Младенец Кришна у груди приемной матери. Бенгальский лубок

 

Кришну часто называют богом женщин. И это верно. Все рассказы и песни о его детстве, все изображения сцен из его детства, а также фигурки Кришны в виде маленького голого ребенка‑ползунка вызывают в сердцах индийских женщин прилив умиления и материнской любви. В доме каждой без исключения индусской семьи на домашнем алтаре вы найдете эти фигурки из бронзы или меди. Они бывают совсем маленькие, и их можно купить за бесценок на базаре, а бывают и большие, прекрасно выполненные и украшенные поддельными, а иногда и настоящими драгоценностями, и тогда их могут приобрести только очень богатые люди.

 

К дню праздника мать нарядила мальчика как Кришну‑ребенка

 

Помню, как в одном доме молодая хозяйка показывала мне свою коллекцию декоративных фигурок и свой домашний алтарь. А потом открыла дверцу маленького стенного шкафчика, и там я увидела игрушечный столик с едой на крохотных тарелках, а возле него кроватку, в которой на вышитой подушке и под вышитым покрывалом покоился маленький бронзовый Кришна. Она достала его из шкафчика, нежно покачала на руках и заботливо уложила опять в постель.

Религия ли это? Или потребность выражать себя при посредстве этих изображений?

В бесчисленных рассказах о любовных похождениях юного Кришны не скрыта ли вечная жажда женщины говорить о любви? В условиях индийской семьи о любви не поговоришь ни до брака, ни тем более после замужества. И возник образ юного бога, возлюбленного каждой женщины, властно призывающего ее страстной мелодией флейты и безотказно стремящегося на зов любви. Возникли рассказы о том, как он похищал одежду у купающихся пастушек, как целовал их под колдовским сиянием луны и вместе с тем был верным возлюбленным прекрасной Радхи, нежной пастушки, к которой стремился неустанно. Возникла особая ветвь литературы, известная под названием религиозно‑эротической.

Во всех материалах – в камне и дереве, в роге и кости, в металле и глине – бесконечное множество раз повторяют ремесленники Индии образ бога‑флейтиста, стоящего с непринужденно скрещенными ногами, с флейтой у губ и с обязательным павлиньим пером на головном уборе. Его вышивают, ткут и рисуют на тканях, его изображают на стенах домов, этот рисунок лег в основу миниатюрной живописи.

В Матхуре, цитадели кришнаизма, и в близлежащем городке Бриндабáне ежедневно идут в течение многих столетий (а индийцы говорили мне, что и тысячелетий) религиозно‑мистериальные представления – рас‑лилы, или кришна‑лилы. Мне не удалось выяснить, сколько именно трупп играют здесь эти лилы, но, видимо, довольно много, потому что каждый день даются представления то на площади, то у храма, а то и во дворе дома какого‑нибудь богатого человека, который может оплатить выступление труппы.

В составе этих трупп только мальчики до 15–16 лет. Они исполняют и женские и мужские роли. Каждая труппа выступает в сопровождении своих взрослых музыкантов и певцов. Певцы распевом и речитативом излагают текст, а мальчики исполняют пантомиму.

Одевание, массаж и наложение грима начинается засветло, задолго до выступления. С приближением темноты артисты настраивают себя, как скрипки, на религиозно‑театральное вдохновение, на экстатическое состояние, и когда спускается вечерний мрак, они появляются при свете ярких ламп во дворе или на помосте, убранном гирляндами цветов, уже внутренне воплотившись в образы кришнаитских мифов.

Не зная всех тонкостей этого процесса, я попросила мальчика, которому предстояло играть Кришну, сыграть при свете закатного солнца какой‑нибудь этюд из предстоящей лилы, чтоб я могла заснять его на кинопленку. Он отказался, объяснив мне очень серьезно и даже строго: «Я не могу, я еще не Кришна. Не просите меня, пожалуйста». И пришлось мне снимать лилу при лампах, что придало фильму характер таинственности и мистериальности, то есть того, чем, в сущности, и было полно представление. При свете дня этого, вероятно, не получилось бы, так что я осталась даже в выигрыше.

После 15–16 лет мальчики этих трупп становятся музыкантами или гримерами для таких же трупп или изготавливают фигурки Кришны на продажу.

Слово «бриндабан» значит «густой лес», но густого леса там сейчас нет. Есть редкий прозрачный лес вдоль дороги, в котором бродят павлины – птицы Кришны – великолепные ярко‑синие пятна на блекло‑желтом фоне мелкой сухой травы. В Бриндабане, как и в Матхуре, – храмы, храмы, храмы. В один из них – Золотой – европейцев не впускают, в других, маленьких или больших, я видела нарядные статуи Кришны и Радхи, а на стенах пучки павлиньих перьев.

В Бриндабане есть прославленный Сад Кришны, воспетый во всей кришнаитской литературе. Я, признаться, ожидала от него большего. Он совсем небольшой и густо зарос колючими путаными кустами. Так и кажется, что под ними должно быть много змей. Сад обнесен высокой каменной стеной.

 

Кришна танцует с Радхой. Народный рисунок

 

Многие верят, что Кришна приходит сюда каждую ночь, чтобы встречаться с девушками‑пастушками. Рассказывали, что если кто‑нибудь не верящий в это останется на ночь в саду, утром его обязательно найдут мертвым. И якобы так и случилось с одним студентом.

В саду, у самого входа, растет невысокое дерево. На нем небольшая вмятина – говорят, что это след ладошки Кришны‑мальчика. Люди приходят к этому дереву, молитвенно кланяются ему, обходят его вокруг и уходят, оставив возле него денежную лепту.

На стенах храмов можно видеть роспись – всевозможные сценки из жизни Кришны. В реке плавают черепахи. Они зеленовато‑серые, с длинными лапами. Плавают, тычутся носами в мокрые ступени берега, просят еды. Паломники безотказно кормят их – так повелевает Кришна. И возле храмов, и внутри них, и на их галереях ходят и лежат коровы – стадо бога‑пастуха.

А во время праздников, связанных с Кришной, в день его рождения и в веселые дни Холи, все улицы Матхуры заполняют такие плотные толпы людей, что пройти трудно. Богато украшенные волы везут повозки, на которых укреплены огромные щиты с картинами, повествующими о проделках и подвигах юного бога‑героя, проходят факельные шествия садху, полуобнаженных или почти обнаженных отшельников, с раскрашенными лицами и с высокими пучками волос на голове, в лавочках все ночи напролет торгуют изображениями Кришны, играют лилы – все труппы актеров в эти дни нарасхват.

Особенно ярко протекает Холи в деревне Варсаве (или Барсове) невдалеке от Матхуры и Бриндабана. Это место рождения Радхи, и здесь протекают настоящие мистериальные игрища, воспроизводящие в очень наглядных символах древние обряды культа плодородия. В их число входит и широко распространенный всюду в Индии, где проводится Холи, обычай осыпания всех присутствующих цветными порошками или поливания подкрашенной (обычно – красной) водой.

Меня очень тянуло посмотреть на тюрьму, в которой, по преданию, родился Кришна, но там сохранился только фундамент, на котором уже несколько веков возвышается мечеть. Сотрудники Матхурского музея сказали, что по соображениям этики нельзя производить раскопки на этом месте, хотя каждый индийский археолог страстно мечтает об этом.

Матхура – это такое средоточие древности, такое напластование столетий, что там сама почва состоит из обломков и остатков разных памятников. Говорят, что во время муссонов дожди постоянно вымывают из земли то старые терракотовые статуэтки, то осколки или головки каких‑то каменных фигурок. Значительное количество этих находок попадает на базары и скупается туристами, а некоторые поступают в музеи, и в том числе в Матхурский.

Матхура – один из стыков арийской и доарийской культур, один из городов, где зарождался индуизм, не может не привлечь любого, кто хоть немного интересуется историей этой страны.

На востоке Индии, на побережье Бенгальского залива, расположен штат Орúсса. Штат – на стыке культур, порубежье истории. Он соединил на своей земле напластования тысячелетий и быструю поступь новой жизни, смесь всех древних верований и расцвет университетского образования, тысячи храмов и современные предприятия.

Ориссу можно с полным правом назвать самым выразительным штатом Индии, своеобразным демонстрационным залом, где так ощутимо сгустилось прошлое, что сталкиваешься с ним сразу, как только завернешь за угол своего комфортабельного современного отеля.

Широкий золотистый мелкопесчаный пляж сбегает в прозрачную воду Бенгальского залива. Местные жители говорят:

– У нас вода шелковая, а на западном побережье – шерстяная.

Город Пури раскинулся на берегу. Невысокие его отели длинной цепью тянутся вдоль пляжа, и восходящее из‑за моря чистое‑чистое солнце будит постояльцев, пробиваясь сквозь жалюзи и драпировки на окнах.

Так и меня разбудило солнце, я открыла глаза, увидела, что пора вставать, и сразу пошла к морю. Маленькие светлые крабики суетливо бегали по песку, длинные волны океанского прибоя набегали на пляж и с шипением сползали обратно, превращая его во что‑то очень плотное и блестящее, в чем отражались, словно в зеркале, все купальщики. А в волнах, на мелководье, прыгали, будто забавляясь, темнокожие спасатели, высматривали и плавники акул, и тех, кто вдруг начнет тонуть. Их «форма одежды» – плотная набедренная повязка и высокие белые колпаки на головах – делали их забавными на вид. Но на личном счету каждого из них было много спасенных людей, и все прибрежные отели нанимали их на работу. Это были люди из касты рыбаков, и жили они, по‑моему, с одинаковой легкостью на земле и в воде, плавая ловко и стремительно, как рыбы.

На закате они приносили к отельным пляжам раковины на продажу. Большие, тяжелые, играющие всеми оттенками неба и моря. И нельзя было не купить то за 10 рупий, а то и за 25, поэтому покупали все, в том числе и я. Один из рыбаков сел рядом со мной на песок и, разложив свой заманчивый товар, спросил:

– А хотите раковину бога Кришны?

– Ну, это зависит от ее цены.

– Всего двести рупий.

– Сколько?! Почему же так дорого?!

– Они редко попадаются. И ведь они священные. Приносят счастье. Она завернута налево от оси.

И он протянул мне обычную раковину, похожую на крупный бутон белой розы.

– Да что вы, право?! Их на рынке сотни. И цена им три – пять рупий.

– Нет, мэм са'б, нет. Это не те. У них завиток идет в другую сторону. Подойдите к храму, спросите, вам все скажут, что такие раковины, как моя, попадаются раз в десять лет. Они священные.

Но не было у меня таких денег, и я отказалась от покупки. Он посидел молча, потом вдруг спросил:

– А хотите, я вас познакомлю с читракáрами? Они вам покажут, как они рисуют.

– Конечно, хочу. Но как это сделать? Они позволят вам привести меня?

– Да. В их касте у меня много родных. Мой дед был читракаром, но он женился на рыбачке, и его исключили из касты. Теперь мы рыбаки. Но времена меняются, мэм са'б, и наши семьи стали встречаться.

Читракáры… Я о них только читала, но ни с одними не была знакома.

Чúтра – значит «рисование, живопись», а кара – «делатель, изготовитель». Короче – «художник». Издревле в литературе индуизма они упоминались в ряду низких каст ремесленников, хотя из века в век создавали произведения бессмертного искусства – фрески, миниатюры, расписные ткани. Здесь, в Ориссе, и именно в городе Пури, где с XII века стоит храм Кришны – Джаганнáтха, то есть Кришны – Владыки мира, и куда со всей страны стекаются миллионы паломников, читракары издревле заняты изготовлением пата, или пати, – ярких картинок‑лубков на темы преданий из жизни Кришны.

И на западе страны, и здесь, на востоке, известны легенды о том, что он вышел из земли в виде черного или синего камня (не исключено, что такое преклонение мог вызвать камень метеоритного происхождения).

Повсеместно он изображается и воспевается в образе человека, а вот в Ориссе он бывает довольно странным: огромная, плоская голова, по сторонам которой торчат две палочки (говорят, что это руки), с телом в форме приплюснутого колокола такого же размера. Иногда ему приделывают коротенькие ножки‑подставки; на черном лице – большие круглые белые глаза и красная линия рта.

Вот так выглядит Кришна в образе Джаганнатха.

Однажды я взяла с полки у торговца эту фигуру, а он сразу же подал мне домик‑храм с раздвижными дверцами, внутри которого был такой же Кришна и еще две фигуры.

– А кто это с ним рядом?

– Справа от него его сестра, Субхáдра. Она всегда бывает желтого цвета. А возле нее брат, Балабхáдра. Он обычно белый. И у них обоих, видите, глаза длинные, как лепестки лотоса.