История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...
Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...
Топ:
Устройство и оснащение процедурного кабинета: Решающая роль в обеспечении правильного лечения пациентов отводится процедурной медсестре...
Отражение на счетах бухгалтерского учета процесса приобретения: Процесс заготовления представляет систему экономических событий, включающих приобретение организацией у поставщиков сырья...
Методика измерений сопротивления растеканию тока анодного заземления: Анодный заземлитель (анод) – проводник, погруженный в электролитическую среду (грунт, раствор электролита) и подключенный к положительному...
Интересное:
Инженерная защита территорий, зданий и сооружений от опасных геологических процессов: Изучение оползневых явлений, оценка устойчивости склонов и проектирование противооползневых сооружений — актуальнейшие задачи, стоящие перед отечественными...
Распространение рака на другие отдаленные от желудка органы: Характерных симптомов рака желудка не существует. Выраженные симптомы появляются, когда опухоль...
Национальное богатство страны и его составляющие: для оценки элементов национального богатства используются...
Дисциплины:
2023-02-03 | 31 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
Сазонов был в курсе фронтовых сплетен и удивлялся многому, но сейчас его мысли были заняты только предстоящей проверкой. И, наконец, утомленный ожиданием, дождался приезда проверяющих. Их было четверо — два майора и два капитана.
Одному майору было около тридцати. Сергей Николаевич Ковалев, с румянцем на щеках и внимательными серыми глазами, был руководителем группы. Он был взят перед войной с четвертого курса юридического факультета Московского университета для укрепления органов, обескровленных по инициативе самого шефа — Ежова. В начале войны, когда на особистов был повышенный спрос, основной костяк Центра ушел на руководящие должности в особые отделы Красной Армии. Ушел и Туманов, став начальником Отдела N-ской армии и захватив с собой своего подчиненного и любимца, в ту пору сержанта Ковалева, и держал его рядом, ожидая, когда тот наберется опыта, чтобы сделать его своим заместителем. Он ценил своего любимца за грамотность и умение схватывать суть дела, за энергичность и дипломатические способности.
Второму майору было за сорок: с мягкими манерами, начитанный, владеющий немецким языком, он перед войной пострадал за близость к одному репрессированному; руководителю контрразведки страны. На следствии «признал» себя виновным, за что презирал себя, и, если бы не война и не усилия друзей, настоявших на его освобождении как профессионала-агентуриста по немецкой линии, он так бы и остался в лагере! После освобождения некоторое время занимался в Москве разоблаченной абверовской агентурой. В то время его группа установила отличительные признаки паспортов, сделанных в Германии для легализации своей агентуры в СССР. Аккуратность и качество подвели немецкую разведку: скрепка в середине их паспорта была сделана из качественной нержавеющей стали. В нашем отечественном паспорте скрепка производилась из простой проволоки и оставляла в середине паспорта ржавый след. Немало было разоблачено агентов абвера по этим признакам!
|
Потом он вел подготовку кадров для работы в партизанских спецотрядах. Работать в Центре рядом с теми, кто выбивал из него показания, он не мог. Он был острым на язык и однажды за фразу о том, что собственное достоинство у нас на Лубянке может укоротить жизнь, был приглашен к секретарю парторганизации отдела, где ему было сделано внушение и напоминание о его лефортовских признаниях. По этой причине он замкнулся в себе и пристрастился к медицинскому спиртику в компании со стареньким, земских времен, врачом Четверухиным — соседом по лестничной клетке.
И только в сорок третьем году ему удалось уехать на фронт. При восстановлении в правах ему засчитали партийный стаж не с 1920 года, а с момента выдачи нового партбилета, а при введении новой формы его, капитана госбезопасности, аттестовали на майора, тогда как он должен был получить звание не меньше полковника. Все это, вместе взятое, тяжелым грузом обиды лежало у него на душе и постоянно огорчало. Он был уроженцем Вильненской губернии и унаследовал от отца, преподавателя гимназии, фамилию Красовский, а при крещении ему дали имя Зиновий.
Третий проверяющий, худой и высокий, лет за тридцать, капитан по фамилии Разин, считался в их отделе специалистом по борьбе с антисоветскими проявлениями. До войны два года работал в секретно-политическом отделе Ростовского областного управления НКВД.
Другой капитан — Слободенюк — обладал феноменальной памятью на содержание действующих инструкций, приказов, ориентировок Главного управления «Смерша» и при проверке мог с закрытыми глазами отыскать недостатки их выполнения. В его личном деле лежал строгий выговор за злоупотребление алкоголем. И теперь, проводя проверку периферийных отделов, он проявлял старание, надеясь, что его рвение будет замечено, а выговор снимут.
|
Менее способный или, как говорят в народе, бесталанный человек, с большим самомнением и амбициями, чтобы утвердиться в своем окружении, стремится быть всегда на виду. Так случилось и с Бондаревым. Как ему хотелось, чтобы проверяющие обратили на него внимание и оценили его недавние успехи в подборе разведгруппы. Он даже завел для этого папку, куда вкладывал копии сообщений осведомителей, проверочные материалы, полученные из официальных источников. Собирал это специально, чтобы в беседе с проверяющими можно было легче убедить их в своих чекистских способностях.
Первым для своей беседы Бондарев выбрал майора Красовского, полагая, что возраст, воспитанность и их равенство в званиях дадут возможность расположить его к себе. Был твердо уверен, что майор заинтересуется его информацией, и тогда он сможет вскользь обмолвиться о фактах политической незрелости своего начальника, а, будь руководитель более подготовленным, дескать, успехи отдела были бы гораздо выше!
И без всякой проницательности можно было уловить в бахвальстве Бондарева, его примитивных пояснениях по подбору разведгруппы откровенный намек на нерешительность и перестраховку своего начальника. Майор молча выслушал Алексея Михайловича, а тот истолковал, молчание как согласие с изложением фактов и добавил еще несколько замечаний в адрес своего шефа. На лице майора появилась строгость — он остановил собеседника на полуслове:
— Вы, кажется, голубчик, запели арию не из той оперы! Вы полагаете, что мы приехали сюда разбирать ваши взаимоотношения с начальником отдела?! А если не полагаете, так зачем отрываете меня от дела?! Мы здесь не только ищем недостатки, но также и намерены оказать вам помощь в текущих делах!
Бондарев не ожидал и не предвидел такого поворота, и попытался доказать, что товарищ майор его не так понял. Красовский же всем своим видом показал, что разговор окончен, и углубился в лежащие перед ним бумаги. Поняв, что ему не удалось заинтересовать проверяющего, Алексей Михайлович вышел от него расстроенным. Майор ему не понравился — надо же, назвал его голубчиком, да еще прочитал нотацию, что приехал сюда заниматься делом! Если бы он был настоящим партийцем, то проявил бы интерес, как обстоят дела в отделе, какое настроение, какова политическая закалка личного состава? Вот такие вопросы он задал бы майору, если бы они поменялись местами!
|
И он вспомнил, каким был мастером по выуживанию «жареных» фактиков от его подопечных, приезжающих из районов. Он не стеснялся расспрашивать обо всем: кто и сколько пьет, кто с кем спит, не брезгуя сплетнями, досужими вымыслами, слухами о жизни районного аппарата. Именно с его подачи было установлено, что новорожденный у прокурорской четы был крещен в церкви. Все это подвергли расследованию. Факт подтвердился и прокурора исключили из партии; потом он едва устроился работать банщиком — нигде не брали на работу, ведь исключен за грубое нарушение устава партии. И еще вспомнил, что его умением выведывать подробности о жизни района восхищался сам зампред облсовета Иванушкин: всегда просил подбросить ему для депутатской сессии что-нибудь интересное и непременно хвалил за это, включал его в закрытый список на денежную премию.
И, вспоминая былые дни гражданской жизни, успехи по работе, спокойную и размеренную жизнь в облсовете, Бондарев тяжело вздохнул и направился к Кузакову поделиться сомнениями в деловых качествах проверяющих, посетовать на то, что его не замечают по службе, затирают и что какая-то бездарь руководит им! И он заранее знал, что Кузаков выслушает, будет поддакивать, но палец о палец не ударит, чтобы использовать свои связи и помочь ему свалить Сазонова. Его раздражала осторожность и нерешительность Кузакова. Он подталкивал его к действиям, но тот говорил, что ему нужно закрепиться здесь, в дивизии, и в связи с уходом Члена Военного Совета Мехлиса нужно ожидать перемен во всем политуправлении фронта, — тогда он и предпримет меры. Время шло, на руках у Бондарева были такие козыри против Сазонова, а он не имеет возможности доложить полковнику Туманову, как его подчиненный подрывает устои службы, разлагает своими действиями оперативный состав! Он весь кипел от нетерпения и все время заглядывал в заветную тетрадь, наизусть заучивая свою обличительную речь.
|
С приездом проверяющих Сазонов безвылазно сидел у себя в блиндаже, чтобы быть поближе к ним и, когда нужно, сразу дать справку по любому вопросу. Он уже свыкся с их нахождением в отделе — все они не так уж жаждали крови проверяемых, как ему представлялось сначала. К тому же он нашел, что Ковалев и Красовский зачастую сдерживали рвение своих двух капитанов придраться к срокам выполнения приказов по Главку, соблюдению инструкций по делопроизводству, формам отчетности и другим изъянам в никем не любимой канцелярщине.
Уже в первый день, за ужином, Красовский, посмотрев на орден, медаль и нашивки за ранения Сазонова, поинтересовался о наградах оперативного состава. Дмитрий Васильевич откровенно рассказал, что не все его офицеры имеют боевые награды.
— Да что там наши особисты, — с горечью отметил он, — за Смоленск комдив только стал «Краснознаменцем», а начштаба пожаловали орден Отечественной 2-й степени… Это почти так же, как нашему дивэскулапу. Пока те воевали по-настоящему, он во втором эшелоне пил очищенную водочку и спал напропалую со всеми медсестрами!
Разговор стал общим, и кто-то сказал:
— Койечно, скуповато отметили дивизию. Вот, говорят, на южных фронтах наград дают больше — за форсирование Днепра одних только «Героев» присвоили больше ста, а наша армия тоже Днепр форсировала в двух местах и Смоленск освободила…
Но кто-то ответил:
— Смоленск не Киев, и Днепр здесь был уже!..
Красовский переглянулся с Ковалевым и начал:
— А вы последний анекдот по части наград в нашей службе слышали?! Так вот, в отдел «Смерша» истребительной дивизии приехал начальник Особого отдела воздушной армии и стал распекать здешнего начальника по поводу того, что отсутствуют результаты по оперативной работе — мало заводится дел, нет арестов. А тот отвечает, что разрабатывать некого — все орденоносцы, некоторые по два-три ордена Красного Знамени имеют, а командиры полков — Герои Союза. Тогда его начальник говорит: сделай, мол, завтра под любым предлогом строевой осмотр личного состава дивизии, и я тебе укажу, кого нужно разрабатывать и арестовывать! Утром личный состав построен и старший особист осмотрел весь строй и сказал: «Вон, видишь, на левом фланге пять субчиков стоят без наград, вот на них и заводи дела! — «Не могу», — отвечает дивособист. «Почему?» — «Да это же мои оперуполномоченные».
Все дружно засмеялись, и начались истории, как награждают и какие коллизии при этом случаются. Так, капитан Разин глуховатым голосом поведал о том, как одного ротного командира за геройский поступок представили к награде. Прошло много времени: комполка обиделся за невнимание и посылает представление во второй раз. И опять там молчат. Тогда он посылает в третий раз, и вдруг через месяц ротному приходят сразу три ордена Красной Звезды. Окружающие не догадывались, что творилось на душе у майора Красовского. Вся прожитая жизнь и испытания, выпавшие на его долю, состарили его раньше времени, и все прошедшее виделось им уже не в романтической туманной дымке лет, в борьбе с поверженным классом, а как отвратительное насилие по партийным директивам над доверчивой массой.
|
Ну как забыть декабрь двадцать девятого года, по сути, последнего года существования нэпа. Тихий болезненный голос председателя ОГПУ Менжинского был еле слышен в дальних рядах зала заседаний. В абсолютно установившейся тишине доносилось с Лубянской площади тарахтенье колес, цоканье подков по булыжной мостовой и звонкая трель трамваев. Председатель назидательным тоном, еще спокойно говорил о задачах строительства бесклассового общества, укреплении планового государственного хозяйства, ликвидации частной собственности и о том, что отступление партии окончено и она вступает в новый этап истории! И, перейдя к задачам ОГПУ, он начинал с философского рассуждения о том, что любой разрушенный уклад общества при первой же возможности опять возвращается в свои старые формы. Поэтому Органы нашего государства день за днем, все шире и шире должны проникать в глубину нашего общества, в его умы! Видеть все зарождающиеся процессы и выявлять осколки старого мира, не давать им склеиваться, сливаться, объединяться в группы, организации, формирования любого толка, будь это творческие, профессиональные, богословские и всякие другие… Как вооруженный отряд партии, как первая фаланга нашего общества, чекисты должны выявлять, обобщать и принимать оперативные меры к недопущению возникновения нерегулируемых процессов в нашем обществе.
Это была речь образованного интеллектуала-политика, владеющего не только всеми европейскими языками, но и полдюжиной азиатских. «Ему бы не меч пролетарский в руках держать, а кафедру в университете», — еще тогда подумал Красовский. После Менжинского он неоднократно слышал Генриха Ягоду, потом Ежова и его заместителя Берия. Образованность руководства органов заметно убавлялась. Он запомнил выступление Лаврентия Павловича накануне своего ареста. Оно было жестким, требовательным, и сам Берия, преуспевший и набивший руку на многочисленных активах в Грузии, наслаждался своим грузинским произношением. И оно нравилось многим, потому что Вождь тоже был грузин: говорил с акцентом и тоже знал, что это нравится всей стране! Но в отличие от Менжинского Берия не изучал гуманитарный курс, у него был свой стиль, стиль преданного Вождю партийца! Вспоминая первую и последнюю встречу с Берия, Красовскому запомнились отрывистые, рубленые фразы о том, что, чем шире невод осведомления, тем больше в нем будет интересных сведений о жизни наших масс. А сеть осведомления должна пронизать все наше общество, поэтому мы будем больше знать о нем и сумеем выработать тактику для подавления враждебных проявлений в любой среде, в различных ситуациях! И до сих пор в ушах звучал голос с усиленным грузинским акцентом: «Мы не должны оказаться в роли пожарных. Где-то занялось, и мы летим во весь дух гасить пламя. Но, когда все в дыму и пламени, пожарнику труднее работать — здесь могут быть издержки времени, материалов и жертвы! А если бы инспектор вовремя пришел, осмотрел, предупредил, то не было бы загорания и ущерба! Только осведомление и агентура позволяли органам выявить, предупредить, повлиять на умы людей и их действия. И потом решить, что нам делать: предупредить их, а может быть, пресечь сразу, в зависимости от масштаба событий, количества людей, возможного политического ущерба. Наша партия учит нас подходить к событиям диалектически, но классовые интересы при этом должны соблюдаться. Это наш компас в политической жизни!..»
А что было за два года до этого? И в памяти явно выплыло жаркое лето тридцать шестого года. На Лубянке было известно, что Вождь отдыхал в своей резиденции под Сочи. И вдруг оттуда телеграмма наркому Ежову. Поползли слухи о ее содержании, где указывалось, что в странах капиталистического окружения карательные органы в борьбе против рабочего класса применяют любые средства, а поэтому необходимо ответить теми же мерами в борьбе со шпионажем и другой подрывной деятельностью вражеских разведок! Это был сигнал к Большому террору в стране. И Вождь знал, кому поручить выполнение его директивных указаний, и не сомневался в исполнительности бывшего сотрудника секретариата ЦК ВКП(б)!
Пять дней и ночей руководящий состав наркомата в бешеном темпе готовил материалы к выпуску приказов и инструкций по оперативной и следственной работе. Так пошло с этого жаркого лета повальное избиение арестованных, обязательные для следователей ночные допросы! Судьба миловала Красовского — не допустила участия в этой дикой вакханалии. Как специалист по немецкой разведке он был занят разоблачением агентуры Генерального штаба Германии. Дело закончилось выдворением двух дипломатов германского посольства в Москве, арестом абверовского агента — ювелира по профессии и перехвата ценностей на несколько миллионов рублей. За что он и был отмечен в приказе по наркомату.
Со скрежетом пролетели два вулканических года после роковой сочинской телеграммы Вождя. В Москве прошло несколько разоблачительных процессов, а потом втихую, без публики и адвокатов, на полную мощь заработало Особое Совещание[31] и знаменитые «тройки»[32]. Пожар репрессий перекинулся на периферию.
Это было время, когда органов боялись в стране как огня! В Умани, где Красовский был в командировке, местный отдел НКВД располагался на улице Добролюбова — обыватели стали называть ее улицей Душегубовой. При встрече с сотрудниками органов они переходили на другую сторону улицы. Все шептались об арестах, ходили разные слухи о заговорах против власти, вредительстве, всесилии органов. А радио и печать трубили и призывали к разоблачению врагов народа!
Но удар был нанесен и по самим чекистам. Ежовские «рукавицы» добрались и до собственной когорты. В первую очередь пострадала Лубянка. Многие ее руководящие сотрудники были в близких отношениях с репрессированной партийной верхушкой и прошли через их дела как преступные связи, подлежащие аресту. Красовскому тогда еще не верилось, что его коллеги, кто в гражданскую войну и после нее, рискуя жизнью, выполнял задания партии, вдруг в одночасье стали шпионами и вредителями! Но они признавались, и он сам убеждался в этом, знакомясь с протоколами их допросов.
Во второй половине тридцать восьмого года Политбюро партии приняло закрытую резолюцию, где было выражено недоверие высшим должностным чинам госбезопасности и там же было решено укрепить Наркомат внудел новыми кадрами. Так, на руководящую работу в органы пришли выпускники высших партийных школ, военных академий. Их отличала беспредельная преданность делу партии и лично Вождю народов, возникшая, в основном, не от любви и уважения, а от всеобщего страха перед беспощадной силой репрессий. Заменить репрессированных сотрудников НКВД — а их было около пятнадцати тысяч — партия сумела, но профессиональный опыт, приобретенный в эпоху революции, был утерян, и там же были оставлены принципы соцзаконности, гуманности и революционного благородства! Кроме того, была нарушена необходимая для секретной службы преемственность между старшим и новым, пришедшим ему на смену, поколениями. Поспешное массовое выдвижение на руководящие должности без изучения личных качеств, способностей будущих руководителей разведки и контрразведки, с упованием только на преданность партии и знаменитое ленинское «каждый коммунист должен быть чекистом» вызвало у оставшихся кадровых сотрудников горечь разочарования и досады. Именно в то время на Лубянке родился анекдот о руководящем лице из числа партукрепленцев. К нему поступает рапорт оперработника о намеченной вербовке иностранца, где указывалось, что вербовка будущего агента будет проводиться под «чужим» флагом[33]. Руководитель в резолюции отметил: «Почему пед чужим? Что, у нас своего флага нет?!»
Гораздо позже Красовский понял, что некомпетентность большинства партмобилизованных позволяла им отдавать любые приказания без риска, что у них возникнут сомнения в необходимости и законности их выполнения. Это было удобно для руководства партии и НКВД! Многие из партийного пополнения, как ему стало известно по возвращении с Колымы, отсеялись, не выдержав темпа работы в органах, нервных перегрузок, обязательных ночных бдений. Но какая-то часть приспособилась, закрепилась, втянулась, постепенно наращивая свой чекистский опыт работы.
|
|
Биохимия спиртового брожения: Основу технологии получения пива составляет спиртовое брожение, - при котором сахар превращается...
Эмиссия газов от очистных сооружений канализации: В последние годы внимание мирового сообщества сосредоточено на экологических проблемах...
Археология об основании Рима: Новые раскопки проясняют и такой острый дискуссионный вопрос, как дата самого возникновения Рима...
Папиллярные узоры пальцев рук - маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!