Глава седьмая. О том, что говорило деревцо Спиридону и как он нашел Ягу

 

И дорогой, и бурьяном

Спиридон скакал с Светаном,

Всё хотел попасть на след,

А следа всё нет да нет.

Где к Яге‑Бабе дорога?

Ведь дорог на свете много –

Словно праздничный базар,

Испещрен земной весь шар!..

Но надежды не теряя,

О царевне размышляя,

Дале ехал Спиридон.

С каждым днем был крепче он,

С каждым днем он был сильнее,

Ловче, краше и смелее, –

Рад душевно был Светан,

Что ему судьбою дан

Спутник столь во всем отличный...

Чередой всё шло обычной;

Раз, прервав немного путь,

Спиридон лег отдохнуть,

И Светан улегся тоже.

На другое утро – что же?

Нет Светана, нет как нет,

Уж пропал его и след.

Конь по‑прежнему пасется,

На осине щит трясется,

Воткнут в землю меч стоит,

Всё по‑прежнему лежит,

А Светана нет да‑й‑только!

Стал, не струсивши нисколько,

Спиридон его искать

Да с надеждой поджидать,

Но Светан не возвратился.

Спиридон тут подивился,

Не стерпел, чтоб не вздохнуть,

И один пустился в путь.

Едет, голову повеся

И почти не куролеся,

Думу думает тайком,

Озираяся кругом.

Минул лес. Пред ним долина,

Разноцветна, как картина,

В ряд на ней деревьев цепь,

А за ней песчана степь.

«Ехать дале, иль вернуться,

Или в сторону шатнуться?» –

Думал молча Спиридон.

Наконец решился он:

Через степь, во что б ни стало,

Переехать как попало, –

И поставил на своем,

Хоть устал с своим конем.

Вот в долину он въезжает,

Поскорей с коня слезает,

Озирается вокруг.

«Словно с кем‑то я сам‑друг,

Чeй‑то голос грустный слышу,

Кто ж бы это был? – не вижу!» –

Размышляет Спиридон.

Тут опять долину он

Обозрел и посредине

Деревцо на той долине

Одинокое узрел.

Отдохнуть под ним он сел...

Вдруг он слышит некий шепот

И какой‑то грустный ропот

Прямо над ухом своим, –

Стал он слушать, недвижим:

«Витязь, будь великодушен,

Добродетели послушен,

Сохрани меня от бед!

Здесь немил мне дневный свет!

Я не дерево – девица,

Баба старая Ягица

Изувечила меня,

А была свободна я:

И спокойством наслаждалась,

И любовью обольщалась,

Женихом мне был Булат.

Будешь мне и друг и брат,

Если ты меня избавишь,

Полюбить себя заставишь, –

Победи скорей Ягу!

Жить я дольше не могу

В этой тягостной неволе,

Сил моих не хватит боле.

Как Ягу ты победишь,

Не сплошай тут как, смотри ж:

У нее есть жезл волшебный,

С виду он не велелепный,

Но в нем сила такова,

Что вновь буду я жива,

Если им ко мне коснешься.

С Змеем ты сперва столкнешься,

С ним дерися из всех сил,

Он становится уж хил,

И хоть много люду губит,

Да и сам Яги не любит».

Тут умолкло деревцо.

Спиридоново лицо

Полным счастьем просияло:

Уж охота забирала

Поскорей сойтись с Змеем

И с Ягицею потом.

Вдруг летит и самый Змей,

Ветра бурного быстрей;

Спиридон свой меч хватает,

Против Змея обращает,

Змей помимо пролетел,

Боком лишь его задел,

Змей свирепо оглянулся

И тотчас назад вернулся.

Тут начался жаркий бой:

Спиридон одной рукой

Все удары отражает,

А другою защищает

От ударов он себя.

Змей, свирепственно хрипя,

То и знай его колотит.

Долго битва происходит,

Оба ранены давно,

Кровь смешалася в одно,

Но конец еще не близок,

Спиридон пред Змеем низок:

Змей ударит и назад

Отлетает, супостат!

Наконец случайно Змею

Спиридон вцепился в шею,

Крепко держится, а Змей

Всё сильнее и сильней

Отбивается – но тщетно!

Спиридону лавр победный

Улыбаться начинал;

Змей последний дух собрал,

Приподнялся и в минуту

Полетел, к большому чуду!

Спиридон на нем сидит,

По башке его тузит,

Не дает ему покоя,

Он летит всё, громко воя,

Наконец он долетел

И к Яге на крышу сел;

Ну вопить тут гласом зычным,

От всегдашнего отличным,

Так вот горло и дерет,

Спиридон его всё бьет...

А Яга на голос Змея

Собралася поскорее,

Помогать ему летит.

«Плохо дело! – говорит

Спиридон себе, – ведь с ними

Мне не справиться с двоими,

Ведь, пожалуй, цап‑царап!

Я и так уже ослаб,

Надо этого спровадить,

Да потом и с ведьмой ладить!»

Тут принялся Змея он

Колотить со всех сторон:

То мечом его поколет,

То зубами рвать изволит,

А меж тем он всё глядит,

Скоро ль рот Змей растворит.

Дождался – и меч с размаху,

Без печали и без страху,

В горло Змею засадил,

Там его поворотил.

Змей грызет железо зубом,

Но, в своем свирепстве глупом,

Не находит ничего

Для спасенья своего.

Что за дело Спиридону

До его смешного стону –

Он не меньше озлился,

Резать Змея принялся –

Перерезал ему глотку,

Допил бывшу в фляжке водку

И слезать он с крыши стал,

Тут Ягу он увидал,

Со всех сил к нему летящу,

Под собой земли не зрящу,

«Ну (подумал он), еще

Будет дело горячо,

Будет много мне работы,

Благо много и охоты!»

Навострив свои рога,

Мчится старая Яга:

Поравнялась прежде с крышей,

Поднялася после выше

И пришла в великий страх:

Мертвый Змей в ее глазах.

«Ах ты, Змей мой Змеуланыч,

Дорогой Иван Иваныч!

Кто тебя так исказил,

Буйны головы разбил?

Друг души моей безмерный,

Мой слуга нелицемерный,

Мой кормилец, брат ты мой,

Кто глумился над тобой?» –

Так колдунья сожалела

И на крышу сесть хотела;

Спиридон ее схватил,

В бок свирепо поразил.

Оглянулася Ягица,

Принялась кричать и злиться,

Длинну палицу взяла,

Бить героя начала:

Раз ударила – герою

Стало вовсе не до бою,

Не упал чуть со всех ног;

Но себя он перемог,

С новой силой стал сражаться

И, что долго прохлаждаться,

Просто‑запросто сказать –

Стал Ягу он побеждать.

Тут Яга свирепо взвыла,

Пощадить ее просила.

«Нет, пощады я не дам,

Отошлю тебя к чертям!»

Пуще тут Яга озлилась,

Завертелась, закружилась

И вскричала во гневу:

«Пусть я больше не живу,

Пусть ты жизнь мою погубишь,

Тем царевны не искупишь!» –

Головой тут потрясла

И со злости умерла.

Спиридон тут спохватился:

На себя он сам сердился,

Что не выведал о том

Перед ведьминым концом,

Где она царевну скрыла.

Вспомнил он, что говорило

Деревцо в долине той,

Где вступил он с Змеем в бой;

У Яги тот жезл сыскавши

И его с собою взявши,

Он отправился потом

Обыскать колдуньин дом.