ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ. ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК

Достигнуто соглашение о прекращении огня в столице. Его Императорское Величество кайзер, выйдя из‑под домашнего ареста, выступит сегодня со специальным заявлением о текущем положении и о возможных изменениях в законе о престолонаследии.

Его Светлость эрцгерцог Адальберт остаётся регентом Империи.

Его высочество кронпринц Зигфрид через своего пресс‑секретаря отказался от каких бы то ни было комментариев.

Необоснованно арестованные военачальники и старшие офицеры освобождены.

Части и подразделения «Арийского легиона» покидают Берлин.

Бундестаг и политические партии возобновляют работу.

Никаких карательных мер против кого‑либо не предусмотрено, Его Императорское Величество объявил о полном прощении всем участникам последних трагических событий, на какой бы стороне они ни выступали...

А теперь эти и другие новости в подробном изложении...

* * *

Я был несказанно удивлён, как быстро всё кончилось. Вчерашние враги дружно клялись в верности своей Великой Империи. Кайзер действительно выступил, заявляя, что виной всему было «трагическое недопонимание среди членов императорской семьи». Семьи погибших в результате «инцидента» рядовых и младших офицеров, равно как и добровольцев «Арийского легиона» получали полный соцпакет. Его светлость регент встречался с высшими офицерами. Вокруг Сан‑Суси тушили пожары, убирали груды обугленных трупов – Туча послушно шла на мой зов, словно бараны на бойню.

Именной пистолет эрцгерцога так и остался у меня.

Три дня мы вместе с Гилви провели в дворцовом госпитале. Посетители шли чуть ли не сплошным потоком: Валленштейн, Мёхбау, Бюлов, их сменили птицы высокого полёта, начиная с генерал‑фельдмаршала Хуберта Ланца, вновь занявшего должность начальника оперотдела Генштаба.

Сухой, поджарый, с неизменным моноклем (каковой, похоже, являлся у высшего имперского генералитета самым настоящим фетишем), он поздоровался со мной отрывистым кивком.

– Как ваши руки, герр гауптманн?

– Простите, герр генерал‑фельдмаршал, но я...

– Только что произведён в гауптманны особым указом Его Императорского Величества, – бледно улыбнулся Ланц, кладя на прикроватную тумбочку небольшой пакет, перевязанный геральдической красно‑чёрно‑белой лентой. – Мне была оказана честь сообщить вам об этой милости Его Величества. И – пожалуйста, Фатеев, – давайте без чинов.

Я заставил себя ответить уставной фразой.

– Так как у вас с руками? – повторил Ланц.

– Быстро заживают, благодарю вас.

Генерал‑фельдмаршал вновь растянул губы в подобие улыбки. Не то чтобы он заставлял себя улыбаться – нет, по‑иному он просто не умел.

– Мне повезло, Руслан, – сперва они взялись за Обстфеллера и фон Листа. Хорошо, что не успели далеко продвинуться. Адальберт лично остановил экзекуцию. Кажется, он и в самом деле не собирался зайти настолько далеко. Тем более что Иоахим фон Даркмур исчез. Сейчас его ищут, но у такого типа, боюсь, слишком много отнорков.

– Благодарю за доверие, что вы сочли возможным поделиться со мной этим, – осторожно заметил я.

Ланц сдержанно усмехнулся – слабой тенью нормальной здоровой усмешки.

– Я пришёл к вам, Руслан, чтобы обсудить операцию, которая, возможно, станет наиважнейшей за все последние несколько лет. За всю историю... беспорядков, потрясавших Империю.

Я невольно сжал пальцы на небольшом тяжёлом тубусе, где хранил выданные и подписанные эрцгерцогом обязательства.

– Я в курсе ваших... переговоров с Его Светлостью, назовём это так, – продолжал Ланц. – Цена высока, что и говорить. Надеюсь, вы не станете вводить систему въездных виз. Признаюсь, тут мной руководит личный интерес, – снова тень улыбки. – Хотелось бы побывать на Новом Крыму ещё разок. Я большой поклонник вашего моря и вашей кухни.

Я ничего не ответил. Ланца это не смутило.

– Биоморфы и вся игра с ними была преступной безответственностью, самое меньшее, а по делу – самым отвратительным заговором против человечества. Империя не может пребывать в покое, пока причина этой угрозы не будет найдена и ликвидирована. Это и в ваших интересах, Руслан. Новый Крым под властью Дарианы Дарк, и, насколько мне известно, она продолжает форсированными темпами переселять на него людей с рудничных миров. Ясное дело, они станут сражаться за неё фанатически. Угроза геноцида на Новом Крыму ещё далеко не предотвращена, надо отдавать себе в этом отчёт.

– Пока не понял, господин генерал, чем могу быть вам полезен.

– Без чинов, без чинов, Руслан. Меня ввели в курс твоих – и dame Паттерс – паранормальных способностей.

– Уверяю вас, во мне нет никакой паранормальности. Механизмы функционирования биоморфов пока не поняты до конца, однако они вполне укладываются в материалистическую картину мира и не требуют введения божественных сущностей для объясняния.

– Я атеист, – суховато заметил Ланц. – Впрочем, оставим теологические споры. Я говорю об исключительно военном аспекте. Империя переходит к новой тактике. И сперва...

– Господин генерал, – я вновь проигнорировал «без чинов», – если планируется что‑то против Федерации или Дбигу – то это бессмысленно. Надо бить по источнику биоморфов. Они – корень наших бед.

– Не только, – серьёзно, как равному, возразил Ланц. – Биоморфы – только оружие. Потребовались люди, чтобы привести его в действие. Не станет людей – исчезнет и проблема биоморфов.

– А вы точно знаете, как именно биоморфы оказались в рапоряжении кого‑то из людей?

Ланц вздохнул.

– К сожалению, нет. Планируя это наступление, я рассчитывал на вас, Руслан, на ваш рассказ.

– Боюсь, я не смогу быть чем‑то полезен. Биоморфы словно сваливаются нам на голову. Их находят на Новом Крыму...

– И на ряде других планет, – перебил меня генерал. – Только там в большинстве случаев их находили команды военно‑изыскательских экспедиций и уничтожали – в полном соответствии с инструкцией, не могу не заметить.

– Не было ли среди этих планет Нового Ковенанта?

Ланц одобрительно кивнул.

– Совершенно верно, Руслан. На родной планете Дарианы Дарк биоморфы тоже были найдены. Этот факт долгое время оставался строго секретным. Такое впечатление, что фон Даркмур, как и его предшественник, Мюллер, сознательно утаивали информацию не только от Генштаба, но и от императора.

– А родная планета Гилви Паттерс?

– У нас нет на этот счёт никакой информации.

– Но кто‑то ведь создал и Гилви, и Дарк!

– Кто‑то создал. Но я не считаю этот вопрос первостепенным, Фатеев. Как и то, «откуда приходят биоморфы». Наша Империя заражена ими, как вирусами. И мы, армия, как иммунная система, должны отыскать их всех и уничтожить. С вашей – и dame Паттерс – способностью притягивать к себе биоморфов мы можем рассчитывать на успех.

– Да, но...

– Поправляйтесь, Фатеев. Я надеюсь, вы понимаете, что всё, мною произнесённое здесь, относится к государственным секретам высшей категории?

Я мрачно кивнул.

Конечно, они не понимали. Им казалось, что достаточно справиться с уже имеющимися биоморфами и «матками», а новых – новых уже никогда не будет. Если же их вдруг найдут на какой‑то новооткрытой планете – можно не сомневаться, Генштаб с чисто немецкой педантичностью разработает многостраничную инструкцию по технике безопасности, по ней станут принимать экзамены и зачёты, а за незнание – отрешать от командования и снимать с должностей.

И будет им казаться, что они нашли средство от всех напастей.

Наивные.

Прошло несколько дней. Я получил личный поздравительный адрес от Его Величества кайзера. Вручала его целая делегация, сверкая золотом погон и позументов. Никто не задавал никаких вопросов по поводу заключённой с эрцгерцогом сделки, словно так и надо. Словно я – и впрямь чрезвычайный и полномочный посол Нового Крыма, что присутствуют строгие и беспристрастные арбитры, что есть международный церемониал и протокол, как в стародавние времена...

Подозрительно. Или эрцгерцогу и впрямь всё равно, если его обязательства будут распубликованы? Или они надеются, что после того, как дело дошло до вооружённого мятежа, какие‑то компрометирующие материалы уже не будут играть никакой роли?

Гилви поправлялась. Ей пришлось хуже всех, её биоморф, похоже, решил, что никакого выхода уже нет, и деловито принялся отключать одну за одной жизненно важные функции организма. Тем не менее земная техника не подвела.

В Потсдаме разбирали завалы, смывали гарь с нарядных мостовых и фасадов, торопливо высаживали новые деревья взамен поваленных и сожжённых.

Как восприняли всё это «Память и Гордость» вкупе с «Союзом Изгнанных», я не знал. В Империи всё стало как‑то пугающе спокойно, вчерашние враги клялись друг другу в вечной любви, а пролившуюся кровь списывали на «трагические недоразумения». Правда, и оставшийся регентом Адальберт отнюдь не спешил проводить в жизнь столь широко разрекламированные меры по «укреплению положения стержневой нации».

А тем временем на Каппе‑4 наступило затишье. После уничтожения «матки» биоморфы присмирели; насколько я мог понять, сейчас там отыскивали последние следы Тучи.

Хотя кто знает, сколько амёб‑«истоков» попряталось по дальним закоулкам планеты...

 

Минуло семь дней. Всего семь дней. Визиты высокопоставленных генералов прекратились, руки заживали.

Всё хорошо? Всё прекрасно, цель достигнута?.. Дело за малым – выбить с Нового Крыма саму Дариану Дарк, и наступит полное во человецех благоволение?

Не верю.

С Гилви мы эти дни почти не разговаривали. Она лежала, молча глядя в потолок, отвечала с трудом и односложно, словно моё общество стало ей в тягость.

На восьмой день меня под белы руки и с немалой помпой препроводили в императорскую резиденцию, предварительно трижды обыскав и просветив на предмет скрытой, наверное, в желудке взрывчатки.

Меня обрядили в новенькую, с иголочки, парадную форму, нацепили только что вручённые погоны гауптманна. Да, ежели взглянуть со стороны – идеальный имперский офицер, вот только с принадлежностью к стержневой нации промашка вышла.

Бункер, куда меня привел надутый, словно индюк, личный императорский порученец, был убран с нарочитой строгостью, по моде позапрошлого века, с морёным дубом и зелёным сукном на стенах, бронзовыми светильниками и антикварного вида длинным столом, возле которого выстроились жёсткие стулья с высокими спинками, украшенными непременным Орлом‑с‑Венком‑и‑Солнцем.

В задней части зала я увидел полусферу проектора. Вдоль стен, негромко переговариваясь, стояло шестеро генералов, среди которых неожиданно оказался Валленштейн, явно неуверенно чувстовавший себя в новёхоньких погонах генерал‑майора.

– Поздравляю, Руслан, – он пожал мне руку.

– Спасибо, господин генерал‑майор.

– Ты неисправим. Послушай, Рус, я хотел спросить...

– Господа офицеры, Его Императорское Величество кайзер! – преисполненным торжественности и значения голосом объявил порученец. Чтобы так говорить, не обойдёшься без уроков сценической речи...

Вошёл кайзер. В мундире, с колодочкой наград, ни дать ни взять – пожилой отставник, бывший преподаватель какой‑нибудь истории военного искусства из Академии Генштаба. За ним следом – Его Светлость регент, он же эрцгерцог Адальберт, вчерашний мятежник.

Все дружно вытянулись по стойке «смирно».

– Прошу садиться, господа.

– Вам сюда, гауптманн, – прошипел внезапно выросший рядом со мной ещё один порученец. Ему пришлось отодвинуть для меня стул, и я видел, что сие действие его едва не добило.

Рядом сел Валленштейн.

Господа генералы (среди них я узнал Ланца) рассаживались, нажимали кнопки на планшетках, напустив на себя самый важный вид, что‑то рассматривали на дисплеях. Передо мной ничего не было, даже банальных карандаша с бумагой. Равно как и перед Валленштейном.

– Прошу вас, Адальберт, – кивнул император. Тот поднялся, прочистил горло.

– Господа генералы. Пользуюсь случаем ещё раз принести свои самые искренние извинения тем из вас, кто пережил... малоприятные часы, будучи облыжно обвинён и подвергнут аресту в результате самоуправства людей бывшего начальника Службы безопасности Даркмура. Это было необходимо. Я должен сказать, что всё происшедшее – результат нашего совместного контрудара, нанесённого по группировке, планировавшей захват власти и полное преображение нашей Империи. Если вы помните, мне пришлось использовать кое‑что из их фразеологии. Мы сожалеем, что дело дошло до открытых столкновений.

Господа генералы переглянулись, но никто не дерзнул высказаться.

Враньё, подумал я. Хорошая мина при плохой игре. Попытка помириться с аристократией. Или... или на самом деле тонкая интрига Его Светлости эрцгерцога, с тем чтобы хоть как‑то, но «поцарствовать», пусть даже со званием «регента», возможность, так сказать, открыть глаза кайзеру на его собственного сынка.

– Здоровая часть сил в той же Службе безопасности на нашей стороне...

– И мы отделили зерна от плевел в самом правительствующем доме, – перебил Адальберта кайзер. – Мною изменён закон о престолонаследии. Кронпринц Зигфрид, равно как и его потомство, из него исключены. Права на корону перешли к Фридриху, моему второму сыну. Он не замечен... ни в каких склонностях, которые помешали бы ему достойно исполнять законы нашей великой Империи.

Теперь уже переглянулись мы с Валленштейном. А нам‑то зачем это сообщать? Высший генералитет, Генштаб, всё такое прочее – ещё можно понять, а вот мы?..

– Господин Фатеев, господин Валленштейн, пусть вас не удивляет то, что мы решили сделать это объявление в вашем присутствии, – кайзер словно прочёл мои мысли. – Я правильно понял, господин Фатеев, что ваши, гм, услуги Империи требуют оплаты в виде предоставления независимости Новому Крыму?

– Да, Ваше Величество, – как можно спокойнее ответил я.

– То есть вы расцениваете себя прежде всего как гражданина своей родной планеты, а не всей Империи?

– Ваше Величество, мы слишком хорошо помним обстоятельства вхождения в Империю. И да, я – русский, я принадлежу Новому Крыму. Последнему осколку земли, оставшемуся у людей моего языка, простите мне эти высокие слова.

– Но у вас есть полномочия, подтверждённые конституционным большинством избирателей Нового Крыма? – подняв брови, осведомился кайзер. – Вы можете пребывать в полной уверенности, что все ваши соотечественники только и мечтают, что о независимости, а на самом деле это может оказаться совсем не так?

– Я дерзну утверждать, Ваше Величество, что достаточно хорошо знаю помыслы и чаяния моих сограждан.

– Но тем не менее единственным внятным инструментом для выяснения их позиции может стать только всепланетный референдум, проведение которого, я считаю, должно обязательно быть включено в нашу сделку, если она вообще состоится, – холодно бросил кайзер, и господа генералы тотчас послушно закивали в ответ, ну точь‑в‑точь как китайские болванчики. – И потом, господин Фатеев... Как вы себе представляете независимость своей родной планеты? Десять процентов суши, остальное – океан. Минеральные ресурсы присутствуют, но почти исключительно – под водой, их промышленная разработка крайне затруднена. Но, в конце концов, если ваши ползуны не перестанут размножаться... – кайзер вдруг нагнулся вперёд, впиваясь в меня взглядом. – А что вы станете делать не сейчас, не через двадцать лет, а через пятьдесят‑шестьдесят? В Империи сменится власть. И новому императору может прийти в голову, что терпеть независимый Новый Крым – слишком большая роскошь. Что может одна планета противопоставить тысячам других миров? Что сможет гарантировать вашу неприкосновенность?

– Подпись и достоинство императоров... – начал я, однако кайзер прервал меня раздражённым взмахом.

– Господин Фатеев, у меня сложилось мнение о вас, как об умном человеке, пожалуйста, не заставляйте в вас разочароваться. Подпись и достоинство – ничто по сравнению с государственной необходимостью. Если таково будет мнение грядущего правителя Империи – не волнуйтесь, повод всегда найдётся. Так стоит ли сейчас вам закладывать такую мину под благополучие... да что там благополучие, под саму вероятность выживания ваших соплеменников?

Это была неприкрытая угроза. И он был прав – кто может помешать новому кайзеру двинуть весь флот Империи против одной‑единственной планеты?

– Я – человек излишне мягкий и ненавижу кровопролитие, – сказал кайзер. Мне пришлось сделать усилие, чтобы подавить непрошеную усмешку. – Мои преемники вполне могут не разделять мои взгляды на способы управления государством.

Я мог бы многое ответить. Вспомнить наши с отцом разговоры, когда исходный план ещё только формулировался.

– Я исхожу из того, Ваше Величество, что Империи при любом правителе будет более выгодно иметь независимый и... – я заставил себя произнести эти слова, – дружественный Новый Крым, чем рассадник террористов и инсургентов.

– Выгода Империи не всегда и не всеми понимается одинаково, – заметил кайзер.

Конечно. Но что делать, наш с отцом план предусматривал многолетнюю, постепенную работу, результатом которой стало бы признание в среде аристократии важности «швейцарского» статуса Нового Крыма. К этой работе впоследствии должны были подключиться другие люди, круг вовлечённых неизбежно бы расширился...

– Тем не менее я позволю себе настаивать на своих условиях, – сказал я. Больше ничего не оставалось делать.

Господа генералы так и буравили меня взглядами из‑под анекдотичных моноклей.

Валленштейн тоже смотрел на меня, и по его лицу ничего невозможно было прочесть.

– Разрешите, Ваше Величество? – вдруг произнёс он.

– Прошу вас, герр генерал‑майор, – милостливо кивнул кайзер.

– Я давно знаю Руслана Фатеева. Я также достаточно долго служил на его родной планете. Моё мнение – к нему надо прислушаться. Тем более что они с dame Паттерс – наше единственное оружие против настоящего врага – биоморфов. Так называемая Федерация – ничто без своего биологического оружия.

– Однако оно у них есть, герр Валленштейн, – скрипуче возразил самый старший из генералов.

– Тем ценнее двое людей, которые могут противостоять биоморфам, – не смутился Валленштейн.

– Их ценность никто не подвергает сомнению, но...

– Господа, – вступил в разговор эрцгерцог. – Призываю вас ещё раз вспомнить повестку дня. Мы проинформировали господина Фатеева, поскольку, я считаю, это будет способствовать наибольшей его эффективности в боевых операциях. Лично я выступаю за то, чтобы удовлетворить его требования. Мне тоже известно положение и настроения на Новом Крыму. Они не хотят ни Империи, ни Федерации. Они хотят жить сами по себе, управляясь своими законами. Это желание может не казаться нам естественным, мы интегристы; мы можем считать, что они заблуждаются, но...

– Отпустить одну планету – значит показать пример всем остальным, – возразил старший из генералов, насколько я понял – начальник Генерального штаба, генерал‑фельдмаршал Максимилиан фон Вейхс. – Чем Новый Крым лучше других национальных планет? Я всегда был противником сохранения «колониальной» структуры в Дальних Секторах, за пример следовало взять Внутренние Миры с исключительно центральным подчинением и отсутствием, гм, национальных образований.

– Справедливо замечено, Максимилиан, – одобрительно кивнул кайзер. – Господин Фатеев, вы слышали? Имперское правительство не может игнорировать подобные факты.

– Имперское правительство, быть может, не столкнулось бы с такими проблемами, проводи оно несколько иную внутреннюю политику?

Мои слова встретил возмущённый ропот. А вот Валленштейн неожиданно кивнул, причём с явным одобрением.

– Ваше Величество, мы собрались, чтобы обсудить борьбу с биоморфами и те возможности, что открываются перед нами в свете новых обстоятельств, – почтительно возразил кайзеру Адальберт. Даже и не подумаешь, что совсем недавно он упёк дражайшего дядюшку под домашний арест, хоть они прикидываются теперь, что всё это и было так задумано! – Мне не кажется продуктивным обсуждать сейчас разумность выдвинутых господином Фатеевым условий. Это его условия, и, как я понимаю, они поддерживаются истеблишментом Нового Крыма. Если мы хотим использовать Фатеева, нельзя отбрасывать его требования с порога, не важно, нравятся они нам или нет.

Кайзер недовольно взглянул на племянника.

– Хорошо, – нехотя проговорил он, поджимая губы. – Давайте вернёмся к обсуждению плана операции. Но я продолжаю настаивать на референдуме...

– Дума Нового Крыма едва ли станет возражать против этого, Ваше Величество, – сказал я. – Пусть будет референдум. Его результаты предопределены... если, конечно, результаты не будут фальсифицированы.

– Смешанная комиссия способна с этим справиться!

– Совершенно верно, Ваше Величество.

– Клаус, занесите в протокол, – повернулся к порученцу император.

Здесь, похоже, не доверяли программам распознавания речи. Заседание по старинке, от руки, стенографировали двое секретарей.

– Мы слушаем вас, Адальберт.

– Благодарю, Ваше Величество. Meine Herren, на сегодняшний день так называемая Федерация полностью овладела Новым Крымом, Шайтаном и двумя из трёх обитаемых планет группы Каппа, – проектор развернул трёхмерную картинку нашего сектора. Потерянные планеты заливало тёмно‑синим. – На Каппе‑4, благодаря усилиям бригады «Танненберг», – кивок в сторону Валленштейна, – и лично господина Фатеева, при помощи dame Паттерс, нам удалось отразить натиск биоморфов и перейти в наступление. Сейчас положение стабилизировалось. Идёт поиск и уничтожение последних очагов поражения биоморфами. Хочу заметить, что даже после элиминирования главных сил Тучи подобный поиск без Фатеева и Паттерс сопряжён с большим риском и немалыми потерями: до двухсот человек в день только убитыми.

– Двести в день? Это немного, – заметил фон Вейхс.

– Но они встречаются только с изолированными, немногочисленными роями, – возразил Адальберт. – Не больше полутора‑двух тысяч особей в каждом. И тем не менее мы теряем людей в каждом столкновении. Несмотря на накопленный опыт и разработанные методики.

– Его светлость прав, – нехотя признал Ланц, – без Фатеева и Паттерс нам не переломить ситуацию. Зато с ними... впрочем, статистика «Танненберга» говорит сама за себя.

– Но пока мы не выяснили, откуда берутся биоморфы, как мы можем рассчитывать на конечную победу? – вступил ещё один разукрашенный орденскими колодками генерал, его имени я не знал. – Они свалились на нашу голову внезапно, невесть откуда; из компилляции, представленной нам Его Светлостью, следует, что их случайно находили на разных планетах, верно? Кое‑кто пошёл ещё дальше и додумался до поистине невероятного – создал гибриды человека и биоморфа, да простит мне здесь присутствующий господин Фатеев. Но откуда взялись эти биоморфы исходно?

Все повернулись ко мне.

– А если вспомнить иформацию о том, что все встреченные нами Дбигу несут в себе эту самую «биоморфность»... – вставил Ланц.

– Вот именно, – подхватил Максимилиан фон Вейхс. – Этого я вообще не могу понять. Целая цивилизация, смешанная с биоморфами?

– Космос велик. В нём возможно всё, – проговорил эрцгерцог. – Господин Фатеев! Как я понимаю, вы здесь – самый лучший из возможных экспертов по биоморфам. Не желаете ли ознакомить нас с вашим видением ситуации? – эрцгерцог с изысканной вежливостью слегка поклонился.

Я поднялся. Вот оно. Самый важный момент. Важнее всех рескриптов. К сожалению, Новый Крым не может штурмовать имперский Берлин. Единственная возможность – взять его изнутри.

– Ваше Величество, Ваша Светлость, господа генералы. Вы все – профессиональные военные, стратеги, привыкшие мыслить в строгих и логичных терминах оперативного искусства. У войны должны иметься чёткие цели. Если одна цивилизация нападает на другую, следовательно, к этому имелось множество предпосылок и серьёзных причин. Высокоразвитый разум отрицает возможность геноцида не подобных себе, – последней фразой я явно льстил присутствующим господам генералам. – И история космической экспансии человечества до сих пор вполне соответствовала этим принципам. Мы ни с кем по‑настоящему не воевали, никакие злобные пришельцы не собирались нас поработить или уничтожить в открытой войне...

– А теперь вот решили! – перебил меня фон Вейхс. – Прошу прощения, Ваше Величество. Наш долг – найти их и уничтожить! Равно как и их пособников из так называемой Федерации!

– Спокойствие, Максимилиан, спокойствие. Продолжайте, герр Фатеев.

– Господа, если бы против нас действовала некая сверхцивилизация Чужих, мы бы давно уже были бы уничтожены. Никакой военной логики в «подбрасывании» нам биоморфов не прослеживается. Популярное в фантастической литературе приписывание инопланетным культурам закрытости и важности непонятных для нас морально‑этических установок, как правило, списанных со средневековой Японии, – это не более чем выдумки. Дбигу и Слайм действовали вполне рационально и руководствовались вполне нами постигаемыми критериями.

– До той поры, пока Дбигу не начали вторжение, – негромко заметил Валленштейн.

– Совершенно верно, герр генерал‑майор. До тех пор, пока Дбигу не начали так называемое вторжение, которое носило характер не военной, а экологической операции. Они вполне успешно очищали планеты, на которых побывали биоморфы, от всех следов хозяйственной деятельности человечества. От нас они отбивались... примерно так же, как занятый человек пинает крутящуюся под ногами собаку.

– Но мы имели успех! Мы контролируем значительную территорию на Омеге‑восемь! – вновь прервал меня фон Вейхс.

– Герр генерал‑фельдмаршал, а на Иволге?

Фон Вейхс вопросительно взглянул на кайзера, и тот нехотя кивнул.

– Там мы потерпели неудачу. Плацдарм пришлось эвакуировать. Планета кишмя кишела осьминогами. Успели закрепиться.

– Следовательно, план Дбигу пока работает. Они ударили туда, где прошли «матки». Не без оснований ожидая, что не встретят там ничего живого. А остальным силам Империи положено было сражаться до последнего с биоморфами на других планетах. Не удивлюсь, если очень скоро Сообщество Дбигу предпримет высадку на Каппе‑один и два.

– Но почему они действовали так странно? – не унимался начальник Генерального штаба.

– Потому что это больше всего походит на инстинкт. Инстинкт, распространённый на масштабные действия целой цивилизации, которая, быть может, в здравом уме и трезвой памяти ни за что бы не пошла на конфликт. Дбигу биоморфны, не так ли? А что, если это инструмент воздействия на них? Что, если они выполняют роль неких «ассенизаторов», восстанавливая планеты в первозданном виде, после того как Туча расправится с людьми?

– То есть биоморфы, по‑вашему, – не унимался фон Вайхс, – это некое подобие экологов‑экстремистов, считающих преступлением вмешательство в естественное развитие жизни на планетах? И мы, человечество, за свою активную политику терраформирования новых колоний попали в какой‑то «чёрный список»?

– Возможно, герр генерал‑фельдмаршал, никакого «чёрного списка» нет, а есть... есть нечто вроде иммунной системы Вселенной. Или хотя бы нашей Галактики. И эта иммунная система построена на биоморфах, – меня подхватило. – Они рассеяны по разным планетам. И, возможно, по каким‑то причинам – сейчас не так важно, по каким именно, – распознали человечество как «инородное тело». Может, из‑за нашей неудержимой экспансии – вспомните, наш организм точно так же борется с постоянно делящимися раковыми клетками. Что, если на каком‑то непредставимом нам уровне мы, человечество, – рак Вселенной? В трудах средневековых алхимиков часто фигурировало понятие Первочеловека, Человека, составляющего целую вселенную. Конечно, это была всего лишь аллегория, но... представьте себе Вселенную как единый организм. Организм, в котором цивилизации – всего лишь клетки. В нашем теле клетки не рассуждают, а выполняют приказы, поступающие посредством химических медиаторов, в том числе и совершают преднамеренное самоубийство, если этого требуют интересы всего организма. С точки зрения клеток подобные действия могут не иметь никакого смысла. Так же и здесь. С военной точки зрения действия Дбигу не имеют никакого смысла. Но в терминах «большого человека» – вполне. Октопусы «заживляют раны», оставленные человечеством. В нашем организме репарационные механизмы тоже запускаются подобным образом. Самим Дбигу от войны с нами никаких особых прибылей не просматривается. Они вполне рациональны. Значит, существует механизм, чтобы заставить их повиноваться. Отсюда и «неразумность» их действий.

– Они что же, в бреду всё это проделывали? – негромко спросил Адальберт.

– Почему же «в бреду»? Но биоморф – это я понял на себе – со временем, и особенно если давать ему проявлять себя, – вполне может «взять управление на себя», пусть даже не слишком удачно...

– Что‑то слабо верится, – нахмурился Ланц. – Астрология... простите, но я военный‑практик. Не вижу, как это соотнести с уже случившимися событиями. И потом, иммунная система, разве может она быть настолько неэффективна...

– В молодости и зрелости – да. Она очень эффективна. Раковые заболевания в этом возрасте, как правило, достаточно редки. А вот когда организм стареет... Откуда мы знаем, сколько «лет» нашему гипотетическому «большому человеку»? Быть может, он уже в преклонных годах? Может, уже не так уж далёк его собственный конец и рождение чего‑то нового?

Наступило молчание.

– Не люблю апокалиптических прогнозов, – мрачно проговорил Адальберт.

– Я всего лишь пытаюсь объединить все наблюдаемые данные некоей общей гипотезой, более‑менее непротиворечивой. Возможно, все «нормальные» цивилизации Космоса действительно несут в себе эту злосчастную «биоморфность», а наше человечество – нет, и поэтому опознаётся как «вражеское»? Кто знает...

– И что же вы предлагаете, Фатеев? – напряжённо спросил кайзер. – Ваша гипотеза, признаюсь, фантастична, но, за неимением лучшего...

Я глубоко вдохнул.

– Гипотеза фантастична. Но биоморфы практически непобедимы, на планетах, где оказался хоть один из них, всегда будет сохраняться возможность их возрождения. Достаточно всего лишь одного «истока», из которого выведется настоящая «матка», и... Без антигравитационной технологии Дбигу они не могут летать, так что...

– Ага! – фон Вейхс едва не подскочил. – Тут‑то я вас и поймал! Как же может ваша «вселенская иммунная система» зависеть от технологии какой‑то одной цивилизации?

– Можно предложить тысячу объяснений, герр генерал‑фельдмаршал. Ну, например, что такие технологии существуют во многих местах обитаемого космоса и что все «нормальные» цивилизации обеспечивают биоморфов подобного рода средствами. Опять же, на уровне инстинкта. Но разрешите и мне задать вопрос – был ли захвачен хоть один такой антигравитационный аппарат, ведь на Иволге армия уничтожила добрый десяток «маток»?

– Нет, – после паузы ответил начальник Генерального штаба. – Мы ничего не нашли. Возможно, они погибали вместе с «матками». Самоликвидация, или детонация от наших снарядов.

– Так, а зачем было вообще «подбрасывать» нам этих биоморфов? – осведомился кайзер. – Зачем идти столь сложным путём?

– Тут мы можем только спекулировать, Ваше Величество, – ответил я. – Всякой контрольной системе, не важно, механической, электронной или биологической, необходим критерий срабатывания. В нашем случае это могло быть достижение определённого уровня космической экспансии, когда мы добрались до планет, «заражённых» биоморфами. Возможно, сыграло свою роль и то, как мы ими распорядились. А воспользовались мы ими для войны, причём войны междоусобной. Не исключено, что такая агрессивность, да ещё и внутривидовая, тоже может служить критерием отбраковки.

– Меня больше волнует возникновение... э‑э‑э... людей с примесью биоморфов, – сухо заявил фон Вейхс. – Сколько таких уже появилось? Сколько ходит по нашим улицам? Дариана Дарк воспользовалась биоморфами, смогла ими управлять...

– Прошу прощения, герр генерал‑фельдмаршал, но она смогла это сделать только до определённой степени.

– Пусть так, но сейчас это даже не важно. Она смогла. Где гарантия, что не появятся новые дарианы?

– Они не появятся, если никто не будет подкармливать ей подобных и уж тем более не будет выступать адвокатами «управляемого вторжения».

Эрцгерцог Адальберт зло сощурился.

– Такая теория действительно существовала, – проговорил кайзер. – Признаюсь, что я всегда был её противником и считал, что она не имеет права на существование. Но, как видно, она таки осуществлялась?..

Адальберт немедленно свалил всё на Иоахима фон Даркмура, небезуспешно превращая его в истинного козла отпущения. Император раздражённо остановил его.

– Давайте дослушаем Фатеева, племянник. Его теория безумна, но ничего лучше мы сейчас всё равно не имеем. Но, Руслан, – теперь кайзер обращался уже напрямую ко мне, – а почему всё‑таки такие сложности? Ведь если нас надо уничтожить – почему не послать огромный флот и стереть нас с лица Вселенной?

– Мне кажется, Ваше Величество, мы столкнулись с двумя глобальными процессами, первый – это развитие разума, развития цивилизаций. Войны мало‑помалу уходят в прошлое, агрессия поддаётся купированию, словом, контролируется тем или иным способом. Сообщество Дбигу никак не заинтересовано в войне с человечеством. Равно как и человечество не заинтересовано в войне с Дбигу. Отдельная клетка в человеческом теле никак не пострадает от непосредственного соседства с раковой, разумеется, исключительно в общем случае, поскольку те же опухоли выделяют...

– Биологические и онкологические подробности можно опустить, – перебил кайзер. – Полагаю, это не относится к экспертной сфере здесь присутствующих.

– Клетка не знает, почему иммунная система отдала приказ уничтожить тот или иной объект. Она просто активируется, распознаёт врага и выполняет свою функцию. Конечно, хорошо, когда эти функции в случае с цивилизациями подлежат осмыслению, а если нет? Если эта цивилизация стремится к миру с соседями и не видит в них никакой угрозы? Боюсь, нам никогда не понять, почему же нас сочли недостойными существования. Но в данном случае это и не важно, потому что иммунная система не вступает в переговоры и не идёт на компромиссы. С чем мы и столкнулись в случае с Дбигу. Они ответили нам одной‑единственной фразой, явно ритуального характера. Что вполне естественно – такие глубоко запрятанные «сверхфункции» цивилизации естественнее всего скрывать под религиозными или мистическими «обоснованиями». Но для стадии, когда цивилизация достигла уровня космической экспансии, ни религия, ни традиция на сто процентов уже не справляются. Правят бал разум и здравый смысл, тот самый, что гласит: «живи сам и давай жить другим». Чтобы это подавить, чтобы воззвать к инстинктам, и требуются биоморфы. Возможно, мы действительно некая аномалия, возникшая без участия «центра жизни», из которого исходят все остальные цивилизации...

– Правильно ли я тебе понял, Руслан, – после паузы осторожно спросил Валленштейн, – что на уровне, если можно так выразиться, метасовокупности цивилизаций перестают действовать законы разума и начинают действовать – на другом уровне, конечно, – правила многоклеточных биологических систем? Инстинкты, скажем так?

– Вы совершенно правы, герр генерал‑майор. Но это только моя спекуляция. Боюсь, что клетке никогда не постичь всех законов организма, частью которого она является.

Некоторое время царило молчание.

– Предлагаю всё же вернуться к чему‑то более конкретному, – император поправил монокль. – К управляемости биоморфов, например.

– Все