Шолохов. Проблема авторства Тихого Дона

Аргументы сторонников версии плагиата:

Несоответствиесодержанияроманазнаниям и опытуШолохова.

Множествогрубыххронологических и другихпротиворечий в романе, большоечислоорфографических и стилистическихошибок.

Ошибкиразборапочеркаподлинногоавтора.

Рудиментыстаройорфографии.

Признакипозднегопроисхождениянайденныхрукописей.

НевернаяидентификацияхутораТатарского.

Аргументы и ответы на критику сторонников авторства Шолохова:

Рукописи против версий о плагиате. Наличие обнаруженной в 1999 году рукописи первых двух частей романа, чьё авторство подтверждено экспертизой, является однозначным и окончательным опровержением всех версий о плагиате. Основным аргументом в пользу единоличного авторства Шолохова до 1999 года считался черновой автограф значительной части текста «Тихого Дона» (более тысячи страниц), обнаруженный в 1987 году и хранящийся в Институте мировой литературы РАН. Сторонники авторства Шолохова всегда утверждали, что эта рукопись свидетельствует о тщательной авторской работе над романом, а неизвестная ранее история текста объясняет отмеченные их оппонентами ошибки и противоречия в романе.

Молодость писателя. Шолохова на момент написания «Тихого Дона» нельзя считать беспрецедентно молодым. Многие известные писатели создали свои лучшие произведения в таком же возрасте: А. А. Фадеев повесть «Разлив» написал в 22 года, роман «Разгром» — в 25 лет; мощно начавшему Л. М. Леонову было 22 года. Ч. Диккенс в 26 лет написал «Посмертные записки Пиквикского клуба», Т. Манн — «Будденброков», И. В. Гёте — «Гёца фон Берлихингена», А. С. Пушкин в 23 года — первую главу «Евгения Онегина», М. Ю. Лермонтов в 23 года — «Смерть поэта» и «Бородино», в 25 лет — «Мцыри», в 26 — «Героя нашего времени»; Н. В. Гоголь в 22 года — «Вечера на хуторе близ Диканьки», в 26 лет — «Миргород»; С. А. Есенин в 21 год — «Радуницу», в 23 — «Сельский часослов»; Н. А. Добролюбов и Д. И. Писарев состоялись как литературные критики в двадцатилетнем возрасте[68].

Недостаточное образование. Многие крупные писатели пришли в литературу, имея за плечами лишь самообразование. Леонова не приняли в университет; Горький закончил два класса начальной школы; Есенин, В. В. Маяковский и И. А. Бунин закончили всего по три класса гимназии[69]. Шолохов учился с 1912 по 1919 г. (с 1914 г. — в классических гимназиях) и, по воспоминаниям учителей, отличался прекрасными способностями[70]. Как отмечает академик Челышев, учёный Ф. Кузнецов, исследуя информационное пространство романа в соотношении с жизненными знаниями и представлениями его создателя, убедительно доказывает беспочвенность каких-либо сомнений по поводу его принадлежности перу М. А. Шолохова[71].

Знания о 1-й мировой войне. Шолохову не было необходимости лично участвовать во всех описываемых событиях. Собраны библиографические справки о многочисленных исторических источниках, военных картах, мемуарных изданиях, которыми он пользовался, работая над хроникально-историческими страницами романа[70].

Совпадения реалий романа и биографии Шолохова. Проведены многочисленные краеведческие исследования, подтвердившие встречи Шолохова с прототипами своих героев и свидетельствующие, что большая часть эпизодов — реальные события из жизни известных Шолохову людей. Множество топографических и топонимических сопоставлений романа и местности позволили составить карту и привязать её к родным для Шолохова местам[70][72].

Идентификация хутора Татарского. Судя по пути, проделанному Прохором Зыковым от Татарского до Базков по правому берегу Дона через хутора Рубежный, Рыбный и Громки, можно предположить, что Шолохов расположил хутор Татарский где-то между хутором Рубежным и Плешаковым, на правой стороне Дона, в границах Вёшенского юрта. Далее по Дону шли станицы Еланская и Усть-Хопёрская, которая в 1918 году из Усть-Медведицкого округа перешла в Верхне-Донской[73].

8. Основные направления в современной критике. Общая характеристика.

???

Вадим Кожинов (мертвый)

КожиновВадимВалерианович (05.07.1930—25.01.2001), критик, литературовед, историк.Родился в Москве.В 1948—53 училсянафилологическомфакультетеМосковскогогосударственногоуниверситета, поокончаниикоторогодоконцажизниработал в Институтемировойлитературы в должностиведущегонаучногосотрудника.

ТворческаядеятельностьКожинованачалась с теоретическихработ в областипоэтикихудожественнойлитературы.В н. 60-х онпринималучастие в числедр.молодыхсотрудников ИМЛИ в написании 3-томного научноготруда «Теориялитературы», работалнадкнигами «Роман Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание”» и «Происхождениеромана».

МировоззренческийпутьКожиновабылнепростым и извилистым.«Скажусовсейоткровенностью, — писалон, — что в университете я довольнобыстростал, еслиугодно, искренним, убежденным “сталинистом”.Этоотнюдьнеозначалобездумногоприятиявсего, что я видел, слышал, знал… Еслиговорить, покрайнеймере, о людяхэтого, молодоготогдапоколения, о них, посутидел, нельзясудить в зависимостиотихотношения к Сталину.Ноэтоотношение — чтооченьважно — было, таксказать, “надмирным”, а каждыйизнаснепосредственносталкивался с вполнеконкретнымиземнымиявлениями.И вот с этойточкизрениялюди и тогдадостаточнорезкоразличались».

В к. 50-х Кожинов, поегопризнанию, пришел к отрицаниювсегоисторическогопутиРоссиипосле 1917.Решающеезначениедляегонаучной, критической, историческойработы, а такжедлявсегоегомировоззренияимелознакомство с М. М. Бахтиным, с которымонвстретился в Саранске и которомупомогперебратьсянапостоянноежительство в Москву.ИменноблагодаряКожиновубыли в н. 60-х изданыкнигиБахтина «ПроблемыпоэтикиДостоевского» и «ТворчествоФрансуаРабле», зановооткрывшиедляРоссииуникальногоотечественногофилософа и мыслителя.

Напротяжении 60—70-х Кожиновработалнадисследованиями, посвященнымирусскойклассическойпоэзии, вошедшими в «Книгу о русскойлирическойпоэзии XIX века» и в книгу «Стихи и поэзия».

Главнойегоработой в этомнаправлениисталакнига о Ф. М. Тютчеве, изданная в серии «Жизньзамечательныхлюдей».КожиновпредставилчитателюТютчевавовсемегогармоническомединствевеликогорусскогопоэта, выдающегосядипломата, проницательногопублициста и какбызановораскрылсмыслегопоэтическоготворчества.«ДляТютчевавсеподлинноебытиеРоссиивообщесовершалоськакбынаглубине, недоступнойповерхностномувзгляду.Истинныйсмыслэтогобытия и еговысшиеценностинемогли — ужехотябыиз-засвоегобеспредельногодуховногоразмаха — обрестипредметное, очевидноедлявсехвоплощение».

В 1977 Кожиновинициируетдискуссию «Классика и мы», прошедшую в Центральномдомелитераторов 21 дек.Этадискуссияобозначилаокончательноеразмежеваниепосамымострымгранямдвухнаправлений в литературе и — шире — в искусстве: русского и русскоязычного, патриотического и космополитического. Причемаргументация и тональностьпредставителейрусскогонаправления (П. Палиевского, Ю. Селезнева, Ст. Куняева) производилистольубедительноевпечатление, чтонаихсторонувстали и тогдашниеумеренныелибералы (И. Золотусский, С. Ломинадзе).СамжеКожиновубедительноотвергвседемагогическиепопыткиобвиненияего и егодрузей в «антисемитизме».

В годы «перестройки» Кожиноввыступил с яркимистатьями «Правда и истина» и «Самаябольшаяопасность», разоблачающиминаиболеекрикливых «перестройщиков» и «антисталинистов», показаввсеихдвуличие, ложь и невежество в обращении с историей.Длянеголюбаяисторическаядискуссия, касаласьлионавзаимоотношенийРуси с Хазарскимкаганатомилинациональногосоставапервогосоветскогоправительства, питаласьживымитокамисовременности и быланепосредственнымзеркальнымотражениемстрастей, бурлящих в жизни, творящейсянаегоглазах.С н. 80-х еговниманиевсеболее и болеесосредоточивалосьнаистории, котораяприэтомнеотделялась и отисториирусскогослова.«Первойласточкой» такогорода «органическогоисследования» сталастатья «И назоветменявсяксущий в нейязык», опубликованная в № 11 «Нашегосовременника» за 1981, послечегобылснят с должностиподписавшийэтустатью в печатьпервыйзам.гл. редактора Ю. Селезнев, а в недрахКомитетагосударственнойбезопасностиКожиновсталчислитьсякакярчайшийпредставитель «русизма», которыйандроповскоеведомствопочиталозасамуюглавнуюопасность.

НаиболеесущественныетрудыКожиновапоследнихлет — «ИсторияРуси и русскогослова» и «Россия.Век XX». Наибольшийинтерес в последнейкнигепредставляетсерияглав, посвященных «черносотенцам».Кожиноввпервыепоказал, чтолюди, исповедовавшие «черносотенную» идеологию, составлялисамыйвысококультурныйслойРоссии н. ХХ в. и — единственные в товремя — обладалияснымпониманиемпроисходящего и прозрениемгрядущихкатаклизмов.Онпоказалтакже, чтоэтиидеи, пустьнеоформленные в ихсознании, исповедовали и широкиенародныемассы, «третьясила», которая в сложившихсяисторическихусловияхбыла, увы, обреченанапоражение.Нопоражениеполитическоенесталопоражениемдуховным, смысловым, что и показалписатель в последующихглавах «Истории». СмортилекциюПавлова.

10. «Возвращенная литература» в зеркале критики.

Важнейшую роль в конце ХХ в. сыграла возвращенная литература – таким образом стали называть произведения, которые были опубликованы после цензурного запрета в 1986-1990-е годы. В критике также встречается определение опоздавшая или задержанная литература. Данные произведения многообразны по тематике, эстетическим принципам, времени создания и своему художественному значению. Причины запрета большинства произведений имели идеологический характер, однако целый ряд книг не был допущен к читателю по эстетическим соображениям. Огромный пласт русской литературы, созданный в эмиграции, составил литературу русского зарубежья. Возращенная литература сыграла роль катализатора многих процессов, определивших течение тенденций современного литературного процесса. Во-первых, они приобрели широкий антитоталитарный пафос, даже в том случае, когда тематически находились в другой области. Во-вторых, изображение мира, который был потерян, порождало чувство сожаления и горечи. Шоковый эстетический эффект возник в результате столкновения литературы соцреализма с произведениями разных художественных систем, прежде всего постмодернистской ориентации. Интерес к возращенной литературе создал во многом уникальный момент русского литературного процесса. Тиражи толстых журналов – «Новый мир», «Дружба народов», «Знамя», «Октябрь», «Звезда» – стали исчисляться сотнями тысяч и даже миллионами экземпляров. Период этот бы очень коротким, в начале 1990-х годов борьба за подписку станет проблемой выживания журнала. Журнальный всплеск, завершающий советский период, стал последним фактом всеобщего интереса к литературе. Его уникальность очевидна, и окончание процесса возвращения утраченных литературных и культурных ценностей ознаменовали завершение литературоцентричного периода истории русской культуры. «Возвращенная литература» сразу заставила обратиться к вопросам, которые долгое время тревожили общество и не могли быть разрешены в силу того, что были за рамками дозволенного. Громкий и краткий успех выпал на роман «Дети Арбата» А. Рыбакова. Социально-политическая актуальность романа пришла в явное противоречие с его художественной ценностью, и он был благополучно забыт буквально через два-три года. Характерно, что анализ романа «Новое назначение» позволил экономисту Г. Попову сформулировать понятие командно-административной системы и выявить ее основные принципы. Оставалось сделать еще один шаг и перейти к критике социализма и тоталитаризма в целом. На это потребовалось еще несколько лет, когда в журнале «Новый мир» (1989) были опубликованы отдельные главы художественного исследования А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», который считался самым антисоветским произведением автора, изначально оценивающим советский режим как преступный. К литературе перестали прикладывать общественно-идеологические мерки, и произведение оценивается в первую очередь по художественным критериям. С возвращения запрещенных произведений начинается сложный и длительный этап развития общественного сознания, связанный с развенчанием мнимых величин, ниспровержением официальных мифов, порожденных коммунистической идеологии.