Молитва Иисусова, деятельная и умная

Игумен Исаия

В Сети наткнулся на фото. Смотрел, смотрел, и что-то какая то мысленная воля памяти меня остановила – сильное, волевое, почти суровое лицо схимника. Мужественные черты воина, совсем как-то, в моем представлении, не вяжущиеся с угасанием, бесстрастием, умиранием Великой Схимы. Ба!!! Узнал! Да, это же игумен Исаия (он почил схиархимандритом, но я его так буду в своем писании именовать, как я его знал и называл – игуменом) и воспоминания пошли, потекли, полились… схиархимандрит Исаия

Еще послушник Сергий Фрич мне позвонил и говорил, что собирает материалы о сем достопамятном подвижнике. Вот, мои воспоминания, может, и придутся ему к делу.

***

Ивана Бунина однажды спросили: о, каком человеке следует вспомнить и написать: И он, подумав, глубоко прочувствовано сказал: «Всякий человек, когда-либо живший на земле, мучившийся, радующийся и проходивший тяжелую чреду сумрачных будней, уже достоин того, что бы о нем вспомнили и написали!»

Итак, игумен Исаия (Коровай) (10 июня 1926 – 6 марта 2011). Такая прекрасная свадебная фамилия и такой глубокой подвижнической жизни монах! О нем следует вспомнить и написать, так как это был действительно истинный монах, беглец от мирских почестей, важностей, пышностей, глупых надутостей, борьбы авторитетов, чинов и богатств… И память вырисовывает живой образ прошлого…

Почаевский опыт молитвы

Отец Исаия мало жил в Почаевской лавре. Он приезжал, жил какое то время и уезжал. Но сила его притягательного духовного магнетизма, если можно так вообще сказать, была такова, что каждый его приезд был событием в монастыре, особенно в среде нас, послушников, жаждущих подвигов и молитвы.

И вот, в мои дни послушания в Почаевской лавре (я там, в Почаеве, не столько помогал, сколько мешал!), я припоминаю несколько его приездов.

Послушник Игорь Житомирский мне однажды сообщил новость. В Лавру приехал игумен Исаия, подвизавшийся на Кавказе, самый сильный старец последнего времени, учащий умному деланию Иисусовой молитвы. Старец России, Грузии, Белоруссии и уж тем более Украины. В общем, старец всей Православной Руси и даже Грузии. Он остановился у своего духовного чада, помощника эконома, иеромонаха Николая (сегодня живет и подвизается в горах Кавказа).

Это событие тогда вызвало среди нас, послушников, необычайный живой интерес. Оживление, живую волну стремления к подвигу духовному. Ведь как мы жили в Лавре? Просто трудились, несли послушания в меру своих сил, и никто никому не был нужен. Никто никем не интересовался и не занимался. Вот, было богослужение, было послушание, работы, ну, довольно-таки приличная сытная трапеза и все. Но человек, пришедший за духовным, хочет чего то большего, стремится к этому духовному.

И вот, с уха на ухо было объявлено (мобильных телефонов тогда еще не было), что вечером после правила (это по времени где-то после десяти часов) отец Исаия в Успенском соборе будет обучать молитве Иисусовой, приемам умного делания. Мы заинтересованно откликнулись на весть. Итак, начались наши ночные «студии», если можно так назвать, о молитве «Иисусовой» в Успенском соборе. Как образно выражался отец Исаия, на четках «тянули «Пятисотницу».

А какие были прекрасные молитвенные общения с Исаией!

 Вот незабываемые моменты. Ночная торжественная тишина огромного Успенского собора. Там, впереди, на левом клиросе, горит свет и дежурный послушник читает ночную Псалтирь. Тогда в основном пожилые послушники этим делом занимались, сторожили в соборе и читали Псалтирь. А в правом приделе собирались мы, в основном, молодые послушники. Кто-то один вполуслуха, вполголоса читает молитву. А мы, остальные, все вместе кланяемся. Кажется, на каждую молитву земной поклон, или поясные, а на большом узелке четок – земной, уже не помню… Кто из нас помнит, поправьте меня…

Там, помню, была не только молитва Иисусова. Но добавлялись также и Богородице: «Пресвятая Богородице спаси нас!» И также Ангелу Хранителю… Вдохновение, преподнесение духа в нас было необычайное.

Расходились и беседовали. Игумен Исаия идет в тесном кругу послушников которые, буквально засыпают его вопросами.

Чем интересен был его метод? Я, сельский хлопей, мало что «тямлящий» в сей сложной практике молитвы, мало что понял. Но огромный положительный момент заключался в том, что его обучения сопровождались наставлениями, краткими примерами как из жизни подвижников давних времен, так и нашей недавней советской истории. Он был в высочайшей степени бесхитростен, доступен, откровенен и открыт. И вместе с тем в нем чувствовалась какая-то могучая богатырская сила.

Поход к гипнотизеру

Отец Исаия рассказывал, что когда он учился в Киевской Духовной семинарии, еще до ее второго закрытия, то в Киев приехал с сеансами знаменитый гипнотизер. Может быть, тот самый Вольф Мессинг. В 50-е, он будучи другом Сталина широко гастролировал по Союзу. Но точно не берусь утверждать.

– И вот, – рассказывает далее отец Исаия, – нас семь человек семинаристов, как тоже будущих работников духа, решили пойти на сеанс гипноза и посмотреть на его практическое осуществление и применение. Нам, молодым верующим людям это было очень и очень интересно. Мы гипноз отождествляли ни мало, ни много, а с игрой духов, с темной бесовской силой. Мы решили устроить свой эксперимент. Пошли, купили билеты, зашли в зал и тихонько сели. Условились, что во время работы гипнотизера будем читать молитву Иисусову:

Господи иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй мя грешного!

Сидим тихо, читаем про себя эту молитву. В начале сеанса страшновато было. Но мы недоучли одного: гипнотизер этот был сильный, но у него было свое правило: он желал работать только с теми людьми, с той публикой, которая желала с ним сотрудничать, работать. Он в самом начале сеанса опытно ощутил или учуял, какие-то невосприимчивые межпсихологические волны, даже противостоящие общей атмосфере зала. Он вычислил нас и честно сказал: «Молодые люди, сидящие в таком-то и таком ряду, я прошу вас покинуть зал. Сдайте билеты, пусть вам возвратят деньги, но, пожалуйста, оставьте зал».

Ну, что делать? Мы встали, сдали билеты, вышли и больше на такие представления и сеансы не ходили. Но наш опыт лишний раз уверил нас и наглядно подтвердил силу призывания имени Иисусового. Силу произнесения Божьего имени.

Еще, помню говорил Исаия и такое… Наши духовные опыты в различении и постижении духов можно проверять с помощью святой воды: как проверить настоящего бесноватого от притворщиков, которые просто отпускаются? А ведь есть среди больных и бесноватых и такие! И есть много: беснование и кликушество, как образ жизни, образ бытования. Три стакана с водой, один из которых с агиасмой, можно и четыре и семь для усложнения эксперимента. Настоящий бесноватый ни за что не станет пить святую воду, дух сразу учует, в каком она стакане.

Иноки на морском дне

Рассказывал нам Исаия и о новомучениках, Новоафонских монахах. Водолазы, погружающиеся в море, видели странное и страшное видение: посмертно стоящих в глубине морской и молящихся иноков…

Трагедия разыгралась близ Нового Афона в 1920-е годы. Тогда сотрудники НКВД затопили баржу, на которой из Сухуми в Новороссийск переправлялись 150 монахов. Она, баржа, в море была взорвана.

Возле берегов Абхазии до сих пор лежит на дне та затопленная баржа со 150 монахами. Их обманом погрузили на баржу, сказав, что вывезут их в место, где они свободно будут продолжать свой образ жизни, и никто их не тронет… Баржу взорвали и затопили. И это делалось руками русских, польстившихся на лозунг – грабь награбленное и мы старый мир разрушим до основанья. В связи с этим событием в среде верующих распространилось страшное, но и возвышенно прекрасное по своей сути предание.

Это свидетельство водолазов о продолжающих свою молитву иноках произвело на меня, забитого деревенского парня, глубокое впечатление. Сегодня, в рассказах отца Рафаила Берестова, мы слышим то же самое, якобы снаряжаются экспедиции водолазов на поиски баржи, но пока безуспешно.

Запрет на молитвы в соборе

Не все братия относились положительно к деятельности странника Исаии. В Лавре между братией велись споры и причем иногда споры ожесточенные о его практике молитвы. За это его не очень любило церковное начальство, да и свои безвольные, безинициативные, не талантливые собратья монахи тоже не очень жаловали. Ну, такова реальная наша жизнь. Всегда борьба, азарт, противостояние и победа! Кто достиг.

Я не раз читал в житиях святых о спадающей с плеч мантии, как о лишении монаха духовного покрова и благодати. Нечто подобное случилось и у нас в Лавре. Это случилось, видимо, в посту, так как раньше почаевские монахи только в Великий Пост все одевали мантии, а так во все остальные дни года носили просто рясу и камилавку. Надевает мантию на богослужениях только служащий иеромонах – седмичный.

И вот, монах стал распространяться негативно, в том смысле, что, мол, надо читать Псалтирь, а не какую-то молитву, от которой, как есть случаи, некоторые повреждаются умом: «Понимаешь? Из имени сделали идола и поклоняются и обожествляют имя, а не Бога!» Таким образом, похулил имя Христово: вдруг, то ли совпадение, то ли случай, то ли действительное наказание Божие, защелка с пуговицей разорвалась и мантия сама с плеч спала. Но, это из рассказов послушников, я лично этого не видел.

Новый благочинный запретил проводить молитвы в соборе. Имени его я не называю, так как он еще жив. Исаия, как услыхал об этом запрете, а горяч был, и сказал в сердцах: «эх взять бы этого благочинного в руки, да встряхнуть хорошенько!» А Исаия силен в руках был. И сам по себе человек был мощный, крепкий.

После запрета на практику молитвы Иисусовой мы стали собираться в келии иеромонаха Николая, помощника эконома. Ну, там уже никто нам запретить молитву не мог. Что-то я помню пару раз (они куда-то уезжали) ночевал в той келии.

Отец Исаия очень мало спал. Говорили, что временами он спал два часа в сутки. Я подходил и присоединялся к молитве, продолжающейся до трех часов ночи. Но, ленивый я и немогущий. Какое-то время бодрствовал, какое-то засыпал и отпадал, уходя к себе в келию спать. Так было.

Отец Николай, помощник эконома отца Питирима (ныне митрополит Николаевский) за день на экономии набегается, ночью в месте со своим духовным отцом Исаией молится. Бодрствует. Но силы уходят, сон берет свое. Читает, читает, замедляется, бух на книгу и уснул! Тогда Исаия берет книгу и сам читает. Он читал, помню, очень быстро.

Вот, не помню, ходил ли батюшка Исаия в трапезную. Может, и приходил, но редко. У него был свой образ еды и пощения.

Старчество

Младостарчество, или старчество с негативными духовными последствиями было проблемой Церкви всегда. Тогда, в 80-е годы, такого термина, как младостарчество, мы еще не знали. Но, самую точную формулировку уже и тогда дал отец Исаия.

В разговорах о старчестве игумен Исаия говаривал так: теперь, в нынешнее время, повелись не старцы, а «старцi» (с украинским ударением, меняющим весь смысл слова).

Встреча в Киевской Лавре

Последний раз я видел Исаию в 1988 году в первые месяцы открытия Киево-Печерской Лавры. Радостные дни открытия. Блаженное состояние духа. У всех верующих киевлян и приезжих богомольцев было преподнесенное настроение. Первые службы, а то было летнее время, тепло, происходили под открытой аркадой Рождество-Богородичной церкви (теперь там устроено кафе для паломников). Он как раз служил, то ли седмичным был…

Самая последняя весть

Иеромонах Иларион и иеродиакон Василий, насельники Мгарского Спасо-Преображенского монастыря, воспоминают:

«Так вот поехали мы из Мгаря к Исаии учиться Иисусовой молитве. Долго добирались. Деревня Зимовеньки. Глухомань страшная. Уже прибыли в село вечером. Совершенно стало темно. Долго спрашивали по дворам, стучались – никто не открывал. В селе люди ночью боятся открывать. Насилу нам в одиннадцатом часу вечера подсказала какая-то смелая русская бабка, где монастырь и где живет «поп Исаия».

Вышел дед в фуфайке и шапке. Долго говорил, расспрашивал зачем приехали и, в конце концов, поняв что за люди, открылся, что он и есть игумен Исаия. Зашли, поздно ужинали, ели гречневую кашу. Уже утром отец Исаия занялся с приезжими и давал необходимые советы к духовному руководству и, опять же таки, по молитве Иисусовой.

Все дневные беседы закончились обучением: ночной практикой бодрствования на молитве Иисусовой. Утром Мгарские монахи, получив благословение, уехали, и уже в монастыре рассказывали о незабываемой молитвенной ночи.

Портрет игумена Исаии

Сильный, инициативный и независимый в духовном смысле человек. Он был очень живой, импульсивный, с вулканическим, кипучим, страстным характером (Парадокс!) и, в свою очередь, учивший созерцательной умной молитве, почти безмолвию – исихии.

И еще. Отец Исаия был очень красивой наружности, в 70-е годы седина уже густо пробивавшаяся в его волосах и бороде, с трудом скрывала очень и очень красивую природную внешность. И сам он живой, общительный, неравнодушный. Я помню, видел его фото в покровском монастыре Киева – в алтаре у жертвенника он вынимает из просфоры частицы на проскомидии. Лучшее фото, какое я видел когда-либо в жизни! Лицо, то ли от фотокамеры, то ли осиянное лучом Божества (видимо то и другое), живое, ясное, просветленное, одухотворенное. Как лицо Ангела! Дорогие мои, читающие эту повесть о старце Исаии. У кого есть (сохранилось) это фото, огромная просьба к Вам, перешлите его мне. Ведь я точно знаю – оно было не в одном экземпляре!

Очень хорошо разбирался в народной терапии: в лекарственных препаратах, травах, мазях, настойках. Всегда оказывал дельную помощь вопрошающим и требующим таковой.

Одна интересная особенность. В келии, в которой он жил у своего духовного чада иеромонаха Николая, у него стоял неповторимый аромат, но не духов, духами он не пользовался, а именно масел. Я видел у него эти флакончики с эфирными маслами. Розовое и лавандовое в смеси составляют аромат мира…

Раз пришлось мне с ним ехать в Киев. Спортивные штаны, заправленные в носки, короткий подрясник, скуфия и плащ – вот таков его был всегдашний походной прикид, странника и путника земли.

Таковым он и останется в моей памяти навседа…

***

P.S. В странствующем схиархимандрите Исаии сомкнулся и тут же разрешился, неразрешимый, казалось бы, узел Православной антиномии (противоречия), из которой сомнением совести, долгим мучительным размышлением, страданием и выкресывается искра молнии духовной жизни Церкви. С одной стороны послушание священноначалию, и подчиненные монашествующие как крепостные. А с другой стороны: поэзия духа человеческого, мечта о духовной независимости от кого бы то ни было, монашеская свобода с ее неучастием в делах и зле мира. Между этими противоположностями, можно сказать полюсами и искрится неуловимая световая «нить-молния» духовной жизни Православия.

Схиархимандрит Исаия разрешил самым радикальным способом сию антиномию. Он может по праву сказать вместе с украинским философом Сковородой: «Мир ловил меня, но не поймал!»

Игумен Исаия

В Сети наткнулся на фото. Смотрел, смотрел, и что-то какая то мысленная воля памяти меня остановила – сильное, волевое, почти суровое лицо схимника. Мужественные черты воина, совсем как-то, в моем представлении, не вяжущиеся с угасанием, бесстрастием, умиранием Великой Схимы. Ба!!! Узнал! Да, это же игумен Исаия (он почил схиархимандритом, но я его так буду в своем писании именовать, как я его знал и называл – игуменом) и воспоминания пошли, потекли, полились… схиархимандрит Исаия

Еще послушник Сергий Фрич мне позвонил и говорил, что собирает материалы о сем достопамятном подвижнике. Вот, мои воспоминания, может, и придутся ему к делу.

***

Ивана Бунина однажды спросили: о, каком человеке следует вспомнить и написать: И он, подумав, глубоко прочувствовано сказал: «Всякий человек, когда-либо живший на земле, мучившийся, радующийся и проходивший тяжелую чреду сумрачных будней, уже достоин того, что бы о нем вспомнили и написали!»

Итак, игумен Исаия (Коровай) (10 июня 1926 – 6 марта 2011). Такая прекрасная свадебная фамилия и такой глубокой подвижнической жизни монах! О нем следует вспомнить и написать, так как это был действительно истинный монах, беглец от мирских почестей, важностей, пышностей, глупых надутостей, борьбы авторитетов, чинов и богатств… И память вырисовывает живой образ прошлого…

Почаевский опыт молитвы

Отец Исаия мало жил в Почаевской лавре. Он приезжал, жил какое то время и уезжал. Но сила его притягательного духовного магнетизма, если можно так вообще сказать, была такова, что каждый его приезд был событием в монастыре, особенно в среде нас, послушников, жаждущих подвигов и молитвы.

И вот, в мои дни послушания в Почаевской лавре (я там, в Почаеве, не столько помогал, сколько мешал!), я припоминаю несколько его приездов.

Послушник Игорь Житомирский мне однажды сообщил новость. В Лавру приехал игумен Исаия, подвизавшийся на Кавказе, самый сильный старец последнего времени, учащий умному деланию Иисусовой молитвы. Старец России, Грузии, Белоруссии и уж тем более Украины. В общем, старец всей Православной Руси и даже Грузии. Он остановился у своего духовного чада, помощника эконома, иеромонаха Николая (сегодня живет и подвизается в горах Кавказа).

Это событие тогда вызвало среди нас, послушников, необычайный живой интерес. Оживление, живую волну стремления к подвигу духовному. Ведь как мы жили в Лавре? Просто трудились, несли послушания в меру своих сил, и никто никому не был нужен. Никто никем не интересовался и не занимался. Вот, было богослужение, было послушание, работы, ну, довольно-таки приличная сытная трапеза и все. Но человек, пришедший за духовным, хочет чего то большего, стремится к этому духовному.

И вот, с уха на ухо было объявлено (мобильных телефонов тогда еще не было), что вечером после правила (это по времени где-то после десяти часов) отец Исаия в Успенском соборе будет обучать молитве Иисусовой, приемам умного делания. Мы заинтересованно откликнулись на весть. Итак, начались наши ночные «студии», если можно так назвать, о молитве «Иисусовой» в Успенском соборе. Как образно выражался отец Исаия, на четках «тянули «Пятисотницу».

А какие были прекрасные молитвенные общения с Исаией!

 Вот незабываемые моменты. Ночная торжественная тишина огромного Успенского собора. Там, впереди, на левом клиросе, горит свет и дежурный послушник читает ночную Псалтирь. Тогда в основном пожилые послушники этим делом занимались, сторожили в соборе и читали Псалтирь. А в правом приделе собирались мы, в основном, молодые послушники. Кто-то один вполуслуха, вполголоса читает молитву. А мы, остальные, все вместе кланяемся. Кажется, на каждую молитву земной поклон, или поясные, а на большом узелке четок – земной, уже не помню… Кто из нас помнит, поправьте меня…

Там, помню, была не только молитва Иисусова. Но добавлялись также и Богородице: «Пресвятая Богородице спаси нас!» И также Ангелу Хранителю… Вдохновение, преподнесение духа в нас было необычайное.

Расходились и беседовали. Игумен Исаия идет в тесном кругу послушников которые, буквально засыпают его вопросами.

Чем интересен был его метод? Я, сельский хлопей, мало что «тямлящий» в сей сложной практике молитвы, мало что понял. Но огромный положительный момент заключался в том, что его обучения сопровождались наставлениями, краткими примерами как из жизни подвижников давних времен, так и нашей недавней советской истории. Он был в высочайшей степени бесхитростен, доступен, откровенен и открыт. И вместе с тем в нем чувствовалась какая-то могучая богатырская сила.

Молитва Иисусова, деятельная и умная

Батюшка Исаия практиковал деятельную Иисусову молитву, помню, с поклонами… Также требовал произносить имя Иисусово с особым благоговением, даже с каким-то чуть чувственным, я бы сказал, преподнесенным придыханием, даже растяжкой гласных звуков – «Иисуусее!» Высочайшая степень благоговения! Но, тем не менее, это было нам настолько интересно, что мы собирались после трудового дня, богослужений и положенного лаврского Правила. Подходил и благочинный архимандрит Алипий (Шинкарук), внимательно слушал и (странно для нас, послушников, – начальствующий в монастыре вместе с нами поклоняется) сам благочинный сзади тоже поклоны бил.

Человек, учил Исаия, достигший совершенства в молитве Иисусовой, ощущает сладость в сердце. Это состояние предвкушения райского блаженства на земле. Кто достигнет этого совершенства – счастлив, и ему уже ничего не страшно. Но, необходимо много потрудиться.

Первые признаки, что человек восходит в степень совершенства, во «Святая Святых» молитвы, – появляющееся тепло, даже жар на сердце, потом, минута за минутой, расходящийся в груди, затем постепенно распространяющийся на живот и на все тело. Так что творящий молитву может стоять на морозе и не чувствовать холода. Он – человек в Огненном Столпе покрова Господа Иисуса Христа и его Пречистой Матери. Но, к этим чувственным проявлениям надо относиться осторожно, испытывать их в открытии помыслов старцу. Дабы диавол не совершил подмену. Может и такое быть – вместо совершенной молитвы впасть в состояние прелести. Итак, духовное бодрствование!

Путь к совершенной молитве, не только сладостный, но и скользкий. И здесь имеются свои подводные камни и рифы. О них необходимо опытно знать. Во избежание умопомешательства, Исаия требовал читать молитву вслух. В уме, говорил, – нельзя! Нельзя ни в коем случае! Чтение в уме, в себе, может привести к повреждению ума. У нас в Лавре были живые примеры умопомошательства – иеродиакон Киприан и Иов. Иов дочитался, как рассказывали, вернее «дотворился» Иисусовой молитвы до того, что начал выходить утром к воротам обители или даже за ворота на восход солнца навстречу Иисусу Христу.

Но, я думаю, не молитва этому была виной, а природная склонность человека к этому заболеванию. В миру много людей не молятся, но все равно психически заболевают. Это общий удел всех нас, детей Адамовых. «Жизнь есть не рай, но изгнание из рая!» Тоже святоотеческое выражение игумена Исаии. Я это от него впервые услышал.

В общем, теперь я уже читаю и понимаю, что ничего нового отец Исаия нам не говорил. Все его дельные наставления – опыт Афонского исихастского монашества в лучших, совершенных и достойнейших его формах, восходящий к святителю Григорию Паламе. Но, заслуга игумена Исаии в том, что он открыл и донес до нас, до наших сердец его первым. И за это земно кланяемся мы ему…