СТЕРВЯТНИКИ ШОССЕЙНЫХ ДОРОГ.

 

Шоссе в ранних осенних сумерках само по себе вызывает чувство тревоги, а когда «газель « Сергея Козлова начало потряхивать и тянуть в сторону кювета, тот выругался с чувством и во весь голос. Жена Сергея, Марина, мирно дремавшая на соседнем сиденье, сразу очнулась и с удивлением посмотрела на мужа.

— Ты, что, Серёжа?

— Скат, похоже, пробили. — Он свернул в сторону и, уже заглушив мотор, добавил: — Не вовремя! Сплошная невезуха.

Да, в этот день чете Козловых явно не везло. Очень много времени потеряли на заводе, оказались не так оформлены документы на груз, хватились в последнюю минуту, долго искали какого‑то Семёнова, только он мог подписать бумаги. Километрах в десяти от города внезапно заглох мотор. Поломка не очень серьёзная, но час времени она съела. Вот и получалось, что к пяти вечера они даже не выехали за пределы Пермской области.

Посидев несколько минут в одиночестве, Марина вышла из машины и, зябко поёживаясь под северным ветром, стала наблюдать, как работает муж. А тот явно спешил, движения его были лихорадочны и не всегда точны. Сергей взглянул на жену с осуждением — та недавно переболела гриппом, — но ничего не сказал. Сняв переднее колесо, он притащил запаску, все это время нервно поглядывая на проезжающие мимо машины. Поток их редел, лишь вечные «альбатросы» дорог — дальнобойщики — продолжали без устали нестись каждый к своей дальней цели.

Повозившись ещё немного с колесом, Сергей не выдержал.

— Иди сядь в кабину, а то простудишься, — велел он жене.

— Да ладно, я постою, ничего со мной не будет.

Тон, с которым обратился к ней Сергей, больно корябнул по нежным струнам души Марины. Вместе они жили всего три месяца, и толстая корка повседневного равнодушия не успела сковать их взаимные чувства. Сергей хотел сказать что‑то ещё, но бежевая «шестёрка», до этого лихо нёсшаяся по шоссе, вдруг рядом с ними резко сбросила скорость, шофёр «газели» проводил её насторожённым взглядом и ещё лихорадочнее принялся возиться с колесом.

Почувствовав тревогу мужа, Марина спросила:

— Серёжа, что‑то случилось?

— Пока нет… — пробормотал тот, затягивая последние гайки. — Убираться нам надо отсюда поскорей.

Им не хватило какой‑то минуты. Вылетевшая из‑за бугра все та же бежевая «шестёрка», резко просвистев шинами, остановилась рядом. Сергей понял, что ничего хорошего ждать им не приходится.

Внешне казалось, что от троих мужчин, вылезших из машины, никакой опасности не исходило. Двое чуть покрепче в плечах, лет по сорок, с заметными животами, третий гораздо выше ростом, узкоплечий, примерно тех же лет. Именно он первым начал разговор:

— Ну вот, мы так спешили помочь, а он уже сам справился. Молодец, шустрый парень!

Марина, ничего не понимая, переводила взгляд с незваных помощников на застывшего в столбняке Сергея. Чтобы зря не волновать жену, тот никогда не рассказывал ей, что в этих местах пропали несколько легковушек с людьми.

А приезжие продолжали лицедействовать.

— Хорошая «газель», новенькая, — заметил один из троицы, что пониже ростом. Он попинал ногой только что сменённое колесо и спросил: — Твоя?

— Нет, — онемевшими губами ответил Сергей. — Заводская.

Он по‑прежнему до ступора боялся этих людей. Тем временем водитель «шестёрки» развернул машину, пристроил её сразу за «газелью», а затем присоединился к беседующим. Мимо проехала ещё пара «Жигулей», но под отчаянными взглядами Сергея ни одна из машин даже не притормозила.

— Ну что, отойдём, потолкуем? — обратился высокий не к водителю «газели», а к своим спутникам.

Распределившись по двое, они легко, ловко и как‑то даже играючи подхватили под руки и потащили молодожёнов в сторону леса. Сергей по сравнению с ними смотрелся щуплым подростком, под стать ему была и жена. Марина лишь теперь начала понимать, что происходит что‑то неладное.

— Серёжа! — тихо вскрикнула она. Её слова подстегнули растерявшегося парня. Он внезапно понял, что до сих пор держит в руках не очень большой, но все же увесистый баллонный ключ. Первые деревья уже отделили всех шестерых от дороги, когда Сергей высвободил правую руку и изо всей силы ударил своего левого провожатого ключом по голове. Тот вскрикнул от боли и выпустил руку шофёра. Сергей рванулся было вперёд, к жене, но тяжёлый удар сзади по голове заставил его распластаться на земле.

Без сознания он пребывал несколько секунд, не больше. Саныч, так звали второго из его конвоиров, убивал обычно одним ударом кастета, но его расчёты спутал этот отчаянный рывок водителя к жене. Сергей почувствовал, что его подняли и куда‑то тащат. До конца же он пришёл в себя уже привязанный к дереву. Где‑то рядом, за его спиной, слышалась отчаянная возня. Это вторая пара бандитов пыталась привязать к дереву Марину. При всей своей худощавости она билась всем телом с отчаяньем, свойственным лишь женщинам.

— Саныч, да загаси ты её! — в сердцах обратился кто‑то из бандитов к подошедшему на помощь товарищу.

— Зачем, мы ещё побалуемся с ней, — буркнул тот и коротко ударил девушку кулаком в живот. Та сразу захлебнулась уже было вырвавшимся из горла криком и обмякла. Быстро и ловко Марину привязали к дереву, а потом уже занялись «разбором полётов».

— Нет, Саныч, ну ты козёл! Ты что, удержать его не мог? Чуть голову мне не разнёс этот хлюпик, хорошо, хоть шапка спасла, — напарник Саныча выражал свои претензии, обхватив голову руками.

— Я за козла, тебе, Тухлый, вообще сейчас репу снесу! Ты, сука, словами‑то не кидайся, по зоне, тебе вообще бы сейчас перо вставили…

— Хорош базарить! — прервал перебранку худощавый главарь по кличке

Гнедой. — Кончаем их и смываемся. И так торчим тут слишком долго. Тухлый, иди к машине, отгони её чуть назад, чтобы не маячила рядом с «газелью».

По‑прежнему державшийся за голову водитель «шестёрки» поспешно двинулся обратно к дороге. Из всех четверых он один ни разу не сидел и не любил присутствовать при смертоубийствах, за что и получил свою кличку. Оставшиеся же трое кровью были повязаны крепко. Все в своё время сидели за разбой, а вернувшись из зоны и почувствовав влияние времени, уже спокойно принялись убивать несчастных владельцев легковых машин. Подобным «промыслом» они занимались больше года, дебютное волнение давно прошло, дело было поставлено на поток.

— Ну, кому девку, кому парня? — спросил длинный.

— Ты, Гнедой, по‑моему, сам давно никого не мочил? — напомнил Саныч.

— Лады, какой базар… — легко согласился тот. — Парень мой.

— Ну, а с девкой я ещё побалуюсь, — заявил Саныч.

— Чур я второй, — поспешно заявил его более мощный напарник.

— Нет, Шкаф, ты, как всегда, будешь пятнадцатый, — пошутил Гнедой, пытаясь разыскать в густой таёжной траве выроненный Сергеем ключ. — Куда он ключ бросил, Саныч?

— Да не там ищешь, левей, — ответил, уже направляясь к девушке, Саныч.

— Где левей‑то? От меня левей или с твоей стороны левей? — не понял Гнедой.

Саныч рассвирепел:

— Нет, ты что, совсем тупой! Куда пошёл‑то!? Слева, слева!

— Слева, слева! Смотрел я, нету там ничего!

Сплюнув и щедро поливнув матом, Саныч вернулся к месту стычки и принялся, не сгибаясь, шарить сапогами по траве. Уже стемнело, и приходилось присматриваться. Занятые поисками, они совсем забыли о третьем подельнике, а тот потихоньку приближался к привязанной к дереву девушке. Марина, оправившаяся от удара, увидев эту круглую рожу с маленьким сломанным носом и заплывшими мутноватыми глазками, невольно вскрикнула. Саныч среагировал мгновенно:

— Шкаф, падла! Я тебе что сказал? Вторым будешь! Иди сюда и ищи ключ!

— Да я так, пошутковал, — растягивая в заторможенной улыбке бесформенный рот, отозвался детина. Кличку свою он получил за редкий интеллект, примерно такой же, как у одноимённого предмета мебели. Отойдя от девушки, он со слоновьей грацией присоединился к напарникам, разглядывая землю через солидный живот. Лишь минут через десять они все‑таки нашли нужный им ключ.

— Вообще надо постоянно с собой что‑то брать, — пробурчал Саныч, поднимая его с земли. — А то каждый раз ищи что‑нибудь, то монтировку, то молоток.

— Ты не бухти поперёк. Я тебе не Тухлый, — окрысился на напарника Гнедой. — Я знаю, что делаю. Не фиг делать, прокурору подарок с собой возить. Давай быстрей кончай девку.

Сам он подошёл к Сергею, пытавшемуся вырвать руки из крепких пут. Поняв, что это бесполезно, он попробовал отговорить Гнедого:

— Не надо, не надо!.. Там в машине ничего такого нет… одни железяки. Запчасти к авиадвигателям. … Вы их не продадите.

— Чудак, — засмеялся Гнедой, — железки нам твои в самом деле на фиг не нужны, зато «газель» сгодится.

Сергей уже откровенно, всем телом дёрнулся, стремясь вырваться, но только до мяса сорвал кожу с запястьев, не почувствовав при этом боли. Чувство страха заглушило все. Сзади вскрикнула Марина, послышался басистый голос Саныча:

— Да не дёргайся ты, а то ещё ударю!

Гнедой усмехнулся, поднял баллонный ключ….

Опустить его он не успел. Грохнул выстрел, пламя блеснуло в каких‑то трех метрах от главаря бандитов, и пуля отбросила его далеко назад, в колючие кусты шиповника. Саныч, все‑таки ударивший брыкающуюся девчонку, среагировал мгновенно. Отпустив ноги девушки, он выдернул из кармана пистолет и трижды выстрелил в сторону вспышки. Но стрелявшего там уже не было. Сгустившаяся темнота позволила ему незамеченным быстро переместиться в сторону. Снова блеснуло пламя, первая пуля попала Санычу в плечо, его развернуло, а вторая пуля разнесла ему затылок.

Третий из бандитов, Шкаф, наблюдал за происходящим с открытым ртом. Лишь когда окровавленный Саныч приземлился у самых его ног, он понял, что происходит, и с рёвом ужаса кинулся бежать. Он выскочил из леса, недалеко уже была бежевая «шестёрка» с немало удивлённым Тухлым: раньше в своих делах они не применяли оружия, а тут столько выстрелов… Шкаф пробежал метров пять, потом из леса снова блеснуло пламя, и он упал лицом вниз в заполненный водой кювет. Шофёр «шестёрки» понял все и, резко сорвавшись с места, вскоре скрылся за ближайшим пригорком.

События развивались неожиданно и быстро, так что оба приговорённых к смерти не сразу поняли, что небо послало им избавление. Марина по‑прежнему всхлипывала, когда острый нож перерезал верёвки, ноги её подогнулись, и девушка сползла по дереву вниз. В таком положении её и нашёл Сергей. У него ноги были как ватные, из души словно вынули её большую часть, и парень, опустившись рядом с женой, слабым жестом обнял её за плечи.

Тем временем человек, принёсший им освобождение, занимался достаточно своеобразным делом. Он потрошил карманы покойников. Больше всего его интересовало при этом даже не наличие денег, а оружие. Пистолет Саныча он с сожалением откинул в сторону, это оказался «ТТ». Зато у Гнедого в кармане обнаружился «Макаров», из которого незнакомец позаимствовал лишь обойму. Ликвидировал он у покойного и небольшой запас денег, после чего обратился к супругам:

— Уезжать надо вам. А то вдруг этот с подмогой приедет. Куда направляетесь?

— В Москву, — тихо отозвался Сергей. Он быстрее своей подруги приходил в себя.

— Мне бы тоже надо в столицу, — вздохнул незнакомец. Ночь, окончательно победившая скудный осенний день, скрывала черты его лица.

— Давайте с нами, — предложил Сергей.

— Может, вернёмся домой? — робко спросила Марина.

— Нет.

— А как же с этими… — она протянула руку в сторону трупов, но Сергей отрицательно покачал головой.

— Нет. Никакой милиции. Ты что! Нас же ещё и засадят! По судам затаскают, помнишь, как Мишку, брательника твоего?

— Да, это они могут, уж поверьте мне, — согласился незнакомец. — Давайте так, вы меня довозите до Москвы, я за это вас охраняю.

— Идёт, — согласился Сергей, поднимаясь с земли и помогая встать жене.

— Надо уезжать отсюда, а то действительно как бы ещё кто не пожаловал.

Они прошли к «газели», по очереди покосившись в сторону темневшего бесформенной кучей тела Шкафа. Тот лежал, уронив голову в лужу, и, если не обладал жабрами, давно был мёртв.

Лишь очутившись в кабине машины и включив свет, супруги Козловы увидели лицо своего спасителя, и оба на мгновение обмерли. Это лицо им целую неделю показывали по телевизору, всячески призывая к бдительности и осторожности.

«Час от часу не легче», — промелькнуло в голове у Сергея. Марина же просто не смогла вымолвить ни слова.

Они увидели и узнали «свечинского маньяка» Михаила Силина.

 

ПЛЕЧЕМ К ПЛЕЧУ С МАНЬЯКОМ.

 

Это выражение лиц своих «крестников» озадачило Нумизмата. Он провёл рукой по густой щетине и спросил:

— Что, зарос жутко?

— Да нет, — пробормотал Сергей. Он первый оправился от нового удара судьбы и плавно тронул «газель» с места.

— Ну, а что же вы так меня разглядывали? — полюбопытствовал Силин.

— Да вашу фотографию каждый вечер по телевизору показывают, — пояснил шофёр. Марина с ужасом смотрела на него, ничего не понимая в действиях мужа.

— А, вот оно что. Даже так. И что они про меня наговорили?

— Ну… — Сергей немного замялся. — Что маньяк, убиваете всех подряд…

Силин засмеялся. Этот смех словно отодвинул Марину от него, она почти упала на рулевое колесо. Сергей выговорил ей:

— Марин, ну что ты так наваливаешься, мне же вести машину трудно.

Отсмеявшись, Михаил сказал:

— Забавно. А они не говорили, кого именно я убивал?

— Да нет, про троих милиционеров шла речь, и все.

— А остальные были вот такие же, как те, в лесу. Все началось с того, что украли мою коллекцию…

Коротко, минут за десять, Силин рассказал свою одиссею. Умолчал только про Жучкова, Нину, милиционеров в поезде вывел пособниками бандитов. Закончил он своё повествование такой тирадой:

— Вам бояться нечего. Вы ничего плохого мне не сделали.

В молчании они проехали минут пять, потом Сергей сказал Силину:

— Сейчас будет пост ГАИ, нас могут остановить. Может, сядете в кузов?

— Хорошо, — легко согласился Нумизмат, и, уже открыв дверцу, спросил дрогнувшим голосом: — Скажите, у вас хлеба не найдётся?

Марина торопливо нашарила сумку с продуктами, вытащила хлеб, оторвала кусок жареной курицы, протянула термос с кофе. По тому, как жадно заблестели глаза Нумизмата, затряслись его руки, принимающие пищу, она поняла, насколько он голоден. Как ни странно, но это немного успокоило девушку. На минуту она забыла о том, что этот человек жуткий убийца, как говорил толстый дядя в милицейской форме с телеэкрана — маньяк. Перед ней был голодный, жалкий человек.

Есть Силин начал ещё у машины, дожидаясь, пока Сергей переставит ящики так, чтобы он мог пролезть поближе к кабине и подальше от глаз потенциальных проверяющих.

— Если что, стукнешь мне, — сказал Михаил, давясь пищей, и полез в фургон.

По сравнению с кабиной в кузове, крытом брезентом, было не так тепло, но Силину после таёжных ночёвок условия показались райскими. С утробным рычанием он за считанные минуты справился с едой, напился кофе, минуя промежуточную стадию в виде стаканчика. Пища показалась ему невероятно вкусной, словно раньше он не ел ничего подобного.

— Как хорошо, — пробормотал Нумизмат, откидывая голову назад и думая только об одном: выдадут его «крестники» милиции или нет?

О том же самом шёл спор в кабине «газели».

— И ты его не боишься? — высоко подняв брови, полушёпотом и при этом косясь себе за спину, спрашивала Марина супруга.

— Нет, не боюсь, — коротко ответил Сергей, пристально глядя на ночную дорогу.

— А я боюсь! — чуть повысила голос Марина. — Мы его отвезём куда надо, а там он нас обоих убьёт.

— Зачем мы ему нужны? Мы что, его коллекцию воровали? Видишь, он идёт по следу, как гончая. Нам Бога надо благодарить, что послал его, давно бы уже лежали с разбитыми башками.

— Все равно я его боюсь… — начала было жена свой прежний рефрен, но Сергей довольно грубо перебил её:

— А тебе что, так понравилось иметь дело с тем бугаём, как его, Санычем? У меня до сих пор после его удара башка трещит.

Марина невольно покраснела:

— Он ничего не успел сделать, только начал снимать с меня гамаши.

— А, теперь, наверное, жалеешь? Там ещё Шкаф был на очереди…

— Дурак ты! — всхлипнула Марина. Первая семейная ссора развивалась совсем не по‑пустяковому поводу.

— Да хоть как меня обзови — хоть дурак, хоть идиот. Но я этого мужика милиции не выдам. Он нам жизнь спас.

Они спорили до самого блокпоста на выезде из области. Марину больше всего забирало то, что в голосе мужа появились новые, ранее неизвестные ей интонации главы семейства. Худенькая, щупленькая, но приятная на личико Марина в этом году окончила школу, на дискотеке встретила Сергея, только вернувшегося из армии. Скоротечный роман кончился быстрой женитьбой, парень действительно обожал свою Маринку, и до поры до времени она вертела им как хотела.

Когда затянутый в кожу гаишник махнул светящимся жезлом, Марина с усмешкой взглянула на мужа.

— Молчи, — только и сказал Сергей.

Он остановил машину и поспешно выскочил из кабины навстречу монументальному, как памятник, инспектору.

— Добрый вечер! — вежливо приветствовал гаишник Сергея, небрежно беря под козырёк. — Ваши права, пожалуйста, документы на машину.

Рассмотрев все предоставленные бумаги, инспектор спросил про груз и разрешил ехать.

— Что‑то случилось? — спросил его Сергей, искоса поглядывая в сторону супруги.

— На прошлой неделе точно такая же «газель» пропала между Пермью и Кировом. Теперь проверяем все похожие машины.

— А вообще‑то много исчезает машин? — задавая этот вопрос, Сергей как бы ненароком глянул в сторону выглядывающей из кабины жены: выражение её лица не предвещало ничего хорошего, ещё секунда, и она сдаст своего необычного спасителя.

— Кроме «газели», в этих местах пропали ещё четыре легковых автомобиля. Это только за последние полгода.

Инспектор жестом остановил ещё одну «газель» и поспешил к ней. Сергей, сев за руль, покосился в сторону Марины. Та молчала. Слова, сказанные представителем власти, подействовали на неё сильнее, чем все увещевания мужа.

Отъехав пару километров от поста, Сергей остановил машину, заглянул в кузов и позвал своего нежданного попутчика.

— Эй, как вас там! Вылазьте.

На его зов никто не отозвался, лишь прислушавшись, Сергей различил храповидные рулады, доносящиеся из глубины фургона.

— Знаешь, а он спит, — с удивлением доложил шофёр своей половине.

— Спит?! — удивилась она. — Там же холодно.

— Ну, а ему, значит, нет, — ответил Сергей, включая первую скорость.

И машина понеслась дальше в ночь, в темноту и неизвестность.

Усталость Нумизмата была столь велика, что он проспал до самого утра. Когда же проснулся, его «Командирские» показывали восьмой час, рассвет чуть брезжил, в кузове было темно, и Силин не сразу понял, где он находится. Лежать было жёстко, пробирал холод. Пошарив руками вокруг себя, Нумизмат наткнулся на какие‑то ящики и вспомнил все, что случилось вчера. Машина, к его удивлению, стояла, хотя где‑то совсем рядом гудела моторами оживлённая автострада. Нашарив в ногах у себя термос, Михаил не отказал себе в удовольствии допить уже тёплый кофе, и задумался над тем, что ему делать дальше.

То, что молодожёны не выдадут его, Нумизмат понял ещё вчера, прослушав разговор Сергея с гаишником. Значит, впереди его ожидала Москва. А ведь совсем недавно ему казалось, что не видать ему первопрестольной как своих ушей…

На пепелище деда Дмитрича Силин провёл три дня. Честно говоря, он сильно устал, оголодал и не смог сразу оторваться от убогого минимального уюта заброшенной деревеньки. Жил он все в той же баньке, питался вареной картошкой. Тщательно обшарив дома, он нашёл полпачки соли и коробок с десятком спичек. Столетней давности, они тем не менее исправно разгорались, обеспечивая Михаила теплом и едой. Раз Нумизмат даже устроил себе банный день, использовав до конца обмылок, оставшийся ему в наследство от почившего хозяина.

С трудом расставшись с обжитым местом, Нумизмат шёл по тайге ещё два дня, тщетно пытаясь выйти к железной дороге. Уже давно он осознал, насколько опрометчиво поспешил, отдалившись от «кровеносных сосудов» России. Просто поддался панике, не рассчитал истинные пространства своей страны. Теперь он чаще всего шёл по ночам, вдоль шоссе. Одежда Михаила пришла в ужасное состояние.

Куртку он порвал на боку, прыгая с поезда, джинсы превратились в грязные лохмотья, правый сапог нещадно пропускал воду. В таком виде даже в электричку соваться было смертельно опасно, все равно что добровольно сдать себя в руки правосудия. А тут вдруг кстати подвернулась эта парочка на «газели». Прошлым вечером он как раз отдыхал перед ночным марш‑броском, использовав последнюю спичку, испёк на углях остатки картофеля. Михаил доедал эту полусырую, сладковатую пищу, когда услышал, как где‑то рядом скрипнули тормоза машины.

Сначала он следил за «газелью» из чувства насторожённого любопытства. Потом, когда дела у её хозяев пошли совсем плохо, Нумизмат бесконечно долго пробирался поближе к месту будущего убийства, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Пожалуй, в первый раз он убивал с таким удовольствием. Это были нелюди, мразь, не имеющая право на существование.

Припомнив все, Силин подумал: «А почему все‑таки машина стоит? Уж не бросили ли её хозяева, испугавшись меня?»

Промаявшись в холоде еше минут пять, он начал выбираться из‑за

баррикады ящиков. Это оказалось не так просто — Сергей замуровал его на совесть. Еле пробившись к заднему борту, Нумизмат с некоторым трудом освободил брезентовый тент и выбрался наружу.

Раннее утро ещё не до конца рассеяло ночной мрак, отделив серый тон осеннего неба от более густого фона земли. Веяло сыростью, свежестью, острым запахом хвойного леса. Силина передёрнуло от озноба и отвращения. Таёжной романтикой он был сыт по горло.

Оглядевшись по сторонам, он понял, что машина стоит в лесу, на небольшой полянке, а где‑то совсем рядом, судя по звукам, проходит трасса. Обойдя «газель», Михаил заглянул в кабину. Сначала он даже испугался, ему показалось, что его благодетели мертвы, но потом понял, что они просто спят.

Ещё больший испуг испытала Марина, в эту же самую секунду открыв глаза. Увидеть со сна такую небритую, закопчённую рожу стоит многого. Девушка взвизгнула и, подпрыгнув на месте, кинулась на шею мужу. Тот же со сна ничего не мог понять.

— А? Что?! — заполошно спросил он, потом оглянулся в сторону Нумизмата,

сначала тоже вздрогнул, но потом с облегчением вздохнул: — Фу, чего ты меня пугаешь так? Это же наш попутчик.

Отодрав от шеи обмякшие руки жены, Сергей открыл дверь и вылез из кабины.

— Доброе утро! — спокойно поприветствовал он Силина, вздрогнул всем телом от утреннего холода и быстро убежал в лес по естественной надобности. Нумизмат же долго разглядывал себя в зеркало заднего вида. Недельная щетина, грязное, прокопчённое лицо.

«Да, такого орла только и ждёт мать‑столица», — вздохнув, подумал он.

— Скажите, а как нам вас называть? — спросил Силина вернувшийся Сергей.

— По имени называйте, Михаилом, — чуть подумав, решил Нумизмат.

— Ну, а мы Марина и Сергей, Козловы.

— Молодожёны?

— Ну, можно сказать и так, — согласился Сергей, поглядывающий на появившуюся из кабины Марину. Та молча, не поздоровавшись, прошла мимо мужчин и скрылась в ближайшей ложбине, густо поросшей кустарником. Когда она вернулась, на поляне уже весело гудел походный примус. Нехитрый завтрак Козловы приготовили из «быстрорастворимой» лапши и кофе. К этому времени рассвело, и Силин снова, уже при дневном свете, рассмотрел обоих супругов. Сергей ему понравился: невысокого роста, шустрый, подвижный. Странная смесь мальчишеских повадок и мужской серьёзности делала его даже забавным. Лицо водителя можно было назвать симпатичным, если бы не чересчур большой, лягушачий разрез рта.

— У меня в армии большая практика была: и на «КамАЗе», и командира части возил, — солидно басил он, поглощая китайскую лапшу. — Открыл все категории. На гражданке сначала «колхиду « водил — эх, и рухлядь, как она только до нашего времени дожила! Потом повезло, новую машину дали. И сразу рейс в Москву. Смотался я раз, ничего, можно ездить. Только дорого все очень. Я уж решил, лучше самому еды наготовить, чем втридорога потом то же самое в забегаловках лопать. Через две недели снова вызывают — езжай опять в Москву. Там в пригороде есть такой центр авиационный, в Жуковске, вот туда запчасти к нашим движкам понадобились. Ну я и думаю, а чего порожняком опять ехать? Подзаняли денег, решили шмоток в Лужниках прикупить. Я Маринку сначала не хотел брать, да ну что я там куплю, я же в этих тряпках ни бум‑бум! Так ведь, Марин?

Марина в этот момент с ужасом смотрела на мужа. Силин сначала не понял причины подобного поведения жены шофёра, потом догадался. Сергей проговорился, что везёт большие деньги, вот она опять и запаниковала. Вообще подруга жизни Сергея Козлова не понравилась Нумизмату. Смазливая на личико, но суховатая в теле Марина не могла скрыть своей враждебности к попутчику. И это после того, как он спас им жизнь…

Вздохнув, Силин подумал про себя: «Все‑таки эти бабы какие‑то чокнутые. Недаром говорят: женская логика. Нет у них никакой логики, да и мозгов, наверное, тоже нет. Чем думают — непонятно. Куда как легче иметь дело с мужиками, милое дело».

Чтобы хоть немного успокоить жену Серёжи, Силин, уже после чаепития, полез в карман и достал все свои сбережения. Солидная пачка денег произвела впечатление на Марину.

— Ребята, мне нужно привести себя в божеский вид. В столицу в таком рубище просто не сунешься. Будете проезжать в каком‑нибудь городке мимо рынка, купите мне знаете что? Джинсы пятидесятого размера, рост четвёртый, сапоги резиновые сорок третьего размера и куртку, лучше такую же, — Силин показал на свою рваную кожанку. — Во сколько это встанет?

Марина быстро и квалифицированно просчитала покупки в уме и выдала искомую сумму. Отсчитав деньги, Нумизмат вспомнил ещё кое о чем.

— Да, купите мне набор станков для бритья, ну этих, одноразовых, крем для бритья, одеколон, что‑нибудь очень резкое, импортное. Что ещё?

— Кепочку вам надо сменить, — посоветовала чуть оттаявшая Марина.

— А что, эта плоха? — удивился Силин, снимая свой «аэродром».

Вытертую каракулевую «бабайку» он нашёл в одной из деревенских изб. Конечно, она пообносилась, но зато хорошо грела голову Нумизмата.

— Такой фасон давно уже не носят. Сейчас в моде или «жириновки», или утеплённые кепки под бейсболку.

— Ну хорошо, купите мне что‑нибудь посовременней, — согласился Михаил и ещё отсчитал денег.

Все шло хорошо. В ближайшем же крупном городе Марина закупила необходимые Силину вещи, но переодеваться он пока не стал, решил сделать это поближе к Москве. Но к вечеру снова начались неприятности. Силин дремал в кузове, когда машина резко дёрнулась и прибавила скорости. Почти одновременно раздался стук из кабины. Нумизмат подскочил как на пружинах и, согнувшись в три погибели, начал пробираться через ящики к проделанному в тенте ещё с утра небольшому отверстию. Одного взгляда на дорогу оказалось достаточно, чтобы Силин понял всю сложность ситуации. Вплотную за «газелью» шла бежевая «шестёрка». Более того, Нумизмат даже узнал шофёра в чёрной вязаной шапочке, спасшей ему жизнь после удара Сергея.

Подобного хода событий Силин никак не ожидал. Напрашиваясь в охранники к чете Козловых, Нумизмат не думал, что ему вновь придётся взяться за оружие. Но эти придурки в «шестёрке» не поленились проехать пятьсот километров лишь для того, чтобы свести с ними счёты! Чего‑то он явно не учёл.

А все было просто. Трое убитых Силиным были лишь частью банды. В тот вечер они и не собирались никого убивать, возвращались из города с покупками, но, увидев столь лакомую и беззащитную «газель», решили не упускать случая. Как часто это бывает, покойные и ныне здравствующие члены банды родились и выросли в одном небольшом рабочем посёлке, более того, приходились друг другу родственниками. Например, Шкаф и Саныч числились двоюродными братьями, ну а родной брат Гнедого сидел сейчас рядом с Тухлым. Именно он, узнав о смерти брата, поднял на ноги всех своих людей и рванулся в погоню за строптивой «газелью». Кличка у него была Жбан, и дана она была отнюдь неспроста. Голова у него варила лучше всех из «дорожных стервятников». Именно он нашёл рынок сбыта краденых машин. Серый, невзрачный человек на окраине города перебивал новые номера на движок, изготавливал поддельные номера. Этот же «народный умелец» ловко исправлял прежние документы машины, и она мирно ехала на знойный юг.

— Ну, сейчас они у меня покувыркаются, суки! — с душой высказался Жбан, передёргивая затвор «ТТ». — Так, говоришь, точно эта машина?

— Эта‑эта, — закивал головой Тухлый. — И номер тот, да и водилу я узнал. Знаешь, как он мне по башке баллонным ключом заехал? Падла…

— Ладно, не бухти. Иди на обгон и притормози напротив кабины. Вы тоже там пушки приготовьте, — бросил Жбан двоим парням на заднем сиденье. — Сейчас получат все сполна.

Минут пять бандитам все же пришлось обождать, слишком густой поток машин шёл по встречной полосе. Наконец шоссе освободилось, и Тухлый крутанул руль влево. Все его внимание было приковано к дороге, никто не заметил, как треснул под лезвием ножа толстый брезент и в образовавшуюся дыру просунулся ствол пистолета. Силин стоял на ящиках в очень неудобной позе, на коленях, машина сильно тряслась, и, не надеясь на точность одного выстрела, Нумизмат выпустил за раз пол‑обоймы.

Три пули из четырех достались неудачнику Тухлому. Машину начало заносить, но Жбан успел выровнять руль, и, повиляв по шоссе, «шестёрка» на остатках скорости съехала в кювет. Никто из оставшейся троицы не пострадал, лишь лица у всех стали очень бледными. Выйдя из машины, Жбан первым делом махнул рукой водителям двух остановившихся машин: «Проезжайте!» Когда любопытствующие уехали, он с помощью остальных выволок из кабины тело Тухлого. Тот был не живее трех своих вчерашних подельников.

— Так, и что нам теперь с ним делать? — спросил один из бандитов Жбана.

— Брось его, на хрен, тут! Поехали, быстро! Все равно я их крутану вверх колёсами!

Жбан сам сел за руль, остальные толкали машину спереди, и с третьей попытки «шестёрка» снова оказалась на дороге. Минут через сорок они начали догонять сбавившую было скорость «газель». Первым преследователей заметил Силин. Переложив ящики, он устроился поудобнее и с помощью бинокля разглядывал все догоняющие автомобили. Уже темнело, но то, что машина, показавшаяся из‑за пригорка, именно та самая чертовая «шестёрка», Нумизмат понял сразу. Съехав в кювет, она погнула облицовку и вдавила вовнутрь левую фару.

Пробравшись вперёд, Силин вспорол ножом брезент и, постучав в кабину рукоятью пистолета, объяснил знаками Сергею, что их снова догоняют. «Газель» резко прибавила скорость, но гружёной полуторке трудно было тягаться с легковушкой.

Так они мчались минут пятнадцать. Вечер потихоньку умирал, густеющая темнота заставила машины включить фары. Теперь Силин ещё лучше ориентировался в расстоянии, отделяющем машины. У «шестёрки» горела только одна фара, правая.

Перевалив за очередной бугор, «газель» неожиданно свернула направо, на просёлочную дорогу. Этот манёвр поставил в тупик водителя преследователей. По просёлку они ехали ещё минут пять, но никто из попутных машин не свернул за «газелью». Вскоре Сергей рулил в лес и заглушил двигатель. Силина несколько удивил последний манёвр шофёра. Поспешно выбравшись из кузова, он подошёл к кабине. Одного взгляда на Сергея ему хватило, чтобы понять, что произошло. Тот сидел за рулём с посеревшим от усталости лицом, весь мокрый, словно из‑под душа. Парнишка явно не выдержал затянувшегося напряжения.

Силин открыл дверь, и Сергей сразу начал оправдываться:

— Блин, думал не выдержу, улечу в кювет. Вот и решил свернуть — может, потеряют? Как ты думаешь?

— Ну свернул и свернул, молодец. Дело сделано. Давайте устраиваться на ночлег.

Они уже вытащили своё обычное походное имущество, когда где‑то рядом, за деревьями, по шоссе проехала легковая машина, сначала в одну сторону, потом обратно. Мужчины переглянулись.

— Как ты думаешь, это они? — приглушив голос, спросил Сергей.

— Не знаю, может, просто случайность, — ответил Нумизмат, а сам подумал: «Судя по тому, как они в нас вцепились, это именно та самая „шестёрка“.

Озвучивать свои мысли он не стал, Марина и без того пребывала в подавленном состоянии. Но примус они на всякий случай развели так, чтобы света не было видно с дороги. После ужина с уже традиционными блюдами Силин предложил:

— Давайте спать, а я посижу, покараулю. Выдрыхся за день.

Марина сразу же залезла в кабину и нахохлившимся воробьём пристроилась в углу, завернувшись в байковое одеяло. Нумизмат тем временем тормознул её мужа, отвёл в сторону и тихо сказал ему на ухо:

— Мне все‑таки кажется, что это они. На, возьми на всякий случай. Это лучше, чем монтировка.

Сергей опустил глаза и понял, что Михаил протягивает ему пистолет. Неуверенным жестом он принял оружие, только спросил:

— А как же ты?

— У меня ещё есть, — успокоил его Нумизмат.

Сунув пистолет в карман куртки, Сергей своей подпрыгивающей походкой отправился к кабине. Минут через пять, заглянув через лобовое стекло, Силин убедился, что оба супруга мирно спят.

«Хорошо быть молодыми, — подумал Михаил с некоторым сожалением. — Даже такие встряски для них ерунда. А тут чувствуешь себя столетним стариком».

Местом своего поста Силин избрал верх тента. Закинув туда новую куртку и пристроив вместо подушки сумку — с ней он старался не расставаться, — Нумизмат довольно комфортабельно устроился на тугом брезенте. Он долго лежал, вслушиваясь в хрупкую ночную тишину. Холод и чувство тревоги не покидали его. Если первое было уже привычным, то тревога показалась Силину совсем не ко времени. Никто не сунется искать их в ночном лесу, проще найти иголку в стоге сена, но что‑то все же волновало Михаила, наползал из глубины души беспричинный страх. Чтобы как‑то отвлечься, он перевернулся лицом вверх, и сразу громада звёздного неба словно придавила его своей бесконечностью. Осенние дожди промыли запылившуюся за лето хрупкую линзу небесного стекла. Нумизмат никогда ещё не видел такого количества звёзд. Он давно уже не смотрел на небо.

«Как они красивы, — подумал Силин, — как монеты.» И невольно мысли его снова вернулись к коллекции, в памяти своей он перебирал одну монету за другой. Постепенно все звезды превратилась в монеты, они подрагивали, вращаясь вокруг своей оси, даже слегка позванивали. Под этот перезвон Нумизмат постепенно погрузился в сон. На лице его застыла улыбка счастья. Во сне он тоже видел свою коллекцию.

 

ЧЁРНАЯ ТЕТРАДЬ

Мезенцев. 1924 год.

 

В шестом часу вечера профессор Мезенцев закончил приём больных у себя на квартире, но засиделся в кабинете, раздумывая над сложным случаем последнего пациента. Он перебрал несколько монографий, но было похоже, что клиент его обречён. Тут в дверь постучали, затем появилось плоское, как блин, лицо Агафьи, прислуги.

— Там к вам какая‑то дама пришла, — объявила несколько туповатая чухонка.

— Что ещё за дама? Приём окончен, ты же знаешь!

— Я ей так и сказала, но она не уходит. Одета прилично.

— Ну хорошо, веди! — раздражённым тоном велел профессор, а сам подумал: «Кто бы это ни был, потребую, чтобы пришла завтра. Черт знает что! И большевики, и нэпманы — все считают себя хозяевами жизни и приходят на приём, когда им заблагорассудится!»

Раздражение Мезенцева можно было понять. Хотя петербургское руководство большевиков благоволило к профессору и охотно пользовалось его услугами, но бесцеремонность, свойственная этой хамоватой публике, всегда коробила старого вр<