II. Опрос по пройденному материалу.

Давайте вспомним особенности творчества поэтики символистов.

- Что такое символизм? Символизм – литературно-художественное направление, считающее целью искусства интуитивное постижение мирового единства через символы. Объединяющим началом такого единства виделось искусство, «земное подобие творчества божественного».

- Что такое символ? Ключевым понятием символизма является символ – многозначное иносказание, в отличие от аллегории – однозначного иносказания. Символ содержит в себе перспективу безграничного развертывания смыслов. Кроме того, символ является и полноценным образом, его можно воспринимать и без содержащихся в нем потенциальных смыслов. Символ в сжатом виде отражает постижение единства жизни, ее истинной, скрытой сущности.

- Кто же стал основоположником русского символизма?

- В чём новаторство символистов?

III. Работа по теме урока.

Слово учителя: Да, Серебряный век поэзии отмечен созвездием феноменальных поэтических дарований: З.Гиппиус, В.Соловьёв, Д.Мережковский: Но В.Я.Брюсов - одна из наиболее ярких звёзд в созвездии символизма. Он был литературным критиком, переводчиком, историком, пушкинистом, занимался редакционно-издательской деятельностью, теорией стиха, исследованием культуры. Современники называли его "живой классик". И сегодня у нас с вами есть возможность познакомиться с фактами его жизни и особенностями его творчества.

С самого начала своего существования символизм оказался неоднородным течением. Д.Мережковский и В.Брюсов стали во главе «старших символистов», которые понимали символизм как литературную школу. Московское крыло, группировавшееся вокруг Брюсова, задачи нового течения ограничивало собственно литературными рамками. Главный их принцип – «искусство для искусства». Одним из знаковых стихотворений Брюсова является «Творчество» (1895):

Тень несозданных созданий

Колыхается во сне,

Словно лопасти латаний

На эмалевой стене.

Фиолетовые руки

На эмалевой стене

Полусонно чертят звуки

В звонко-звучной тишине.

И прозрачные киоски

В звонко-звучной тишине

Вырастают, словно блестки,

При лазоревой луне.

Всходит месяц обнаженный

При лазоревой луне…

Звуки реют полусонно,

Звуки ластятся ко мне.

Тайны созданных созданий

С лаской ластятся ко мне,

И трепещет тень латаний

На эмалевой стене.

-Каковы особенности этого стихотворения?

Отметим характерную лексику, образы: тени, сон, тишина, ночь, тайны, луна; светопись: фиолетовый, лазоревый (красный); звукопись: ярко выраженную аллитерацию – созвучие плавных сонорных согласных «л», «м», «н», «р», благодаря которой стихотворение звучит как завораживающий поток звуков. Музыка для символистов – высшая форма творчества, дающая максимальную свободу самовыражения и восприятия. Символисты старались максимально использовать музыкальные композиционные приемы в поэзии. Отметим оригинальный способ связи строф: последняя строка становится второй в следующей строфе. Отметим, как постепенно создается образ творчества, заявленный в названии стихотворения – он напоминает образы философии Платона: действительность непознаваема, она лишь угадывается в трепетании теней и звуков.

Искусство, по Брюсову, самоценно. Художественному дару, творчеству он поклоняется как божеству: «Поклоняйся искусству, / Только ему, безраздельно, бесцельно. Прочитаем это стихотворение и прокомментируем его.

Юному поэту

Юноша бледный со взором горящим,
Ныне даю я тебе три завета:
Первый прими: не живи настоящим,
Только грядущее – область поэта.
Помни второй: никому не сочувствуй,
Сам же себя полюби беспредельно.
Третий храни: поклоняйся искусству,
Только ему, безраздумно, бесцельно.
Юноша бледный со взором смущенным!
Если ты примешь моих три завета,
Молча паду я бойцом побежденным,
Зная, что в мире оставлю поэта.
1896.

Брюсов требовал права поэта на свободу: «Поэт вне общественной, философской, религиозной борьбы». В споре сторонников «утилитарного» и «чистого» искусства он не причислял себя ни к тем, ни к другим («Ключи тайн», статья-манифест, 1904). Лирический герой свободно перемещается во времени и в пространстве, и в стихи и творчества ему подвластно все, он стоит как бы над миром реальности и прозревает «сплетения роковые» мира, его противоречия, обретает новые «дали духа»:
Неколебимой истине
Не верю я давно.
И все моря, все пристани
Люблю, люблю равно.
Хочу, чтоб всюду плавала
Свободная ладья.
И Господа, и дьявола
Хочу прославить я!