Богатство и могущество ордена в Англии

 

Ежегодный доход ордена в Европе по самым приблизительным расчетам равнялся шести миллионам фунтов стерлингов! Согласно Матфею Парижскому, тамплиерам принадлежали девять тысяч маноров в христианском мире, их казна пополнялась неисчислимыми богатствами, непрерывным потоком поступавшими от щедрых дарителей в результате постоянных пожалований даров в виде денежных сумм, движимого и недвижимого имущества[162]. «Им также жертвовали, – пишет Джеймс де Витри, епископ Акры, – фермы, города и деревни, как на Востоке, так и на Западе; из доходов, которые приносило все это имущество, они посылали ежегодно определенную сумму для защиты Святой земли своему главе, магистру главного дома ордена в Иерусалиме»[163]. Тамплиеры, как и другие монашеские общины, получали от благочестивых и милосердных дарителей все свои патронаты вместе с их богатствами и зачастую сохраняли в своих руках десятину и доходы с церковной земли, поручая священнику ордена оказывать услуги духовника и свершать требы и таинства во имя спасения души дарителя.

Тамплиеры получали доход от своих маноров, взимая плату за аренду земли деньгами, зерном, скотом или в виде земных плодов. В некоторых манорах укоренился обычай, согласно которому тенанты (арендаторы) должны были ежегодно три дня проводить на покосе и один день косить в пользу ордена; три дня пахать землю на себя, один – в пользу ордена, также и в период жатвы; в определенный срок за это они получали одного барана, восемь пенсов, двадцать четыре каравая хлеба, самый лучший сыр, произведенный в обители, и полное ведро пива. Тенанты не имели права продавать жеребят, если они родились на земле, принадлежащей тамплиерам, не уведомив братию; они также не могли выдавать замуж дочерей без их разрешения. Были также различные установления, касавшиеся петухов, кур и цыплят[164].

 

Ранее мы перечислили щедрые подношения, сделанные королем Генрихом I, а также королем Стефаном и его супругой в пользу ордена. Однако благочестивый король Генрих II превзошел предшественников в своей щедрости. Этот монарх во имя спасения своей души и ради благоденствия королевства даровал тамплиерам право на владение рекой Флит в пределах Лондона и участок земли на берегу возле замка Байнард для постройки мельницы[165]. Также он даровал усадьбу близ Флит-стрит; церковь Святого Климента; церкви в Или, Суиндерби и Скарле в Линкольншире, Кингсводе близ Уолтема в Кенте, манор Стродер в сотне Скэмел, деревню Кили в Стаффордшире, скит в Флайкамстеде и все свои земли в Ландж-Кервей, дом в Бросале, рынок в Уитэме; земли в Берготте, мельницу у моста в замке Пембрук; хутор Финчингфилд, манор Ротли со всеми службами и угодьями и патронатом над местной церковью и часовнями, манор Блелколвесли, заказник Хейлсхолл и право на ежегодный отстрел трех упитанных оленей, так же как и в Эссекском или Виндзорском лесах. Он также отказал им ежегодную ярмарку в Темпл-Брюр и несколько доходных поместий в Ирландии[166].

 

Самыми щедрыми дарителями среди знати были Уильям Маршал, 1-й граф Пембрук, принятый в орден на смертном одре, и его сыновья Уильям и Гилберт; Роберт, лорд де Рос, граф Херефорд; Уильям, граф Девон; король Шотландии; Уильям, архиепископ Йоркский; Филипп Аркур, архипресвитер Линкольнский; принц Ричард, граф Корнуоллский; Филипп, епископ Байе; Симон де Санлис, граф Нортгемптон; Летиция и Уильям, герцог и герцогиня Феррарские; Маргарет, графиня Уорикская; Симон де Монфор, граф Лестер; Роберт де Аркур; Уильям де Вернон, граф Девон, и пр.[167]

Тамплиерам, вдобавок к их поражающему воображение богатству, были дарованы широкие привилегии и вольности. В период правления короля Джона (Иоанна Безземельного) они были освобождены от всех податей и взысканий в пользу казны и в случае преступления закона не попадали под юрисдикцию властей, но могли быть осуждены лишь напрямую королем или верховным судьей. Король Генрих III даровал им право свободной охоты на дичь во всех его домениальных землях; в его знаменитой хартии, датированной 9 февраля, в одиннадцатый год своего правления, он подтвердил право тамплиеров на подношения, сделанные его предшественниками и всеми другими благотворителями. Тамплиерам было даровано право отправлять правосудие, штрафовать за убийство, разбой, незаконную вырубку леса и пр. и применять соответствующие меры наказания как к поселянам, проживающим на территории вверенных им маноров, так и к пришлым ворам и грабителям, промышляющим на землях ордена, с правом конфискации у них награбленного имущества. Генрих III узаконил послабление или освобождение от королевских податей, земельного налога и налога на скот, выплаты поземельного налога – данегельд, или датских денег, налога на поденщину и т. д. и т. п. Члены ордена, а также крестьяне их маноров по ходатайству прецептора или магистра были освобождены от военной службы, в том числе от залога за отказ от несения службы и от податей на вооружение армии, и шерифских сборов, от работ в лесах и заповедниках, строительства замков, мостов, королевских домов и от прочих работ. Им были предоставлены права на беспошлинную торговлю на рынках и ярмарках, беспрепятственное и бесплатное прохождение по королевским мостам и дорогам и множество других привилегий[168].

Помимо этих особых привилегий тамплиеры, в соответствии с папскими буллами, имели различные льготы и преимущества, что вызывало зависть у духовенства. Они были не только освобождены от выплаты десятины, но и могли, с позволения епископа, сами взимать ее. Ни один член братства не мог быть отлучен от церкви епископом или священником, и ни одна церковь ордена не попадала под действие интердикта, кроме случаев, когда распоряжение исходило от Святого престола.

Когда в какое-либо поселение, находившееся под интердиктом, являлся брат-храмовник с поручением собрать средства для помощи Святой земле, из почтения к святому воинству двери церкви открывали настежь и с большим благоговением служили мессу. Этим правом храмовники могли воспользоваться лишь раз в год.

Обители храмовников согласно папским буллам были приравнены к святилищам, а потому ни одно лицо, даже облеченное властью, не могло наложить руки ни на имущество, ни на насельников этих жилищ, в том числе беглецов, удостоенных чести быть укрытыми братией[169].

Сэр Эдвард Кок[170], во второй части «Институций законов Англии», писал, что «Орден тамплиеров распространил свое влияние на весь Христианский мир, особенно в Англии, где поместья, имущество, доходы ордена были столь велики, что даже перечисление владений тамплиеров в достоверных историях прошлого поражает воображение. Подобными привилегиями и вольностями, которые распространялись не только на братию, но и на их тенантов и фермеров, не обладал ни один другой орден»[171]. Далее он отмечает, что, поскольку рыцари-тамплиеры избрали крест символом их учреждения, их тенанты, разделявшие с хозяевами привилегии, стали изображать на своих домах орденский крест, чтобы не платить подати и не утруждать себя обязанностями и повинностями, которые безропотно несли другие; «и многие тенанты других лордов, видя, сколь высоко положение рыцарей Храма и какими обширными привилегиями пользуются их тенанты, стали изображать орденские кресты и на своих домах в ущерб своим господам».

Это злоупотребление привело к принятию 33-й статьи во Втором Вестминстерском статуте[172], согласно которой земли, не принадлежащие ордену, на которых установлены кресты (как тамплиеров, так и госпитальеров) с целью уклонения от выплаты пошлин и исполнения повинностей, должны быть конфискованы в пользу лорда или короля.

Сэр Эдвард Кок отмечает, что тамплиеры не выплачивали десятину, а также были освобождены от выплаты пятнадцатой части королю и поставок провианта; что их нельзя было привлечь к суду по причине разногласий в духовной сфере, кроме как «sed coram conservatoribus suorum privilegiorum» («при условии присутствия блюстителя их привилегий»); и что с давних времен они провозгласили, что их дома, отмеченные знаком креста, неприкосновенны и в них беспрепятственно можно укрыть преступника так же, как в церкви[173]. По поводу этих «блюстителей» или «хранителей привилегий» он сообщает, что тамплиеры и госпитальеры собирали церковный суд под председательством каноника – «conservator privilegiorum suorum» («блюстителя привилегий»), – положение которого было выше судейского. Из желания услужить высоким просителям каноники нередко склоняли суд принять сторону ордена, ибо «cui plus licet quam par est, plus vult quam licet» («кому более позволено, чем надо, желает больше, чем следует»); и тем самым наносили непоправимый вред судопроизводству. Не меньший вред происходил оттого, что, вынося вердикт в пользу ордена, судья пояснял свое решение, руководствуясь соображениями не по существу конфликта, а апеллируя к общим местам, вроде «pro salute animae» («ради спасения души»). Все это лишь усложняло разбирательство и подрывало доверие к судопроизводству[174].

Для искоренения этих зол был принят парламентский акт, запрещающий госпитальерам и тамплиерам в случае судебного разбирательства ссылаться на блюстителей, если речь идет не о духовных разногласиях, а о разбирательствах мирского толка, которые подлежат рассмотрению в королевском суде, и, что немаловажно, блюстителям привилегий отныне предписывалось не ссылаться на пространные изречения, кроме тех случаев, когда эти сентенции разъясняют существо вопроса и отображают истинное положение дел[175].

 

Приведенного выше краткого описания территориальных владений храмовников в Европе достаточно, чтобы представить могущество ордена. Далее мы рассмотрим принципы организации ордена, иерархию и структуру управления. Магистр ордена Храма, глава братства, по рангу был не ниже суверенного владетеля и имел приоритет перед всеми посланниками и пэрами на ассамблеях и церковных соборах. На этот высокий пост его избирал верховный совет Иерусалимского королевства, в состав которого входили достойные рыцари Востока и Запада. В юрисдикцию магистра входил созыв всеобщего (general) и малого (particular) капитулов. В первый входили прецепторы восточных и западных провинций и все рыцари, присутствующие в Святой земле. Сбор всеобщего капитула в далекой Палестине был весьма непростым, зачастую невыполнимым делом, а потому конвокация, или собор, всех главных прецепторов Запада была возможна только во время путешествий Великого магистра по Европе. Всеобщий, или генеральный, капитул под председательством Великого магистра обычно созывали в Париже, откуда заблаговременно рассылали уведомления прецепторам провинций.

Вопросы, связанные с управлением братством, а также вопросы о поддержке главы Латинского королевства и оказании военной помощи решались Великим магистром при содействии партикулярного, или малого, капитула, в состав которого входили великие прецепторы, находящиеся в пределах Святой земли, и самые достойные и умудренные опытом рыцари. Кроме того, на малых капитулах избирали братьев, которых отправляли в западные провинции с целью осмотра орденских владений и проверки исполнения предписаний главы ордена.

Западные местничества, или провинции, ордена возглавляли магистры провинций[176], иначе – главные приоры или прецепторы, назначаемые Великим магистром в Иерусалиме. По сути, они были доверенными лицами и сборщиками доходов братства, подотчетными сенешалю (главному казначею в Иерусалиме), и могли быть удалены или заменены по желанию Великого магистра. С увеличением богатств и разрастанием территориальных владений возникали различные злоупотребления. Некоторые члены ордена после принятия обета вместо того, чтобы отправиться на Восток на защиту Святой земли, оставались в своих владениях в Европе и беззастенчиво пользовались доходами, которые следовало отправлять в главную казну в Священном граде.

Прецепторы Запада строили многочисленные обители с церквами и часовнями и создавали в каждой западной провинции структуру управления по образцу системы, принятой в Палестине.

 

Магистры ордена в Англии

 

Так главная община ордена Храма в Англии после переселения с Холборн-Бар на берег Темзы была организована по образцу главного дома тамплиеров в Иерусалиме. Главу общины именовали магистром Храма, и он созывал свои капитулы; так же как на горе Мориа из числа братии избирали сенешаля, маршала, драпьера и др. С тех пор магистра главного дома общины в Иерусалиме английские авторы стали именовать Magnus Magister, Великим магистром[177], чтобы отличать его от магистра в Лондоне и избежать путаницы. До поры до времени не было единой системы наименования глав многочисленных провинций. Изначально на Востоке глав провинций именовали Priors, приорами: приор Англии, приор Франции, приор Португалии и т. д., позже – Preceptors, прецепторами: прецептор Англии, прецептор Франции и т. д., но в Европе их называли Grand Priors, великими или главными приорами, и Grand Preceptors, великими прецепторами, а также магистрами Храма, чтобы отличать их от субприоров и субпрецепторов. Следовательно, приора или прецептора Англии также могли именовать великим приором, великим прецептором или магистром Храма в Англии. В Нью-Темпл (Новом Темпле) в Лондоне, созданном по образцу главной общины в Палестине, помимо магистра Храма, имелись казначей и настоятель церкви, под началом которого было три капеллана, называемые ридерами (чтецами)[178].

 

Магистр Храма был под контролем visitors-general – ревизоров или визитаторов ордена[179]. Ревизоров избирали из числа рыцарей Великий магистр и братья главного дома ордена в Иерусалиме для того, чтобы посещать провинции, искоренять злоупотребления, вводить новые правила, разрешать споры и устранять нестроения. Эти ревизоры были уполномочены высылать провинившихся рыцарей из прецепторий и даже отстранять от дел самих магистров; помимо прочего они отбирали молодых, энергичных и боеспособных рыцарей для отправки на Восток.

Ордена тамплиеров и госпитальеров отправляли рыцарей-новобранцев из Европы в Палестину два раза в год в весенне-летний период; они назывались passagium Martis (шествие воинов) и passagium Sancti Johannis (шествие Святого Иоанна). Рыцари покидали прецептории на Западе, взяв с собой наемных пеших воинов, вооруженных паломников и большие суммы денег, поступавшие из всех европейских владений братства – это и было вкладом орденов в дело поддержания христианского королевства Иерусалима. Один из великих приоров, или прецепторов, возглавлял эту экспедицию – длительную, весьма сложную и опасную; его сопровождали многие доблестные рыцари-миряне, жаждавшие встать под знамена ордена и заплатившие большие деньги за участие в походе на Восток. В периоды, предшествовавшие этим походам, новобранцы различных прецепторий усердно тренировались, готовя свое тело и дух к высокому призванию рыцаря.

В случае войны, когда после ожесточенных сражений ряды ордена редели, Великий магистр направлял циркулярные письма прецепторам или магистрам западных провинций, требуя немедленной помощи и поддержки. В церквах организовывали внеочередной сбор пожертвований, и все рыцари, способные сражаться в незамедлительно отправлялись в Святую землю.

Магистр Храма в Англии заседал в парламенте в качестве первого барона королевства (primus baro Angliæ). На двадцать девятый год правления короля Генриха III на заседание парламента было созвано шестьдесят пять аббатов, тридцать пять приоров и магистр Храма[180]. Ниже приведена клятва, которую произносили великие прецепторы, приоры и магистры провинций в Европе при вступлении на высокий пост:

«Я, (имярек), рыцарь ордена Храма, в сей день назначенный магистром рыцарей N-ской провинции, приношу перед Господом Иисусом Христом Спасителем и его наместником суверенным понтификом с иже присными, обет вечного послушания и верности. Клянусь, и словом, и делом, и оружием, силой веры и Семью Таинствами, четырнадцатью заповедями веры, исповеданием Апостольского и Афанасьевского Символов веры; книгами Ветхого и Нового Завета с толкованиями Святых Отцов, как заповедано церковью; исповеданием единого Бога Живаго, сущего в триипостасном лике Пресвятой Троицы, воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы, дочери Иоакима и Анны, из колена Иудина из рода Давида, Предвечной Девы. Также обещаю быть покорным и послушным Великому магистру, управлять вверенной прецепторией в соответствии с уставом, созданным отцом нашим Святым Бернаром; клянусь, в случае необходимости незамедлительно пересечь море и сражаться, оказывать помощь государям и властителям христианским в борьбе против неверных; клянусь, что не убоюсь врагов и не сбегу с поля даже если против одного встанет трое неверных; что не буду продавать собственность ордена и не дам согласия на ее продажу или отчуждение; что всегда буду хранить целомудрие; буду верен королю… страны; что никогда не сдам врагу города или земли, принадлежащие ордену; что никогда не откажу духовным лицам, о чем бы меня ни попросили; что буду помогать и защищать их словом, оружием и всяким добрым делом; искренно и не лицемерно и без принуждения клянусь, что буду соблюдать все выше сказанное»[181].

 

Среди первых магистров, или великих прецепторов, Англии наиболее именитым был Ричард де Гастингс, который возглавлял орден в этой стране во время восшествия на престол короля Генриха II в 1154 году[182] и нередко сопровождал монарха на особо важных переговорах. В 1160 году он сильно оскорбил короля Франции Людовика VII. В 1158 году между государями Франции и Англии был заключен мирный договор, согласно которому замок Жизор и два других владения в Вексене будут переданы во владение Генриха II после того, как будет заключен брак между принцессой Маргаритой, дочерью Людовика VII, и принцем Генрихом Молодым, наследником короля Англии. До бракосочетания указанная часть приданого принцессы переходила в распоряжение тамплиеров.

В 1160 году по требованию короля Англии малолетние принц и принцесса[183] были обручены в присутствии Ричарда де Гастингса, магистра Храма в Англии, и двух других рыцарей-тамплиеров. После завершения церемонии обручения замки были переданы в руки Генриха II[184]. Король Франции был весьма возмущен подобным поступком, и некоторые историки обвиняют тамплиеров в предательстве, но, согласно договору, копия которого была опубликована лордом Литтлтоном[185], закон не был нарушен, а значит, их поступок нельзя назвать бесчестным.

Вышеупомянутый Ричард де Гастингс был другом и доверенным лицом Томаса Бекета, который до рукоположения в сан архиепископа Кентерберийского был советником короля и наставником его наследника. В 1166 году при большом стечении знати и духовенства король Генрих обнародовал так называемые Кларедонские конституции, которые существенно ограничивали привилегии церкви. Прелат, не согласный с некоторыми статьями конституций, в знак протеста удалился из зала совета, где собрались его собратья, и отправился за советом к Ричарду де Гастингсу, магистру Храма в Лондоне, который пал перед ним колени и со слезами умолял его признать знаменитую Кларедонскую ассизу[186].

 

Преемником Ричарда де Гастингса стал Ричард Мэлбинч, который утвердил мирный договор и соглашение, которое было заключено между его предшественником и настоятелем Киркстеда[187]. Следующим магистром Храма стал Жоффруа Фиц-Стефен, на период его магистерства пришелся визит патриарха Эраклия, который освятил церковь в Новом Темпле. Он называл себя «Министром[188] воинства Темпла в Англии»[189].

К этому времени положение ордена в Англии столь высоким, привилегии столь обширными, а богатства столь впечатляющими, что лондонский Темпл стал поистине «кладезем сокровищ». Богатства короля, дворян, епископов и зажиточных горожан Лондона обычно хранились в казне ордена под охраной братии[190]. Деньги, собранные в церквах и часовнях для помощи Святой земле, также стекались в казну ордена, а оттуда направлялись в главную обитель в Иерусалиме; временами казначеи ордена были уполномочены собирать налоги со священнослужителей, а также у них хранились большие суммы денег, изымавшиеся алчными папами у английского духовенства, как и аннуитеты – ежегодные подати, взимаемые с вельмож в пользу короля[191].

Деньги и драгоценности Хьюберта де Бурга, графа Кентского, главного юстициария[192], с 1219 года регента при короле Генрихе III и одного из самых влиятельных баронов Англии, хранились в Темпле. Когда в результате заговора он впал в немилость, был лишен титулов и заключен в Тауэр, король попытался присвоить его сокровища и владения.

Матфей Парижский сообщает об этом следующее:

«Королю донесли, что Хьюберт имел немалое количество сокровищ на хранении в Новом Темпле под охраной тамплиеров. Король призвал магистра Храма и потребовал подтвердить, так ли это. Не смея уклоняться от ответа, он признался, что у него имеются деньги означенного Хьюберта, тайно переданные под охрану братьев, но, какова сумма этого вклада, он не ведал. Тогда король угрозами попытался заполучить эти деньги, утверждая, что они были обманом изъяты из его казны. Но братья ответили королю, что деньги переданы им на доверительное сохранение, а посему они не вправе передавать их третьему лицу без разрешения вкладчика, вверившего свои средства братству Темпла. Так как вышеуказанные деньги находились под защитой тамплиеров, король не осмелился взять их силой, а потому он послал придворного казначея и судью к Хьюберту, который томился в оковах в лондонском Тауэре, чтобы они судебным порядком добились от него разрешения на выдачу всей суммы в пользу короля. Когда посланники объяснили Хьюберту цель своего визита, он сразу же ответил, что готов передать и самого себя, и все свое имущество на милость государя. Он поручил братьям рыцарства Храма передать все ключи от его сокровищ королю с полным правом распоряжаться его имуществом, что хранится в Темпле. Король приказал незамедлительно пересчитать все деньги и поместить их в его казну. Королевские клерки и казначей пересчитали золото, которого оказалось больше, чем было указано в описи, кроме того, там были обнаружены бесценные золотые и серебряные вазы, деньги и драгоценные камни. Одно лишь перечисление этих богатств могло бы изумить слушателей»[193].

Короли Англии часто жили в Темпле, так же как и надменные легаты римских понтификов, которые взимали от имени папы подати с английских епископств. Матфей Парижский приводит яркое описание поборов представителя папы в Англии, нунция Мартина, жившего много лет в Темпле, который обладал такими полномочиями, какими не обладал ни один легат, ни до, ни после него. «Во время пребывания в Лондоне, – сообщает хронист, – он жил в Новом Темпле и прославился безмерным вымогательством денег и драгоценностей. Он обязал аббатов и приоров посылать ему богатые подарки, особую склонность он имел к благородным скакунам, роскошным столовым приборам и богатым одеждам; ежели он считал, что полученные дары недостаточно ценные, он под угрозой отлучения от церкви велел дарителям оных присылать ему более достойные подношения»[194].

В лондонском Темпле часто проходили конвокации (соборы) духовенства и великие церковные соборы, на которых епископы и аббаты принимали законы об управлении церквами и монастырями Англии[195].

 

 

Глава 6

 

Ссора патриарха Эраклия с королем Англии. – Возвращение в Палестину. – Поражение в жестокой битве и резня. – Доблестные подвиги маршала тамплиеров. – Битва при Тивериаде. – Пленение Великого магистра и потеря Животворящего Креста. – Коран или смерть. – Казнь тамплиеров. – Падение Иерусалима. – Проповедь. – Тамплиеры удаляются в Антиохию. – Их письма королю Англии и магистру Храма в Лондоне. – Подвиги при осаде Акры

 

Славный град Божий Иерусалим, где Господь пострадал, где он был погребен и воскрес в силе и славе, неверный враг попирает нечистой стопой, и нет сильнее боли, чем боль оттого, что Гроб Господень и Животворящий Крест в руках тех, кто ненавидит Распятого.

Плач Джеффри де Винсофа о падении Иерусалима

 

 

Земля дрожит и трепещет, ибо Царь Небесный попустил утратить землю Его, землю, которой касались стопы Его. Враги Господа ворвались в его Священный град до самого преславного гроба, где цветок девства Пречистой Девы Марии был укутан в плащаницу и умащен благовониями, где первый и величайший цветок на земле воскрес.

Св. Бернар, epist. cccxxii

 

В 1184 году Великого магистра Арно де Торожа, умершего по пути в Англию, как было сказано выше, на высоком посту сменил брат Жерар де Ридфор, сенешаль главного дома ордена в Иерусалиме, самый властолюбивый и непреклонный из магистров ордена рыцарей Храма[196].

 

Патриарх Эраклий

 

В десятый день перед апрельскими календами, через месяц после освящения патриархом Эраклием церкви Нового Темпла, в Клеркенвелле, лондонской обители госпитальеров, состоялся большой совет – заседание парламента, на котором присутствовали все епископы, графы и бароны королевства. В нем приняли участие Вильгельм, король Шотландии, и его брат Давид, граф Хантингтон, и многие графы и бароны из той далекой земли[197]. Августейшее собрание было ознакомлено от имени короля Генриха о цели торжественного посольства, прибывшего к нему из Иерусалима. Чистосердечно раскаявшись в тяжком грехе, венценосный грешник обещал выполнить наложенную на него епитимью – возглавить войско и отправиться во главе его на защиту Святой земли, однако бароны напомнили суверену, что, принимая во внимание его преклонный возраст, слабое здоровье и неспокойную обстановку в королевстве, ему лучше остаться в Англии. Кроме того, они напомнили, что торжественная коронационная клятва была принесена им до того, как на него была наложена епитимья папой Александром III, а потому, согласно клятве, он обязан был оставаться дома и управлять своими владениями, что, по мнению баронов, было более полезным для души короля, ибо в тот момент его страна как никогда нуждалась в защите своего государя от верломного вторжения Франции, и дело это было не менее угодно Богу, чем скитания в пустынях ради защиты далекого Иерусалимского королевства. Они, однако, предложили ему собрать пятьдесят тысяч марок на вооружение войска для отправки в Азию, и побудили собравшихся прелатов и дворян облачиться в одеяния крестоносцев и устремиться в далекую Палестину претворять богоугодные дела[198].

Роберт Фабиан[199] в своих трудах процитировал занятный эпизод из хроники английского летописца аббата Джона Бромтона, в котором привел разговор короля с патриархом Эраклием:

«В конце концов король ответил, что не может оставить свою землю без защиты ввиду опасности вторжения коварных французов. Но обещал, что не пожалеет средств, чтобы вооружить тех, кто пожелает отправиться в путь. Не удовлетворившись таким ответом, патриарх заявил: «Взыскуем об истинном владыке, а не о золоте; ибо со всего христианского мира стекаются к нам деньги, но ни одна из земель не послала владыку своего». Король постарался заверить его в полном содействии, но раздосадованный патриарх обрушился на него с гневной речью: «Правление твое до сих прославляло имя твое, но предательством короля Франции, убийством святого Томаса и отречением от исполнения обета искупления ты ввергаешь себя в геенну огненную». Король был непреклонен, заявив, что не может бросить свое королевство «оттого, что сыновья мои восстанут против меня в мое отсутствие». На что патриарх ответил: «Немудрено, ибо от дьявола они пришли и к дьяволу пойдут», чем вызвал сильный гнев короля. Не убоявшись ярости государя, Эраклий воскликнул: «Сделай же со мной то, что с Thomà вы сделали. Принять смерть в Англии не меньшая доблесть, чем умереть от рук неверных в Сирии, ибо ты не лучше сарацина!» – затем сел на корабль и удалился во Францию»[200].

Тем не менее, согласно свидетельству английского хрониста и биографа Генриха II Роджера Ховеденского, в 17-й день перед майскими календами патриарх сопровождал короля Генриха в Нормандию, где был созван совет правителей Франции и Англии для решения вопрос о помощи Святой земле. Оба монарха не скупились на обещания и восторженные речи, но патриарх продолжал настаивать, что его удовлетворит только присутствие короля Англии или одного из его сыновей в Палестине. Непреклонность клирика сослужила ему плохую службу – он потерпел неудачу в переговорах и в глубоком разочаровании возвратился в Святую землю[201].

По его прибытии в Иерусалим с вестью о провале миссии среди христиан Латинского королевства воцарилось смятение – неудача патриарха была воспринята как дурное предзнаменование; все решили, что Истинный Крест, возвращенный от персов императором Ираклием[202], будет утрачен по вине патриарха, носящего то же имя.

Свидетель тех давних событий, некий житель Палестины сообщает нам некоторые любопытные сведения, проливающие свет на жизнь и деяния высокочтимого освятителя церкви Нового Темпла в Лондоне. Он говорит, что Эраклий был столь красив, что обратил на себя внимание матери и соправительницы Балдуина IV Иерусалимского королевы-консорт Агнес де Куртене. Влюбившись в beau clerc (прекрасного клирика), она назначила его архиепископом Кесарии. Палестинец сообщает, что между Эраклием и архиепископом Тира возникли разногласия, чтобы разрешить этот спор, тот отправился к понтифику в Рим, где был отравлен по наущению патриарха подосланным лекарем[203].

Кроме того, автор сообщает, что после возвращения из Рима Эраклий вступил в связь с женой торговца тканями из Наблуса, селения в двенадцати милях от Иерусалима. Эраклий стал часто посещать возлюбленную, и вскоре ее муж умер. Патриарх купил прекрасный каменный дом в Иерусалиме, куда и перебралась «безутешная» вдова. Жители Элии знали о том, что патриарх открыто живет со своей возлюбленной и имеет от нее детей, и, ежели приезжий спрашивал, кто эта дама в роскошных одеждах и драгоценном уборе, сопровождаемая охраной, ему отвечали – Паския де Ривери, патриархесса. Однажды в покои патриарха ворвался полоумный и в присутствии баронов прокричал: «Паския де Ривери, ваша жена, благополучно разрешилась от бремени прекрасной дочерью!», и потребовал от патриарха щедрый дар в благодарность за добрую весть[204].

«Если бы Иисус Христос, – говорит ученый автор, – увидел беззаконие и бесчестие, которые творятся в том самом месте, где он был распят, он бы этого не потерпел».

 

Жерар де Ридфор (1184–1189)

 

Орден Храма в этот период был могучим оплотом на страже королевства. В железных руках Великого магистра Жерара де Ридфора была сосредоточена власть над Палестиной, бароны и сам король подчинялись его воле. В 1185 году, вскоре после возвращения Эраклия в Палестину, доблестный молодой король Балдуин IV умер, сраженный неизлечимым недугом. Ему наследовал племянник – малолетний Балдуин V, который был коронован в храме Господнем в 1183 году как соправитель Балдуина IV, а в 1185 году провозглашен владыкой королевства в резиденции тамплиеров под сенью храма Соломона, согласно древнему обычаю[205]. Юный король умер в Акре после краткого правления, длившегося не более семи месяцев. Тамплиеры перевезли его тело в Иерусалим и похоронили в крипте храма Гроба Господня, в усыпальнице христианских королей.

Великий магистр Храма способствовал восхождению на престол Сибиллы, матери умершего монарха, и ее второго мужа Ги де Лузиньяна. Чтобы не допустить захвата власти Раймундом III, желавшим короновать сводную сестру Сибиллы – юную Изабеллу, дочь короля Амори I и Марии Комнины, 20 июля 1186 года Жерар де Ридфор окружил дворец войсками, закрыл ворота Иерусалима и передал регалии патриарху[206], затем препроводил Сибиллу и ее мужа в храм Воскресения Христова, где они были коронованы патриархом Эраклием, после чего в резиденции тамплиеров состоялся пир в честь августейшей четы.

Новый правитель Ги де Лузиньян был весьма красив, но пользовался столь дурной славой[207], что его родной брат Жоффруа не удержался от восклицания: «Ежели его они сделали королем, меня бы они сделали Богом!»

Противостояние между двумя правящими партиями привело к бесконечным раздорам и распрям; Раймунд, граф Триполи, покинул двор; многие бароны отказались принести присягу, а государство, изнывающее от внутренних раздоров, было неспособно собраться с силами, чтобы отразить агрессию внешнего врага[208].

Тем временем Саладин, настроенный вернуть мусульманам контроль над Иерусалимом, наращивал военную мощь и укреплял свое положение лидера мусульманского мира. Арабские писатели с восторгом передают его благочестивые воззвания к правоверным и описывают его приготовления к священной войне. Бахауддин ибн Шаддад, друг, секретарь и биограф Саладина, прежде чем приступить к великому труду – описанию его славных и угодных Аллаху деяний, приносит торжественное исповедание веры и возносит хвалу единому и истинному Богу.

«Хвала Аллаху, – говорит он, – благословившему нас Исламом и позволившему нам приблизиться к пониманию истинной веры, а также облагодетельствовавшему нас дружбой и заступничеством нашего пророка, пребывание которого среди верных стало истинным благословением. Исповедую, что нет бога иного, кроме Аллаха (да избавит он души наши от дымного огня ада), что Мухаммед – слуга и пророк его – заповедал, что врата, ведущие к спасению, открылись нам. ‹…› Итак, восхвалив Аллаха за милости его, я начну писать о победоносном защитнике веры, покорителе последователей Креста, идеале справедливости и равенства, спасителе мира и религии, Салах ад-Дине Абуль-Музаффаре Юсуфе ибн Айюбе ибн Шади, султане мусульман и самого Ислама, освободителе святого Дома Божьего (Храма) из рук идолопоклонников, слуге двух священных городов, да оросит Аллах росой милости своей его могилу, предоставив ему вкушать сладость плодов веры»[209].

 

Великие сражения

 

1 мая 1187 года «сиятельный принц» аль-Афдаль Али ибн Юсуф, один из сыновей Саладина, перешел Иордан во главе семитысячного войска. Великий магистр Храма тотчас же отправил гонцов в ближайшие обители и замки ордена, с тем чтобы все боеспособные рыцари как можно скорее явились в его распоряжение. В полночь девяносто рыцарей из крепости Ля-Фев, сорок рыцарей из гарнизона Назарета и многие другие из обители Како собрались вокруг своего начальника и, сопровождаемые услужающими братьями и туркополами, легкой кавалерией ордена, начали шествие во главе отряда. Объединенное с госпитальерами войско, численность которого не превышала шести сотен воинов, предприняло дерзкую необдуманную атаку против семи тысяч мусульман и потерпело сокрушительное поражение в кровавой битве у родников Крессон близ Назарета. Великий магистр Храма и двое рыцарей прорвались сквозь плотные ряды мусульман и бежали с поля боя. За исключением малой толики воинов, спасшихся бегством, все христиане объединенного войска пали жертвами кровавой резни. В этой битве погиб и Роже де Мулен, магистр госпитальеров, гибель которого стала невосполнимой утратой для ордена иоаннитов.

Жаклен де Майе[210], маршал ордена храмовников, показал чудеса храбрости. Верхом на белом коне, в белом одеянии ордена с кроваво-красным крестом, символом мученичества, на груди; он ринулся навстречу смерти с таким пылом, что даже врагам своим внушил невольное восхищение[211]. По свидетельству историков Крестовых походов, он сражался как дикий вепрь, отправив в тот день невероятное количество неверных в ад!

Мусульмане отрезали побежденным тамплиерам головы, насадили их на острия копий и, вооружив ими свой авангард, двинулись в сторону Тверии[212].

 

Еще одно интересное описание событий тех дней посвящено другой группе святых воинов, которые, повинуясь зову Великого магистра Храма, спешили сплотиться вокруг своего священного стяга веры: «Преодолев расстояние в две мили, они достигли города Сафет. Было прекрасное утро, но они решили продолжить поход только после того, как послушают мессу. Они вошли в дом епископа и разбудили его, пояснив, что день уже наступил. Епископ отдал распоряжение, и старый священник облачился для богослужения. После мессы они поспешили вперед. Приблизясь к замк<