Начальный этап тюркской колонизации Анатолии

Первые вторжения огузо‑туркменских племен.

Слово "Турция" впервые было употреблено автором одной хроники крестоносцев в 1190 г. в применении к землям, захваченным тюркскими племенами в Малой Азии. Еще раньше, в некоторых армянских, грузинских и византийских исторических сочинениях начала XII в., появляются упоминания о "турках" – новых противниках Византии, утверждавших свою власть в малоазийских владениях империи. И хотя по традиции их чаще именовали "персами”, или "варварами", несомненно, что и на Кавказе и в Константинополе уже достаточно хорошо представляли себе тех, кто олицетворял грозную опасность, надвигавшуюся с востока.

В XI в. часть мощной племенной конфедераций огузов во главе с предводителями из рода Сельджуков двинулась из Средней Азии на юг. За короткий срок в Передней Азии было создано огромное государство "Великих Сельджукидов", включавшее весь Иран, Месопотамию и часть Закавказья.

Согласно армянским источникам, впервые тюркские отряды появились на армяно‑византийской границе в 1016 г. Автор одной из хроник XII в., оправдывая отступление армянского ополчения, писал: "До этого [армяне ] никогда не видели тюркской конницы. Когда же встретились, поразились их облику. То были лучники с распущенными, как у женщин, волосами, армянское же войско не умело защищаться {44} от стрел [конных лучников ]". В последующие годы зафиксированы еще некоторые такие же набеги, но сведений об их участниках мало. Лишь с 30‑х годов XI в. можно более уверенно говорить о нападениях, руководимых сельджукскими военачальниками. Угроза новых нашествий вынудила армянских правителей принять вассальную зависимость от Византии, но расчеты на помощь константинопольских императоров не оправдались. Ослабленная внутренними распрями, испытывавшая растущее давление своих противников в Европе, Византия не могла ослабить напора тюркских кочевников.

С середины XI в. началось широкое наступление огузо‑туркменских племен на Малую Азию. Непрерывные нападения на армянские земли имели крайне тяжелые последствия. Очевидец событий, армянский хронист Аристакэс Ластивертц горько оплакивал судьбу своей родины: "Обезлюдевшая страна в руинах, города разрушены, поля заросли терновником и являют проходящим страшное зрелище… Ныне же селения в развалинах, они опустели и обезлюдели, и жителям некуда приткнуться". Вслед за богатыми армянскими городами набегам стали подвергаться и собственно византийские владения. Нападающие все чаще проникали в Малую Азию не только с северо‑востока, но и с юга – вдоль речных долин Тигра и Евфрата и через горные перевалы Северной Сирии. Сфера их действий постепенно расширялась, захватывая районы Центральной и даже Западной Анатолии.

Из рассказов византийских и армянских современников явствует, что поначалу организаторы и участники набегов стремились захватить как можно больше добычи и не делали попыток закрепиться на византийских землях. Поэтому правители империи полагали, что существовавшая на восточных рубежах пограничная система, основу которой составляли поселения воинов‑акритов и крепости с гарнизонами наемников, сможет, как и раньше, достаточно эффективно противостоять подобным нашествиям. Однако обычная тактика акритов, позволявшая останавливать нападавших на обратном пути и отбивать у них награбленную добычу, не могла сдержать усиливавшегося наплыва кочевников. К тому же среди акритов было немало тюрков, перешедших на византийскую службу. С 60‑х годов нападающие уже не ограничивались набегами, но стали захватывать отдельные районы Восточной Анатолии, превращая их в опорные пункты для дальнейших атак. В этих условиях византийский император Роман IV Диоген попытался обеспечить безопасность и целостность своих владений с помощью крупной военной экспедиции против сельджукского султана.

Тщательно спланированная операция позволила Роману выйти на поле боя у стен крепости Манцикерт (севернее озера Ван) с огромным войском, включавшим разноплеменных наемников (франков, армян, алан, русов, печенегов). Армия сельджукского султана Алп Арслана {45} оказалась не столь многочисленной, да и сам султан, как будто, не был готов бросить решительный вызов византийцам: к Роману отправилось посольство с предложением о мире, но император не принял его.

Сражение произошло 19 августа 1071 г. Оно окончилось катастрофой для византийцев, в панике бежавших с поля боя. Одна из причин поражения – измена тюркских наемников, находившихся на левом и правом флангах войска василевса. Увидев против себя огузо‑туркменских воинов и, видимо, услышав их тюркские боевые кличи (ураны), они поняли, что противник близкородствен по языку, и перешли на сторону сельджуков вместе со своими военачальниками. А еще одна часть византийской армии под командой протостратора (конюшего) Михаила Тарханиота (Тархан – имя тюркского происхождения) вообще отказалась сражаться на стороне византийцев. Сам Роман попал в плен и вынужден был подписать договор, по которому уступал победителям несколько крепостей, в том числе Манцикерт, Эдессу (Урфу), Антиохию (Антакью) и обещал уплачивать дань. Со своей стороны Алп Арслан гарантировал неприкосновенность восточных границ империи. Мирный трактат не был признан в Константинополе. К тому же в развязавшейся гражданской войне Роман Диоген вскоре погиб. Отныне ничего не сдерживало тюркских кочевников, которые широким потоком устремились вглубь Анатолии.

Малая Азия в конце XI в. (От Манцикерта до первого крестового похода).

За короткий срок, примерно в четверть века, огузо‑туркменские племена утвердились на значительной части Анатолии, дойдя до побережья Мраморного и Эгейского морей и стен Скутари (Ускюдара, азиатской части соврем. Стамбула). Столь быстрое продвижение на запад можно объяснить рядом причин, из которых особо следует остановиться на двух. Во‑первых, многочисленные набеги сначала арабов, а затем тюркских отрядов привели к тому, что обширные территории Восточной и Центральной Анатолии заметно обезлюдели. Многие города и селенья были разорены или вовсе снесены с лица земли, их жители либо уведены в плен, либо вынуждены были бежать в другие районы империи. Поэтому завоеватели не испытали серьезного сопротивления со стороны местного населения. Анонимный грузинский автор XII в. прямо отмечает, что после битвы при Манцикерте "покинули греки страны свои и города, коими владели на Востоке, и ушли. Их [города] захватили турки и поселились в них". Не следует забывать также, что среди оставшихся довольно велик был удельный вес христиан‑еретиков – павликиан, богомилов, близких к ним тондракитов, которые связывали с приходом тюркских завоевателей надежды на прекращение религиозных гонений. {46}

Успеху захватчиков, во‑вторых, способствовала и сама византийская знать, пытавшаяся использовать их военную мощь в ходе междоусобной борьбы за власть. Так, в 1073 г. мятеж вождя франкских наемников вынудил императора Михаила VII Палеолога вступить в переговоры с тюркскими предводителями. Один из них – Артук‑бей разгромил мятежников недалеко от ворот Никомедии (Измида). Спустя несколько лет на константинопольском престоле оказался вождь восточной провинциальной знати Никифор III Вотаниат (1078–1081). Нуждаясь в союзниках для борьбы со своими противниками в Азии, он использовал тюркские племена, действовавшие под водительством Сулеймана Кутлумуша, передав им земли вдоль черноморских проливов и открыв для них некоторые города, в частности Никею (Изник). В 1081 г. на смену Вотаниату пришел Алексей Комнин, который сначала безуспешно пытался освободить район проливов из‑под контроля Сулеймана, ставшего эмиром Никеи, а затем пошел на заключение с ним мирного договора.

Тот факт, что Сулейман Кутлумуш был из рода Сельджуков и принадлежал к одной из боковых ветвей султанской династии, утвердившейся в 1055 г. в Багдаде, дал основание историкам предполагать, что тюркское наступление на Малую Азию было частью завоевательной политики сельджукских правителей и направлялось ими, в частности Мелик‑шахом (1072–1092). Имеющиеся фактические сведения не позволяют принять эту версию. Отец правителя Никеи Кутлумуш был известен своей неудачной борьбой против Алп Арслана за султанский престол, стоившей ему жизни. Его сыновья, пытавшиеся установить связи с правящей верхушкой Египта, были объявлены "мятежниками"; им пришлось искать спасения на дальних окраинах державы Великих Сельджукидов. Из четырех наследников Кутлумуша лишь Сулейману удалось избежать расправы. Неслучайно и то, что, оказавшись в Малой Азии, он встал во главе племен, ранее взбунтовавшихся против Алп Арслана и ушедших в византийские земли. Хотя после заключения договора с Комнином Сулейман именуется в византийских источниках султаном, это еще не означает, что высокий титул был ему присвоен Мелик‑шахом или халифом. Более точным показателем отношений между никейским эмиром и багдадским султаном могут служить события 1086 г., связанные с попыткой Сулеймана захватить крепость Халеб в Северной Сирии. Узнав о начавшейся осаде города, Мелик‑шах направил к нему на выручку войска под командованием своего брата. Осаждавшие потерпели поражение, а сам Сулейман был убит.

Конфликт Мелик‑шаха и Сулеймана показывает, что наиболее активное участие в военных действиях в Малой Азии приняли те огузо‑туркменские племена, которые не подчинились власти Великих {47} Сельджукидов и предпочли уйти из‑под их контроля. Более того, ясно, что "завоеватель Анатолии", как именовали Сулеймана более поздние арабские хроники, был не единственным военным предводителем этих кочевников. Наряду с ним и вполне независимо от него действовали и другие племенные вожди и военачальники. Известны имена некоторых из них, сумевших стать самостоятельными правителями: Гюмюштегин, Менгучек, Чака, Салтук. Даже если считать, что признавшие власть Сулеймана племена контролировали южный путь через Малую Азию, соединявший Северную Сирию и Верхнюю Месопотамию с Никеей, то вдоль северного пути, соединявшего Заказказье с Западной Анатолией, действовали другие группы завоевателей, имевших своих предводителей. Турецкие исследователи установили, что первоначально при расселении племен в Малой Азии сохранялось традиционное деление на правое и левое крыло (соответственно: "бозок" и "учок”). Те из них, которые шли через Анатолию южным путем, принадлежали к объединению "учок" ("три стрелы"), двигавшиеся по северным областям составляли другое объединение – "бозок" ("сломанная стрела").

Особо следует отметить, что политическая анархия, воцарившаяся в Малой Азии после 1071 г., способствовала появлению и некоторых независимых христианских государств. Одно из них было создано в 1080 г. в Киликии, куда после разгрома Анийского царства в 1065 г. ушли многие армянские семьи. Первым его правителем был местный византийский наместник Филарет Вахамия, отказавшийся подчиняться приказам императора. Под властью Филарета оказались такие крупные центры, как Мелитена (Малатья), Одесса и Антиохия. Заключая мирный договор с Сулейманом, Алексей Комнин рассчитывал руками своего союзника разгромить новое государство в Киликии, но гибель эмира сорвала реализацию этого замысла. Практически одновременно с Филаретом другой представитель местной греческой знати Феодор Гавра создал независимое княжество на черноморском побережье Анатолии с центром в Трапезунде, которое просуществовало до середины XII в.

Возникновение подобных политических образований в конце XI в. свидетельствовало о том, что тюркские завоеватели не смогли утвердиться на всей территории Малой Азии. Они были степняками и для своих поселений выбирали более равнинные участки, а не горные массивы или приморское побережье. Неслучайно огузская топонимика – названия племен или их частей в наименованиях деревень, небольших городков (касаба), городских кварталов (махалле) – лучше всего представлена в степных районах Центральноанатолийского плато, тогда как в горах Восточной Анатолии и на морском побережье лучше сохранились дотюркские топонимы. {48}

Сами завоеватели переживали период разложения родового строя и образования раннеклассового общества. Из среды номадов уже выделилась племенная знать, сосредоточившая в своих руках основную часть поголовья скота и права на распоряжение пастбищами. Для укрепления своих экономических позиций и власти над соплеменниками феодализировавшаяся верхушка видела один путь, состоявший в завоевании новых территорий и ограблении других народов. Новая религия –ислам, принятая среднеазиатскими тюрками в IX–X вв., как нельзя лучше отвечала интересам кочевой знати, объявляя богоугодным делом войну с "неверными”, прославляя как героя каждого павшего в "священной войне" – джихаде (тюркский синоним этого арабского слова – газават). Вместе с тем тюркским завоевателям не был свойствен религиозный фанатизм. По отношению к христианам они проводили ту же политику терпимости, которая практиковалась на Ближнем Востоке со времен арабских завоеваний. Тем не менее утверждение власти мусульманских правителей в Малой Азии стало одной из причин, вызвавших ответ христианской Европы – крестовые походы.