Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим...
Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...
Топ:
Теоретическая значимость работы: Описание теоретической значимости (ценности) результатов исследования должно присутствовать во введении...
Оценка эффективности инструментов коммуникационной политики: Внешние коммуникации - обмен информацией между организацией и её внешней средой...
Интересное:
Подходы к решению темы фильма: Существует три основных типа исторического фильма, имеющих между собой много общего...
Берегоукрепление оползневых склонов: На прибрежных склонах основной причиной развития оползневых процессов является подмыв водами рек естественных склонов...
Финансовый рынок и его значение в управлении денежными потоками на современном этапе: любому предприятию для расширения производства и увеличения прибыли нужны...
Дисциплины:
2023-01-02 | 49 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
Трижды восемь.
Двадцать четыре часа не спать. И завтра двадцать четыре часа.
Никогда еще не богатели так быстро в Лондоне.
Лондон богател в три раза быстрей обыкновенного.
Город был набит сверкающими лампами. Арки под мостами, глухие углы парков, закоулки дворов, промежутки между штабелями товара в портах — все было залито светом.
На перекрестках двадцать четыре часа в сутки играли оркестры.
Джаз-банд гремел, негры-оркестранты выли, подпевая.
Два фунта чая и бальные башмаки каждую неделю выдавались бесплатно.
Пейте чай, работайте и танцуйте.
Лондон танцевал истерично.
Танцевали клерки от часа до трех, в то время, когда нужно было завтракать, танцевали после шести, после двенадцати, на крышах домов, на пароходах. Поезда должны были иногда останавливаться, чтобы не раздавить танцующие на полотне железной дороги пары.
Трижды восемь — двадцать четыре.
Двадцать четыре часа лондонцы видели друг друга. Никогда не было такого количества разводов и браков. Люди влюблялись, чтобы заполнить пустоты двадцати четырех часов.
Было столько браков и столько разводов, что женщины и мужчины Лондона были — как все время тасуемая колода карт.
Двадцать четыре часа в сутки лгали газеты.
«Сопротивление красных сломлено, — говорили они. — Победа. 60 побед в час и 24 триумфа в сутки».
Газеты писали очень много о том, как счастливы сейчас люди, жизнь которых стала длиннее на одну треть, о гениальности профессора Монда, о том, что Тарзан работает с ним и подает надежды стать крупным химиком.
Но слово «сон» не упоминалось нигде. Оно было запрещено цензурой.
Переиздавая старую литературу, его заменяли выражением «обморочное состояние» или «временная смерть».
|
Было запрещено спать всем, даже грудным ребятам, так как сон задерживал их развитие.
Англия, освещенная электричеством от алтарей собора до дна шахты, гнала от себя мысль о сне.
Но никогда так не ссорились люди на улицах, никогда не было столько драк на перекрестках, криков в доме, скандалов в парламенте, как в это время.
И никогда не было столько самоубийств.
Бросались в Темзу, травились светильным газом. Ложились под трамваи, вешались на подтяжках, пили настой из спичек… Над клеткой тигра в зоологическом саду пришлось сделать сетку, так как каждый день к нему прыгали люди, желающие умереть. Люди пытались протиснуться между прутьев клеток, бросались к зверям, умоляя о смерти. Даже хищники были испуганы; они уже не убивали взволнованных клерков, врывающихся к ним, а, забившись в угол, день и ночь выли над потрясенным городом, который не спал.
А в это время неугомонная полиция, подкрепленная десятками тысяч добровольцев, все шарила и шарила в городе, ища дезертиров сна. У лондонской полиции крепкие нервы.
Но и дезертиры сна спать не могли: они принимали морфий, хлороформ и лежали в полузабытьи. Полиция отыскивала их, приводила в сознание, пропуская через них ток, и отправляла на фабрики хлоропикрина, фабрики, рабочие которых скоро получали право легально и вечно спать на любом английском кладбище.
Заводы Великобритании горели всеми своими окнами, как драгоценными камнями. Но все чаще становились забастовки, и все чаще двери фабрик выпускали сомкнутые ряды демонстрантов с одним только черным плакатом:
МЫ ХОТИМ СПАТЬ
Тогда полиция, надев противогазы, оцепляла толпу, пускала в нее «смеющийся газ» — этот газ действовал на нервные центры так, что отравленный ими начинал смеяться все громче и громче, пока не падал без чувств.
«Да здравствует Старая Веселая Англия! — писали газеты. — Мы боремся со своими противниками смехом. Да здравствует газовый смех!»
Но газовый смех после своего первого действия погружал людей, подвергшихся ему, в апатию, и употребление его во время театральных представлений было все же воспрещено.
|
— Хорошие шуточки, — сказал Пашка.
— О, товарищ Словохотов, — отвечал негр, — я, кажется, никогда не смогу даже улыбнуться без газа — ведь это я позволил Монду украсть у рабочих сон.
— Не плачь, бедная химическая негра, — возразил матрос, — эта химия о двух концах: мы ее еще повернем.
Но Хольтен был неутешен.
Неутешна была в своей девичьей спальне на третьем этаже и Сусанна Монд. Химия отняла у нее Словохотова, растворила его без остатка. Судите сами: Сусанна выловила из воды Тарзана. Тарзан сперва увлекся Лондоном и покинул ее на время, но вот он вернулся, окруженный славой… и вдруг химия, как у папы. А любопытно было бы проследить, химия ли только? А может быть, женщина?
И Сусанна не могла спать. Она накинула на плечи халатик и спустились вниз.
…В лаборатории кто-то говорит.
В комнате Тарзана тихо, — вероятно, он выше, работает с отцом. Темно, по полу разбросаны книги, вещи… Зажгла огонь. На столе лежит письмо.
Сусанна схватила его и со скоростью мальчугана, укравшего в трамвае кошелек, взбежала к себе в комнату.
Письмо. Она узнает…
Но горькое разочарование: кто поймет эти крючки и кривые палочки? Очевидно, это на обезьяньем языке. Тем лучше, в Лондоне нет ни одной грамотной обезьяны-женщины. Значит, это не любовь.
Вероятно, это просто дневник Тарзана.
Таинственно. Увлекательно.
До самого утра просидела Сусанна у камина, пытаясь разобрать обезьяний язык. Напрасные усилия, говорят, англичане вообще неспособны к языкам. Оставалось одно — ждать.
Одно утешало Сусанну: даже не прочитанного письма достаточно для разговора во время утренних танцев.
А письмо?
Мы-то знаем, что там было написано по-русски и очень скверным почерком:
«Мой беспрестанный друг и товарищ, водолив с баржи № 7923. Маруха здешняя мне надоела. Спать здесь не полагается вовсе, но мы это повернем на другое. Писать мне, братишка, все трудно, потому что здесь мы все в бомонде и говорим по-английски. Петь наших песней нельзя, и это непереносимо. Товарищ, спроси кого угодно в Азовском флоте или на Охте, где я жил, — я не предатель.
Умрем за социалистическое отечество. Одолжи меня, напиши, что я не изменник, а не то я и спать не могу, что здесь и не полагается, и все плачу так, что у Рокамболя лысину слезой разъело, негр его поит нашатырем. Химию начинаю понимать. Здесь какао жрут, и вчера жгли на площади чучельный портрет товарища Троцкого. Непереносимая картина… Мы им покажем».
|
Дальше письмо переходило в какие-то значки и формулы.
Но утро приближалось. Сусанна приняла ванну, оделась, и через час при звуках джаз-банда она вошла в громадную комнату танцевального манежа.
Ночная смена уже оттанцевала. Служители меняли скатерти на столиках.
— Вы здесь, прекрасная… — подбежал к Сусанне один из ее настоящих поклонников, сэр Канолив, неудачный соперник Тарзана по боксу, и через минуту она уже ритмично качалась в новом танце «медвежий шаг».
— Чем вы заняты? — говорил кавалер в такт танца.
— Я учу обезьяний язык, это такая прелесть…
Кавалер помолчал.
— Успехи? — спросил наконец он.
Такую вещь, как письмо, да еще знаменитости, да не показать… Сусанна заболела бы, если бы не похвасталась.
— Вот, смотрите… — сказала она. — Я уже понимаю немного.
— Покажите-ка!.. — заинтересовался кавалер.
— Обезьяний? Вы говорите, а первое слово вы понимаете?
— Нет, — смущенно сказала Сусанна.
— Тем лучше, — ответил ее партнер, — я могу уехать без вас.
И, вырвав письмо из рук изумленной барышни, ее кавалер бросился к дверям.
— Авто!.. — вскричал он.
К ступени подъезда подкатил без шума «роллс-ройс».
— В главное полицейское управление, и мигом! — сказал Канолив, не давая остановиться машине.
— Это будет сверхобезьяний удар, — улыбнулся он, откидываясь на спинку сиденья и чувствуя нарастающую тягу бешено взвившейся мощной машины.
ГЛАВА 25
|
|
Типы сооружений для обработки осадков: Септиками называются сооружения, в которых одновременно происходят осветление сточной жидкости...
Типы оградительных сооружений в морском порту: По расположению оградительных сооружений в плане различают волноломы, обе оконечности...
Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...
Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!