическом контексте, а также в контексте борьбы с международным терроризмом и мировой бедностью (См.:185).

В нашей работе акцент в исследовании процесса глобализации будет сделан именно на экономической составляющей этого феномена, что, однако, вовсе не означает отрицания факта всеохватности, многоаспектности этого явления. На наш взгляд, глобализация – это явление прежде всего экономического характера, поскольку в основе любых интеграционных процессов находится экономическое, а затем уже, соответственно, политико-культурное взаимодействие различных субъектов, что и демонстрирует процесс глобализации, проявившись изначально, объективно, как явление именно экономического плана.

Рассмотрим подробнее, как разрешается интересующий нас аспект теоретических исследований процессов глобализации в рамках экономико-теоретической парадигмы.

Экономическая теория предлагает целый спектр внутридисциплинарных направлений, по-разному рассматривающих феномен глобализации в теоретико-методологическом аспекте. Приведем лишь несколько примеров. Так, М. Кастельс определяет глобализацию как «новую капиталистическую экономику», подчеркивая, что информация, знания и информационные технологии являются главными источниками роста производительности и конкурентоспособности, причем эта новая экономика организуется преимущественно через сетевую структуру менеджмента, производства, распределения и тем самым является глобальной (См.: 1).

В то же время существует и целый ряд достаточно узких определений глобализации, например, как процессов сближения потребительских предпочтений и универсализации ассортимента предлагаемой продукции по всему миру, в ходе которого всемирные продукты вытесняют местные (См.: 20).

Если обратиться к определениям и характеристикам, которые дают процессам глобализации отечественные учёные, то здесь, на наш взгляд, следует привести оценку Ю.Шишкова, который отмечает: «Термин глобализация вошел в оборот как обозначение некоей новой реальности, связанной с технологической революцией в информатике и средствах коммуникации» (38). Здесь, как видим, предложено, пожалуй, одно из самых широких определений глобализации.

Таким образом, можно говорить о том, что глобализация, рассматриваемая в рамках экономической теории, как и в других дисциплинах, трактуется неоднозначно: одни не признают сам факт существования данного феномена, утверждая при этом, что коль скоро мир остается разделенным, корректно ли говорить о глобализации? Другие, кто не оспаривают новой реальности, воспринимают ее по-разному: отношение к глобализации варьируется от ее безоговорочного одобрения и восхваления привносимых ею благ, до ее осуждения, как новой формы колониализма. При этом, как, например, отмечает В. Михеев, отношение к глобализации как объективной реальности современного этапа развития мирового хозяйства – позитивное, негативное или настороженное, не всегда укладывается в рамки простой зависимости от уровня социально-экономического или политического развития страны, справедливо указывая на значительное количество ученых настроенных скептически по отношению к глобализации, представляющих развитые страны, которые, как считается, в наибольшей степени извлекают выгоду из глобализации (См.: 114).

В чем причина отсутствия какого-либо четко очерченного единого научного подхода к определению термина «глобализация»? Правда, многообразие подходов к определению термина «глобализация» позволяет нам глубже исследовать данный феномен, оценить его с разных точек зрения. Однако нельзя забывать и о том, что подобная фрагментация знания ведет к тому, что дискуссии по проблематике глобализации зачастую ведутся в совершенно разных плоскостях, порой никак не соприкасающихся; при этом сопровождаясь отождествлением или подменой близких, но не тождественных данному явлению понятий.

На наш взгляд, основные недостатки теоретических исследований сущности процессов глобализации, заключаются в следующем:

1. Дискуссии вокруг проблем глобализации все чаще переходят из области научных исследований в сферу политической риторики. При этом часто в научных дискуссиях глобализацию как объективный процесс, связанный с развитием современных производительных сил и производственных отношений, смешивают с глобализмом, т.е. политикой, проводимой определёнными субъектами системы международных отношений. На наш взгляд, идеологическая составляющая научного спора уводит исследователя от выявления объективных закономерностей, накладывая определенные ограничения на процесс познания. В то время как задача исследователя заключается не в оценке того или иного явления с позиций добра или зла, и тем более той или иной идеологической заданности, а в его анализе, опирающемся на аналитические, а не оценочные категории. Идеологическая составляющая глобализации, безусловно, зачастую является одним из факторов, препятствующих научному осмыслению данного феномена.

2. Глобализация, выступая объектом научного исследования, является темой дискуссионно-прогностического аспекта научных работ, поскольку всего-то 20-летняя история феномена подобного масштаба и комплексности не позволяет пока говорить о его развитии или какой-либо другой его характеристике сколько-нибудь определенно. В то же время автоматический перенос наблюдаемых нами в настоящий момент закономерностей развития данного феномена в будущее, по существу, превращает прогностическую функцию, как неотъемлемую часть любого научного исследования, в предсказание, подобное гаданию на картах, что на наш взгляд, также недопустимо. Это замечание особенно актуально с августа 2008 года, когда мировая экономика, по нашему мнению, вступила в принципиально новый этап, который может стать последним в её истории, а значит, и завершением глобализации, или началом новой череды качественно иных этапов, где и глобализации предстоит обрести существенно иные содержание и форму.

3. Другим довольно часто встречающимся недостатком определений глобализации в научной литературе является включение в рамки данного термина всего многообразия процессов развития международных отношений. Это фактически распространяет данный феномен на всю историю человечества, как в пространстве, так и во времени. То есть, по сути, происходит размывание, растворение сущностных черт исследуемого явления как качественно новой объективной тенденции развития современных производительных сил и производственных отношений, проявляющихся в различных институциональных формах интеграции национальных экономик и транснациональных корпораций.

Подводя некий итог научной полемики вокруг проблем актуализации термина «глобализация», можно сделать несколько выводов: с одной стороны, само понятие «глобализация» до известной степени носит спекулятивный характер, что объясняется воздействием данного феномена практически на все сферы человеческой деятельности, причем не только на межгосударственном уровне, но и на уровне домашних хозяйств. С другой, несмотря на то, что глобализация - одна из наиболее популярных тем для исследований в современной научной литературе, до полной ясности этого понятия как в концептуальном, так и в практическом плане еще очень далеко. Многочисленные, но зачастую, противоположные по смыслу определения глобализации заставляют задуматься даже об общей неготовности современного методологического аппарата анализировать этот качественно новый феномен.

Как уже было отмечено выше, теоретическая и эмпирическая литература в области глобализации огромна, и может показаться фрагментированной, случайной, поэтому далее, мы, объединяя важные элементы теоретической дискуссии в научной литературе, предлагаем авторскую концепцию глобализации.

Изложение нашего взгляда на процесс глобализации мы начнем с выделения группы факторов, которые отражают значительные экономические изменения в структуре мирового хозяйства, произошедшие за последние несколько десятилетий:

1. Растущая схожесть стран: инфраструктура, производство, потребление, правовые и политические институты унифицируются, становясь все более однородными во всем мире (См., например:20), что не может не вызывать противодействие со стороны части общества, находя свое выражение в движении антиглобализма (См. более подробно: 136 и 152).

2. Динамичность глобальных рынков капитала: национальные рынки капитала сливаются в единый мировой рынок капиталов, характеризующийся значительными по объему операциями между странами. При этом для современной мировой экономики характерна значи­тельная скорость перемещения (рост экспорта и импорта) ка­питала между странами, что становится важным факто­ром их развития. Как отмечает профессор И.П. Фаминский (См.:39), в свое время в отечественной литературе гос­подствовала ленинская формула о вывозе капитала как «па­разитизме в квадрате», из которой следовало, что капитал преимущественно вывозится из промышленно развитых стран в экономически слаборазвитые страны, в поисках бо­лее высоких прибылей. Однако после второй мировой войны эта ситуация существен­но меняется и основной поток капитала из промышленно раз­витых стран идет не в слаборазвитые (развивающиеся) стра­ны, а в другие промышленно развитые страны. Исходя из этого можно сделать вывод о возрастании взаимного движения капитала между промышленно развиты­ми странами, хотя, безусловно, часть капитала направляется и в развива­ющиеся страны. Это, на наш взгляд, объясняется объективными изменениями в структуре мировой экономики, происходящими под влиянием НТП, что, в свою очередь, инициирует изменения в характере разделения труда между промышленно развиты­ми странами, о чем мы скажем подробнее дальше. Приведенные нами данные в таблице 1 показывают, что, во-первых, резко возросли мас­штабы экспорта и импорта капитала в форме прямых инвестиций. Так, с начала 1990-х гг. по 2000 г. об­щий вывоз этих инвестиций возрос в 5 раз, а их импорт — в 6.3 раза. Во-вторых, большая часть вывоза прямых инвестиций (91%) и их ввоза (79,1%) приходится на промышленно раз­витые страны.

Таблица 1 - Экспорт и импорт прямых инвестиций в современном мире (млрд. долл.) (39, с.48)

 

	ЭКСПОРТ КАПИТАЛА		ИМПОРТ КАПИТАЛА
	1989-				1989-
Весь мир	228,3	711,9	1379,5	620.7	200,1	692,5	1491,9	735,1
Развитые страны	203,2	672,1	1271,3	580,6	137.1	483,2	1227,5	503,1
США	49,0	131,0	165,0	114,0	42,5	174,3	300,9	124,4
Япония	29,6	24,2	31,6	38,1	1,0	3,3	8,3	6,2
Европейский союз	105,2	454,3	968,0	365,2	76,6	261,1	808,5	323,0
Бельгия и Люксембург	6,1	28,7	242,0	67,3	9,2	22,7	245,6	51,0
Франция	20,4	48,6	175,5	82,8	12,4	31,0	42,9	52,6
Германия	19,5	88,6	49,8	43,3	3,4	24,3	195,1	31,8
Нидерланды	13,4	37,4	71,3	44,0	7,2	38,0	52,5	50,5
Великобритания	24,2	121,8	253,9	39,5	19,2	70,6	116,6	53,8
Развивающиеся страны	24,9	37,8	104,2	36,6	59,6	188,4	237,9	204,8
Латинская Америка	3,7	8,0	21,7	7,2	17,5	83,2	95,4	85,4
Азия	20,3	28,6	80,9	31,8	37,7	95,6	133,8	102,3
Китай	2,2	2,6	0,9	1,8	14,0	43,8	40,8	46,8
Гонконг	9,2	17,0	59,4	9,0	4,2	14,8	61,9	22,8
Африка	0,9	0,9	1,5	-2,5	4,0	7,7	8,7	17,2
Страны Центральной и Восточной Европы	0,1	2,1	4,0	3,5	3,4	21,0	26,6	27,2
Россия	0,1	1,0	3,2	2,6	0,9	2,8	2,7	2,5
Наименее развитые страны	0,2	0,4	0,7	0,3	1,4	3,7	3,7	3,8

 

В-третьих, ввоз прямых инвестиций за последнее десяти­летие в развивающиеся страны возрос в 4 раза, хотя на него приходится лишь 18,9% общего ввоза прямых инвестиций в мире. При этом на движение капитала оказывает воздействие не только объективный процесс глобализации, но и политика ли­берализации внешнеэкономических связей, проводимая промышленно развитыми странами, которая проявляется в снятии барьеров на пути движения капитала, отмене валютных ограничений. Это способствует росту не толь­ко прямых инвестиций, но и ускорению международного дви­жения капитала в целом. Масштабы портфельных инвести­ций вместе с прочими инвестициями, представляющими со­бой в основном кредиты, займы, депозитные вклады, более чем в 2,5 раза превышают новые прямые инвестиции (см. табл. 2), а объем международного движения капитала достиг пример­но ½ международного товарооборота.

 

Таблица 2 - Международное движение капитала (млрд.долл.) (39, с.51)

 

		ВЫВОЗ КАПИТАЛА			ВВОЗ КАПИТАЛА
Весь мир	все инвестиции	1136,7			3580,8	1386,6	2084,1	3029,7	4016,0
	Прямые			999,7	1190,7		674,1
	прямые (без реинвестиций)	170,7		833,4	995j6	211,0		953,7
	Портфельные	534,5		1317,9		749,4	993,8	1633,8
	Прочие				1280,0		477,7	442,4	1291,0
Развитые	все инвестиции	1047,9	1819,9		3212.7	1108,9	1882,6	2736,8	3686,9
страны	прямые	210,6	637,7	950,1		144,4	474,8	833,1
	прямые (без реинвестиций)	156,6	539,9	791,7	908,7	141,7	440,7	761,7
	портфельные	514,8	1003,7	1278,6	1208,9	610,1		1478,7	1459,8
	Прочие			373,9	1095,1	357,1	537,7	496,4	1261,9
США	все инвестиции		281,0		481,0	289,1	717,7	793,8	1000,6
	прямые	34,0	146,1	155,4	152,4	51,4		301,0	287,7
	прямые (без реинвестиций)		98,4	81,1	52,8	58,4		281,0	264,0
	портфельные		136,0		124,9	111,0		354,8	474,6
	Прочие	31,0	46,6			119,7		158,0	262,0
Развива-	все инвестиции	57,7	104,0	211,1		256,1	336,8	384,7	305,0
ющиеся	Прямые	14,6		49,6	99,6	73,8			248,7
страны	прямые (без реинвестиций)	14,1	32,6	41,6	86,9	69,4		192,1
	портфельные	12,8		56,8	94,0	122,4			86,6
	Прочие	30,8	28,9	112,7	164,0		114,4	64,4	19,1

 

При этом необходимо учитывать, что если прямые инвестиции относительно стабильны, поскольку их нельзя мгновенно вывезти из страны, то движение капитала в форме портфельных и прочих инвестиций может порож­дать нестабильность мировой экономики. Портфельные инвестиции, перемещаясь из одной страны в другую в поисках более высокой нормы прибыли, подвержены влиянию субъективных настроений игроков рынка, что может привести к тяжелым экономическим последствиям - финансовым кризисам в странах, из которых эти капиталы быстро уходят.

3. Снижение тарифных барьеров и либерализация мировой экономики в целом: развитие торговых соглашений и успех переговоров в рамках двусторонних и многосторонних соглашений привели к снижению уровня тарифной защиты и ослабили протекционизм в целом. В результате чего резко увеличился объем международной торговли. Если в 1996 г. объем товарной торговли (без учета торговли услугами) в мире вырос, по сравнению с 1950 г., примерно в 16 раз, то мировой ВВП за этот же период времени увеличился в 5,5 раза (См.: 59, с.74).

 

Таблица 3 - Темпы ежегодного физического объема мирового производства и мирового экспорта,1950-1992 гг. (%) (59, с.74)

	1950-1992 гг.	1950-1960 гг.	1960-1970 гг.	1970-1980 гг.	1980-1990 гг.	1990-1992 гг.
Мировое производство
В том числе: аграрные товары промышленные товары
	1950-1992 гг.	1950-1960 гг.	1960-1970 гг.	1970-1980 гг.	1980-1990 гг.	1990-1992 гг.
Мировой экспорт
В том числе: аграрные товары промышленные товары

 

Глобализация, конечно, как мы уже отмечали, это не только объективный процесс, но и оп­ределенная политика регулирования международных эконо­мических связей, проявляющаяся во внешнеэкономической политике, проводимой странами на международной арене. Как резонно пишет в связи с этим, например, И.П. Фаминский: «… вопрос о политике глобализации — это в значительной степени вопрос, в чьих интересах будет развиваться гло­бализация» (39, с.62). Процесс либерализации международной торговли, начавшийся в 60-70-е гг., привел к тому, что в странах Запада постепенно были отменены количествен­ные ограничения импорта (кроме импорта отдельных сельс­кохозяйственных товаров). В результате серии раундов в рамках ГАТТ (ВТО) были существенно снижены импортные пошлины, средний уровень которых в промыш­ленно развитых странах составляет сейчас 3,5—4% (39, с.63). При этом снятие барьеров в отношениях между странами не носило прямолинейного и одинакового для всех стран ха­рактера. Несмотря на то, что развитые страны заинтересованы во взаимном ослаблении барьеров, никто из них, включая США, естественно, не собирает­ся отказываться от определенных форм защиты национальных рынков. Особенно это касается развивающихся стран, для которых отказ от государственного регулирования внешне­экономических связей грозит подрывом формирования совре­менной структуры экономики. Это нашло свое отражение в ряде уступок, которых в конце 1960-х — 1970-е гг. развивающиеся страны добились у промышленно развитых государств. Так, в частности, признавалось право развивающихся стран на проведение политики протекционизма, что и было зафиксиро­вано в специальной IV части ГАТТ «Торговля и развитие».

4. Выход на первое место по экономическим показателям новых субъектов мировой экономики – ТНК, которые, по мнению ряда авторов (См., например: 63; 183; 184), являются основными участниками процесса глобализации. Одно из наиболее часто цитируемых свидетельств в этой области – то, что мир в настоящее время контролируется 200 крупными корпорациями, которые контролируют в настоящее время до половины мирового промышленного производства, свыше 50% международной торговли, около 80% мирового банка патентов и лицензий на новую технику и ноу-хау (См.: 178, с. 50). На зарубежные филиалы ТНК, объем продаж которых в 2001 г. превысил 20 трлн. долл., приходится 1/10 мирового ВВП и 2/3 мирового экспорта товаров и услуг (См.: 199, с. 71). Среди мощных международных по сфере своей деятель­ности корпораций преобладают транснациональные корпо­рации (ТНК), национальные по капиталу (американские, английские, японские и т.д.), но международные по сфере размещения принадлежащих им предприятий. Другая форма международных корпораций — межнациональные, интерна­циональные как по вложенным в них капиталам, так и по сфере деятельности. Таких корпораций было немного. Дав­но существуют англо-голландские компании «Ройял датч Шелл» и «Юнилевер». Однако в начале ХХI века создание межнациональных компаний путем объединения предприятий из разных стран значительно ускорилось, примерами чего могут послужить объединение немецкой автомобильной ком­пании «Даймлер-Бенц» и третьей по величине американской автомобильной компании «Крайслер», покупка немецким концерном «Телеком» американской компании «Войсстрим» и др. При этом процессы создания международных, преимущественно транснациональных корпораций идут не только в сфере про­изводства, но и в торговле, банковском деле (появление, на