Письма О. Брику, В. А. Катаняну, Г. Катанян, Э. Триоле, В. В. Катаняну

1932–1954

 

О. М. Брику в Москву (Свердловск, 19 мая 1932)

Любименький мой, единственный на свете Кислит! Не знаю почему ты мине так напугал телефонными звонками. Я пришла поздно из кино (здесь устраивают раз в две недели просмотры для вождей — программа ужасно плохая всегда) — говорит Лена,[140] звонили из Москвы, я звоню сверхсрочно — не отвечают. Я сразу, как дура, решила, что с тобой что-нибудь случилось, и проревела до утра…

Я очень жалею, что ты не видел мой синяк во всей красе. Виталий его, правда, сфотографировал для тебя, но не знаю, получилось ли — негативы у Оли, она хотела дать Сереже[141] проявить. Лошадик очень миленький, но из-за того, что я вошла к нему в шубе, он решил, что я его съем, очень испугался, всё время косился на меня глазом и наконец не выдержал и брыкнул. Я сама виновата — вошла к нему одна вечером, в такое маленькое стойло, что даже отскочить было некуда, а вход загорожен палкой, через которую я перелезла. Виталий говорит: «еврейское счастье».

Я каждый день стреляю из нагана, последний результат «отлично» — из 50 возможных, 5 патронов, 25 метров — 42 очка. Это очень здорово! Я очень довольная потому что могу убить каждого разбойника, если он даст мне время хорошо прицелиться.

Я всё время читаю «Дон-Кихота» — очень интересно. Ходит ко мне всякий скучный народ. Играла раз в покер, несколько раз в преферанс. Читала вслух твою оперу, совсем как ты, с выражением, на разные голоса и руками махала — всем очень понравилось.

Мне хочется только одного — поскорее в Москву, но так жалко Виталия, что я стиснула зубы и решила его дождаться.

 

Купила Жене 5 метров очень хорошего черного креп де шина и черные туфли, такие же как она купила в московском распределителе за 27 р. — парусиновых уже нет. Купила ей кастрюльку для супа. Я думаю про свою книжку и мне хочется ее доделать.

Что ж, если Виталия до осени не переведут, то поедем летом все в Чебаркуль — здешние жители говорят, что это самое красивое место на свете. Поедем недель на шесть, пока Эльза будет в каких-нибудь Сочах, а Арагон будет заворачивать в Москве, а то им в лагеря нельзя.

Я не в очень плохом настроении, а два дня у меня было даже счастливых. Первый, когда уехала Оля и второй вчера, когда выяснилось, что ты жив и здоров. Ужас, до чего я тебя люблю, совсем не могла бы жить без тебя ни минуточки. Ты самый сладенький и умный оперщик на свете! А Оля до того нудная, что даже представить себе трудно — какая-то нравоучительная повесть для детей — Задушевное слово.

До чего же я по тебе соскучилась! Нельзя так часто расставаться, а то не успеем побыть как следует вместе до смерти. Умирать мне совсем не хочется. Даже в самые скучные дни я не думаю о самоубийстве. Это Аннушка правильно говорит: «Все равно все там будем, успеем еще!»

Кислит мой любименький, сладенький, родненький, единственный, главный я тебя люблю и страдаю и обнимаю и целую 1000000000000000000000000 раз.

 

Твоя

 

 

Всем кланяйся. Булечку поцелуй между ушками. Как бы устроить ее к кому-нибудь на дачу хоть на месяц!?

Ужасное спасибо Вам за возню. Пожалуйста — напишите!

 

Лиля.

 

 

Л. Ю. и О. М. Брики. 1932

О. М. Брику в Москву (Свердловск 6 августа 1932)

Любименький мой Кислит, забыла спросить едешь ли ты в Ленинград.

Как у тебя с деньгами? Что привезти из еды? Чего не хватает?

Была на даче у Пастернака — он очень забавно разговаривал. Говорит, что его не удивляет, что ты написал замечательный текст оперы в стихах — «Брик знает где раки зимуют!»

Завтра в 2 часа едем в Камышлов на дрезине. Дрезина размером как автобус, закрытая, с стеклянными окнами…

Инш-алла[142] 24-го уеду из лагеря, здесь куплю всё, что нужно, уложусь и 23-го выеду в Москву. Меня беспокоют клопы и денежные дела и мамины вещи.

Противно, что от тебя нет письма и что я совершенно не знаю, что у нас делается.

Как Булька? Какая в Москве погода? Здесь жарко и пыльно.

Пиши Свердловск, Ленинская 6, штаб корпуса. В Камышлов почти каждый день кто-нибудь ездит.

Целую тебя мой маленький, сладенький, родненький.

 

Твоя.

 

 

В. В. Катаняну в Москву (Свердловск, 26 августа 1932)

…В Москве будем 4-го. Виталия перевели в Ростов. Очень по вас соскучилась, но хочу до 2-го подождать Виталия, чтобы ехать всем вместе. Крепко крепко вас целую и люблю.

 

Лиля.

 

Все кланяются.

 

Е. Ю. Каган в Москву (Ростов-на-Дону, 19 сентября 1932)

Милая мамочка… Я буду в Москве 28-го или 29-го октября. Не забывайте звонить насчет твоей комнаты. Как тебе понравилось «Отелло»? С кем ты была?

Сегодня за 3 часа успела посмотреть маленький кусочек города, Свердловск обошла бы за это время весь два раза.

Пиши мне. Крепко целую.

 

Лиля.

 

 

О. М. Брику в Москву (Берлин, 25 февраля 1933)

Любименький мой Осик! Ты мне уже очень давно не писал! Напиши, пожалуйста, сейчас же!!!

…По тому радостному случаю, что кончили перевод, — вчера закутила. Днем пышно пила кофе под граммофон нашей хозяйки, потом была в кино на ужасно скучной программе. Вечером — в оперетке, где было так скучно, что мы не досидели до конца… А после оперетки ели в ресторане устрицы — это было приятно. Сегодня мыла голову, делала маникюр… Завтра утром приезжает Виталий, он ужасно доволен поездкой.

Взяла на завтра билеты на «Золотую лихорадку». Три воскресения дают по одному сеансу Чаплина: в будущее воскресение «Цирк», а через воскресение «Огни большого города». Интересно посмотреть!

Я потолстела. Когда отдыхала посреди перевода, то все время лопала. Жду от Жени обещанного письма. Пишите luftpost — гораздо быстрее доходит. И всем скажи, чтобы так писали.

Пиши! Я тебя обожаю, мой родненький. Всех целую.

 

Твоя Киса.

 

 

О. М. Брику в Москву  (Берлин, 20 марта 1933. Почтовая открытка с портретом Нефертити)

Мой Кэсит! Вчера мы были в музее и смотрели эту барышню — ей уже почти 4000 лет, но она замечательно сохранилась. Виталий всё это видел в первый раз и очень восторгался и удивлялся. Сегодня вечером напишу подробное письмо.

После телефонного разговора я совсем соскучилась и плакала и не знаю как мне быть. Всех крепко целую. Тебя целую 100000000000 раз.

 

Твоя