V. Где встречаются два замечательных человека

 

Парк был пуст, только при входе стояла группа жандармов. Люпен направился в глубь сада, перелез через стену и по извивающейся среди поля тропинке направился к ближайшему вокзалу. Не прошел он и десяти минут, как тропинка, пролегающая между двумя пригорками, сильно сузилась. Когда он приближался к этому проходу, кто‑то входил в него с противоположной стороны.

Это был человек лет пятидесяти, очень худой, с длинными ногами; костюм его обличал в нем иностранца. В руке он держал тяжелую палку, а через плечо у него висела сумочка.

Они встретились. С едва заметным английским акцентом иностранец спросил:

– Извините, пожалуйста, я тут выйду к замку?

– Да. Только сверните налево, как только дойдете до стены. Вас ждут там с нетерпением.

– А?

– Да, мой друг Деван еще вчера вечером объявил нам о вашем приезде.

– Тем хуже для него, если он слишком болтлив!

– Я счастлив, что могу приветствовать вас первым. У Шерлока Холмса нет более горячего поклонника, чем я!

В его голосе слышался чуть заметный оттенок иронии. Шерлок Холмс окинул его с головы до ног таким испытующим и острым взглядом, что Арсен Люпен почувствовал себя как будто сфотографированным.

«Снимок готов, – подумал он, – не стоит больше притворяться перед этим человеком. Только… узнал ли он меня?»

Они поклонились друг другу. В это время раздался топот скачущих лошадей и бряцание оружия: это были жандармы. Они оба отскочили к кустам на краю тропинки, чтобы не быть задетыми. Жандармы проехали, а так как они ехали один за другим на некотором расстоянии, то это продолжалось несколько минут. Арсен Люпен думал: «Узнал ли он меня? Воспользуется ли он?»

Когда проехал последний всадник, Шерлок Холмс наклонился: за ремень его сумки зацепилась ветка. Арсен Люпен суетливо принялся помогать ему. Еще раз они посмотрели друг на друга, затем англичанин сказал:

– Благодарю вас!

Они расстались. Люпен направился к станции, Шерлок Холмс к замку.

Судебный следователь и прокурор уехали после бесплодных поисков, и все ждали Шерлока Холмса с любопытством, которое оправдывалось его громкой известностью. Но Деван, удивленный, воскликнул:

– Как? Вы приехали по железной дороге? А я послал за вами свой автомобиль.

– Официальное прибытие, не правда ли? С музыкой и барабанным боем! Великолепное средство облегчить мне мою задачу, – сердито ответил ему англичанин.

Этот тон смутил Девана, но, стараясь обратить все в шутку, он сказал:

– Задача, к счастью, не так трудна, как я вам писал.

– Почему же это?

– Потому что кража уже совершена сегодня ночью.

– Если бы вы не рассказали о моем приезде, то она была бы совершена не сегодня, а в какой‑нибудь другой день.

– И Арсен Люпен попался бы в ловушку?

– Очень может быть.

– И мои вещи не были бы похищены?

– Конечно.

– А знаете? Все похищенное здесь.

– Здесь?

– Вещи были возвращены в три часа на двух военных фургонах.

Шерлок Холмс раздраженно надвинул шапку и поправил сумку, но Деван поспешно воскликнул:

– Вы хотите уехать? Но ваше содействие нам необходимо. Мы не знаем самого главного: каким образом Арсен Люпен вошел, как он вышел и почему несколько часов спустя он возвратил вещи?

Мысль раскрыть тайну смягчила Шерлока Холмса.

– Хорошо, поищем. Но, во‑первых, скорее! И, насколько возможно, не будем беспокоить посторонних.

Он ясно намекал на присутствующих. Деван понял это и провел англичанина в залу. Холмс задал ему множество вопросов относительно вечера накануне кражи, о гостях, бывших у него, и о постоянных посетителях замка.

Затем он посмотрел оба тома «Хроники», сравнил чертежи подземного хода, попросил повторить фразы, найденные Желизом, и спросил:

– Вы вчера в первый раз говорили об этих фразах?

– Вчера.

– Вы никогда не говорили о них Вельмону?

– Никогда.

– Хорошо. Будьте добры приказать приготовить автомобиль, я уезжаю через час.

– Через час?

– Арсен Люпен потратил не более времени на решение задачи, которую вы ему задали.

– Я? Я задал ему задачу?

– Ну да! Арсен Люпен и Вельмон одно лицо.

Шерлок Холмс задумался, прошелся взад и вперед по комнате, затем сел, скрестил свои длинные ноги и закрыл глаза. Деван вышел, чтобы отдать приказание и чтобы не мешать размышлениям англичанина. Вернувшись, он увидел его на коленях около лестницы галереи. Он осматривал ковер.

– Что там такое? Да, действительно, совершенно свежие стеариновые пятна!

– Вы можете заметить их также наверху, на лестнице и еще около этой витрины, взломанной Люпеном, откуда он вынул драгоценности и положил их на кресло.

– И вы из этого заключаете, что…

– Ничего. Все это объяснило бы, без сомнения, возвращение вещей. Но это другой вопрос, и у меня нет времени им заниматься. Нет ли какой‑нибудь часовни в двухстах или трехстах метрах от замка?

– Да, есть развалины часовни, где находится могила герцога Роллона.

– Будьте добры, велите вашему шоферу ждать нас около этой часовни.

– Он еще не вернулся. А разве вы думаете, что подземный ход кончается там?

Не отвечая ему, Шерлок Холмс продолжал:

– Я вас попрошу запастись фонарем и лестницей.

Деван позвонил. Обе вещи были принесены.

– Хорошо! Приставьте, пожалуйста, лестницу к книжному шкафу, с левой стороны слова Thibermesnil… Так… Потрудитесь подняться… Так… Все буквы этого слова выпуклые, не правда ли?… Тогда посмотрите, не вертится ли буква Н в ту или другую сторону?

Буква Н повернулась на четверть круга в левую сторону.

– Хорошо. Можете вы дотянуться до буквы R?… Подвигайте ее так, как это делают с задвижкой.

К крайнему удивлению Девана, буква подвинулась, и внутри послышался какой‑то звук.

– Великолепно, – сказал Шерлок Холмс. – Теперь остается только подвинуть вашу лестницу к другому концу… Хорошо… Теперь, если я не ошибаюсь, буква L должна открыться, как открывается дверь.

Буква L открылась, и Деван упал вместе со своей лестницей, потому что вся часть огромного шкафа, находившаяся между первой и последней буквой надписи, повернулась и открыла начало подземного хода.

Шерлок Холмс помог Девану подняться и сказал:

– Вот видите, как все это просто. Н вертится, R скрипит, a L открывается…[4]

– Но Людовик Шестнадцатый? – спросил ошеломленный Деван.

– Людовик Шестнадцатый был хороший кузнец и искусный слесарь. Я читал «Трактат о сложных замках», который ему приписывают. Как истый царедворец поступил тот Тибермениль, который показал своему королю этот великолепный механизм. Для памяти король записал: 2–6 – 12, то есть Н, R, L, вторую, шестую и двенадцатую буквы надписи.

Шерлок Холмс зажег фонарь и вошел в подземелье.

– Смотрите, здесь виден весь механизм, совершенно такой же, как в часах, только буквы все наоборот. А! Видите эти масляные пятна? Он предвидел даже то, что колеса могли заржаветь! – сказал не без восхищения Шерлок Холмс.

– Но, значит, он знал и другой выход?

– Так же, как и я его знаю. Идите за мною.

Они спустились сначала на двенадцать ступеней, затем опять на двенадцать и еще два раза по двенадцать. Затем они вошли в длинный коридор, на кирпичных стенах которого были видны следы произведенных в разное время поправок, поднялись по четырем лестницам, в двенадцать ступеней каждая, и вошли в небольшое высеченное в скале пространство.

Дальше дороги не было.

– Черт возьми! – пробормотал Шерлок Холмс. – Ничего, кроме голых стен. Положение становится затруднительным.

Но, подняв голову, он облегченно вздохнул: над ними был тот же механизм, что и при входе. Оставалось только воспользоваться знакомыми тремя буквами. Гранитная глыба сдвинулась.

Своей противоположной стороной она закрывала гробницу герцога Роллона с двадцатью выпуклыми буквами «Thibermesnil».

– «И идут к Богу…» Это значит – к часовне, – сказал Шерлок Холмс, доканчивая фразу, сказанную Генрихом IV.

– Возможно ли, – воскликнул Деван, пораженный проницательностью и находчивостью Шерлока Холмса, – возможно ли, чтобы вам было достаточно этого простого указания?

– О, – сказал англичанин, – оно было даже бесполезным. В экземпляре Национальной библиотеки линия оканчивается с левой стороны – это вы знаете – кругом, а направо – а этого вы не знаете – маленьким крестом, но уже настолько стертым, что его видно только через лупу. Этот крест, очевидно, обозначает часовню.

Деван не верил своим ушам.

– Но как это никто ранее не проник в эту тайну?

– Потому что никто не соединял вместе этих трех или четырех необходимых данных, то есть двух книг и этих фраз… Никто, кроме Арсена Люпена и меня… А вот и автомобиль. Это ваш? Я думал, что ваш шофер еще не вернулся.

– В самом деле, – сказал Деван. – Кто велел вам сюда приехать, Виктор?

– Господин Вельмон. Я встретил его у вокзала. Он приказал мне ехать к часовне и ждать вас там и… вот их.

Деван и Шерлок Холмс переглянулись. Деван сказал:

– Он понял, что загадка будет для вас игрушкой. Какой тонкий способ выражения уважения!

Довольная улыбка появилась на тонких губах сыщика. Ему было приятно такое признание его способностей. Он произнес, качая головой:

– Вот человек… Я сразу оценил его, как только увидел.

– Так вы его видели?!

– Только что.

– И вы знали, что это Вельмон, то есть Арсен Люпен, хочу я сказать?

– Нет, не знал, но сейчас же догадался об этом… по некоторой иронии в его голосе.

– Отчего вы его выпустили?

– Да… Хотя я имел полную возможность его задержать… так как мимо проезжало пять жандармов. Но Шерлок Холмс никогда не пользуется случаем… он сам создает его…

Время шло. Деван и Шерлок Холмс сели в автомобиль и отправились. Маленький пакет, положенный в сумку автомобиля, тотчас же привлек внимание Девана.

– Это вам! – сказал он, читая написанный карандашом адрес. – Смотрите: «Шерлоку Холмсу от Арсена Люпена».

Англичанин схватил пакет, развязал его и развернул два листа бумаги. В них были завернуты часы.

– О! – сказал он, сопровождая это восклицание жестом сильного неудовольствия.

– Как? – вскричал Деван. – Это ваши часы?! Арсен Люпен возвращает вам ваши часы! Он их у вас, значит, украл! Извините меня… Но это… это, знаете…

И он захохотал во все горло. Вволю насмеявшись, он произнес убежденным тоном:

– Да, это действительно человек!

Англичанин сохранил свой невозмутимый вид. Устремив глаза в пространство, он до самого Дьеппа не произнес ни слова. На платформе он сказал просто, на этот раз уже без всякого признака раздражения, тоном, в котором чувствовалась вся его энергия и сила воли:

– Да, это удивительный человек, на плечо которого я с удовольствием положу эту самую руку, которую протягиваю теперь вам, господин Деван! Видите ли, мне кажется, что Арсен Люпен и Шерлок Холмс встретятся еще раз. Мир слишком мал для того, чтобы они не встретились… и тогда…

 

 

Черная жемчужина

 

I. Страшное открытие

 

Сильный звонок разбудил жену швейцара дома № 9 улицы Гош. Она, ворча, дернула шнурок:

– Я думала, уже все вернулись. Ведь теперь по крайней мере три часа!

Ее муж пробормотал в ответ:

– Может быть, это за доктором.

И действительно, кто‑то спросил:

– Доктор Харгель… в котором этаже?

– Третий налево. Но доктор никогда не практикует по ночам.

– На этот раз он сделает исключение!

Посетитель вошел в дом, поднялся в первый, второй этаж и, не остановившись на площадке доктора, продолжал подниматься до пятого. Там он попробовал два ключа. Один открыл замок, а другой – предохранительную задвижку.

– Превосходно, – прошептал он, – но прежде всего обеспечим себе отступление.

Через десять минут он спустился вниз и, проклиная доктора, постучал в окно швейцара. Ему открыли, и он захлопнул за собой дверь. Но эта дверь не закрылась, потому что он быстро вложил железную пластинку в замочную скважину, и язычок замка уже не мог в нее войти. Он снова вошел и без шума поднялся в пятый этаж. В передней, при свете электрической лампочки, он положил свое пальто и шляпу на один из стульев, надел толстые фетровые гамаши и вынул из кармана подробный план квартиры.

– Превосходно! – сказал он себе. – Со стороны улицы находятся зал, будуар и столовая. Бесполезно тратить на них время. Можно подумать, что у графини нет вкуса… Ни одной ценной безделушки!.. Итак, прямо к цели… Ах, коридор… Очевидно, он ведет в комнаты… Через семь шагов дверь стенного шкафа, который сообщается с комнатой графини… Вот он… Задвижка, говорили мне, всегда закрыта и находится на высоте одного метра сорока сантиметров от пола. Мы сделаем по всей линии легкий надрез, который должен избавить нас от нее… Если только случайно она не будет открыта… Попробуем…

Он повернул ручку. К его большому удивлению, дверь открылась.

– Счастье положительно преследует тебя, дружище Арсен Люпен! Тебе известно расположение квартиры, место, где спрятана черная жемчужина… Однако надо быть тише, чем сама тишина, и более невидимым, чем темная ночь.

Люпен употребил добрых полчаса на то, чтобы открыть вторую, стеклянную дверь, ведшую из коридора в комнату. Он сделал это с такими предосторожностями, что если бы даже графиня и не спала, то ни один подозрительный звук не обеспокоил бы ее.

Он лег на ковер. Согласно указаниям плана, ему надо было только проползти вдоль кушетки. Это должно было привести его к креслу, а затем к маленькому столику, поставленному около кровати. На столике стояла коробка от почтовой бумаги, а прямо в эту коробку была положена черная жемчужина.

У конца кушетки он остановился, чтобы успокоить биение своего сердца. Люпен, конечно, не чувствовал никакого страха, но он не мог побороть то нервное состояние, которое ощущается обыкновенно при полной тишине. Он прислушался, и ему показалось, что он слышит равномерное дыхание. Он успокоился, как будто почувствовал присутствие дружеского существа. Он ощупал кресло и затем едва заметными движениями придвинулся к столу, следя все время за тенью своей протянутой руки. Она коснулась ножки стола, затем, совсем близко от него, на ковре, предмета, который он принял за упавший подсвечник. Вслед за тем он сейчас же натолкнулся на новый предмет, – это были часы в кожаном футляре.

Он не понимал. Что здесь произошло?… Вдруг у него вырвался крик! Он дотронулся… до какой‑то непонятной вещи! Но нет, нет! Очевидно, страх затемняет ему рассудок! Пораженный ужасом, с каплями пота на висках, он в продолжение нескольких секунд оставался неподвижным. На его пальцах сохранилось ощущение этого прикосновения. Против воли он снова протянул руку. Снова его рука коснулась этой вещи. Это была прическа, лицо, и лицо это было холодное, почти ледяное.

Быстро нажал он кнопку своего электрического фонаря. Перед ним лежала женщина в крови. Страшные раны покрывали ее шею и плечи. Он наклонился и осмотрел ее. Она была мертва.

– Мертвая, мертвая! – повторял он с ужасом.

Он смотрел на остановившиеся глаза, открытый рот, на посиневшее тело и на кровь, которая по каплям падала на ковер и уже застыла теперь, густая и черная.

Поднявшись, он зажег электричество; комната осветилась, и он увидел все признаки отчаянной борьбы. Постель была в полном беспорядке, простыни и одеяло были сдернуты. На полу лежали подсвечник и часы; стрелки остановились на 11 ч. 20 м. Еще дальше – опрокинутый стул и повсюду пятна и брызги крови.

«А черная жемчужина?» – подумал он.

Коробка от почтовой бумаги была на месте. Он поспешно открыл ее. В ней был футляр, но футляр был пуст.

«Черт возьми! – сказал он про себя. – Я немного рано похвастался своим счастьем… Убитая графиня… исчезнувшая черная жемчужина… Положение не из блестящих! Как‑то мы из него выберемся?»

 

II. Оправдание убийцы

 

Убийство на улице Гош заставило говорить о себе. Кто не знал Елену Цальти, бывшую певицу, жену и вдову графа д’Андильо? Роскошная жизнь ее каких‑нибудь двадцать лет назад ослепляла Париж: ее бриллиантовые и жемчужные парюры были известны всей Европе.

От этой единственной в мире коллекции, разрозненной на аукционах, у графини осталась знаменитая черная жемчужина, представлявшая собой целое состояние. Но она предпочла довольствоваться малым, жить в небольшой квартире, с своей компаньонкой, кухаркой и одним лакеем, чем продать эту драгоценность. Для этого у нее было основание: она не скрывала, что черная жемчужина была подарок короля! Графиня никогда не расставалась с ней; она носила жемчужину и днем и вечером, и прятала ее в известное ей одной место. Все эти подробности, приведенные газетами, возбуждали любопытство столько же, сколько и самые обстоятельства преступления. На другой день после убийства в газетах появилась следующая новость:

 

«Нам сообщают об аресте Виктора Данегра, лакея графини д’Андильо. Против него собраны подавляющие улики. На отвороте его нового жилета, который начальник полиции нашел в его комнате между двумя тюфяками, оказались пятна крови. Кроме того, на этом жилете не хватало одной пуговицы, обшитой материей. Эта пуговица еще в самом начале следствия была найдена под кроватью убитой.

Очень возможно, что после обеда Данегр, вместо того, чтобы идти в свою комнату, проскользнул в шкафную и через стеклянную дверь видел, как графиня прятала жемчужину. Одно обстоятельство оставалось невыясненным. Как мог Данегр, пришедший в семь часов утра в табачный магазин на бульваре, выйти из квартиры? Кухарка и компаньонка, спавшие в конце коридора, – они служили у графини около двадцати лет, – утверждали, что в восемь часов, когда они встали, обе двери и в передней и в кухне были заперты на два поворота ключа. Сделал ли Данегр второй ключ? Следствие покажет!»

 

Следствие ничего не показало.

Ганимар, старый начальник сыскной полиции, взявшийся расследовать дело, чувствовал, что тут замешан Арсен Люпен. Два обстоятельства привели его к этому предположению. Во‑первых, показание госпожи Сенклев, двоюродной сестры и единственной наследницы убитой. Она объявила, что графиня за месяц до своей смерти доверила ей в одном из своих писем место, куда она прятала черную жемчужину. Это письмо исчезло. Кем оно было похищено? Во‑вторых, жена швейцара рассказала, что она открывала дверь какому‑то человеку, который поднимался к доктору Харгелю. Спросили доктора; оказалось, что к нему никто не звонил.

Итак, кто же был этот человек? Сообщник? Но преступление было совершено в 11 часов 20 минут, значит, за четыре часа до визита ночного посетителя, о котором говорила жена швейцара.

– В этом деле замешан Арсен Люпен! – говорил Ганимар.

– Ну да, – возражал прокурор. – Вы его видите везде, вашего Арсена Люпена!

Правосудие часто поддается увлечению шаткими доказательствами; иногда сами факты складываются у него согласно тому взгляду, который установился вначале.

Прошлое Виктора Данегра, рецидивиста, пьяницы и гуляки, сделало свое дело и, несмотря на то что ни одно новое обстоятельство не подкрепило двух или трех прежде найденных улик, ничто не могло поколебать мнения следователя. Он закончил следствие, и несколько недель спустя начался разбор дела.

Оно было запутанно и томительно. Председатель вел его без всякого увлечения; прокурорский надзор обвинял вяло. При этих условиях адвокату Денегра было очень легко вести защиту. Он указал на пробелы следствия и на шаткость обвинения. Не было ни одной серьезной улики.

– Во всяком случае, – заключил адвокат, – докажите, что именно мой клиент ее убил. Докажите, что убийца и вор не то таинственное лицо, которое входило в дом в три часа утра. Часы показывали одиннадцать, скажете вы мне. Что же из этого? Разве нельзя переставить стрелки на тот час, какой вы сами выберете?

Виктор Данегр был оправдан.