Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими, не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедую Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем.

[Сын Божий, приими меня сегодня причастником Твоей таинственной Вечери, ибо я не открою тайны врагам и не дам Тебе [лицемерного] лобзания, как Иуда, но исповедаю Тебя, как [благоразумный] разбойник: "Помяни меня, Господи, в Твоем Царствии"]

Служба 12-ти Евангелий

           Вечером этого же дня совершается утреня Великой пятницы, или служба 12-ти Евангелий, как обычно называют это богослужение. Все это богослужение посвящено благоговейному воспоминанию спасительных страданий и крестной смерти Богочеловека. Каждый час этого дня есть новый подвиг Спасителя, и отголосок этих подвигов слышится в каждом слове богослужения. В нем Церковь раскрывает пред верующими полную картину страданий Господних, начиная от кровавого пота в Гефсиманском саду и до Голгофского распятия. Перенося нас мысленно через минувшие века, Церковь как бы подводит нас к самому подножию креста Христова и делает нас трепетными зрителями всех мучений Спасителя. Верующие внимают Евангельским повествованиям с зажженными свечами в руках, и после каждого чтения устами певчих благодарят Господа словами: "Слава долготерпению Твоему, Господи!" После каждого чтения Евангелия соответственно ударяют в колокол. Верующие слушают Святое Евангелие, держа возжжённые свечи.

Страстные Евангелия:

1) Иоанн 13:31-18:1 (Прощальная беседа Спасителя с учениками и Его молитва на Тайной вечери).
2) Иоанн 18:1-28 (Взятие под стражу Спасителя в Гефсиманском саду и страдания Его у первосвященника Анны).

3) Матфей 26:57-75 (Страдания Спасителя у первосвященника Каиафы и отречение Петра).

4) Иоанн 18:28-40, 19:1-16 (Страдания Господа на суде у Пилата).

5) Матфей 27:3-32 (Отчаяние Иуды, новые страдания Господа у Пилата и осуждение на распятие).

6) Марк 15:16-32 (Путь Господа на Голгофу и Его крестные страдания).

7) Матфей 27:34-54 (О крестных страданиях Господа; чудесные знамения, сопровождавшие Его смерть).

8) Лука 23:23-49 (Молитва Спасителя за врагов и раскаяние благоразумного разбойника).
9) Иоанн 19:25-37 (Слова Спасителя со креста к Богородице и апостолу Иоанну, смерть и прободение ребра).

10) Марк 15:43-47 (Снятие тела Господа со креста).

11) 19:38-42 (Никодим и Иосиф погребают Христа).

12) Матфей 27:62-66 (Приставление стражи к гробу Спасителя).

Существует древний обычай после последнего Евангелия не гасить свою свечу, но принести ее домой горящую и ее пламенем затепливают лампаду перед иконами.

 

Евангельская история

Тайная вечеря

«Весте, яко по двою дню Пасха будет, и Сын Человеческий предан будет на проклятие» - такими скорбно-пророческими словами окончил Иисус Христос Свою беседу с учениками по выходе из Иерусалима за два дня до Своих страданий. И вот, наступил этот сугубо-знаменательный день празднования Пасхи ветхозаветной и новозаветной, заклания агнца прообразительного и Агнца Божия, вземлющего грехи мира. Уже с самого утра этого дня ученики Господа, находясь с Ним ещё в Вифании, озабочены были мыслью, в каком доме в Иерусалиме приготовить им всё нужное для совершения Пасхи: ибо за несколько дней перед сим в этом самом городе книжники и фарисеи искали случая предать на смерть их бесценного Учителя. И с этими недоумениями апостолы обратились, наконец, к Нему Самому: «Где велишь нам, - спросили они, - приготовить Тебе есть Пасху?»

В ответ Спаситель велел Иоанну и Петру идти в город. «При самом входе, — сказал Он, — вы встретите человека, несущего в кувшине воду; следуйте за ним, войдите в тот дом, куда он войдет, и скажите хозяину дома: "Учитель велел сказать тебе: время Мое близко, у тебя совершу Пасху с учениками Моими. Итак, где горница, в которой бы можно было Мне вкушать Пасху?" После того он покажет вам горницу большую, готовую и убранную. Там приготовьте нам Пасху» (Мф. 26, 18; Лк. 22, 8-13).

Петр и Иоанн пошли и приготовили все так, как сказал им Господь. К концу дня пришел Сам Иисус с прочими учениками. И когда настал час совершения Пасхи, Он сказал им: «очень желал Я есть с вами сию пасху, прежде Моего страдания. Ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится [откроется в совершенном виде] в Царствии Божием [то есть в Церкви новозаветной]. И, взяв чашу и благодарение воздав, сказал: приимите ее и разделите между собою. Ибо сказываю вам, что отныне Я уже не буду пить от плода сего виноградного, пока не приидет Царствие Божие, до того дня, когда буду пить с вами новое вино (вкушать блаженство в вечной жизни) в Царствии Бога Отца Моего».

Когда ученики услышали слово о Царствии Божием, то, всё ещё мечтая о могущественном земном (а не духовном, благодатном) воцарении Мессии, подняли между собой старый спор о первенстве. Чтобы показать им высочайший пример смирения и взаимной любви, Христос Спаситель Сам совершил омовение их ног. Для этого Он восстал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду, и, взяв полотенце, опоясался им; потом, влив воду в умывальницу, начал умывать ного учеников и отирать полотенцем, которым был препоясан.

Когда дошла очередь до Симона Ионина, пламенная душа его не могла вынести мысли, что Христос, Сын Бога живого, будет служить ему вместо раба. «Господи, Ты ли мои умыеши нозе?..»
       Еже Аз творю, — отвечал Господь, — ты не веси ныне, уразумевши же по сих».

       Тихая и таинственная важность этих слов требовала немедленного и безусловного повиновения. Но Петр привык в действиях своих следовать более чувству, нежели рассудку. «Что тут разуметь, — мыслил он, — где идет дело о таком унижении Учителя и Господа?»
«Не умыеши ногу моею во веки». Все движения говорящего показывали, что он сдержит свое слово.

«Аще не умыю тебе, — отвечал Господь уже возвышеннейшим голосом, — не имаши части со Мною».

При этих таинственных словах уже нельзя было не понять, что дело идет более, нежели о чувственном омовении. Петр тотчас пробудился от самомнения, и весь пламень обратился к противную сторону...

«Господи, не нозе мои токмо, но и руце и главу». — Твори со мной все, что Тебе угодно; только не лишай части с Тобой.

«Измовенный (в душе и совести, — посредством Моего учения и духа и крови, которая прольется на кресте, каков ты), — отвечал Богочеловек, омывая ноги Петру, — не требует (более как) токмо нозе умыти (новым наитием Св. Духа, Которого настоящее омовение служит предварением и символом, для полного очищения от предрассудков и слабостей, какие в Петре были: излишнее надеяние на свое мужество и на свою любовь к Учителю)».
«И вы чисти есте, — присовокупил Господь, обратившись к прочим ученикам, — но не вси...»
       «Знал Он, — замечает св. Иоанн, — что между ними есть один — предатель, посему и сказал: не вси чисты» (Ин. 13, 11).

       Эту внутреннюю нечистоту, борьбу мятущихся в нём мрачных помыслов, в сравнении со светлым настроением духа других учеников, прекрасно выражает церковная песнь: «Егда славнии ученицы на умовении Вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся».

       Окончив омовение ног, Иисус Христос опять одел на Себя верхние одежды и вновь возлег на вечери.

       «Весте ли, — сказал Он ученикам, — что сотворих вам? Вы называете Меня Учителем и Господом; и добре глаголете: есмь бо (Я точно то). Аще убо Аз умых ваши нозе, Господь и Учитель, и вы должни есте друг другу умывати нозе. Образ бо дах вам, да, якоже Аз сотворих вам, и вы творите. Аминь, аминь глаголю вам: несть раб болий Господа своего, ни посланник болий пославшаго его (Ин. 13, 12-16). Царие язык господствуют над народом и обладающии ими благодетелями нарицаются. Вы же не тако; но болий в вас да будет яко мний, и старей яко служай! Кто бо болий, возлежай ли или служай? не возлежай ли? Аз же посреде вас есмь яко служай (Лк. 22, 25-27).

Но этот простосердечный спор учеников о первенстве, хотя и был прискорбен для любящего сердца Господа, однако же не так тяжёл, как лицемерное присутствие предателя. Наконец, Христос Спаситель возмутился духом и сказал другим ученикам: «Аминь, аминь глаголю вам, — сказал Господь, как бы в объяснение Своего душевного состояния, — яко един от вас предаст Мя!..» Как внезапные раскаты грома производят содрогание в нашем организме, так и эти слова Христовы повергли учеников в безмолвный ужас и оцепенение. Каждый смотрел на другого, невольно воображая, что такой предатель не может не обнаружить в своем лице мрачной души своей (Ин. 13,22). Но предатель смотрел на каждого дерзновеннее всех и сам искал взорами предателя. Кто же бы это был такой, который сделает это? — спрашивали друг друга, и взоры всех сами собой обращались к Учителю, Который один мог сказать, кто этот ужасный человек. «Един от обоюнадесяте, омочивши со Мною в солило руку (из четырех, следовательно, или шести близ сидевших), той Мя предаст (Мф. 26, 23), — отвечал Господь. Обаче Сын Человеческий идет, якоже есть писано о Нем: горе же человеку тому, им же Сын человеческий предается! Уне было бы, аще не бы родился человек той!..» (Мф. 26, 24.) Такие слова не могли успокоить учеников. При мысли, что предатель так близко и что его ожидает такая страшная участь, каждый начал не доверять сам себе. «Не я ли, Равви? не я ли?» — слышалось от всех и каждого. Господь безмолствовал: детская простота и искренность всех восполняли для Его сердца ожесточение одного. Чтобы не остаться среди всех спрашивавших одному в молчании и не обнаружить себя, и этот несчастный осмелился раскрыть уста и не устыдился спросить, подобно прочим: «Равви, не я ли?..» — «Ты рекл еси» (Мф. 26, 25), — отвечал Иисус. Ответ этот произнесен был так тихо и кротко, что его, по-видимому, никто не слыхал, по крайней мере, не понял, кроме Иуды, как то видно из последующего. Предатель в молчании снес упрек, избегая большего стыда — быть обнаруженным перед всеми. И прочие ученики не продолжали расспросы, видя нежелание Учителя указать предателя прямо.

Один Петр не мог успокоиться. Мысль, что предатель, о котором говорит Учитель, может быть, сидит возле него, еще более темная мысль: не его ли самого имеет в виду Учитель, не может ли он сам подвергнуться впоследствии какому-либо ужасному искушению (ах! он имел уже несчастье заслужить некогда название сатаны — Мф. 16, 23), не давала ему покоя. Чтобы открыть тайну, он обратился к апостолу Иоанну, который возлежал теперь у самых персей Спасителя. К нему-то обратился Симон и сделал знак, чтобы он спросил (тайно) Иисуса, кто это такой, о ком говорил Он? Апостол Иоанн (так сам он описывает этот случай), припав к персям Иисусовым, немедленно спросил Его: кто предатель? Вопроса никто не слыхал и не заметил, кроме Петра и, вероятно, самого Иуды, который, как виновный, всех подозревал и был настороже. «Тот, — отвечал Иисус (тихо), — кому, обмакнув кусок, подам»; и обмакнув в блюдо кусок, подал Иуде Симонову Искариотскому. В действии этом не заключалось ничего оскорбительного для Иуды: в конце вечери было обыкновение брать и съедать по куску из остатков пасхи, и получить такой кусок из рук начальника вечери значило быть отличенным от других. Поэтому дружелюбное предложение пищи было для погибающего апостола последним зовом к покаянию.
       Но в душе Искариота произошло совершенно обратное. Он взял кусок и заставил себя его съесть. Вслед за хлебом, по замечанию Иоанна, наблюдавшего в это время за Иудой, тотчас вошел в него сатана. Личина кротости и дружества совершенно растаяла от огня обличения, вспыхнувшего в сердце: вид предателя сделался мрачен и ужасен. Святое общество Иисусово было уже нестерпимо для человека с дьяволом в сердце: тайная сила влекла его вон...

Сердцеведец видел все, что происходило в душе сына погибельного, — как иссякала последняя капля добра, как дьявол овладел самым основанием жизни духовной: и Господь сказал ему: «Еже творити, твори скоро». Этим давался ему благовидный предлог оставить вечерю (впрочем, уже оконченную) одному, не вызывая подозрения учеников.

«Бе же нощь, — замечает св. Иоанн, — егда изыде», то есть, по времени палестинскому, не ранее 9 часов вечера, и следовательно, по окончании вечери пасхальной.

Ученики не могли не заметить преждевременности ухода Иуды, но после слов Учителя к нему никто (не исключая, может быть, и самого Иоанна) не думал истолковать этого ухода в дурную сторону. Одни думали, что Иуда послан купить что-нибудь на наступающий (восьмидневный) праздник, другие — что ему приказано раздать ради праздника милостыню нищим (Ин. 13, 23-26).

       По удалении Иуды вечеря продолжалась, но уже не та вечеря, которая служила сенью и образом грядущих благ, ветхозаветная, а благодатная и совершительная, на которой Христос Спаситель, под видом хлеба и вина, установил таинство причащения пречистого Тела Своего и животворящей Крови.

       Это совершил Он таким образом. Взяв лежавший перед Ним хлеб, благословил его, преломил на части, по числу учеников, и раздал его им.

Уже из этого благословения видно было, что это делается не по обычаю вечери пасхальной (так называемый хлеб благословенный уже был потреблен), а по другой причине и для другой цели.

«Приимите, — сказал Господь, объясняя дело, — пришлите и ядите: сие есть Тело Мое, за вы ломимое во оставление грехов».

Затем Господь взял чашу с вином, благословил ее так же, как и прежде хлеб, особенным новым благословением (чем показывалось ее особенное, совершенно отличное от пасхальных чаш предназначение) и, подав ученикам, сказал: «Пийте от нея вси! Сия есть кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многия изливаемая, во оставление грехов».
       Ученики, приняв чашу, с прежним безмолвием причастились Крови Учителя и Господа своего; ибо из давнишних бесед Его уже знали, что Кровь Сына Человеческого есть истинное питие (Ин. 6, 55), едино могущее утолить вечную жажду души человеческой. «Сие творите, — сказал Господь в заключение священнодействия, — сие творите в Мое воспоминание».
       Так в Сионской горнице впервые тогда воссияла заря новоблагодатной Церкви.